- Тут лежали пауки, - чивиец провел ладонью по траве и понюхал оставшуюся на ней кровь насекомых. - Ты прежде воевал с повстанцами?
- У нас в горах таких нет, - буркнул Люсьен.
- Теперь есть. А я вот три раза командовал облавами.
Стражник недоверчиво посмотрел на Олафа.
- Ты?
- Я, - усмехнулся бывший слуга. - Высокородные господа не большие любители рыскать по степи на смертоносцах, жариться целыми днями без воды. Зато для меня это было хорошим поводом заявить о себе... Облав было гораздо больше, но в трех последних я был начальником над людьми. И только перед нашим несчастным путешествием мне предложили услужить Арнольду. Вот так, стражник.
- Это ничего не меняет, - пожал плечами Люсьен и лег на спину, подставляя мокрые ступни ветру.
- Ты вообще не воевал с людьми, да? - не отставал Олаф. - И уж конечно, не воевал с пауками. Провел здесь, в Хаже, всю жизнь, только охотился на скорпионов и краснокровных чудовищ, да сторожил снежные пустые перевалы.
- Я честно служил моему Повелителю, - стражник недосушил ноги, стал обуваться. - К чему ты клонишь?
- Тебе стоило бы прислушиваться к моим советам, Люсьен. Конечно, я и не думаю пытаться командовать тобой, но... Ты ведь хочешь спасти принцессу, верно?
Стражник ничего не ответил, поправил оружие и пошел дальше, поднимаясь в гору.
- Повстанцы берут людей в плен только потому, что хотят получить пополнение. Их ведь все время гоняют с места на место, детей не заведешь. Их число может расти только путем присоединения новых членов банд. И почти всегда горожане согласны превратиться в дикарей, дать клятву Фольшу...
Олаф едва не наткнулся на остановившегося Люсьена.
- Принцесса верна своему Повелителю.
- Конечно, - легко согласился чивиец. - Я просто хочу, чтобы ты знал, что затевают дикари. Раскоряк... Прости, восьмилапых, они принесут в жертву своему богу. Я видел, что остается после таких церемоний, а однажды мы накрыли повстанцев в самом разгаре. Они долго будут пытать их огнем, а сами нажуются всяческих трав - их колдуны большие специалисты по этой части, - и будут плясать вокруг костров. Смертоносцы, умирая, рассыпают вокруг себя боль, страх так же сильно, как бьют гневом. Дикарям это доставляет большое наслаждение, так в один голос говорили те, кого я захватывал.
- А что будет с людьми? - Олаф замолчал и Люсьену пришлось спросить. - Они убивают тех, кто не согласен к ним присоединиться? Или пытают?
- Хороший вопрос! Да, пытают и убивают, но только тех, кто откажется, а такое бывает очень редко. Думаю, что пленников тоже обкуривают травами, или как-то еще... Не удивляйся, если увидишь свою принцессу скачущей вокруг костра.
Люсьен сдержался, промолчал.
- Ты говорил с кем-нибудь из смертоносцев? - спросил чивиец. - Из тех, которых унесли повстанцы?
- Говорил, - буркнул Люсьен. - С Пори.
- Пори молод, да и в старости вряд ли будет очень умен... - вздохнул Олаф. - Хотя что я говорю, какая ему теперь старость? Ладно, хоть один значит сохранил способность общаться. Обезноженные пауки часто впадают в такое состояние... Как бы тебе сказать... В общем, ни с кем не хотят говорить, просто ждут смерти. Что ж, хорошо. А теперь остановись, пожалуйста.
- Ну, что тебе?
Они почти поднялись на пологий склон. Олаф с гримасой боли потер ушибленный локоть, утер с лица пот.
- Видишь ли, Люсьен, люди - не скорпионы. Когда они воюют, то всегда выставляют наблюдателей, посылают разведчиков... Если мы просто будем идти за ними, то нас заметят и убьют. Два усталых парня на фоне скал - прекрасная мишень. Даже один стрелок нас прикончит.
Стражник задумался. Олаф прав, сам Люсьен поступил бы именно так.
- Но здесь нет другой дороги, это горы. Мы должны идти за ними, или никогда не настигнем дикарей.
- Ты хочешь хотя бы попытаться спасти принцессу? Тогда остановись, не поднимайся больше. Скоро сядет солнце, будет темно, мы пойдем осторожно. Тогда у нас будет шанс.
- Да, но... Во-первых, в темноте здесь ходить просто опасно. Во-вторых, мы можем опоздать! Олаф, ты мне не командир, а я - тебе. Оставайся здесь до темноты и попробуй пройти, если у меня не получится.
- Ты сам сказал, что в темноте опасно лазить по скалам, - заметил чивиец. - Без горца я наверняка сорвусь. Кроме того, вдвоем мы сильнее. А что ты будешь делать один среди десятков дикарей? Чем ты поможешь Тулпан? Поступать надо всегда согласуясь со здравым смыслом, Люсьен. Это я тебе не как командир, а как товарищ говорю.
Стражник потемнел лицом. Олаф был в полтора раза моложе его, а вот взялся учить. В другой раз Люсьен непременно выпустил бы из наглеца кишки, а вот теперь не с руки. Может быть, даже послушаться его?
- И вообще, - продолжил Олаф, - с чего ты взял, что я буду пробовать один, после того, как тебя прикончат? Это не моя принцесса. Я лучше вернусь назад, и дождусь помощи возле ущелья. Только пока я могу тебе помочь, Тулпан может рассчитывать на меня.
- При чем здесь я?
- Ты мне нравишься, - ухмыльнулся чивиец. - Я решил быть тебе другом. Но если ты выберешь глупую, никому не нужную смерть, но это будет только твоим выбором.
Стражник тяжело вздохнул и присел на камни. Больше всего ему сейчас хотелось ударить Олафа сапогом в грудь, чтобы он покатился далеко вниз, к самому ручью.
- У нас есть надежда спасти Тулпан?
- Слабая, - очень серьезно ответил чивиец. - Во-первых, ее замучают первой, если узнают, что она - принцесса. Надеюсь, у Пори хватит ума предупредить ее... А ведь Ярлыка-то у девушки нет! Это просто везение, спасибо Настас. Старушка сейчас идет себе где-то по дороге... Везде выкрутится, никогда не пропадет, а ведь все считают ее сумасшедшей. Вот что я называю настоящим умом!
- Договори про Тулпан, - попросил Люсьен.
- Тулпан... - Олаф тоже присел и пожал плечами. - Насколько мне известно, первыми умирают пауки, дикари пожирают их мозг, это конец казни. Если бы мы оказались у костров в тот момент, когда повстанцы уже опьянели от своих трав, но еще не принялись всерьез за пленников, не заставили их сделать Выбор, то я бы согласился попробовать. Быстро налететь, убить нескольких дикарей и отступить с пленниками. В степи это было бы глупой затеей, но здесь можно подыскать узкое место, где можно попытаться обороняться вдвоем. Видишь, я тебе нужен.
- Не могу сидеть спокойно, зная, что в любой момент принцессу могут убить! - вскочил Люсьен.
- Алпу тоже, - напомнил Олаф. - И кого-то еще, как ты говорил. Я уже не вспоминаю о пауках... Беднягам не помочь, их вдвоем не утащишь. Не хочу выглядеть грубым, Люсьен, но отчего бы тебе не вести себя как воину? Время ждать, и время бить, ты сам знаешь эту присказку.
- Если вдруг мы оба останемся живы, - предупредил его Люсьен, усаживаясь обратно, - то я тебя убью. Вспорю снизу доверху и вырву сердце.
- Темпераментный северянин, да? - улыбнулся чивиец. - Ладно, поговорим об этом потом. А пока, если ты не против, я вздремну. Совсем разморило на солнце. Говорят, в горах темнеет быстро.
Люсьен с недоверием смотрел на спутника. Не может человек, подвергнувшийся совсем недавно нападению, едва не погибший в каменном мешке, весь изодранный, теперь спокойно спать. Но Олаф не шутил, он накинул на лицо полу куртки, подставив солнцу смуглый живот, почти не прикрытый рваной рубахой, и вскоре тихо посапывал. Стражнику опять захотелось пнуть его ногой.
Чтобы удержаться от соблазна, он отошел чуть в сторону от неприятного союзника, цепляясь за траву, покрывающую склон. Неподалеку взлетела в воздух сонная муха, загудела, слепо закладывая бестолковые виражи. Люсьен выдернул меч - и вовремя, насекомое понеслось прямо на него.
Удар сбил муху на землю и прежде, чем она успела взлететь, воин пригвоздил ее к земле. Муха заворочалась всем своим жирным телом, будто устраиваясь на клинке поудобнее, заводила жадным хоботком. Люсьен достал кинжал и быстро дорезал ее, потом отпилил голову, кроша хитин, и хорошенько потряс, чтобы вытекла кровь. Олаф не пошевелился, будто и не слышал происходящего.
- Ну что ж, притворяйся, если хочется, - проворчал стражник.
Он быстро разделал тушку, нарезал голубоватое, пористое мясо тонкими ломтиками. Разводить огонь было не из чего, да и опасно. Да, на охоте войне не научишься... Люсьен присел на склон и стал медленно жевать, поглядывая вокруг. Похоже, что в этих местах не водились скорпионы - слишком открыто, негде спрятаться, а кролика можно поймать только из засады.
- Олаф! - негромко окликнул он.
Чивиец ничего не ответил, не пошевелился. Но Люсьен был уверен, что спутник не спит, не может спать.
- Скажи, Олаф, а почему тебя попросили стать слугой Арнольда? Такой уважаемый человек, облавами руководил... И как же ты согласился?
- Действительно... - сонно пробормотал чивиец, по прежнему не шевелясь. - И как я совершил такую глупость?
- Я не спросил "Как?", я спросил "Зачем?".
- Зачем?.. - чивиец стащил с лица куртку и с улыбкой посмотрел на стражника. - Наверное, хотел выслужиться перед Повелителем еще сильнее, стать заметнее, богаче...
- И для этого надо служить Арнольду? Может быть, Агни тоже хотел через такую службу стать высоким господином?
- Высокие господа - это высокородные господа, - поучительно заметил Олаф и лег на бок, чтобы было удобнее разговаривать. - Таким не станешь, такими рождаются. Вот как Тулпан... Что это ты жуешь?
- Муху.
- Мы дураки, не взяли с собой еды, а надо было откопать какой-нибудь мешок. Дай мне тоже.
- Подойди и возьми, - Люсьен почувствовал, что опять теряет хладнокровие. - Но ты не договорил. Расскажи о себе, кто ты такой?
- Наконец-то, - Олаф подобрался к Люсьену и забросил в рот ломтик мяса. - А я думал, ты не спросишь... Уж и так и эдак заинтересовывал: я, мол, облавами командовал, воевал... Кстати, я и со смертоносцами воевал. Мы ходили походом на Трофис, и группа людей едва не смогла проскочить по крышам и открыть ворота. Тогда город был бы наш, у них половина войска отправилась далеко в степь... Но не вышло, мало кто ушел. А я вырвался, чудом между ногами у пауков прокатился и спрыгнул со стены. Тогда меня и приметил Малый Повелитель, а до этого я был просто рядовым воином. Стал посылать в облавы... Я и там оказался лучшим, головы не терял, стрел зря не тратил. Вот так. Я не раз говорил с нашим Смертоносцем Повелителем.
- Как же это так? - Люсьену было немного смешно от такого откровенного хвастовства.
- Он звал, я и приходил, - простодушно признался Олаф и взял еще мяса. - Разговаривали о всяком. Он, наш старик, многое может рассказать, если захочет.
- Ваш старик?.. - стражник поборол гордость, проглотил мясо и сел поудобнее. - Не пойму я вас, чивийцев. Ты несколько раз назвал восьмилапых раскоряками. Может быть, я чего-то не понимаю, но в Хаже это неприличное слово. Теперь ты назвал Смертоносца Повелителя "наш старик". Как вы живете в городе?
- Все дело в том, что ты не умеешь скрывать от пауков свои мысли, ведь так? - Олаф ел с аппетитом, горка ломтиков мяса, выложенная на траве, быстро таяла. - Странный вкус у этой мухи, чуть солоноватый. Вы привыкли, что смертоносцы всегда знают, о чем вы думаете, вот и не представляете, как можно назвать их "раскоряками". Не сомневайся, я уважаю их не меньше твоего, а может и больше, просто не боюсь. Повелитель... А кто он такой? Самый старый, самый мудрый, самый сильный самец, наш старик.
- И он знает, что вы умеете скрывать мысли?.. - поразился стражник. - А как вы это делаете?
- Объяснить невозможно, я однажды пробовал... С этим надо родиться и вырасти. Просто если я не захочу, ни один паук не сможет забраться мне в голову, вот и все. И когда они бьют своим гневом, я чувствую это гораздо меньше, чем ты. Тоже самое и дикари... Ведь они тоже горожане, Гволло был раньше большим, красивым. Человеческие кварталы почти не затягивали паутиной, только некоторые улицы. Вот так мы и живем, люди и смертоносцы. Конечно, Повелитель выше всех, но и нас без вины не наказывают. Всем хорошо.
- Почему же тогда повстанцы убивают смертоносцев?
Олаф доел последний кусок, не предложив его приятелю, и откинулся на спину, сыто улыбнувшись.
- Сам не понимаю... Выдумали себе какого-то Фольша, слушают колдунов, творят безобразия. В некоторых городах восстания не удавались, и тогда там не оставалось людей. И что же? Они пали. Смертоносец сильнее любого человека, но смертоносец с сидящим на нем лучником еще сильнее.
- Кто такие колдуны?
- Люди с даром. Это особый дар, они видят, чувствуют на расстоянии, почти как пауки.
- И могут читать мысли? - напрягся Люсьен.
- Нет, о таком не слышал. Вот Настас, мне иногда кажется... Впрочем, кто ее поймет? Колдуны призывают начать священную войну, и каждый, кто в ней гибнет, отправляется прямиком на звезды, где Фольш дает им новое тело и зачисляет в свою армию. Однажды он наберется сил от жертвоприношений и спустится сюда, чтобы истребить всех насекомых.
- Разве кто-нибудь видел этого Фольша? - стражник подозрительно посмотрел наверх, в темнеющее небо.
- Говорят, видели... Травку специальную едят или курят, а потом видят.
- Какую травку? - Люсьен схватился за голову. - Или ты мне врешь, или я совсем ничего не знал.
- Я не вру, я вообще очень честный малый, - Олаф потянулся и сорвал крохотный зеленый кустик. - Травки бывают разные. В степи все любят травки... Вот это - нас.
- Я знаю, - стражник взял растение. - Горный нас.
- Точно. А жевать ты его пробовал?
- Зачем? - Люсьен понюхал зелень. - Он горький, кажется. Кролики его не едят, и пчелы, и мухи.
- Попробуй потом, - посоветовал чивиец. - Многим нравится. Правда, наш степной почти не горький. Но некоторым нравится именно горный, специально рвать его приходят. Что ты так смотришь? Я серьезно. Это как... Ну, как мед, только совсем иначе. Неважно, колдуны пользуются совсем другими вещами.
- Пьянеют, - сделал вывод Люсьен. - Значит, они опьянят пленников и они увидят Фольша, который уговорит их воевать со смертоносцами, изменить Повелителю.
- Ну, нет. Увидеть Фольша - великая честь, только колдуны знают, как это сделать. Обычным людям его не показывают, - Олаф сел. - Действительно быстро темнеет в горах. Скоро уже пойдем.
- Скорей бы...
Люсьен встал и прошелся, разминая ноги. Далеко внизу склон наискосок пересекло семейство кроликов, смешные ушастые звери торопились к норам, ночевать. Стражник повернулся, чтобы пойти обратно к Олафу, и вдруг увидел три струи дыма, поднимающиеся из-за скал. На высоте, примерно равной самой высокой вершине, они круто уходили в сторону под порывами ветра, смешивались и растворялись.
- Смотри!
Олаф подскочил и вперился в дым взглядом. Потом раздраженно стукнул себя по лбу.
- Как я забыл? Конечно, костры. В степи они роют для этого ямы, и разводят огонь ночью, но здесь земля каменистая, а бояться некого. Значит, сейчас все и начнется. Когда я перебирался ближе к мясу, дыма еще не было. Это хорошие новости, стражник.
- Идем?..
- Нет, нет, не спеши, - Олаф снова сел. - Терпеть так терпеть. Зато потом пойдем быстро, главное - не навернуться с этих проклятых скал. Я подумал... В темноте нас не видно, но и их разведки не видно. Положимся на удачу, верно, Люсьен?
Стражнику показалось, что вид дыма подействовал на Олафа не меньше, чем на него, подданного принцессы. Чивиец заерзал, стал подтягивать ремни, поправлять разорванную одежду. Солнце словно зацепилось за белую верхушку далекой горы, насмешливо смотрело на двух изнывающих от вынужденного безделья людей.
И вдруг погасло. Вершина еще подсвечивалась мягким ореолом, а оба, не сговариваясь, уже пошли вверх, стараясь обогнать друг друга. Но как спутники не торопились, между двумя скалами, обозначавшими маленький перевал, они оказались уже в полной темноте.
- Я буду за тебя держаться, - сказал Олаф и ухватил стражника за ремень. - А то наверняка куда-нибудь провалюсь.
- Главное, не мешай мне меч достать, если кого-нибудь встретим.
- А ты достань сразу!
- В такой темноте я тоже могу споткнуться, тогда проткну сразу нас обоих.
В молчании они продолжили путь. Следов повстанцев теперь было не разглядеть, но дорога, как и ожидал стражник, была только одна. Останавливаясь перед круто уходящими вниз склонами, спутники осторожно нашаривали дальнейший путь где ногами, а где и руками. Один раз все же пришлось вернуться - пройдя вдоль каменной стены, воины уперлись в тупик.
- Без тебя я бы точно запутался, - прошептал Олаф на ухо Люсьену, когда им удалось выбраться из каменного лабиринта. - Не сбились? Правильно идем?
- Откуда я знаю? Прежде здесь не бывал.
- Кто там?! - громко окликнул их какой-то человек, оказавшийся в двух шагах. - Имрус?!
- Имрус, - без интонации повторил Олаф, чуть подталкивая вперед спутника.
- Вальта тебя обесхвостит этой ночью, точно говорю! - дикарь протянул вперед руку, схватил Люсьена за воротник и потянул к себе. - Ты... Кто с тобой?
Вонзая меч в живот дикаря, стражник ожидал услышать его крик, но рука чивийца, будто удлиннившись, протянулась у него над плечом и сжала повстанцу горло. Тот захрипел, оседая на землю, Олаф протиснулся вперед, перешагнул через умирающего.
- Имрус, Имрус, - все так же без интонации проговорил он. - Вальта.
- Ты чего там, Джан? - кто-то сонно заворочался в темноте. - Имрус пришел?
- Имрус, - чивиец пошел на звук, держа на отлете меч, готовый ударить.
Именно в этот миг из-за скал выглянула прятавшаяся там молодая луна. Ее тусклый, призрачный свет после темноты показался вспышкой, в которой ослепший Олаф успел увидеть сидящего на траве человека. Второй страж, видимо, только что проснулся. Меч со свистом рассек воздух, утяжеленный в последней трети клинок врезался в череп и с глухим хрустом рассек его на три пальца вглубь.
- Все, - прошептал Олаф и быстро присел, вытер оружие о траву. - У тебя тоже все?
- Да, - Люсьен присел рядом. - Впереди могут быть еще посты?
- Не думаю, они ведь знают, что здесь никого нет. А с ними колдун, который заметил бы приближение смертоносцев...
- А наше?
- Не знаю. Было здесь два человека, теперь опять два, - Олаф говорил быстро, отрывисто. - Давай, воин, шагай вперед, если я прав, то мы совсем рядом.
Он оказался прав: не сделав и двух десятков шагов, спутники услышали далекое пение. Уткнувшись в крутой, но короткий подъем, они одолели его и увидели почти прямо перед собой горящие огни. Вокруг плясали люди, пели нестройно и громко. Боль! Она ударила отвыкшего от присутствия смертоносцев Люсьена как кнутом.
- До них пара сотен шагов, - прикинул Олаф. - А там, у нас за спиной, подходящее место для драки. Встанем плечо к плечу и никто нас не обойдет. Вот туда и надо успеть добежать с пленниками.
- Нет, поправил его горец. - Все не так. Не смотри на огонь, он слепит. Отсюда надо спуститься вниз, а потом подняться к ним, костры на склоне. Это далеко... Не добежим. Пойдем ближе.
- Постой, - чивиец расстроенно прикусил губу. - Дай я еще подумаю, а ты поговори с Пори.
Люсьен вспомнил про паука и мысленно позвал его. Тот отозвался мгновенно.
"Я рад, что с тобой все в порядке. Рядом Олаф?.. Мне всегда трудно узнать Олафа."
"Что с тобой, что с принцессой? Расскажи нам все, я не вижу, где вы."