Все-таки мориори были какими-то неправильными аборигенами. Понятно, почему жители Питкэрна и Хендерсона отличались столь мирным характером: когда вас и так меньше, чем требуется для гарантированного выживания, и это ясно многим, воевать как-то совершено не тянет. Но на Чатеме-то жили две тысячи! Той же Мангареве подобной численности вполне хватало для непрерывных боевых действий в течение почти целого столетия. Которые, кроме всего прочего, выполняли роль регулятора этой самой численности, не давая ей выйти за предел возможности архипелага.
Каковы вообще могут быть механизмы регулирования численности населения? Эпидемии, прекрасно справлявшиеся с данной задачей в средневековой Европе, отпадают – не было их на Тихом океане. Тогда остаются всего три варианта.
Первый – он, если можно так выразиться, естественный. То есть население растет до того момента, пока ему не становится нечего жрать, и потом балансирует в этом состоянии. Не самый лучший вариант, потому как при нем голодают все, излишков нет по определению, и прогресс начинает идти вспять.
Второй вариант – войны. Здесь наибольшего успеха добиваются самые сильные, агрессивные и рисковые индивидуумы. Но в силу последнего пункта живут они, как правило, недолго.
И, наконец, третий вариант, который удалось реализовать шаманам острова Чатем, – искусственное ограничение рождаемости. Потому как оным совершенно не хотелось рисковать и они понимали, что в случае развязывания войн у власти быстро окажутся совсем другие люди. Поэтому шаманы поддерживали полный запрет на убийство веками и всерьез, а не как, например, практически все ветви христианской церкви. Кои уже больше тысячелетия учили паству, что заповедь "не убий" следует понимать не разумом, а душой, то есть с точностью до наоборот. Вообще-то лично я не видел в этом почти ничего плохого, если бы не один досадный побочный эффект. Выделить одну упомянутую заповедь из общей массы у церкви так и не получилось, в результате чего и остальные тоже понимались и пастырями, и паствой примерно так же. Например, каждый может глянуть в окно и посмотреть, как на практике реализуется заповедь "не укради". А уж по поводу "возлюби" и выглядывать никуда не нужно.
Так вот, по вышеописанным причинам из всей толпы переселенцев-мориори нам удалось хоть как-то научить стрелять из мелкашек всего девять человек. Да и то только по грудным мишеням! Потому что когда одному парню предложили стрельнуть не в два черных квадрата один над другим, а в довольно натурально выпиленного и раскрашенного фанерного человека, стрелку стало плохо. Настолько, что его пришлось отвести к Жене, который потом объяснил мне, что у парня произошел когнитивный диссонанс. Надо же! Я-то считал, что это просто ругательство, а оказалось – медицинский диагноз.
Вот почему мы с Полем решили основную ставку сделать на детей, и сейчас он планировал, как заинтересовать их военными играми. Кроме того, у брата Хани появился еще один план, который лично мне казался насквозь сомнительным. Я вообще собирался ни под каким видом не допускать в новые земли шаманов мориори – хватит, они уже достаточно поработали на Чатеме, пусть там и остаются. До самого того момента, когда туда приплывут новозеландские людоеды и всех на фиг сожрут, в том числе и шаманов, не встретив от островитян почти никакого сопротивления.
Однако Поль считал, что тамошние идеологи уже продемонстрировали недюжинные способности в области управления общественным сознанием в своих интересах. И значит, если им объяснить, что интересы могут быть разными, то от понявших этот факт служителей культа может образоваться большая польза. Я в ответ напомнил про судьбу некоего Камира, но услышал, что он был дурак. А был бы умным, не стал бы противиться моим планам, а постарался бы стать незаменимым для их претворения в жизнь. Он, Поль, собирается беседовать с самыми умными шаманами, а остальные пусть себе остаются на Рекоху.
Однако, ясное дело, и воспитание в нужном ключе детей, и приглашение шаманов не дадут мгновенного результата. И даже не очень мгновенного тоже – процесс растянется как минимум лет на десять. В ближайшее же время пополнение наших вооруженных сил будет происходить за счет мангареванцев, дрессируемых дядей Мишей. А в качестве резерва сойдут те, что недавно явились в Форпост с Бунгом. Вот уж у этих нет никаких внушенных табу насчет приголубить ближнего по тыкве хорошей суковатой дубиной! Или выпустить ему кишки коротким копьем с кремневым наконечником. Кстати, надо поинтересоваться, сколько патронов осталось у наших тасманийцев.
Дело в том, что при отбытии я их снабдил боеприпасами с очень хорошим запасом. Зря они патронов почти не переводили, сколько дичи надо было добыть для пропитания экспедиции за время ее работы, тоже легко считается. Откуда вывод – разницу расчетного и действительного остатка патронов следует отнести на стрельбу по людям. Потому как я вполне допускал, что похождения наших тасманийцев на своей родине могли быть и не так чтобы уж исполнены пацифизма.
Ну а пока следовало вновь отправляться на дачу, откуда начинать нудные и многоступенчатые попытки открытия перехода на Хендерсон, благо дядя Миша уже предупрежден по радио. Будем надеяться, что это в последний раз и по результатам грядущей операции у нас прибавится хотя бы один кристалл, который можно будет с чистым сердцем оставить на Хендерсоне. После чего без особых трудностей посещать колыбель нашей цивилизации хоть по десять раз на дню.
Глава 15
Следующим вечером я с интересом слушал допрос дядей Мишей дона Хулио, суперкарго стоящего в бухте Сан-Хуан корабля. После имени у него шло "де", а дальше еще четыре слова, одно из которых было двойным, но майор посчитал их излишествами и прекрасно обходился без них.
Список вопросов у нас был готов заранее, а ответы тут же переводились на русский, поэтому я не терял нити беседы, несмотря на то что изучение испанского пока находилось в самом начале, – запомнились только слова, напоминающие русские нецензурные и сопутствующие им. Впрочем, таковых в испанском оказалось более чем достаточно. Куда больше, чем в том же английском.
В самом начале беседы дону пришлось объяснить, что Испания, оказывается, находится в состоянии войны с Океанией – так мы решили назвать себя.
– Четыре года назад испанский корабль "Сан Франсиско" совершил неспровоцированное нападение на мирный океанский остров, – внушительно сообщил дону дядя Миша. – Именно в силу того, что поселение было мирным, то есть не готовым к отражению никакой агрессии, бой с вашим кораблем, в результате которого он был уничтожен, сопровождался огромными жертвами с нашей стороны. Погибла замечательная женщина, в честь которой сейчас названа эта земля. Правительство Океании проявило выдержку и не стало немедленно принимать ответных мер, тем самым давая Испании шанс как-то объяснить и компенсировать свое выходящее за рамки допустимого поведение. Но ваша страна не воспользовалась этим шансом, поэтому вчера Высший совет Океании объявил, что с ноля часов сегодняшних суток Испания и Океания находятся в состоянии войны. То, что вы об этом не знаете, – ваши трудности, нас они не касаются. Вы уже имеете представление как о мощи нашего оружия, так и о возможности мгновенно преодолевать огромные пространства.
Тут дон непроизвольно потер здоровенный синяк под левым глазом. А вот нечего было тянуться к шпаге, когда рядом стоит сильно сомневающийся в своей фехтовальной квалификации Попаданец! Кстати, одним из следствий этого необдуманного действия явилось то, что испанец преодолел два межмировых перехода в полубессознательном состоянии и вряд ли мог разглядеть детали своего перемещения. Однако он уже убедился, что сейчас находится в Южном полушарии, – для этого ему хватило взгляда сначала на компас, а потом на солнце. Все-таки, в отличие от московских туристов, человек знал прикладную географию.
– Теперь вы и два сопровождающих вас матроса являетесь военнопленными, – продолжал дядя Миша. – А это означает, что кормить вас начнут не раньше, чем от Испании поступят средства на это. Или вы сами заработаете себе на пропитание, помогая нам разобраться в содержимом трюма. В принципе мы можем прекрасно обойтись и без вас, но все же хотелось бы сэкономить силы и не тащить сюда малоценные вещи, коих у вас там наверняка немало.
– А что станет с кораблем? – осторожно спросил дон Хуан.
– Опять же зависит от вашего поведения. Если оно будет правильным, то по завершении разгрузочной операции вас переправят туда, снабдив нотой нашего правительства вице-королю Испании маркизу де Вильяманрике. Если же нет, то вместо вас мы обойдемся ящиком аммонала – это взрывчатка, которая раз в пять сильнее пороха. Не думаю, что оставшиеся после взрыва щепки будут хоть сколько-нибудь крупными, – это я про корабль. Лично же вы будете валить лес, пока не сдохнете на этой каторге. Впрочем, в порядке утешения могу предположить, что данный процесс надолго не затянется.
Сидевший рядом со мной Попаданец вздохнул. Он уже озвучил пожелание насчет того, что пленника надо использовать в качестве учителя фехтования, и теперь воспринимал намеки дяди Миши про лесоповал как покушение на свою собственность. Впрочем, по виду дона было нетрудно догадаться, что он совершенно не склонен проявлять неуместный героизм, в силу чего мы вскоре лишимся удовольствия принимать у себя этого дорого гостя. Но кроме него оставались еще два матроса, которые тащили в трюм какой-то ящик, в процессе чего вся компания и была взята за хобот.
Потом дона, попросившего немного времени на раздумья, за неимением специальной тюрьмы отвели в сарай, предназначенный для переходов в случае большой разницы давлений, а мы занялись допросом первого матроса. Ничего интересного про содержимое трюма он нам не сказал. Более того, лично у меня сложилось впечатление, что этот тип вообще никогда и никому не скажет ничего интересного, потому как подобное явно выходит за пределы его скромных возможностей. И вообще допрос чем-то неуловимо напоминал рассказ Чехова "Злоумышленник". Вскоре дядя Миша с облегчением выгнал интервьюируемого на улицу, приказав ждать там, и приступил к беседе с последним гостем.
Этого звали Хосе Мария. Причем дядя Миша объяснил мне, что "Мария" – не отчество по матери и не фамилия, а просто второе слово имени – у испанцев, мол, и не такое бывает. Почти сразу выяснилось, что парень немного знает английский, ибо начал свою морскую карьеру с должности мальчика на побегушках именно на английском корабле. Узнав это, дядя Миша хмыкнул и спросил, так ли уважаемого Хосе тянет возвращаться на родной корабль.
"Уважаемый", услышав такое обращение, примерно на полминуты впал в ступор, а потом заявил, что его туда совершенно не тянет. Потому как за пропажу двух сундуков, кои мы уже перетащили сначала в гараж на даче, а потом в Форпост, накажут обязательно и очень больно. А у нас, хоть он видел совсем немного, ему нравится. Попаданец тут же сбегал за пивом и копченой кенгурятиной, после чего допрос быстро превратился в задушевную беседу.
Парень оказался наблюдательным и сразу рассказал, какие именно ящики были загружены вместе с тем, в котором находился интересующий нас большой шар, и где они сейчас лежат. Потом поделился воспоминаниями, что из груза было тяжелее всего тащить при не очень большом объеме. Описал общий план трюма и рассказал, где расположены оба ведущих в него люка. Про второй, кстати, мы были не в курсе. В общем, беседа получилась очень содержательной, в силу чего дону пришлось скучать в сарае не полчаса, как поначалу планировалось, а почти полтора.
Войдя, дон Хулио сразу сообщил, что он готов принять наши предложения, после чего начал рассказывать о содержимом трюма. Но благодаря Хосе дядя Миша уже имел неплохое представление о предмете, поэтому, выслушав несколько фраз, он встал и рявкнул по-русски:
– Врешь, доходяга!
После чего без замаха оформил собеседнику строгий выговор с занесением в печень.
– Класс! – восхищенно шепнул Попаданец. – У меня так красиво не получилось бы.
Когда дон смог разогнуться, майор объяснил уже по-испански, что по нем плачет дальняя роща, где мало того что эвкалипты диаметром в метр и больше, так еще и полно змей.
Испанец оказался понятливым и больше в своих ответах бросающихся в глаза неточностей не допускал. Он поведал, где малый и средний шары, причем оказалось, что Хосе Мария уже упоминал этот ящик. Подтвердил, что в трюм ведут всего два люка, и нарисовал подробный план. После чего был отправлен обратно в сарай. Дядя Миша сел инструктировать пришедших с ним двух мангареванцев, а мы с Попаданцем отправились в мастерскую, где надо было срочно изготовить четыре стальные полосы с дырками. Операцию по изъятию с галеона всего лишнего было решено начинать через час.
И вот вся наша команда заняла свои места в гараже на даче неподалеку от райцентра Пруды. Дядя Миша сидел на раскладном стульчике, периодически утирая платочком пот с лысины – на улице жарко, солнце, а гараж железный, да к тому же закрытый во избежание чего-нибудь, так что тут была просто парилка. За спиной майора застыли два его гвардейца, им жара нипочем. Я настраивал аппаратуру на трюм. Рядом стоял Попаданец. Свою саблю он снял, так что на ремне висела только кобура с револьвером. В руках он держал только что изготовленные нами стальные полосы и два шуруповерта.
Сзади за событиями напряженно следили два испанца – дон Хулио с письмом для вице-короля и матрос, которого допрашивали первым. Им, собственно, только и оставалось, что смотреть, потому как люди были надежно связаны и аккуратно прислонены к стенке. Причем с северной стороны, хоть тащить туда их было метра на два дальше. Ничего не поделаешь – гуманизм, мы же не собирались никого поджаривать.
Я вывел генераторы на режим и открыл малый переход для уточнения, туда ли мы попали. Оказалось – туда, но для удобства разгрузки тамошние координаты окна лучше поднять сантиметров на двадцать и сдвинуть вперед на полметра. Так, новый переход – теперь уже видно, что получилось в самый раз, можно развертывать его до полного размера. Есть!
Попаданец передал мне две полосы с шуруповертом, нырнул в трюм и сразу свернул налево. Я пролез за ним, но мой путь лежал направо. После нас в трюм просунулись мангареванцы и потащили в гараж ящик с большим шаром. Я тем временем вскарабкался по крутой лестнице без перил и оказался под люком. Сейчас он был закрыт, но запереть его можно было только снаружи, что нас категорически не устраивало. Так что я приложил к люку полосу наподобие засова и быстренько ее пришурупил. Затем – вторую, это уже для очистки совести. И, спустившись по лестнице, встал около ящика, в котором, как утверждал дон Хулио, были золотые слитки. Через несколько секунд рядом образовался Попаданец, тоже заблокировавший свой люк. Затем подошли гвардейцы дяди Миши, и мы начали корячиться, ибо чертов ящик при весьма небольших размерах весил, пожалуй, даже побольше двухсот кило.
В трюме было мало того что ничуть не холоднее, чем в гараже, так еще и довольно мерзко воняло, поэтому мы порядком упарились со своей ношей. Но отдыхать было некогда, ибо по планам переноске подлежали шесть ящиков.
– Работай давай, отдыхать потом будешь! – вовсю подбадривала меня жаба. – Ты же парень здоровый, Попаданец вообще лось, да и дядя Миша привел нормальных мужиков, хоть и немного мелковатых. Что вам шесть ящиков? Подумаешь, золото только в них. Серебро тоже пригодится, и украшения, с инковских храмов ободранные, лишними не будут, а уж статуэтки из императорского дворца тем более. Ни к чему все это испанцам – у них, не приведи господь, еще от избытка драгоценностей инфляция разыграется! Ты же сам про такое читал в детской энциклопедии.
– Цыц, земноводное! – ответствовал я, вновь ныряя в вонючую полутьму трюма. Хотя, если хорошо подумать, в чем-то моя подруга права…
Кажется, у Попаданца тоже произошел подобный внутренний диалог, потому что он согласился с моим предложением сразу, и мы в хорошем темпе вперли в гараж еще и здоровенный сундук со статуэтками. Но тут сверху послышался шум голосов, вскоре сменившийся звуками ударов по крышкам люков. И чего, спрашивается, колотить, когда они открываются наружу, думал я, надрываясь над какой-то замотанной в полотно тяжеленной хреновиной. И, пропихнув ее в гараж, объявил:
– Шабаш! А то как бы переход сам собой не закрылся.
Мангареванцы подтащили к окну испанцев. Дядя Миша перерезал связывающие дона веревки, вручил ему крестовую отвертку и объяснил, в какую сторону следует отвинчивать шурупы. Затем, вздохнув, добавил светодиодный фонарик за сто рублей, после чего испанцы были выпихнуты в свой трюм. Я закрыл переход. Потом перенастроил аппаратуру и вскоре с наслаждением подставил лицо прохладному ветру, подувшему в гараж из Форпоста. Там уже стоял наготове Марик во главе бригады грузчиков, так что нам, и так вымотанным только что завершившейся работой, не пришлось корячиться еще раз.
Через пять минут перетаскивание было закончено, и я, убедившись, что вся команда благополучно покинула двадцать первый век, шагнул за ней – как капитан, последним покидающий свой корабль.
Естественно, что, чуть отдохнув, мы принялись изучать добычу. Первым делом я убедился, что средний и малый шары находятся именно там, где говорил дон. Надо же, не соврал! Зря дядя Миша так пожадничал, такого хорошего человека можно было снабдить фонариком и за двести рублей. Теперь у нас пять кристаллов. Но, кстати, где же шестой, и почему его вообще не видела моя аппаратура? Ладно, с этим еще будет время разобраться, подумал я, а пока следует продолжить инвентаризацию.
Золото оказалось в виде слитков, то есть испанцы уже переплавили свою добычу, и было его чуть меньше тонны. Неплохо, даже если продавать в десять раз дешевле официальной цены!
Статуэтки в сундуке, захваченном сверх плана, были в основном серебряными. Правда, две совсем маленькие, помещающиеся на ладони, все-таки из золота. Все они были отлиты довольно грубо и представляли собой вариации на тему голого бомжеватого мужика со ступнями как у лягушки, непропорционально большой головой и столь же непропорционально узкими плечами и маленьким членом. В общем, если до переплавки золото из ящиков было чем-то вроде этого, то я вполне понимал испанцев.
Оставалась еще хреновина, завернутая в парусину. Развернув ее, я испытал глубокое разочарование. Тот же бомж, только совсем тощий! И, главное, даже не серебряный, а фарфоровый. Зачем, спрашивается, он нам нужен?
Однако стоп, больно уж эта статуя тяжелая, я ведь над ней чуть пупок не надорвал. А раз она явно не представляет никакой художественной ценности, то, значит, самое время взять в руки кувалду.
Четырех ударов вполне хватило. Статуя действительно оказалась не цельнофарфоровой, а на довольно массивном каркасе, скорее всего, из серебра, но главным было то, что внутри она содержала все три недостающих шара. Теперь понято, почему моя аппаратура видела только одну точку в пространстве, а финальная настройка всегда получалась со сдвигом! Вот они, родимые. Большой в голове, средний в верхней части груди, малый в районе диафрагмы. От пупка и ниже статуя пока оставалась целой, и я не видел причин продолжать молотобойные упражнения. Лучше аккуратно вытащить шары, а то мало ли.