* * *
Тэрц никогда не видел одежды, подобной той, что надела Ли на следующее утро, - приталенный блейзер, бриджи. Видя его смущение, Ли предложила:
- Отец у меня такой же длинноногий. Все как у тебя - лысая грудь, вечно растерянный взгляд. Я подберу четкий прикид.
Теперь Тэрцу нравилось абсолютно все в Ли. Старомодные словечки, курносая грудь, тоненькая нитка губ, покачивающаяся походка… Несколько комплиментов он произнес вслух и получил смокинг, белую сорочку с манишкой и бабочку.
Лес подернут легкой дымкой. Травы в человеческий рост блестят от росы. Ли уговорила совершить утренний марафон на первоклассных велосипедах, которые, так же как и душевая кабинка, достались в подарок от последнего торгового каравана, прошедшего по этим местам пять лет назад.
Путник и горец, улюлюкая, взрывая тишину гудками, рванули по изрытому колдобинами шоссе. Солнце постреливало все более уверенными лучами сквозь частокол гигантских сосен. Ли легко опережала своего чертыхающегося спутника.
- Тебе не страшно одной? - закричал он не только для того, чтобы задать вопрос, но и чтобы умерить пыл вырвавшейся вперед Ли. Девушка притормозила, поехала рядом. Тени деревьев проносились по ее лицу.
- Отец говорил - мы всю жизнь одни. Если научиться жить с самим собой, то место и время, где окажешься, никогда не будут помехой счастью.
После нескольких минут учащенного дыхания и шороха шин по потрескавшемуся бетону Ли добавила:
- У меня не получилось. Возможно, отец был неправ, - вдруг она с испугом огляделась и закричала: - Мне дальше нельзя, - и свернула в сторону от дороги.
Они въехали на узкую лесную тропку. Даже некрупному гному потребовалось бы больше простора, чтобы развернуться. Тысячелистники охаживали велосипедистов по лицу, корни деревьев выныривали из-под земли, ветви норовили снести голову. Тэрц и Ли не останавливались. Они словно хотели обогнать время, которое неминуемо приведет их к роковым ритуалам.
Когда они добрались до приюта, от смокинга осталась чешуя из лоскутов, рубашка приобрела лиственный цвет, уцелевшая бабочка силилась взлететь с поцарапанной шеи Тэрца. Путник с сожалением оглядывал свою праздничную экипировку. На крыльце дома корчилась от смеха Ли.
- Видимо, из-за этого великолепия Каннский фестиваль прикрыли последним, - засмеялся Тэрц, - в такой спецовке я не полезу в Раф.
- Что за прихоть жить в залатанном авто? - Ли вмиг стала серьезной. - Бензина-то я тебе не отвесила.
В эти безумные сутки вечная тема борьбы за ресурсы была прикрыта неотложным человеческим. Забытые роли звали к ответу. Маски вернулись на лица.
* * *
Они сидели возле пыльного окна с видом на ржавую бензоколонку. Словно жених и невеста после пышной свадьбы, на которую угрохали все, что у них было. Молодожены вернулись в реальность - сухой остаток укатившего за горизонт веселья, без которого не имеет смысл продолжать жизнь. Здесь - ободранные углы и грозовые тучи невысказанных претензий над головами.
- Ты мой первый путник, - пояснила Ли, - отец оставил приют месяц назад.
Это был приговор. Горцы никогда не шли навстречу своему первому просителю. У путников даже придумана особая процедура, чтобы "размачивать" новеньких горцев. Новенький - редкое по России и непредсказуемое явление.
Тэрц встал, прошелся по маленькой спартанской комнатке. Мысли о том, что делать, то лихорадочно разбегались по тупикам сознания, то замирали, готовясь к бесплодному рывку.
- Ладно. - Тэрц снова сел напротив Ли. - Вот тебе мой диагноз. Я не простой путник!
Тэрц ни разу не говорил подобных вещей. Казалось, воздух отвердевал вокруг каждого слова, словно стараясь не дать понять его значения.
- Весь человеческий арсенал, от атомных взрывов до ритуалов вуду, создавался и использовался только для того, чтобы сохранить наш хрупкий мир на краю пропасти. Его удерживают не только законы термодинамики и всемирного тяготения, но и поступки с огромным потенциалом. Если твое движение потенциально может изменить мир, значит, ты спасаешь его от разрушения. Парадокс! Как только человек перестает вмешиваться в ход событий, происходят катастрофы. Извержения вулканов, землетрясения и наводнения случаются, когда мы перестаем действовать, отказываемся от возможности настраивать пространства под собственные желания… Поэтому я езжу по стране.
Тэрц не заметил, как вскочил, и теперь мерил крохотную комнатушку широкими шагами.
- Раньше этого потенциала по ракетным гарнизонам вдоволь было натыкано. Сейчас - число таких, как я, сокращается с каждым днем. Если остановлюсь здесь, природа гневно отзовется. Я пробовал - так оно и выходит.
Зеленые глаза Ли давно округлилась. Она верила.
- Где же твой потенциал? Неужели думаешь - твоя смазливая мордашка может изменить мир?
- В багажнике. Сейчас все сложнее, чем в эпоху Хиросимы, - ответил Тэрц.
Ли вспорхнула с места. Тэрц не сомневался - он может часами наблюдать ее походку, покачивающуюся над землей, как не потревоженный ветром огонь свечи.
Но путник бросился за ней.
Они долго смотрели на огромные мешки в багажнике Рафа. Для Ли само наличие груза было подтверждением потенциала, заминированного в автомобиль, однако Тэрц пояснил:
- Икс-палитоксин. В тысячу раз эффективней сибирской язвы или тетродотоксина. Одного мешка хватит, чтобы навсегда отравить Байкал или Енисей. Я двигаюсь по стране, каждый день доказывая, что внутренняя энергия человечества все еще не исчерпана.
- Решение может не быть скорым, - ответила девушка.
* * *
Тэрц не выдержал на десятый день. Даже когда по радио передали о внезапном извержении Этны, Ли не заговорила с ним. Через вечность этого молчания, обостряющегося в дымке пронзительных сибирских закатов и рассветов, путник изменился. Ему стало плевать на бодрствование всех вулканов Вселенной, на упорное вращение Шарика. Чего стоит вся эта суета, если он не может вернуть себе самую неотделимую часть тела? Хотя бы на миг.
- За воротами твоего приюта меня с нетерпением ждет много больше людей, чем здесь, - вместо приветствия Тэрц произнес ритуальную фразу. Ли подогревала чайник на газовой горелке, на деревянном столе стояла плетеная корзинка с земляникой.
Все эти дни они питались раздельно.
- Ты не достоин того, чтобы ехать к ним. Надеюсь, они дождутся и пешего, - ответила Ли, - Твой путь завершен!
Все было кончено - горцы не меняли решений. Тэрца охватило отчаяние. Он чувствовал - земля уплывает из-под ног. Он не доберется до следующей заправки. Он возненавидит хозяйку приюта и лишится своей судьбы, стремительно приобретавшей гибкие формы Ли и ее зеленые глаза.
Разве не повод завести машину, последним рывком снести бензоколонку и соединиться с девушкой в неминуемом взрыве?
- Я любила себя, - Ли словно почувствовала роковую решимость Тэрца и заговорила, - любила этот лес вокруг. Я любила все живое и неживое, лишь бы не любить людей. Мы не можем позволить себе этого. Ты не представляешь, какая эта мука - не любить людей. Высшая степень несвободы.
Ли помолчала:
- Я знаю, у путников есть десятки легенд о том, как это делается. Есть даже близкие к истине…
Девушка приподняла край брючины красного спортивного костюма. Захолонуло от вида ее кожи. На лодыжке темнел браслет-паутинка.
- Все просто. Мы окольцованы, как птицы. Браслетик попрочнее, чем колючая проволока, - усмехнулась Ли, - это самый ходовой товар у горцев.
Тэрц все еще не понимал, что она хочет сказать.
- На браслете датчик. Заправка взрывается, если его расстегивают, если перестает биться сердце горца, если горец отойдет на десять километров от приюта… Каждый горец считает своим долгом научиться срывать застежку, даже если связан по рукам и ногам. Дезертиров среди нас по-прежнему немного, но некоторые решаются и уходят. И браслеты они отдают только своим. То, что путники ничего об этом не знают, лишний раз подтверждает - горцы покидают свои тюрьмы, но не предают. Я тоже никогда не предам.
- Кто же взрывает объекты? - мысли Тэрца путались. Отчего-то он отчаянно боялся того, что хочет сказать ему Ли.
- Любимый, ты удивительный тугодум. На колонке есть детонатор, настроенный на браслет. И несколько килограммов гексогена - удобный материал для восстановления равновесия в мире.
Путник почувствовал, как земля вместе с надеждой подползает под подошвы ног ("любимый!").
- Великолепно. - Ему уже не хотелось разбираться, зачем Ли рассказывает ему все это. - Высасываем твой бензин. Садимся в Раф. Валим во Владик!
Ли покачала головой:
- Я не дам тебе бензина, путник. - Она почесала кожу под браслетом; Тэрцу показалось, хочет сорвать и закончить беседу.
- Но…
Она перебила:
- Отец рассказывал - детонатором и взрывчаткой оборудовали каждую пятую заправку, каждый второй НПЗ. Это уже наши легенды. Жаль, но они умалчивают, какая заправка заминирована, какая - нет. Боевая группа, которая это делала, не оставила записей о местоположений детонаторов.
- Почему ты не дашь бензина? Не хочешь ехать со мной?
- У тебя свой долг, у меня - свой. Выслушай до конца. Каждый горец хочет найти СВОЙ детонатор. Далеко не у всякого получается. Если горец ушел, а приют опустел и не взлетел на воздух, значит, взрывное устройство обезврежено или взрывчатки не было. Брошенный объект становится местом паломничества аферистов всех мастей.
- Зачем ты все это…
- Мой отец нашел детонатор, когда ему было двадцать лет. Сорок лет он пытался найти способ отключить его. Такого способа нет. Говорили - отец лучший инженер Зауралья. Наверное, это действительно так - он сумел перенастроить детонатор на новый браслет. Я согласилась носить его, - словно осматривая смертельную рану, Ли посмотрела на окольцованную лодыжку. - Отец высыхал у меня на глазах. Я знала - ему необходимо уйти. Но настоящий горец никогда не оставит приют без надежного присмотра. Возможно, это программа, которую заложили в нас предки. Вот и все, что я хотела рассказать.
- Зачем? - повторил вопрос Тэрц.
- Теперь ты видишь - я настоящий горец, а не дешевая подделка на девичьих ножках. Ты знаешь - я люблю тебя. И, наверное, чуть лучше понимаешь, каково это - быть горцем. Теперь ты можешь выбрать, потерять все или только меня.
- Как?
- Ах да, я забыла. Отец оставил мне запасной браслет и научил, как его перенастраивать. Возможно, он так же, как и я, верил, что любовь разбивает любые оковы.
- Я все-таки не понимаю…
- Ты все-таки олух, путник. Угораздило же меня влюбиться. Ты можешь вместо меня стать настоящим горцем. Я же смогу намного быстрее возить твою дьявольскую отраву.
Часть вторая
Воспоминание об их последнем вечере - вот и все, что осталось ему на все эти годы. Когда Ли защелкивала на его ноге браслет своего отца, когда перенастраивала детонатор, он несколько раз попросил небо внести помехи и разнести будущее в клочья. Если смерть - единственный повод остаться вместе, почему бы за этот повод не выпить?
Ли открыла все нехитрые тайны колонки ("вековые тайны", хе-хе), и Тэрц заправил в бак Рафа свои первые десять литров.
- Только не думай, что размочила меня, - буркнул он, устраиваясь на переднем сиденье и рассчитывая бесконечно долго инструктировать, как обращаться с автомобилем, как экономить топливо… Он все еще не верил в неизбежный отъезд Ли.
Девушка блестящими от слез глазами осматривала приборную доску, нежно гладила руль, не забывая в очередной последний раз целовать Тэрца, прикасаться к нему, чтобы сохранить на своей коже еще один его отпечаток:
- До того, как ты появился здесь, я хотела расстегнуть браслет. Именно в тот вечер нашей встречи. Ты знаешь, какой здесь закат. Прекрасный аргумент, чтобы нарушить все обеты. Потом была уверена - сделаю это, как только ты уйдешь так далеко, чтобы тебя не догнал ни мой крик, ни грохот гексогена.
Ли сняла свой браслет, вложила в руку Тэрца. Он вновь пожалел, что их растерянные взгляды обошлись без аккомпанемента взрыва.
* * *
Первый посетитель появился у Тэрца спустя одну бесконечную неделю. Им оказался паренек лет двенадцати. Он привез на лошади мешок муки и мешок вяленого мяса. Мальчик ничего не просил, на Тэрца смотрел почти со священным ужасом.
- Сколько верст до деревни? - спросил Тэрц.
- Пятнадцать, что ль. Аль осьмнадцать. Недалече. Хошь, лошаденку привезем? В гости ездить.
"Мой поводок десять километров".
- Лошадей приберегите, - посоветовал Тэрц.
На исходе второй бесконечной приехал толстяк на бензовозе. Он настороженно разглядывал бывшего путника, потом спросил:
- Ли жива? - И деловито засуетился, расправлял шланг. Тэрц пока не понимал, зачем он это делает.
- Она ушла, - пояснил Тэрц, воспринимая этого бойкого хлыща как связь с миром, а значит, и с Ли.
- Горцы просто так не уходят.
- Ли ушла не просто так. Она нашла свой детонатор.
Толстяк удивлённо цокнул языком:
- Приятно познакомиться, Детонатор. Хочешь что-нибудь передать? Вдруг встречу Ли.
- Передай… - Тэрц задумался (я жду? я умираю без тебя?) и сменил тему: - Я десять лет ездил по стране и ни разу не видел бензовозов. По воздуху летаете?
Парень ткнулся взглядом в физиономию Тэрца. Оценивал - может ли он воспринимать переквалифицировавшегося путника как своего коллегу. Нехотя пояснил:
- С радарами ходим. Чуть что - в кусты. Кто чает нас поймать, знает: машины взрываются легче приютов.
Он перелил бензин в резервуар. Тэрц видел бьющую струю горючего. Она выглядела изумительней, чем радуга, появись она у него за поясом.
- Это последняя ходка. Протянешь пару лет? - торжественно попросил толстяк, словно от этого зависела жизнь на Земле, - колонка-то у тебя периферийная. Как закончится бензин, взрывай ее на хрен. Уходи в Благовещенск.
- Протяну, - только и пообещал Тэрц. Обещание он выполнил.
* * *
- Что ты хочешь, горец? - уже орал Лысый. - И выпивки, и жратвы, и девочек тебе подогнали. Не тупи, служивый. Хочешь, мы всем табором будем до утра тебе молиться… Жалко, у вас нет своего начальства. Выговором бы не отделался. Я тебе отвечаю - ты самый отмороженный тип среди всех отморозков Урала, Кавказа и Среднерусской. Для дела надо! Восстанавливаем железнодорожное движение между Новосибирском и Омском.
- Ты недостоин ехать. Надеюсь, тебя дождутся пешим.
Проклятия, которые слышал Тэрц, мало трогали его. Когда любишь одного человека, очень просто не любить всех остальных.
Тэрц легко парировал мольбы и угрозы. Любая причина для продолжения движения Земли казалась несущественной, если не приближала его к Ли.
Он понял - настоящим горцем может быть только тот, кто знает исключительный повод, чтобы покинуть свою тюрьму. Но не уходит, не вполне понимая природу удерживающих его сил. Чужие резоны получить топливо кажутся смешными и недостойными внимания.
* * *
Стреляли прицельно, чтобы обездвижить, но не вырубить окончательно. Тэрц повалился на землю, рефлекторно прикоснулся к браслету, посмотрел на ворота. Во двор приюта влетел УАЗ. На ходу из машины выскакивали молодые ребята с оружием.
"Я не могу погибнуть, не дождавшись ее", - с острия трех автоматических винтовок его уже гипнотизировала черная пустота.
- Сколько литров в резервуаре? - спросил самый беспокойный из прибывших. Если бы его вздрагивающая винтовка вытянула нос, то нарисовала бы на теле Тэрца причудливую траекторию.
- Куда путь держите? - Тэрц ответил ритуальным - "Беспокойный" выстрелил ему в ногу.
- Решение может не быть скорым, - хрипло ответил горец; пуля прошла в сантиметре от браслета.
Психология путника, ищущего способа присвоить топливо, сыграла свою роль. Тэрц не мог предвидеть всех сценариев столкновения с действительностью, третий век страдающей углеродным похмельем, но этот был для него очевиден.
"Возможно, мы не столь изощренны, как путники, но никогда не были простаками", - Тэрц выхватил "стечкина" и приставил к виску.
- Если вы готовы соревноваться в скорости, стреляйте сейчас. Если нет, уберите пушки. Считаю до трех. - "Здесь главное - не переиграть. Эти варяги должны впитать, что жизнь для меня копейка. Они же и представить не могут, что стоит она значительно дешевле".
Парни оружие не убрали, но опустили стволы вниз. Когда Тэрц сказал "два", из машины вышел четвертый боевик и прогремел издалека басом. Смысл сказанного сводился к банальному - "ты, гад, уже почти решето… и тебе, гниде, сейчас следует сказать ровно столько, чтобы мы сжалились, отвезли тебя в деревню и не нарезали на куски… других вариантов быть не может… хочешь взрывать свою халупу, взрывай… мы, бля, из железа и стали, нам твоя пиротехника до…"
Очевидно, у Тэрца было чуть больше свободного времени, чтобы поупражняться во владении оружием. Пуля снесла Басу полчерепа. Тело еще не коснулось земли, а "стечкин" и стволы варягов уже вернулись в исходные положения.
- У меня есть ответ на все вопросы, которые вы можете или могли бы задать. Заправка заминирована. После того как я размозжу себе голову, вы не успеете добежать до ворот. Я не дам бензина.
Смысл идти ва-банк оставался при условии, если цель - заправка-пустышка. Уложив горца, охотники за удачей отвозили его на безопасное расстояние и добивали. Если взрыва не следовало, заправку можно высасывать досуха. В постуглеводородную эру мало кто рассчитывал, что горец сдастся на угрозы и уступит.
Не спуская с Тэрца глаз, парни отошли. Им, как и горцу, оставалось что терять.
Пока.