Сосредоточенно выдавливая в розовое нутро папайи лимонный сок, Джонсон ничем не выдал своего изумления: "Действительно, совпадение". Месяцем раньше он бы обеими руками ухватился за такую возможность, ныне же диспозиция выстраивалась иначе. Благодаря усилиям Вейдена и Эрика Ли удалось не только обойтись без помощи Раппопорта, но и обскакать его на главном направлении. Метод, получивший условное название "компьютерного архетипирования", прошел успешные испытания на полигоне Пуналуу, близ священных водопадов Оаху, и был готов к внедрению. Однако не это соображение явилось определяющим. Наружное наблюдение показало, что за Нобелевским лауреатом ведется неусыпная слежка. Успехи в борьбе с наркоманией и широкая пропагандистская деятельность привлекли к нему пристальное внимание колумбийских картелей. В нынешнем ситуации высветиться еще и на этом фронте было бы непозволительной глупостью. Главные мафиозные кланы, включая "коза ностру", превратились в сообщающиеся сосуды.
- Вы уже договорились о встрече, Тим? - участливо спросил он и, не дожидаясь ответа, повернулся к Долорес. - Вы тоже?
- Только собираюсь звонить, - покачал головой Борцов. - Я нашел телефон на "желтых страницах".
- А я уже звонила! - с ноткой торжества сообщила Альба. - Профессор на обходе. Освободится часам к двенадцати. Мы могли бы поехать вместе, Рамиро, если вы не возражаете.
- Буду рад!
Джонсон задумчиво почесал кончик носа. Положение создалось пиковое. Выручить могла только полная откровенность, но не рассказывать же им про колумбийскую мафию? Да еще увязывая с похождениями тройного агента в Москве! Хорош он будет в их глазах.
- У меня к вам нижайшая просьба, - сказал, сосредоточенно уставясь в плафон, расписанный под Ороско. - К обоим… Не звоните ему. Отложите вашу встречу до возвращения. И не спрашивайте меня о причинах. Они более чем серьезны.
- В самом дёле? - Долорес недоверчиво прищурилась. - С тех пор как я перешла к Альфонсо Фернандесу, мне приходится постоянно сталкиваться с секретами и недомолвками. Почему?
- Можно подумать, что раньше ничего подобного с вами не случалось, - мягко возразил Джонсон. - По-моему, вы не первый год работаете с токсинами и галлюциногенными веществами. Не знаю, как у вас, в Мексике, но в Соединенных Штатах, да и во многих странах это накладывает определенные ограничения. Хотя в испанском языке тайна и секрет звучат одинаково - secreto, - есть разница между mistereo, то есть тайной вообще, и secreto de profession так сказать по должности. Я бы скорее откусил язык, чем позволил себе напомнить о соответствующем параграфе контракта. Решайте сами, Долорес, но помните, что я вас очень… очень прошу.
- Дело в конкуренции?
- А если бы и так?.. Между прочим, серьезное основание. Но дело не в конкуренции. Зная вас, у меня и мысли такой не возникло. Более того, я бы счел за счастье лично познакомиться с таким человеком и даже просил представить меня. Поймите, друзья. Свои трудности есть у каждого. По мере сил я худо-бедно справляюсь со своими проблемами, но сейчас мне нужна помощь. Так помогите же! Просто помогите, ни о чем не расспрашивая. При первой возможности я все объясню, а сейчас, поверьте, не имею морального права, ибо тоже опутан всяческими табу. К личности мистера Раппопорта это никак не относится. Ничего, кроме восхищения, он у меня не вызывает.
- Я лечилась у него и многим ему обязана, - словно бы защищаясь, произнесла Долорес. Так не свойственная Джонсону эмоциональность произвела сильное впечатление. Его очевидное волнение показалось намного убедительнее словесных доводов.
- Даже так?.. Тогда к восхищению добавится и горячая благодарность, - заметил Джонсон с обычной для него благодушной иронией. - А вы почему молчите, Тим?
- Что я могу сказать, Пит? Я привык полагаться на вас, и, если вы просите, значит на то есть причина. Не вижу трагедии в том, чтобы отложить встречу с Осей до возвращения.
- Я подчиняюсь, - тряхнула головкой Долорес и сдула упавшую на лоб прядь. - Пусть будет по-вашему. В конце концов, мне все равно… Надеюсь, вы не возражаете против свидания с коллегами по прежней работе?
- Помилуйте, Долорес! Вы причиняете мне душевную боль… Впрочем, спасибо за понимание.
- Когда отправляется ваш самолет?
- Поскольку это наш самолет, мы вольны распоряжаться временем, хотя каждый час простоя обойдется в несколько тысяч. Давайте договоримся так: вы назовете удобный день, а наши люди свяжутся с агентством "Аэрмексика". Словом, летите, когда пожелаете и куда вам будет угодно: хоть в Мериду, хоть в Тустла Гутьерес. Нет проблем.
- И отлично. Я устала от сложностей. Мы с Рамиро вылетим послезавтра, - она задумалась, нахмурив брови, но через секунду сделала выбор: - в Мериду. Прямо оттуда поедем на раскопки…
- Не надо ехать. Я пришлю вертолет, - устало улыбнулся Джонсон, отметив это хозяйское "мы".
"Через пару деньков наша bonita уже начнет вить из него веревки, - подумал он, решив, что это не самое худшее в создавшихся обстоятельствах. Стоило Борцову промолчать о своем намерении навестить Раппопорта, и могло бы случиться непоправимое.
- Гавайи остаются в силе? - спросил Ратмир.
- Безусловно. Со мной или без меня, но вы полетите, самое позднее, через три недели.
- Как это понять: "со мной или без"?..
- В самом прямом смысле. Программа не меняется, даже если с меня снимут голову.
- Есть за что? - Долорес сопроводила булавочный укол лукавой улыбкой.
- Над каждым из нас кто-нибудь, да стоит. Ему виднее… Я не про Бога, Долорес. Ведь только ему по-настоящему ведомы наши грехи, а люди могут и ошибаться. Словом, не стоит загадывать… Ну, что? До вечера?
- До вечера, - бросив салфетку на скатерть, кивнула Долорес.
- До вечера, - Ратмир в точности воспроизвел ее жест. - Ужинаем здесь?
- Если не найдем места повеселее… Вы куда сейчас?
- На Плаза Мадрид. Хочу увидеть здешний фонтан Сибелис. Потом, наверное, смотаюсь в музей Антропологии. Его хватит мне на весь день.
- Успеха, Тим, - удовлетворенно кивнул Джонсон, коря себя за оплошность. Как он мог забыть, собираясь в Мехико, про Хосе Раппопорта! Не иначе, начал стареть.
Оказавшись у себя в кабинете, он позвонил Револьте и попросил организовать охрану Борцова, сообщив предполагаемый маршрут. Следующий звонок был в Вашингтон. Американский паспорт на имя Тимоти Лepcepa, уроженца города Клинтон, в штате Массачусетс, ожидал владельца в Уорчестере.
А Глэдис все не звонила.
Авентира двадцать девятая
Река Ящерицы, Мексика
Переступив через еще не убранные осколки камней, которыми был запечатан треугольный проход, Ратмир, вслед за Долорес и Брюсом Хейджберном вошел в погребальный покой. Торжествующий Хосе де Торрес с нетерпением дожидался гостей, топчась возле плиты, вырезанной из цельного куска фиолетово-дымчатого агата. Ее украшал тот же крестообразный рельеф из кукурузных початков и листьев, что впервые предстал его глазам в сталактитовой пещере.
Держа на плече камеру, Теодор Вестерман вел съемку.
- Добро пожаловать, джентльмены, - приветствовал он, не отрываясь от видоискателя, поймав ноги в облегающих джинсах, подпортившие очередной кадр. - Отойди-ка в сторонку, парень. Я уже заканчиваю.
- Простите, сэр! - отпрянула Долорес, ударившись бедром об угол саркофага. - О, Dios! - воззвала к Богу, заглянув внутрь. - Невероятно!
- Сеньора? - удивился Вестерман, подняв голову. - Прошу прощения… Я вас не заметил.
- По-моему, даже очень заметили! - она засмеялась, потирая ушибленный бок. - До чего же жарко у вас…
Ослепительное сияние перекальных ламп, превративших склеп в телевизионный павильон, мешало как следует разглядеть детали. Не зная, на чем остановить взгляд, Борцов тоже заглянул внутрь диабазового ящика.
- Вот это да! - по-русски воскликнул он. - Ничего себе!
- Ole, Jose! Mi felicitacion! - Долорес обняла Торреса.
- Saludo, nina. Muchas gracias! - он расцеловал ее в обе щеки. - Привет, девочка. Спасибо.
- Сеньор Рамиро, мой очень хороший друг, - представила она Борцова по-английски.
- Мое почтение, - Торрес протянул сильную загорелую руку, сплошь покрытую волосами. - Друзья Долорес - мои друзья.
- Поздравляю, сеньор! Вы совершили чудо! - Ратмир счастливо вздохнул. - Не думал, что мне доведется увидеть такое. Ваше имя будет стоять в одном ряду с Альберто Русом и Картером… Кто он, ваш Тутанхамон?
- Пока не знаю. Хорош?
- Не то слово! Magnifico!
В обнимку с Торресом они вернулись к саркофагу.
На дне лежал скелет, местами прикрытый лоскутьями истлевший материи и клочьями меха, в котором с трудом можно было различить узор ягуаровых пятен. Из-под дивной зелено-голубой маски, которая, казалось, была слеплена из кусочков нефрита, высовывалась отпавшая челюсть. Передние зубы, инкрустированные бирюзовыми и изумрудными бисеринками, подпилены не были. Маска, сместившаяся к затылку, сверлила взглядом бесцеремонных пришельцев, осмелившихся потревожить священных прах. В зрачках из черного оникса, вделанного в перламутровые овалы, застыла мрачная угроза. С приоткрытых губ, казалось, готово было сорваться проклятие. Стыки нефритовых пластинок, избороздившие личину глубокими морщинами - вертикальными на щеках и горизонтальными на покатости лба, - придавали ей суровую и скорбную выразительность. Закрадывалась мысль о скульптурном сходстве с покойным. Чувствовалось, что майяский царь или, может, великий жрец был человеком жестоким и мудрым. Золотистые блики лоснились на мясистых выпуклостях длинного носа, скул и выдающегося вперед подбородка, но ониксовые кружочки, вобравшие в себя черноту вечной ночи, не отражали света. Он не мешал им вглядываться в пустоту бездны, в которой не было ничего, кроме бесплотных чисел, но они вобрали в себя весь иллюзорный мир.
Коричневато-желтые, с легким марганцевым оттенком, кости перемежались множеством украшений и амулетов, филигранно выточенных из нефрита, разноцветного обсидиана и тусклого от времени янтаря. Ожерелья, запястья, серьги перемежались фигурками, изображавшими свернувшихся змей, крадущихся ягуаров и зайцев, настороженно растопыривших уши. Здесь же лежали одиннадцать яшмовых головок, убранных перьями священной птицы кетцаль и, по-видимому, отбитых у статуй. Хрустальные, величиной о, куриное яйцо, черепа, как шарики в лузах, покоились в лобковой дыре таза, мертвые жемчужины, застрявшие в запирательных отверстиях, напоминали старческие глаза, подслеповато слезящиеся в прорезях карнавальной маски.
- Еще раз прошу извинения, леди! - закончив съемку, Вестерман уложил камеру в дюралевый чемодан и отер мокрое лицо рукавом рубашки.
Состоялась короткая церемония представления.
- Мистер Джонсон не прилетел? - спросил Хейджберн.
- У него дела в Мехико, - отозвался Ратмир, склоняясь над агатовой плитой. - Один и тот же рисунок: Луна, Венера, Юпитер, Полярная звезда.
- Совершенно точно, - Вестерман тоже присел на корточки. - Растительный крест - символ вечной жизни. Кукуруза умирает в початке и возрождается в зерне, как и мы, смертные, в череде поколений. Майя не страдали излишним оптимизмом, но стремление к бессмертию - отличительная черта их культуры.
- Не только их, - заметил Борцов, - по-моему, это универсальный принцип.
- По большей части, но здесь есть своя специфика. Они очень своеобразно пытались разрешить извечные вопросы с помощью математики. Поразительная мистика чисел. Непостижимая уму игра множеств. Если китайцы стремились запрограммировать изменчивость бытия двоичным кодом на основе сплошных и прерывистых линий, то майя выбрали чистейшую из абстракций - цифру.
- Я тоже почему-то сразу подумал о Китае. И эта маска, как у Сыновей Неба, и вообще нефрит… Изощренный орнамент, сложная композиция, сверхчеловеческий порыв в запредельность… Очень похоже на искусство династии Чжоу. И там, и здесь в основе змеиный мотив. Извивы спирали, манящие в бесконечность, но не ведущие никуда. Ваша аналогия с даосскими гексаграммами попала точно в десятку, мистер Вестерман, - Борцов принялся увлеченно чертить пальцем по запыленному камню. - В змеиных кольцах зажата Вселенная. Я физически ощущаю магнетизм исступленной страсти, нарастающей с каждым новым витком. Как незаметно и, вместе с тем, неудержимо спираль оборачивается зеркальным отражением. Это уже кохлеоида - двойная спираль. Мир и антимир в их единстве и несоприкасаемости. Безумие, вырастающее из рациональной абстракции. Дух захватывает от восхищения и, вместе с тем, подступают слезы отчаяния. Не понимаю…
- Как глубоко вы прочувствовали… Ваши книги издавались на английском, мистер Борцов?
- При чем здесь книги? - поморщился Ратмир, но в конце концов отозвался на просьбу и привел несколько названий. Вестерман, поинтересовавшись издательством и датой выпуска, занес их в блокнот.
- Вы угадываете самую сущность по отдельным намекам, - задумчиво произнес археолог. Редкий дар… Как вы думаете, что это такое? - указал он на оскаленную змеиную пасть. Выточенная из цельного куска бледно-голубого нефрита, она свисала с низкого свода, на полметра не достигая гроба. В туманной толще остроперых чешуек просвечивались ржавые крапинки.
- Кетцалькоатл?
- Верно. Так называли "Пернатого Змея" ацтеки, но у майя он Кукулькан. Но я, собственно, о другом. Просто некорректно сформулировал вопрос. Это часть исполинского рупора. Труба квадратного сечения проходит сквозь всю толщу пирамиды. Майя верили, что мертвый вождь может говорить с ними с того света. Я живо представляю себе, как там наверху, в "Храме Чисел", сидит дежурный жрец, вслушиваясь в шорохи и вздохи, которые доносятся из колодца. Не знаю, какие советы давал мертвец. Шла ли речь о сроках полива подрастающей кукурузы? О звездах, пророчащих беды? Дождях? Или о жизни и смерти?
- Смерти? Конечно же, смерти! Овеществленный сон, видение угасающего мозга. Черная труба, в которой летят к последнему Свету. Галлюцинация, материализованная в камне - невероятно!.. Я думаю, что это не только рупор преисподней, но и канал для выхода души… Вам удалось расслышать какие-нибудь звуки?
- Гудит, как и надлежит пустому пространству. Резонатор вышел на славу. Не чета морским раковинам, где глухо шумит прибой. Вот вам и сочетание рацио и безумия, а вы говорите орнамент, спираль… Воплощенная математика!
- Но спираль - тоже математика, тем более - кохлеоида. Без тригонометрии не обойтись.
- Они и не обходились. - Распахнув пропотевшую рубаху, Вестерман почесал грудь. - Жарко… Вся прелесть в том, что у них была своя тригонометрия, своя алгебра.
- Так не бывает, - улыбнулся Ратмир, - дважды два всюду четыре. Насколько я помню, у майя двадцатиричная система. Зная принцип, их числовые порядки нетрудно перевести на привычный нам счет.
- Да, с числами особых трудностей не бывает, загадка лишь в том, как получены эти числа?.. Вы обратили внимание, что крышка саркофага представляет собой уменьшенную копию плиты в "Сталактитовой пещере"? Честь вам и хвала. Поднаторев на майяских кунстштюках, мы с Хосе тщательно все обмерили и начали колдовать с цифрами. Знаете, что получилось? Отношение площадей дает преинтереснейшую величину: 2,718, - Вестерман умолк, давая возможность прочувствовать.
- Постойте, постойте, - сосредоточенно заторопился Борцов, - что-то знакомое… Как?! - он хлопнул себя по лбу. - Неперово число? Основание натурального логарифма?.. Они не могли знать логарифмического счисления! Непер и Бюрги открыли его только в семнадцатом веке.
- Выходит - могли. Просто мы не имеем представления о том, каким образом они получали свои результаты. Точные до умопомрачения. Вы хорошо сказали: хочется плакать. Да я башку готов разбить об эти плиты!
- Логарифм, - задумчиво пробормотал Ратмир. - Logos и arithmos, Слово и Число… Что ж, древние глубоко понимали и то, и другое. Если можно начертать логарифмическую спираль, что мешает постичь математические законы? Кольца Великого Змея - Бога бесконечных перспектив.
- Не надоело сидеть в грязи, ребята? - подошел к ним Хейджберн, истекая, как и все, липким потом. - Я дохну от зноя. Послушайте, Тео, вы не боитесь, что ваши проклятые лампы лопнут от перегрева?
- Простите! - спохватился Вестерман. - Я позабыл выключить.
- Верно, - подал голос Хосе де Торрес, пошептавшись с Долорес. - Выруби свои софиты, pequeno. Генеральная репетиция состоялась, а представление отменяется. Айда на воздух! Пора бы и горлышко промочить.
- Вы запоздали на день, - шепнул, наклонясь к Ратмиру, Хейджберн. - Торжественное открытие пришлось провести в узком кругу. Вообще-то старик ожидал мистера Джонсона. Он жутко разочарован, но не показывает вида. Я вас отрекомендовал как особо доверенное лицо. Не выдавайте меня и не сердитесь.
- Постараюсь, мистер Хейджберн, но боюсь, свадебного генерала из меня не получится.
- Зовите меня просто Брюс.
- С удовольствием, Брюс. Я - Тим.
На веранде их ждал стол, уставленный аппетитными яствами. На керамических блюдах внавал лежали колючие пучеглазые рыбы, красные от жара и перца цыплята, обложенные бататами и зеленой фасолью, и совершенно изумительные лангусты, топорщившиеся согнутыми хвостами и хлыстиками антенн. Половинки ананасов с вырезанной сердцевиной были набиты креветками и нежным мясом моллюсков.
- Водки у меня нет, - усадив Борцова на почетное место, сказал Торрес. - Будешь пить текилу… Или хочешь виски?
- Текилу! - Ратмир с готовностью подставил глиняную чашку. Положение обязывало отведать кактусовой сивухи.
- Buen mozo, - похвалил хозяин, молодецки подкрутив ус.
Брюс Хейджберн одобрительно подмигнул.
- A su salud, don Hose! - Наполнив рот обжигающей жидкостью, Борцов выдержал паузу, пригубил кружку с запивкой и преспокойно перелил туда пойло. Опыт грузинского застолья, когда тост налезает на тост, выручал его и не в таких обстоятельствах. В Алазанской долине пивали и из рогов. - За ваш успех! - непринужденно закончил он заздравный спич.