"Переодевшись, опередив погоню на сутки - и с золотом в кармане - мы сможем нанять рыбацкую лодку и уплыть в Тройсинет. Там, по ту сторону Лира, ты станешь просто Сульдрун из Родниковой Сени; никто не будет знать, что ты - принцесса Сульдрун из Лионес-са, кроме меня и, пожалуй, моего отца. А он полюбит тебя так же, как я".
Сульдрун подняла голову: "Ты меня правда любишь?"
Эйлас взял ее за руки, встал и помог ей подняться - их лица почти соприкоснулись и, словно притянутые магнитами, слились в поцелуе.
"Я люблю тебя всем сердцем, - сказал Эйлас, - и не хочу с тобой расставаться. Никогда".
"Я люблю тебя, Эйлас, и тоже не хочу с тобой расставаться. Никогда!"
Окрыленные радостью, они смотрели друг другу в глаза.
"Я благодарен предательству и холодным волнам моря за то, что они принесли меня к тебе!" - провозгласил Эйлас.
"Моя жизнь была одинока и печальна, - отозвалась Сульдрун. - И все же, если бы меня не заперли в этом саду, я никогда бы не вытащила тебя из воды".
"Значит, убийца Трюэн и жестокий король Казмир, сами того не подозревая, принесли нам счастье!"
Он снова прижал к себе Сульдрун; не переставая целоваться, они опустились на постель и скоро забылись в страстных объятиях.
Быстро и странно пролетели несколько недель - недели блаженства, оживленного постоянным ощущением опасного приключения. Боль в плече Эйласа утихла. Однажды, после полудня, он взобрался на утес с восточной стороны старого сада и пересек каменистый склон, отделявший Урквиал от моря - медленно и осторожно, так как передвигался босиком; сапоги его остались на дне морском. За Урквиалом он пробрался сквозь заросли низкорослых дубков, бузины и рябины и в конце концов вышел на дорогу.
В это время дня прохожих было мало. Эйлас повстречал пастуха, гнавшего небольшое стадо овец, а также мальчишку, тянувшего на поводке козу - ни тот, ни другой не обратили на него внимания.
Пройдя по дороге примерно милю, Эйлас повернул на извилистую проселочную улицу, окаймленную густыми живыми изгородями, и вскоре оказался у фермы, где Эйирме жила с мужем и детьми.
Эйлас задержался в тени у живой изгороди. Слева от него, далеко на лугу, косили сено муж Эйирме, Частейн, и его старшие сыновья. За изгородью начинался огород - аккуратные грядки зеленого лука, свеклы, репы и капусты. Из трубы избушки за огородом вилась струйка дыма.
Эйлас оценивал ситуацию. Если он постучится, и дверь откроет не Эйирме, а кто-нибудь другой, ему могут задать неприятные вопросы, на которые не было подходящих ответов.
Проблема решилась сама собой. Из избушки вышла и направилась к свинарнику коренастая круглолицая женщина с корзиной в руке. Эйлас позвал: "Эйирме! Госпожа Эйирме?"
Женщина остановилась, с сомнением разглядела Эйласа, после чего медленно, с любопытством приблизилась: "Что вам нужно?"
"Вы - Эйирме?"
"Ну да".
"Не могли бы вы оказать тайную услугу принцессе Сульдрун?"
Эйирме опустила корзину на землю: "Объясните, какую, и я вам скажу, могу ли я оказать такую услугу".
"Но в любом случае вы никому не расскажете?"
"Я умею держать язык за зубами. Кто вы такой?"
"Меня зовут Эйлас, я - дворянин из Тройсинета. Я упал за борт корабля. Сульдрун спасла меня, когда я уже почти утонул. Мы решили бежать из старого сада - в Тройсинет. Нам нужно переодеться во что-нибудь подержанное и неприметное, у нас нет подходящей обуви, нечем покрыть голову. Кроме вас, у Сульдрун нет никого, кому она могла бы довериться. Сейчас мы не можем ничего заплатить, но если вы нам поможете, вас вознаградят, когда я вернусь в Тройсинет".
Эйирме довольно долго молчала - дрожание морщин на ее обветренном лице свидетельствовало о напряженном размышлении. Наконец она сказала: "Сделаю, что могу. Мне давно не дает покоя то, как жестоко они обошлись с моей маленькой Сульдрун. А ведь она никогда даже муху пальцем не тронула! Вам нужна только одежда?"
"Ничего, кроме одежды - мы будем очень благодарны".
"Еду для Сульдрун носит судомойка - Баньольда - я хорошо ее знаю. Старая дева, вечно злобствующая - от нее ничего хорошего не ждите. Как только она заметит, что к еде никто не притрагивался, она донесет королю Казмиру, и за вами устроят погоню".
Эйлас обреченно пожал плечами: "У нас нет выбора. Днем придется где-то прятаться".
"У вас есть оружие? Хотя бы острый нож? По ночам творятся недобрые дела. Я частенько вижу, как по лугу носятся какие-то тени, а в тучах перекликаются стервятники".
"Найду какую-нибудь дубину; на первое время сгодится".
Не слишком убежденная, Эйирме хмыкнула: "Я хожу на рынок каждый день. По пути домой буду заходить в сад и забирать еду из корзины. Баньольда ничего не заметит. Если так делать всю неделю, вас уже не поймают - след простынет".
"Но это опасно! Если Казмир узнает, что вы делаете, вам не сносить головы!"
"Дверь в стене почти не видно за лиственницей. А я уж постараюсь, чтобы меня не заметили".
Эйлас выдвинул еще несколько возражений, но не слишком настойчиво. Эйирме не обращала на внимания на его слова - она смотрела вдаль, в сторону леса за лугом: "В лесу, за деревней Глимвод, живут мои старые родители. Отец - дровосек, его изба на отшибе. Иногда, когда у нас полный погреб, я посылаю им немного масла и сыра - их возит на осле мой сын, Коллен. Завтра, по пути на рынок, я принесу вам крестьянские рубахи, шапки, что-нибудь на ноги. Завтра ночью, через час после захода солнца, я встречу вас здесь, на этом самом месте, и вы переночуете в стоге сена. На рассвете Коллен будет готов и проводит вас в Глимвод. Никто не будет знать, что вы убежали, вы можете идти днем. Кто догадается, что пара крестьян с мальчишкой и ослом - принцесса Сульдрун и ее приятель? Мои родители спрячут вас, пока не прекратятся поиски, после чего вы можете добраться до Тройсинета - может быть, через Даот, так будет вернее".
"Не знаю, как вас благодарить, - смущенно сказал Эйлас. - По меньшей мере до моего возвращения в Тройсинет. Там я смогу найти способ выразить свою благодарность".
"Не нужно мне никаких благодарностей! Если я смогу вырвать бедняжку Сульдрун из рук проклятого тирана, ее отца, лучшей награды не придумать! Завтра ночью, через час после захода солнца - приходите".
Вернувшись, Эйлас рассказал Сульдрун о приготовлениях кормилицы: "Так что нам, похоже, не придется бродить ночью по закоулкам, натыкаясь на воров и разбойников".
Сульдрун расплакалась: "Верная старая Эйирме! Я так и не успела поблагодарить ее за доброту!"
"Из Тройсинета она получит достойное вознаграждение".
"И все равно нам понадобится золото. Придется навестить мои комнаты в Хайдионе".
"Страшно подумать".
"Ничего страшного. Я проскользну во дворец и тут же вернусь".
Эйлас поднялся на ноги: "Я должен тебя сопровождать - хотя бы до входа в башню".
"Что ж, пойдем вместе".
Эйлас перелез через стену, открыл засов на двери, и Сульдрун вышла к нему. Некоторое время они стояли у стены, оглядываясь и прислушиваясь. В амбразурах Пеньядора, на разных уровнях, мерцали несколько редких огней. На площади Урквиала в сумерках никого не было.
"Пошли!" - сказала Сульдрун и нырнула в подземный переход, выходивший к сводчатой галерее.
Сквозь проемы арок парапета виднелись светящиеся окна домов столицы. Ночь была теплая - от каменных столбов галереи веяло сыростью, а порой и аммиачным душком - там, где кто-то решил опорожнить мочевой пузырь. В оранжерее преобладали запахи цветов и переспелых фруктов. Над ними мрачно высился Хайдион с множеством окон, озаренных дрожащим светом свечей и факелов.
Впереди чернел полуовальный проем - вход в Восточную башню. "Лучше подожди здесь", - прошептала Сульдрун.
"Что, если кто-нибудь придет?"
"Вернись в оранжерею, спрячься", - Сульдрун подняла защелку и толкнула тяжелую, окованную железом дубовую дверь. Дверь со стоном приоткрылась. Сульдрун заглянула в восьмиугольный вестибюль и обернулась к Эйласу: "Я поднимусь…" Из-под сводов галереи послышались приглушенные голоса, отзвуки приближающихся шагов. Сульдрун потянула Эйласа за собой: "Заходи со мной!"
Вдвоем они проскочили через вестибюль, освещенный несколькими толстыми свечами на выступающих из стены подставках. Слева арочный проход выходил в Длинную галерею; впереди лестница вела на верхние этажи.
По всей Длинной галерее было пусто; из бокового помещения для дежурной прислуги доносились отзвуки веселого разговора, переливчатый смех. Сульдрун взяла Эйласа за руку: "Сюда!"
Они взбежали по лестнице и остановились перед дверью апартаментов Сульдрун. На двери висел тяжелый замок, соединявший две скобы, прибитые заклепками к камню и дереву.
Эйлас осмотрел замок и дверь, подергал замок, проверяя прочность скоб: "Здесь мы не пройдем. Слишком прочно заделано".
Сульдрун провела его к другой двери, без замка, на той же лестничной площадке: "Это гостевая спальня для благородных девиц, приезжавших, чтобы составить мне компанию". Сульдрун открыла дверь, прислушалась: ни звука. В воздухе комнаты чувствовался аромат душистых трав и каких-то притираний, с неприятным застоявшимся душком грязной одежды.
"Здесь кто-то ночует, но она ушла развлекаться", - прошептала Сульдрун.
Они подошли к окну. Сульдрун приоткрыла створку: "Тебе придется подождать здесь. Я много раз тут пролезала, когда хотела незаметно сбежать от гувернантки".
Эйлас с сомнением обернулся к двери: "Надеюсь, никто не придет".
"Если кто-нибудь появится, спрячься в платяном сундуке или под кроватью. Я скоро вернусь". Сульдрун выскользнула в окно и пробралась бочком к окну своей спальни по широкому каменному карнизу. Нажав на створку оконной рамы, она открыла ее и спрыгнула с карниза на пол. Здесь пахло только пылью и давним запустением - вызванной дождями сыростью, подсыхавшей в солнечные дни. В воздухе еще чувствовался едва заметный привкус духов - печальное напоминание о былых временах. На глаза принцессы невольно навернулись слезы.
Она подошла к трюмо с ящичками, где хранились ее гребни и другие мелочи. Трюмо покрылось ровным слоем пыли, к нему давно никто не прикасался. Привычным движением Сульдрун открыла потайное отделение. Внутри ее пальцы сразу нащупали украшения и безделушки - самоцветы, золотые и серебряные поделки - то, что ей дарили главным образом приезжие родственники и прочие посетители; ни король Казмир, ни королева Соллас не радовали дочь частыми подарками.
Сульдрун завязала драгоценности в шейный платок. Подходя к окну, она оглянулась, чтобы попрощаться со своей бывшей спальней.
Никогда больше ее нога сюда не ступит - в этом у нее не было никаких сомнений.
Сульдрун вылезла в окно, пробралась по карнизу и вернулась к Эйласу.
Покидая темную комнату, они сначала слегка приоткрыли дверь и выглянули в щель, после чего вышли на тускло освещенную площадку лестницы. Сегодня ночью, как назло, во дворце еще не спали - видимо, приехали какие-то вельможи. Снизу, из восьмиугольного вестибюля, доносились голоса, и теперь молодые люди не могли сразу убежать тем путем, каким пришли. У них часто бились сердца, они смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами.
Эйлас тихо выругался: "Мы в западне!"
"Нет! - прошептала Сульдрун. - Спустимся по другой лестнице. Не беспокойся, так или иначе мы сбежим. Пошли!" Они побежали на цыпочках по коридору, соединявшему башню с другими помещениями Хайдиона. Так началась игра в прятки, нарушившая все планы и ожидания молодых людей. Они боялись собственных теней, и неоднократно внезапная опасность заставляла их сердца уходить в пятки. Они бегали, стараясь не производить ни звука, то в одну, то в другую сторону по коридорам древнего замка, прячась то в одной, то в другой комнате, отшатываясь и выглядывая из-за углов - из Восточной башни в Зеркальный зал, вверх по винтовой лестнице в старую обсерваторию, по черепичной крыше в гостиную на верхнем этаже, где высокородные любовники назначали тайные свидания, вниз по служебной лестнице в длинный темный коридор вдоль заднего двора, выходивший на галерею для музыкантов над Почетным залом.
Свечи ярко горели в настенных канделябрах - судя по всему, зал приготовили к ночному совещанию или к церемонии, но сейчас в нем было пусто.
Сульдрун и Эйлас спустились по узкой лестнице в каморку, соединенную с Малиновой гостиной, получившей такое наименование благодаря малиновой обивке кресел и диванов - роскошное помещение с бежевыми деревянными панелями обшивки стен, отделанной слоновой костью, и огромным ковром ярко-изумрудного цвета. Сульдрун и Эйлас потихоньку подошли к выходной двери и выглянули в Длинную галерею, где в этот момент никого не было.
"Теперь уже недалеко, - сказала Сульдрун. - Сначала добежим до Почетного зала, а потом, если никто не появится, обратно до вестибюля Восточной башни - и наружу, мимо оранжереи".
Последний раз оглянувшись по сторонам, они добежали до сводчатой ниши входа в Почетный зал. Обернувшись, Сульдрун схватила Эйласа за руку: "Кто-то вышел из библиотеки. Скорее, сюда!"
Они проскользнули в Почетный зал. Здесь они остановились лицом к лицу, с широко раскрытыми глазами, переводя дыхание.
"Кто это был?" - спросил Эйлас.
"Кажется, жрец Умфред".
"Может быть, он нас не заметил".
"Может быть… Если заметил, то обязательно придет проверить. Спрячемся в кладовой!"
"Не вижу никакой кладовой".
"Она за шпалерой. Быстрее! Монах уже за дверью!"
Пробежав к трону в конце зала, они спрятались за бордовым занавесом. Выглядывая в прорезь, Эйлас заметил, как открылась входная дверь - потихоньку, очень осторожно. На фоне тусклого зарева факелов Длинной галереи появился темный силуэт округлой фигуры брата Умфреда.
Несколько секунд Умфред неподвижно стоял под аркой входа; только его бритая голова крутилась - он внимательно осматривал зал. Недоуменно хмыкнув, проповедник медленно двинулся вперед, продолжая крутить головой.
Сульдрун бросилась к задней стене кладовой, нащупала железный стержень в углублении пола и поочередно вставила его в два отверстия.
Эйлас удивился: "Что ты делаешь?"
"Умфред может знать про кладовую, он все тут вынюхивает. Но этого он не может знать".
Потайная дверь отворилась; в темную кладовую вырвалось лилово-зеленое мерцание. "Если Умфред подойдет ближе, мы тут спрячемся", - прошептала Сульдрун.
Эйлас, стоявший у прорези занавеса, сказал: "Нет, он возвращается… Он уходит. Сульдрун?"
"Я здесь! Тут король, мой отец, хранит свою тайную волшебную коллекцию. Иди, посмотри!"
Эйлас подошел к проходу в альков, неуверенно озираясь по сторонам.
"Ничего страшного! - подбодрила его Сульдрун. - Я тут уже была. Этот бесенок в бутылке - маленький леший. Конечно, он хотел бы, чтобы его выпустили, но я боюсь, что он настолько озлобился в заточении, что будет мстить даже своим освободителям. Зеркало на стене - Персиллиан; он говорит, когда у него хорошее настроение. А из этого коровьего рога текут или свежее молоко, или мед - в зависимости от того, кто его держит".
Эйлас осторожно шагнул внутрь. Желтоватый леший раздраженно встрепенулся и уставился на него из бутыли. Возбужденно взметнулись светящиеся цветные блестки в высоких флаконах на полке. Висевшая в тени под потолком маска горгульи чуть наклонилась к Эйла-су и растянулась в недоброй усмешке.
"Уйдем отсюда, пока вся эта чертовщина не навела на нас порчу!" - встревожился Эйлас.
"Никакого вреда эти вещи мне не сделали, - возразила Сульдрун. - А зеркало знает, как меня зовут, и говорит со мной".
"Того, кто слушает колдовские голоса, ждет беда! Пойдем! Нам здесь не место!"
"Подожди, Эйлас. Может быть, зеркало опять что-нибудь скажет - оно, кажется, доброе. Персиллиан, ты здесь?"
Из зеркала послышался печальный голос: "Кто зовет Персиллиана?"
"Сульдрун! Ты говорил со мной раньше, помнишь? И называл меня по имени. Вот мой любовник, Эйлас".
Зеркало издало мучительный стон и принялось декламировать нараспев, заунывным басом - медленно, так, чтобы можно было безошибочно разобрать каждое слово:
"Тебя к ногам спасительницы, Эйлас,
Безлунной ночью море принесло,
И с ней, забывшись страстью неизбежной,
Зачал ты сына всем врагам назло.Какой бы путь ни выбрал ты сегодня,
Везде прольешь ты слезы, кровь и пот,
Но свой союз скрепить обрядом брачным
Обязан ты, чтобы продолжить род.Давно служу я королю Казмиру,
Три раза предрекал ему провал:
Четвертый раз он спрашивать боится,
И ждать свободы я уже устал.Ты должен, Эйлас, взять меня с собою:
Под деревом Сульдрун, на берегу
Укрой меня - и там, под шум прибоя
Блаженным сном забыться я смогу".
Невольно, как во сне, Эйлас протянул руки к раме Волшебного Зерцала и снял его с металлического штырька, торчавшего из стены. Продолжая держать зеркало перед собой, он в замешательстве спросил: "Каким образом мы можем обвенчаться?"
Персиллиан отозвался из глубины зеркала звучным, многозначительным голосом: "Ты похитил меня у Казмира, Эйлас! Отныне я принадлежу тебе. Я отвечу тебе три раза - и ты уже задал первый вопрос. Но если ты спросишь меня в четвертый раз - прощай, я буду наконец свободен!"
"Хорошо - как тебе угодно. Но ты не ответил на мой вопрос".
"Возвращайтесь в сад, вас никто не задержит. Там будут скреплены ваши брачные узы - позаботься о том, чтобы они были неопровержимо подтверждены. А теперь торопитесь, время не ждет! Вы должны вернуться прежде, чем двери Хайдиона запрут на засовы!"
Без лишних слов Сульдрун и Эйлас покинули тайное хранилище Казмира, плотно прикрыв за собой дверь, из-за которой настойчиво пыталось просочиться дрожащее лилово-зеленое свечение. Сульдрун приложила глаз к прорези шпалеры - в Почетном зале не было никого, кроме пятидесяти четырех кресел, производивших на нее такое впечатление в детстве. Теперь казалось, что кресла ссохлись и постарели - они уже не выглядели так грозно и величественно. Тем не менее, Сульдрун чувствовала, что кресла задумчиво, мрачновато наблюдают за ней и Эйласом, пока они спешили к выходу.
Пробежав по пустой Длинной галерее в восьмиугольный вестибюль Восточной башни, они вышли под ночное небо. По пути к Урквиалу им пришлось срочно скрыться в оранжерее - навстречу, топая сапогами, звеня оружием и ругаясь, шли четыре дворцовых стражника.
Шаги стражников затихли вдали. Лунный свет, проливаясь под арками парапета, создавал на полу галереи вереницу бледно-серых форм, перемежавшихся тенями чернее ночи. Внизу, в городе, еще мерцали огни, но звуки столицы не долетали до королевского дворца. Сульдрун и Эйлас пробежали по сводчатой галерее, нырнули в туннель и проскользнули в старый сад через дощатую дверь в стене Зольтры. Эйлас вынул зеркало из-под туники: "Персиллиан, я задал тебе один вопрос и постараюсь больше ничего не спрашивать, пока не возникнет такая необходимость. И теперь я не спрашиваю тебя, каким образом мне следует тебя спрятать, чтобы выполнить твою просьбу - но если ты желаешь дать более подробные указания, я тебя выслушаю".