- Ну и дела! - воскликнул Вилли и принялся осматривать находку. Конверт был надписан, но не заклеен - так, словно кто-то собирался отправить письмо, но забыл это сделать. Надпись на конверте гласила:
От кого: мистер Фредерик Риз-Джонз, эсквайр (адрес не указан).
Кому: Миссис Мэри Тингхэм, Сидни-Стрит, 18/2.
Поколебавшись немного, Вилли открыл конверт и вынул сложенный вчетверо листок. Конечно, читать чужие письма не хорошо - он знал это. Но любопытство оказалось сильнее. "Прочту только самое начало - просто, чтобы понять, о чем речь", - убедил себя Вилли и развернул письмо.
Дорогая Мэри!
Вот уже год и пять месяцев минули со времени нашей последней встречи, закончившейся столь печально, и чем больше я думаю об этом, тем явственнее понимаю, что виноват во всем лишь я, я один. Пойми, моя дорогая - отцы порой теряют голову, когда речь заходит о судьбе их дочерей. Признаю, я говорил непростительные вещи, и все мои нападки в адрес мистера Тингхэма были лишены всяких оснований. Не знаю, сможешь ли ты простить меня, Мэри, но возможно, наша встреча могла бы…
Вилли сложил письмо и задумался. Конечно, все это его совершенно не касается, и если рассудить здраво, то следовало бы просто сжечь письмо, да и забыть о нем поскорее. Но почему-то Вилли не торопился уничтожать листок. Он посмотрел на пальто, висящее на крючке возле входной двери, и вдруг явственно увидел Фредерика Риз-Джонза, эсквайра. Пышные седые волосы, высокий лоб, вокруг рта - глубокие морщины, придающие лицу строгость, настороженный взгляд темных глаз. Вилли моргнул, и видение исчезло. Конечно, завтра воскресенье, и можно было бы с утра прогуляться в Кенсингтон и отыскать эту миссис Тингхэм. Может, за доставку этого письма будет какое-либо вознаграждение… Но, с другой стороны, они ведь собирались с ребятами потолкаться с утра на Рождественской ярмарке в Челси, а потом выпить эля в "Рожке и утке"…
"Ладно, - решил Вилли, - выйду пораньше, заскочу на почту да и отправлю письмо. И сразу на встречу к ребятам!"
Однако поутру Вилли ни на какую почту не пошел, а вместо этого наскоро выпил чаю, натянул новое пальто, сунул в левый (не порванный) карман письмо и отправился прямиком в Кенсингтон. Если бы его спросили, почему он изменил решение, принятое накануне, он не смог бы ответить внятно - словно какая-то сила вела его этим утром, и противиться ей он не мог.
Дом номер восемнадцать на Сидни-Стрит оказался внушительным двухэтажным особняком на две семьи. У каждой был свой отдельный вход, и Вилли в нерешительности остановился перед той дверью, к которой была прибита медная цифра "2". Наконец, собравшись с духом, он взял до блеска начищенный дверной молоток и постучал.
Дверь открыла миловидная женщина лет тридцати. Взгляд ее остановился на новом пальто Вилли - но не долее, чем на пару секунд.
- Что вам угодно? - приветливо спросила она.
Вилли судорожно сглотнул и робко спросил:
- Миссис…э… могу ли я видеть миссис Мэри Тингхэм?
- Это я, - ответила женщина и с интересом уставилась на Вилли. - Чем могу служить?
- Кто там, Мэри? - из глубины дома послышался мужской голос, и Вилли чуть было не рванул с крыльца и не припустил бегом, вниз по улице.
- Здесь какой-то молодой человек! - ответила Мэри Тингхэм, обернувшись, а затем добавила, снова глядя на Вилли:
- Это мой муж, Гарри. Я думаю, вам лучше войти в дом.
Вилли решил, что все равно уже пропадать, и последовал в прихожую, но Мэри повела его дальше - в комнату, которую Вилли, не очень хорошо разбиравшийся в планировке богатых домов, определил для себя как "салон".
- Мой муж, Гарри Тингхэм, - представила Мэри.
- Вилли. Вилли Фиббз! - ответил Вилли.
Последовало рукопожатие и предложение присесть.
- У меня есть для вас письмо, - сказал Вилли и, достав из кармана конверт, передал его Мэри.
Ей хватило мимолетного взгляда на конверт, чтобы понять, от кого он. На лице Мэри Тингхэм отразились смятение и испуг. Муж взял ее за руку.
- Откуда у вас это письмо? - севшим голосом спросила женщина.
И Вилли стал рассказывать - он хотел, чтобы вышло подробно и обстоятельно, но получалось довольно сумбурно и сбивчиво. Однако никто не прерывал его, не задавал вопросов - Мэри и ее муж жадно ловили каждое слово.
Затем Мэри развернула письмо.
Пока она читала, слезы текли по ее щекам. Дочитав, она выпрямилась, передала письмо своему мужу, а затем посмотрела на Вилли:
- Это ведь его пальто, моего отца?
- Да, мэм. То самое, которое нашел хозяин паба…
- Знаете, Вилли, полтора года назад мы с отцом очень сильно поссорились. Я повстречала Гарри, мы хотели пожениться, но отец был категорически против! Гарри был небогат, и отец считал, что он охотится за приданым. Это были несправедливые, ни на чем не основанные обвинения, и я пыталась защитить Гарри… Во время последней встречи мы с отцом наговорили друг другу кучу ужасных вещей, и с тех пор больше не виделись. Я вышла замуж, дела Гарри пошли в гору, мы купили этот дом… Но отец не знал ничего этого, - Мэри всхлипнула, но быстро взяла себя в руки и продолжила:
- Он умер полтора месяца назад. Удар настиг его прямо на улице, и когда его нашли на мостовой, он был уже мертв. Помню, коронер, говорил нам, что на отце не было пальто, но мы тогда решили, что его просто стянули какие-нибудь бродяги…
- Невероятно! - сказал Гарри Тингхэм. - Если бы вы, Вилли, не купили это пальто, мы бы, наверное, так никогда и не узнали о том, что мистер Риз-Джонз так переживал эту ссору и так раскаивался… Как грустно…
- Более всего грустно от того, что отец так никогда и не узнает, что я простила его. Что мы с Гарри простили его…
Миссис Тингхэм взяла со стола фотографию в серебряной рамке и протянула ее Вилли.
- Это мой отец.
Взглянув на фотографию, Вилли обмер - на него глядело то же лицо, которое привиделось ему вчера вечером. Но об этом обстоятельстве он решил умолчать.
Затем миссис и мистер Тингхэм долго благодарили Вилли и, как он ни отбивался, заставили его отобедать с ними, так что ни на Рождественскую ярмарку, ни на встречу с друзьями Вилли уже не успевал. Но вот что удивительно - расстроенным по этому поводу он себя вовсе не чувствовал, а даже наоборот. Покинув чету Тингхэм, Вилли неторопливым шагом дошел до Гайд-парка и долго бродил там вдоль Серпантина. Домой он вернулся уже затемно и, почувствовав невероятную усталость, сразу улегся спать.
Той ночью пошел первый снег - не белая крупа, не ледяная морось, а настоящий, похожий на гусиный пух, снег, который не таял на мостовых и на крышах, и вскоре улицы ночного города из черных превратились в серебряные.
В доме мистера и миссис Тингхэм было тихо. Гарри давно спал, а Мэри сидела возле камина, снова и снова перечитывая письмо. Вдруг какая-то тень скользнула по каминной полке.
- Гарри? - вполголоса позвала Мэри Тингхэм.
- Нет, это не Гарри, - донеслось до Мэри, и тут она увидела, что в кресле в дальнем, неосвещенном углу комнаты кто-то сидит. Испуг быстро сменился узнаванием.
- Папа? Это ты?!
- Это я. Только не пугайся. Я не злое привидение. Я даже два с половиной часа просидел в телефонной будке на углу, ожидая, пока все соседи улягутся, и я смогу пробраться сюда незамеченным. Не хотелось никого пугать…
- Папа…
- Мэри…
А снег все валил и валил, и какой-то подвыпивший джентльмен, выходя из паба "Петух и сырная голова", не удержался и слепил снеговика прямо на крыльце полицейского участка.
* * *
Проснувшись следующим утром, Вилли обнаружил на столе огромный сверток. Коричневая оберточная бумага была крест-накрест перевязана бечевкой, под которую был подсунут конверт, на котором было написано "Мистеру Уильяму Фиббзу". Насколько Вилли помнил, никогда в жизни никто не называл его "Уильямом", и уж тем более "мистером" - тем приятнее было держать в руках этот явно дорогой конверт из тисненой голубой бумаги. Внутри конверта лежали две карточки. Надпись на первой гласила:
Уважаемый мистер Фиббз!
Мы с мужем хотели бы еще раз выразить Вам нашу глубочайшую признательность за Ваш вчерашний визит. Надеюсь, вы не откажетесь принять от нас небольшой подарок, который, мы надеемся, поможет вам в осуществлении Ваших планов на будущее.
Веселого Вам Рождества и счастливого Нового года!
Всегда Ваши,
Мистер и миссис Тингхэм
Нетерпеливо разорвав обертку, Вилли развернул подарок и не сдержался - отскочил на середину комнаты, подпрыгнул и, кажется, вдобавок ко всему захлопал в ладоши. В свертке оказалось прекрасное серое пальто из настоящей шотландской шерсти, выделки еще более деликатной, чем на пальто мистера Фредерика Риз-Джонза, с кожаными заплатками на рукавах и настоящими костяными пуговицами. Но, развернув пальто, Вилли обнаружил, что под ним лежит кое-что еще. Здесь Вилли вновь исполнил туземный танец с прыжками и хлопаньем в ладоши, потому что "кое-чем" оказался великолепный форменный сюртук с блестящими серебряными пуговицами. Обе вещи имели метки одного из дорогих магазинов на Бонд-Стрит. Вилли захотел тут же примерить и пальто, и сюртук, как вдруг вспомнил о второй карточке, вложенной в голубой конверт. Надпись на ней гласила:
Молодой человек!
Позвольте выразить вам благодарность за то, что передали дочери мое письмо. Я надеюсь, что Ваши надежды на улучшение условий работы оправдаются в наступающем году.
Также ставлю вас в известность, что я забрал у Вас свое пальто - здесь иногда бывают такие сквозняки! А мой ревматизм с переменой места жительства никуда, увы, не делся.
Однако я думаю, что эта утрата не очень огорчит Вас - мне стало известно, что Мэри и Гарри приготовили для Вас подарок.
С наилучшими пожеланиями,
Мистер Фредерик Риз-Джонз, эсквайр
Вилли посмотрел на вешалку возле двери и увидел на ней только свою кепку и проеденный молью шарф. Пальто и правда исчезло, но Вилли лишь улыбнулся. Сразу после Рождества он напишет мистеру Дэбенхэму и попросит назначить встречу.
А пока Вилли собирался натянуть на себя оба дырявых свитера и отправиться, как обычно, на работу.
Воскресное чаепитие
- А слыхали, милочка, что учудил наш старый приятель Бен Липскотт в почтовом отделении на Чаринг-Кросс?
- Нет, не слыхала! Какие, однако, изумительные эти миндальные корзиночки! И до чего ароматный чай! Достойное заведение, в следующий раз можно пригласить сюда миссис Тубз и Салли Данхэм, а то они, неровен час, совсем закиснут там, в своем Ричмонде… Так что там Бен? Он же, если мне память не изменяет, в свое время служил почтальоном как раз в этом самом отделении - на Чаринг-Кросс?
- Именно так! Проработал двадцать восемь лет без нареканий - вплоть до того прискорбного случая со взрывом парового котла, ну, вы наверняка слышали…
- Да, да, дорогуша, я помню этот случай - такое несчастье…
- И вот теперь, вообразите, Бен Липскотт вбил себе в голову, что он снова может получить место! В том же самом почтовом отделении!
- Разрази меня гром!
- Вот и я так же сказала, когда услышала эту историю! Однако, это еще далеко не все. Позвольте, я подолью вам чаю. Сначала Бен написал письмо управляющему - мол, так и так, чувствую себя по-прежнему работоспособным и готов в любой момент приступить к исполнению обязанностей…
- Воображаю, какой там сделался переполох! О, и шоколадный пудинг у них недурен!
- Ну, поначалу-то переполоха не было - и управляющий, и его секретарь решили, что кто-то просто глупо пошутил. Однако после первого письма последовало второе, за ним - третье, за третьим - четвертое, и тон этих писем становился все более раздраженным, а затем и вовсе стал угрожающим. В пятом письме Бен выражал негодование по поводу того, что его послания остаются без ответа, и обещал, что если и это письмо будет проигнорировано, то он перейдет к активным действиям.
- Надо же! И кто бы мог подумать, что тихоня Бен Липскотт способен…
- Вы, милочка, послушайте, что было дальше! Через неделю после пятого письма управляющий явился утром на службу первым и обнаружил, что все поверхности в помещении почты, включая даже гипсовый бюст Ее Величества и спрятанные в углу за конторкой сапоги посыльного Спайкса, обклеены почтовыми марками! Вообразите - стены, столы, пол, потолок - решительно все! Злоумышленник - а это, несомненно, был наш Бен - израсходовал весь запас почтовых марок, какой был в отделении, причем интересно вот что: самыми дорогими марками - по три шиллинга и семь пенсов за штуку - был обклеен бюст Ее Величества, а самыми дешевыми - по пенсу за дюжину - стол управляющего!
- Что ж, Бену не откажешь в чувстве юмора!
- Ха-ха-ха!
- Ха-ха-ха!
- Понадобилось два дня, чтобы отклеить все эти марки, и конечно, использовать их по назначению уже было нельзя - такие убытки! Но Бен на этом не остановился!
- Продолжайте же, дорогуша, не томите!
- Пять дней назад все тот же управляющий в час открытия отделения обнаружил, что все посылки и бандероли, аккуратно упакованные и подготовленные к погрузке в почтовый вагон накануне вечером, оказались вскрыты, а их содержимое в беспорядке разбросано по полу!
- Господи Иисусе!
- Две детали особенно приглянулись газетчикам: шарф из шотландской шерсти, в который был заботливо укутан бюст Ее Величества, и апельсиновый мармелад, вывернутый из банки и тщательно размазанный по письменному столу и стулу управляющего.
- Ну, Бен! И неужто после этого он на что-то надеется?!
- Так и это еще не все! Позавчера Бен снова навестил отделение - причем не ночью, а когда было присутствие!
- Матерь Божья! И что же, его видели?!
- О, будьте покойны, милочка - видели, да еще как! Причем Бен приготовил для визита свое последнее обличье!
- Последнее?! Он совсем спятил!
- Можете себе представить! Обличье человека, рядом с которым взорвался паровой котел! Конечно, были обмороки, истерики… Отделение пришлось закрыть, управляющий мечется между полицией и страховым агентством, но мы же с вами понимаем - в таких случаях никогда ничего нельзя доказать…
- Да уж… Ну, будем надеяться, что Бен уже утолил свою жажду мщения, и вскоре успокоится… А скажите, дорогуша, кто посоветовал вам это дивное место? Давно не ела я такой прекрасной выпечки!
- Рада, что вам здесь по душе! Эмили Чизвик рассказала мне об этом заведении. Она здесь служила официанткой полтора года назад, бедное дитя, упокой господи ее душу…
- Да, да, такая печальная история с Эмили! Но до чего славное кокосовое печенье! Непременно позовем сюда миссис Тубз и Салли Данхэм в следующее воскресенье!
* * *
- Флоренс! Ты куда провалилась, чтоб тебя черти съели!
- Я здесь, миссис Три! Я готовлю чай для третьего столика!
- Какого же черта ты готовишь чай для третьего столика, когда господа за восьмым уже двадцать минут ждут своего заказа! Они уж два раза жаловались!
- Но миссис Три! Я же давным-давно все приготовила для них! Чай, шоколадный пудинг, кокосовое печенье и миндальные корзиночки! Вон же поднос на стойке!
- Да?! А ты глядела на тот поднос?! Нет? Так погляди! Пустой чайник и куча крошек!
- Ох, миссис Три… не понимаю… я же точно все клала… ума не приложу…
- Обещаю тебе, Флоренс Дигби, что если ты сейчас же не включишь мозги и не вспомнишь, для чего тебе глаза, то кончишь свои дни, как Эмили Чизвик! Она вот тоже так - вечно спала на ходу и, в конце концов, угодила под экипаж! Бегом к восьмому столику!
- Да, миссис Три!
© Автор и художник:
© Наталья Поваляева
© Фотография на обложке: Ольга Лукас
© Издательство Эдвенчер Пресс
© 2012