Но гость хранил невежливое мёртвое молчание, лишь временами то ли подвывая, то ли попискивая. А потом до боли знакомым Игорю движением протянул руку к противогазной маске. Толпа ахнула, завизжали девчонки, многие бросились назад в школу, создавая в дверях давку. Солдат медленно, очень медленно стащил маску с головы. У него не было лица! На его месте застыла гладкая тестообразная масса без каких-либо признаков глаз, носа и рта. Но постепенно он начал меняться, безликая серая масса встрепенулась, пришла в движение, приобретая цвет и фактуру человеческой кожи. Последними материализовались очки. Через минуту на директора смотрел точный его двойник. К чести Гоги, он не закричал, не побежал, а лишь отшатнулся и побледнел. Следом за ним побледнел его двойник.
- Спокойно, спокойно, ребята, - пробормотал директор, обернувшись и обращаясь к своим немногочисленным подопечным, оставшимся на школьном крыльце. Здесь были либо самые смелые, либо самые любопытные, решившие во что бы то ни стало дождаться окончания жутковатого спектакля. - Сохраняйте спокойствие! Кто-нибудь, вызовите милицию и представителей местной власти.
Но кто-то из учителей уже сделал это, и к школе с включёнными сиреной и мигалкой подлетела милицейская машина и резко остановилась, скрипнув тормозами. Хлопнули дверцы, и из чрева "уазика" выскочили майор Иванов и сержант Приходько.
- В чём дело, Виктор Степанович? - обратился майор к директору, поправляя кобуру на ремне. Гога стоял, ни жив, ни мёртв, но всё же сумел выдавить из себя:
- Да вот, видите ли… Неопознанное существо, маскирующееся под человека, нанесло нам визит…
- Кто?.. Где?.. - и, наконец, заметив странного гостя, который к тому времени уже успел сменить защитный костюм на изящную "тройку" директора, импортную, между прочим, югославскую, с серебряным отливом, вещь, с особым тщанием её скопировав, приказал своему подчинённому:
- Приходько! Взять его!
- Кого? Того или другого? - Теперь друг против друга стояли два директора Кирилловской средней школы, почти неотличимые. Правда, на пиджаке одного из них отсутствовали пуговицы.
- Ты что, не видишь?! Того! - указал майор Иванов, направив указующий перст на гостя, продолжающего стоять под сенью памятника.
- Пройдёмте, гражданин! - Приходько попытался взять гостя под локоток, но, к его вящему удивлению, рука, как сквозь тесто, прошла через ткань костюма и погрузилась в вязкую плоть. Сержант брезгливо потряс рукой, разбрызгивая капли полупрозрачной жидкости. - Эй, ты мне брось эти фокусы! - строго прикрикнул он на незнакомца, заметив, что тот начал превращаться в сержанта милиции Приходько, то есть, собственно, в него самого.
А гражданин окинул взглядом изрядно поредевшую кучку школьников на крыльце, причём лицо его постоянно менялось, едва успевая за взглядом, становилось десятком лиц попеременно. Потом он поднял глаза вверх, увидел нависающего над ним гипсового исполина и… стал превращаться в памятник Юрию Гагарину. Потом, уже став памятником, приобрёл черты знаменитого некогда эстрадного певца и затянул: "Он сказал: поехали! и взмахнул рукой…" И взмахнул рукой! Потом помочился на постамент и сам растёкся по земле прозрачной лужицей.
Директор Кирилловской средней школы Виктор Сергеевич Матвеев, он же Гога, грохнулся в обморок.
17
Понятное дело, после этого случая занятия не могли продолжаться, и школьников распустили по домам. Наши приятели, наскоро перекусив, собрались на баскетбольной площадке за школой, прихватив на всякий случай, для конспирации, мяч, поскольку всё произошедшее нуждалось в серьёзном обсуждении. Правда, не досчитались в своих рядах Митьки Бульбаша: в последнее время он всё больше и больше отдалялся от компании и, в конце концов, отдалился на недостижимое расстояние.
Причины к тому были. У Митьки умер трёхмесячный брат, и после этого он стал резким, раздражительным, каким-то отчаянным. Всё многочисленное потомство Козловичей по неведомой причине умирало в младенческом возрасте, один Митька, хотя и родился семимесячным, дожил до юношеских лет, а вот братьев и сестёр ему, видимо, иметь было не суждено. Ребята, конечно, сочувствовали ему, но он, похоже, в их сочувствии не нуждался и замкнулся в своём горе, стал водить дружбу с отъявленными негодяями, с хулиганами и неофашистами.
За обнаруженные на его портмоне изображения фашистского орла, свастики и надпись "White Power" его исключили из комсомола, продолжалось и уголовное дело о краже из музея. Все попытки привести Митьку в чувство не привели к успеху, и друзья махнули на него рукой. Что ж, вольному - воля…
А на баскетбольной площадке шла игра в "минус пять". По очереди, с разных дистанций и из разных положений, ребята бросали мяч в кольцо, и если кто-то попадал, следующий должен был поразить цель ровно с того же места. Если не попадал, то получал штрафное очко, набирал пять - и выбывал из игры. Как правило, верх брали Юрка или Витька. Вот и сейчас только они двое остались на площадке, подбадриваемые криками друзей-болельщиков:
- Давай, Цапел!.. Слон, не подкачай!..
Юрка отошёл на середину площадки, деловито постукивая мячом и выбивая облачка кирпичной пыли, мяч взвился оранжевой молнией в воздух и, не коснувшись дуги, с шорохом вошёл в корзину. Друзья разразились бешеными аплодисментами и приветственными криками.
- Эн-Би-Эй экшен - итс фэ-э-энтэстик!!! - прокомментировал Андрей на ломаном английском.
Действительно, такие трюки иногда удавались, ставя противника в весьма затруднительное положение. Ему, противнику, ни много ни мало, приходилось повторить подвиг соперника или получить штраф. К тому моменту у Юрки с Витькой было по минус три, и игра вошла в решающую стадию. Витька подобрал мяч и, понурив голову, отправился на черту, заботливо проведённую носком кроссовки его противника. Долго-долго он готовился, постукивал мячом, потом резко, как пружина, распрямился и послал мяч в цель. Тот ударился о дужку кольца, некоторое время балансировал на грани и затем, как бы нехотя, свалился в корзину.
- Молодец, Слон! Так его! - неистовствовали зрители. Теперь на кону было минус два, и первый промахнувшийся бесповоротно и решительно проигрывал. Юрка сам себя загнал в угол. А теперь после его броска мяч ударился в щит значительно выше кольца и отскочил в поле. Витька победил и, смущённо улыбаясь, принимал поздравления друзей. И Юрка, смирившись с поражением, пожал его мужественную руку.
- Ребята, не забывайте, для чего мы здесь собрались. Нам нужно поговорить, - охладил соревновательный пыл приятелей Андрей. - Господа, я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие…
- …к нам едет ревизор? - хохотнул Витька.
- Да нет, кое-кто пострашнее! Метис, ты уверен, что сегодняшний гость был одним из тех, кого ты видел на пруду? - обратился Андрей к Игорю.
- Конечно, - коротко ответил тот.
- Хорошо. Так что мы имеем? Во-первых, утечку биологического оружия на прудах. Во-вторых, призраков там и тут, на каждом шагу. И, в-третьих, странное предупреждение, услышанное Витькой в лесу. Как там было, Витька?
- Внучок, бойся Водяного! - прошамкал Витька, подражая голосу старухи. Только почему-то никто не засмеялся.
- И что же из этого следует? - Андрей обвёл вопрошающим взглядом друзей, сидящих рядком на скамейке, выкрашенной некогда блёкло-голубой краской, а теперь потрескавшейся и облупившейся.
- Инопланетянины! - подал голос Гришка.
- Да какие, к чёрту, инопланетяне! - огрызнулся Андрей.
- Постой, не горячись, - успокоил его Юрка. - Не исключён и такой вариант. Помнишь, в своей лекции Ажажа упоминал, что является руководителем темы "Гидросферные явления НЛО" в Академии Наук. Гидросферные, то есть связанные с водой.
- Ну, тогда их правильнее было бы называть неопознанными плавающими объектами…
- Не в этом суть. Так вот, мне кажется, наиболее вероятны три варианта: инопланетяне, секретные разработки военных или…
- Или что?
- Или в пруду зародилось нечто, посылающее в разные стороны своих разведчиков-Водяных.
С минуту друзья помолчали, обдумывая сказанное. Первым нарушил молчание Игорь.
- Так что же получается? Значит, мы единственные, кто сейчас может сопоставить все факты!
- Выходит, так, - отозвался Андрей. - Представляете, что здесь начнётся завтра?! Военные, кагэбэшники, райком, исполком, учёные…
- Не завтра, а сегодня, - уточнил Юрка.
- По начальству затаскают, - приуныл Витька.
- Но мы же не собираемся говорить посторонним о нашей тайне? - спросил Игорь.
- Вопрос риторический - отвечать не буду, - пошутил Андрей. - Никто, кроме нас, об этом не знает.
- А как же Митька? - вспомнил Карлик Нос.
- Молодец, Нос, напомнил… Ну что же, с Митькой в случае чего мы погорим по-свойски! - Юрка угрожающе сжал пудовые кулаки и погрозил гипотетическому ренегату.
- Если, конечно, с ним раньше не поговорят другие, - протянул задумчиво Андрей. - Но как бы то ни было, мы не собираемся отходить в сторону. И всё же… нам необходима помощь взрослых, какого-нибудь человека, который бы разбирался в этих вопросах…
- Ты имеешь в виду Ажажу? - удивлённо спросил Гришка, хлопая светлыми ресницами.
- Сам ты Ажажа! Нет, правда, Нос, ты иногда такое ляпнешь, хоть стой, хоть падай!.. Я вот подумал…
- Папа Карло!.. - воскликнул Витька, и от его крика Гришка вскочил и начал испуганно озираться по сторонам, а Юрка с Андреем спрятали окурки в кулаки.
- Да нет, пацаны, - пояснил Витька, сам испугавшись такой реакции друзей на своё неожиданное озарение. - Я говорю, Папа Карло - именно такой человек, который нам нужен!
- Точно, учитель физики, Горелов Виктор Александрович! - подтвердил Андрей. - Кто за, кто против? Прошу голосовать!
Особых сомнений кандидатура не вызывала, Папу Карло ученики уважали. Андрей вспомнил, как тот пришёл в школу и сразу поразил всех своим экстравагантным поведением и искренним интересом к преподаваемому предмету, что выгодно его отличало от многих прочих наставников. Седовласый прихрамывающий немолодой мужчина, он походил не только на Папу Карло, но и на безумного учёного (а они всегда в той или иной степени безумны!) из фильма "Назад в будущее", и на первом же уроке огорошил своих подопечных обещанием: "Я буду предлагать вам "пятёрки", но вы сами будете от них отказываться", имея в виду честную проверку знаний. Вызывая ученика или ученицу к доске, он неизменно говорил: "К барьеру!" А ещё демонстрировал массу интересных опытов, например, показывал действие рукотворных молний, вращая колесо со множеством лопастей, которые при движении заряжали пластину, затем через штыри заряд передавался на металлические шарики. Происходил разряд, воздух наполнялся треском и запахом озона, между шариками проскакивали искры, а помещённый между ними лист бумаги прошивали тонкие, как от острия иглы, отверстия. Папа Карло творил, Папа Карло увлекался, Папа Карло священнодействовал! Всё это побудило поначалу среди учеников дикую любовь к физике и её преподавателю.
Кроме того, Горелов преподавал астрономию, с помощью своих подопечных устроил в школе миниатюрный планетарий, проводил среди десятиклассников "Астрономические вечера", некое подобие КВН, когда команды параллельных классов представляли собой два экипажа с двух различных планет. Иногда по вечерам он выносил во двор школы телескоп-рефлектор и позволял ребятам взглянуть на звёздное небо вооружённым глазом. Андрей с замирающим сердцем наблюдал горные цепи и кратеры на сияющей лунной поверхности, галилеевы спутники Юпитера, россыпь звёзд Млечного Пути. Правда, как-то наведя телескоп на яркую звезду над горизонтом, Папа Карло не смог её идентифицировать. Он утверждал, что это Сатурн с его знаменитым кольцом. Андрей же был уверен, что это всего-навсего серп Венеры. И оказался прав, ведь уже в седьмом классе был докой в области астрономии, проштудировал массу книг и даже сконструировал с отцом самодельный телескоп по формулам и чертежам из журнала "Наука и жизнь". На него пошёл рулон миллиметровки, две пары линз для окуляра и объектива, чёрная матовая бумага для внутренней поверхности трубы и диафрагм. Конечно, самодельный оптический прибор не шёл ни в какое сравнение с тем же школьным телескопом, но всё же позволял разглядеть кратеры на Луне.
- Так, значит, решено. Завтра после уроков идём к Папе Карло на аудиенцию. Думаю, он нас поймёт и поддержит, - подвёл итог обсуждения Юрка.
18. Водяной. Серпейск-13
Топ-топ. Буль-буль. Кап-кап. Шлёп-шлёп. Отпрыск Того, кто сидит в пруду, плоть от плоти его и кровь от крови его, или что у него там вместо крови, шел по лесной дороге. Он родился в 7 часов 32 минуты утра: спокойная водная гладь вздыбилась, пошла даже не волнами, а какими-то пузырями и водоворотами - и на прибрежный песок выкатился бесформенный студенистый сгусток, вскоре принявший вид человека среднего роста в костюме химической защиты и противогазе. Правда, не было стороннего наблюдателя, который бы зафиксировал это историческое событие - не так часто Тот разрождался своими созданиями-Водяными. Только плакучие ивы так же безучастно склоняли ветви к заражённой воде. Разве что все живое от мала до велика - всякие там жучки-паучки-муравьишки - и случившийся неподалёку ошалевший заяц - спешили подобру-поздорову от неведомого существа, словно чувствовали исходящие от него потоки чуждой энергии. А всё чуждое в животном мире изначально воспринимается как потенциально опасное. Всякая тварь это понимает на уровне инстинктов, и лишь не в меру любопытный человек постоянно лезет на рожон, набивает шишки на своей пытливой головушке. Чем и отличается от остальных животных.
Водяной чинно вышагивал по лесной дороге по направлению Серпейска-13, и в этот ранний час был замечен только припозднившимся на смену офицером. Офицер после бурных возлияний предыдущего вечера пребывал в сумеречном состоянии и посчитал внезапное появление из тумана призрачной фигуры симптомом подступающей белой горячки, а посему плюнул три раза через левое плечо, украдкой перекрестился и почел за благо никому не сообщать о неожиданной встрече.
Видел Водяного и дежурный по контрольно-пропускному пункту N1 сержант Веретенников. Он только что бдительно проверил пропуска у прибывших утренним автобусным рейсом из райцентра и, поставив турникет на стопор, расслабленно развалился на табурете, развлекаясь пусканием колец из табачного дыма. Только что одно из наиболее удачных колец - ну, настоящее произведение искусства! - вращаясь, взмыло к потолку, и Веретенников пустил сквозь него сизую струю дыма.
- Ай да Веретенников! Ай да сукин сын! - радостно воскликнул он, перефразируя классика. Впрочем, это была единственная цитата из сего достопочтенного представителя российской словесности, которую он твердо помнил.
Водяной пёр напролом. Конечно, были бы у него мозги, он бы мог воспользоваться обходным маневром, благо что многочисленные дыры и бреши в окружающем городок заборе позволяли это сделать. Но представление о действительности у Того складывалось из суммы поглощенных им человеческих, точнее, солдатских с позволения сказать интеллектов, к тому же освоенных пока на незначительную часть процента. Солдаты ходят через КПП беспрепятственно, это он усвоил четко.
В дверях КПП, по случаю теплого дня распахнутых настежь, появилась нелепая фигура. С Водяного капало. Текла маска противогаза, тёк костюм химзащиты, текли резиновые сапоги. Кап-кап. Хлюп-хлюп.
- Солдат, стой! - рявкнул на направляющегося к турникету Водяного сержант Веретенников, ошалело вскакивая с табурета. - Фамилия? Номер части? Пропуск?
Водяной тупо продолжал тянуться к турникету.
- Отставить! Я вызываю патруль, пусть они разбираются. Да сними ты противогаз, дай в твои зенки бесстыжие взглянуть.
Лучше бы он этого не говорил, потому что из-под маски появилось серо-мучнистое, все в потеках слизи, лицо командира взвода химической защиты лейтенанта Ермолаева.
- То… варищ лейтенант… Из… вините. Но вы же… - мямлил Веретенников, в ужасе пятясь от окошка.
Из безвольно распустившегося рта Водяного-лейтенанта выпрыгнула лягушка, шмякнулась на кафельный пол и как ни в чем не бывало поскакала искать ближайший водоем. Следом уста пришельца извергли целый водопад, а затем, как из репродуктора, послышался четкий командирский голос, читающий Устав караульной и гарнизонной службы, ежеминутно прерываемый диким воплем: "Отставить! Отставить! Отставить!"
Веретенников забился в угол караулки, закрыв глаза, зажал уши руками и, покачиваясь из стороны в сторону, зашептал трясущимися побледневшими губами: "Ма… мамочка-а-а!" Наконец очередное "Отставить!" и вправду прервало словесный поток казённых слов. Водяной шагнул к турникету и, пачкая его слизью, вырвал из пола и отшвырнул в сторону металлическую конструкцию.
Только минут через пять сержант Веретенников, убедившись в том, что незваный гость ушел, судорожно накручивал диск телефона, пытаясь связаться с дежурным по части. После пятой неудачной попытки он понял, что связь нарушена неведомым пришельцем, рухнул на табурет, обхватил голову руками и заплакал бессильными слезами, которыми, как известно, горю не поможешь.
А Водяной между тем продолжал триумфальное шествие по улицам притихшего, будто вымершего городка. Что-то было не то. Что-то было не то и не так. Водяной, плоть от плоти Того, кто сидит в пруду, нес в себе и всю информацию, накопленную Тем с момента его противоестественного рождения. Точнее говоря, каждая клетка Существа содержала в себе всю полноту только начинаемой осваиваться информации. Момент рождения Существа чуть не стал моментом его гибели. Тогда его захлестнула черная волна боли и ужаса, исходящая от заживо сгорающих людей. Но жизненный импульс оказался сильнее. И теперь Существо медленно, но верно, шаг за шагом, подобно младенцу, начало осваивать мир, такой огромный, пугающий и непонятный. Но что-то было не то. Что-то было не то и не так. Почему-то волну дружелюбия и любознательности окружающие его странные существа, называемые людьми, воспринимали неадекватно, почему-то в ужасе шарахались от себе подобных. Существо многократно репродуцировало Водяных - единственную пока доступную ему форму, солдат, облаченных в костюмы химзащиты, созданных по образу и подобию погибших при катастрофе. Но, увы, все старания были тщетны.
Вот и сейчас старичок-пенсионер, несущий в сетчатой красной авоське пустые бутылки, заорал не своим голосом, шарахнулся в кусты и, невзирая на свой преклонный возраст, припустил прочь.
И только Любимчик Пашка, волочащий за оборванную лямку потрепанный школьный ранец, выступил достойным представителем человечества. Пашка с утра побывал в потасовке на школьном дворе и, по всей строгости отчитанный директором, решил школу сегодня - и не впервой! - прогулять. Он слонялся возле бойлерной, пинал ногой банку из-под кильки в томате и мечтал, как в решающем матче забьёт гол своему учителю и наставнику в футбольном мастерстве Витьке Рокотову.
- Получай, Слон! Один - ноль! Два - ноль! Три - ноль!
Увидев Водяного, он сначала смутился, а потом, раскрыв от изумления рот, уставился на незваного гостя, снова облачённого в противогаз.
- А я школу прогуливаю, - признался он и тут же встревоженно добавил: - Только вы не говорите никому, а то меня ругать будут!
Молчание было ему ответом.