Глава седьмая
Кровать чуть шевельнулась - и Лал проснулся, глядя сквозь полузакрытые веки, как номерная надевает халат и приглаживает волосы. Девушка была приятна на вид и знала свое дело, хотя он воспользовался ее умениями слишком механически, поскольку никак не мог отвлечься тревожными мыслями от Ворнета.
Приведя в порядок волосы, она проверила, правильно ли застегнут у нее халат. Лалу вдруг захотелось спросить ее имя и извиниться за невнимательное отношение, но она уже повернулась и выскользнула за дверь. Непонятный порыв угас, а тревоги вернулись.
Перевернувшись на спину, он стал смотреть в нежно окрашенный потолок, пытаясь привести в порядок мысли. Эдрет учил его, что только после логического анализа можно увидеть проблему в целом и тогда уже ее решать.
Первой его заботой был Ворнет. То, что Саксони Белаконто, самая влиятельная из руководителей секторов Ворнета, сама сочла нужным встретиться с простым вольным вором, было само по себе беспрецедентно. Ее положению больше соответствовала простая отправка полудюжины оруженосцев с приказом доставить его к ней. Вместо этого она пришла к нему, согласилась изображать равенство и пыталась убедить его ей служить. А какую плату она предложила и как быстро удвоила цену!
- Звезды и корабли, что ей может быть нужно?
На этот шепотом заданный вопрос потолок не ответил. Лал закрыл глаза. Что бы ей ни понадобилось, это не его дело, потому что он этого для нее красть не станет.
И все же - довольно открытая угроза, обещание новой встречи.
Он задумчиво оценил свое положение: у него нет родных, которых можно взять в заложники, после смерти Эдрета нет близких друзей. Конечно, Ворнет может заморозить его счета, но на Хенроне в банках лежит лишь малый процент его денег, а наличность легко можно возместить. У Саксони Белаконто не было рычагов, чтобы надавить на Лала сер Эдрета.
Кроме одного: самого Лала.
Он открыл глаза и уставился в потолок. Существуют препараты, существуют боль и болезни. У Ворнета есть специалисты по применению всех этих средств. Саксони Белаконто унизилась до просьбы из снисхождения к его мастерству и сама пришла его уговаривать. Следующим шагом обязательно станет сила: то, чего желает эта женщина, она получает. В этом сомневаться не приходилось.
Он задышал чуть резче от некоторого стеснения в груди, встал и пошел в душ, чтобы освежить голову. Он пытался просчитать шаги и прикинуть последовательность событий. Дело было в том, что ему по-прежнему был нужен Шилбан и его удивительная библиотека - из-за чего он и выбрал Хенрон базой.
Рассеянно смывая мыло с бледно-золотых волос, он решил, что Ворнет даст ему день, чтобы еще раз обдумать услышанное вчера вечером. Этот день он проведет с Шилбаном, приобретя знания, необходимые для победы над демоном из вазы Эль Теман. Ночью он освободит вазу и завтра утром на рассвете будет ждать капитана Скотта и "Дротик".
Корабль послужит убежищем, в которое не смогут проникнуть даже люди Ворнета. Возможно, ему даже удастся убедить Скотта в целесообразности срочного отлета, хотя на это он не особо рассчитывал.
Душ переключился на холодную воду. Лал резко вздохнул. Поскорее бы увидеть эту чертовски наглую морду Линзера Скотта.
- Все по порядку, - строго сказал он себе, когда душ выключился и начала работать сушилка. - Мудрость может потребовать отступления, но отступать следует дисциплинированно и шаг за шагом.
Глава восьмая
Неужели он вообще не вернется домой?
Корбиньи в стенной нише пошевелилась, проделала комплекс Хемвиля для разминки затекших мышц и в восьмой раз задумалась, не покинуть ли этот пост напротив дома Анджелалти и не поискать ли его в Верхнем городе.
Как и в семи предыдущих случаях, она решила остаться на месте. Время было очень позднее - до Первой Вахты, которую планетники называли Первой Зарей, оставался всего час. Наверняка он как раз сейчас спускается с внешней дороги и еще через мгновение покажется из-за угла.
Но мгновение прошло - и еще несколько мгновений, а он все не шел.
Чтобы чем-то занять время, она начала продумывать, что можно ему сказать. Конечно, он бесил ее своим упрямством и - она призналась себе в этом - ужасал возгласом "Будь проклят твой Корабль!", достойным невежественного планетника. Однако в его поступках присутствовала некая справедливость, если только попытаться встать на его точку зрения. Его продали, и вор-планетник его тоже сделал вором. Он знал, что Корабль и Экипаж его бросили. Он становится взрослым, наконец принадлежит только себе - и тут появляется Корбиньи Фазтерот. А у нее голова настолько полна Завтрашней Записью и нуждами Корабля, что она даже не дает себе труда говорить от души, как положено между родичами, не рассказывает ему, как по нему скучали, как о нем горевали и как его разыскивали.
Здесь ее мысли смешались, потому что на самом деле она едва помнила его: низкорослый мальчишка, почему-то донельзя неуклюжий, в полутемных коридорах и трубопроводах, где на борту "Зеленодола" играли дети, но при этом очень веселый и смешливый.
Этот смех хорошо ей запомнился, и потому его нынешние вспышки гнева ощущались особенно остро. Стоя в нише, она кивнула сама себе и приняла решение на этот раз действовать осторожно и проявить снисхождение к его душевным ранам.
Она замерла, снова уловив едва слышный скрип башмака по камням тротуара.
"Наконец-то!" - подумала она, подалась вперед - и замерла, надеясь, что планетники с их слабыми глазами ее не заметят, хотя ее волосы должны были сиять в темноте, словно огонь маяка - даже для них.
Потому что это был не Анджелалти, а двое неизвестных - мужчина и женщина, коренастые (что для планетников не редкость). Они шли крадучись, явно намереваясь сделать нечто такое, чего делать не следует.
Они прошли, даже не глянув в сторону, и она отступила глубже в тень, глазами следя их путь.
Они направились прямо к двери Анджелалти, будто имели на то право. Женщина наклонилась. В руке у нее был прибор, светивший так ярко, что Корбиньи содрогнулась даже на таком расстоянии и прищурилась, вглядываясь в эти многоцветные грани. Мужчина что-то буркнул, поводил у двери какой-то машинкой потемнее - и дверь распахнулась.
Корбиньи секунду стояла в нерешительности. А потом бесшумно, как тень, со всей незаметностью Разведчика Планет и Искателя, скользнула через двор и прошла следом за ними в дом.
- Смотри, как летят! - прошипела Реми, отскакивая назад. Вольтметр зашипел, заискрил и сгорел.
Она смахнула на пол горсть электронных пауков и засмеялась, глядя на их попытки спрятаться, потом стала давить их каблуком. Шел систематично разбивал приборы, а Реми оставила раздавленных паучков и принялась выдергивать провода и срывать со стены индикаторы и циферблаты.
Что-то хрупкое она швырнула на пол и раскрошила на мелкие кусочки, упиваясь разрушением.
Женщина бросилась на нее так стремительно, что Реми не успела вскрикнуть. Ей припечатали голову к стене и жестко ударили локтем по горлу. Толстая одежда спасла Реми жизнь, но удар был настолько силен, что она рухнула на колени, давясь и задыхаясь.
Когда она ощупью вернула на глаза инфракрасные очки, Шел уже замахивался на женщину своим ломиком - двумя руками и так быстро, что слышен был свист рассекаемого воздуха. Она успела подумать, в какую красивую кашу превратится голова этой стервы…
Но этой головы не оказалось там, где она была всего мгновение назад. Женщина сделала сальто назад, приземлилась на руки, и ноги в сапогах космолетчика оказались на уровне лица Шела.
Он успел пригнуться, подставить под удар ломик - и лишился его, потому что женщина каким-то невероятным приемом извернулась и ударила ногами сбоку. А в следующую секунду она уже снова стояла на ногах, с клинком в руке и в стойке. Видно было, что ножевой бой она знает.
Шел нырнул, Реми вскрикнула и метнулась всем телом, метя женщине под колени.
Корбиньи подпрыгнула, извернулась в прыжке - неприятно медленно при таком тяготении, хотя само движение было ей знакомо как звук собственного сердца, - пришла на руки на пол и выпрямилась с ломиком в одной руке и ножом в другой.
Мужчина нерешительно остановился. Женщина судорожно облизнула губы.
Корбиньи ухмыльнулась, поманила их ножом, взвесила на руке ломик:
- Да неужто вам, планетникам, умирать не хочется?
- Послушайте… - начал было мужчина, но Корбиньи уже перестала улыбаться, рассекла воздух ломиком и заорала со всей властностью рожденной быть Первой:
- Вы, тараканы разномастные! Как вы смеете врываться в дом моего кузена и уничтожать его работу? За одно это вы заслуживаете смерти! Но я пожалею вас, глупцов. - Она сделала паузу, набрала полную грудь воздуха и взревела: - ВОН ОТСЮДА!
И они бросились прочь, спотыкаясь на бегу, словно их очки ночного видения мало помогали в приятном сумраке дома Анджелалти. Слышно было, как они выбрались из дома. Корбиньи неслышно подошла к двери, как раз успев увидеть, как оба непрошеных гостя сворачивают за угол на главную улицу.
Корбиньи покачала головой.
- Значит, кузен, - прошептала она в светлеющем полумраке, - были у тебя причины сегодня не возвращаться.
Она спрятала нож и вышла на улицу, позаботившись запереть за собой дверь. Морща лоб, она вспомнила его привычки и любимые места, вышла во двор, на улицу и через Нижний город пошла в Верхний его искать.
Глава девятая
Если верить пыльному справочнику черной магии, найденному на нижней полке с плесневеющими переплетенными книгами, его звали Сариалдан, и он был демоном невероятной мощи, не подчинявшимся ни одному известному заговору или защитному амулету.
Шилбан, которого удалось поймать в самом верхнем кабинете, недовольно воззрился на страницу, подсунутую ему под нос, а потом резко наставил тот же нос на Лала.
- Во что ты на этот раз влез? Лал ухмыльнулся:
- Я мог бы оказать тебе плохую услугу и ответить.
- Вряд ли стал бы, - фыркнул ученый и покачал иссохшей от старости головой. - А с Камнем Страха дурака валять не стоит, молодой человек. Отыщи себе другую игрушку, побезопаснее.
- Но он сам меня нашел, - пробормотал Лал, ненадежно пристроив книгу на заваленный бумагами и книгами стол и сам пристраиваясь боком на подоконник. - Чуть не стоил мне жизни - и сорвал дело. А если все начнут привозить Камни Страха, чтобы охранять свое имущество? Я вообще без работы останусь!
- Другую найдешь, - буркнул старик, перекладывая справочник себе на колени и хмуро разглядывая выпадающую страницу. - Такую же сумасшедшую, как эта.
Он вздохнул.
- Можешь не беспокоиться. Мало кто способен находиться с этой штукой в одной комнате. Еще меньше тех, кто может взять ее в руки. Нет причины думать, что люди бросят славные и уютные электронные системы защиты и сменят их на нечто столь рискованное, как Камень Страха.
Шилбан бережно перевернул страницу.
- В книге сказано, что антидота не существует, - пробормотал Лал, опасаясь, как бы старый ученый не увлекся чтением этого тома. - Но ты только что сказал, что есть люди с пониженной чувствительностью. Такие, что даже могут держать этот камень в руках?
- Ну, есть и такие. Отчего бы не быть? - буркнул недовольно Шилбан.
- Потому что когда его в руки берешь, голова отваливается! - огрызнулся Лал.
Шилбан скрипуче захихикал:
- Ага, не любит юный мастер проигрывать! Но видишь ли, в чем дело: есть большие трусы, а есть такие, которым чувство страха неведомо. Сариалдан не живой, это просто глупый передатчик. Он просто передает страх, мальчик мой. Всего лишь страх.
Шилбан захлопнул фолиант и водрузил его на стопку разнокалиберных томов.
- Всего лишь страх. - Лал расширил глаза, соскользнул на пол и выудил из кармана золотой круг. - Шилбан!
Старик, уже успевший погрузиться в свою книгу, поднял голову, без всякого любопытства глянул на золотой круг. Лал взял его руку и вложил в нее монету:
- Это тебе. И спасибо тебе за помощь, ученый.
- Не за что, мальчик, не за что, - пробормотал старик, машинально сжимая монету в пальцах. - Увидимся еще когда-нибудь.
Он снова склонился над книгой.
- Может быть, - сказал Лал, хоть и был уверен, что ученый уже не слышит. - Но вряд ли, боюсь.
Тихо, словно его шаги могли нарушить сосредоточенность старого ученого, Лал вышел из кабинета и тенью спyстился по лестнице.
Всего лишь страх.
Он шел по гниющим улицам Старого города, сражаясь с собственными мыслями, приводя их в порядок.
Сариалдан передает страх. Чтобы с ним справиться, нужно только прямо назвать себе, чего ты боишься, и вспомнить, что сами по себе эти страхи не убивают.
Он свернул за угол, перейдя из тени на свет. Глаза мгновенно перестроились, сохраняя остроту зрения.
Он боится… Он боится… чего?
Смерти, конечно. Бездыханности в легких, незрячести в глазах, вечного отсутствия сознания - или осознания собственной смерти, столь же ужасного и столь же необоримого. Правда, здесь, на Хенроне, Синий Дом поставляет для умирающих тела. За определенную цену.
Лал остановился, глядя невидящими глазами в дальний конец замусоренного сквера.
Он боится Синего Дома.
Потерять свою жизнь в Синем Доме, чтобы твое тело служило другому… Он задрожал, несмотря на теплые лучи солнца. И содрогнулся еще раз, когда пришла следующая мысль.
Потерять сознание - и очнуться в другом теле. Смотреть из-за лица, мимика которого тебе незнакома, стать безвозвратно пленником чужого сердцебиения, снова учиться ходить, бегать, есть, говорить…
У него похолодели пальцы, участилось дыхание, лоб покрылся испариной. Он заставил себя рассмеяться и встряхнулся, решительно свернув в переулок. Эдрет когда-то говорил ему, что самое ценное качество (и оно же самый страшный враг) мастера-вора - это яркость его воображения.
Всего лишь страх.
Позади послышался шорох - Лал обернулся. Страх мгновенно сменился смертельным спокойствием, сорл-клинок скользнул в руку, тело пригнулось в стойке.
На двойном расстоянии вытянутой руки стояла Корбиньи, согнув спину в полупоклоне, держа руки ладонями вверх, и смотрела ему под ноги.
Он опустил взгляд, увидел растерзанные останки своего паука - и рядом с ним ее клинок в ножнах.
Он поднял глаза - и его лицо было холодным, рука твердо держала нож. Корбиньи понравилась скорость, с которой он принял боевую стойку, понравилась беззвучная плавность его движений.
В гораздо меньшей степени понравилось ей выражение его лица - словно крошечный робот, которого она положила к его ногам, был ему родней, словно ее нож, предложенный добровольно, не имел для него совершенно никакой ценности. Она подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.
Глаза у членов Экипажа были черными или, реже, янтарными. У Анджелалти глаза были голубые, и этот цвет придавал им еще большую холодность. Корбиньи уже показалось, что она сделала ошибку в расчетах и что он даже не позволит ей…
- Пять Слов! - отрезал он, и она вздохнула.
Значит, милосердие; хотя и слабое, поскольку Капитан мог даровать Члену Экипажа Пять, Десять или Двадцать Слов для официального оправдания перед вынесением приговора.
И все же пять слов лучше, чем ни одного. Корбиньи опустилась на одно колено, как полагается просителю, и подняла свое лицо вверх.
- Взломщики, - твердо произнесла она. - Избавилась от них.
Ей даже показалось, что в этих холодных глазах пробежала тень улыбки. По крайней мере клинок исчез, и он выпрямился.
- Подробности.
Она пожала плечами и встала.
- Два человека - мужчина и женщина - пришли во двор твоего дома в час перед самой Первой Зарей. Они применили к двери какой-то прибор, вошли и начали разрушать. - Она повела рукой в сторону разбитого робота. - Они начали с твоей мастерской.
- Так. - Глаза стали гораздо менее холодными, но еще не теплыми. - Ты сказала - избавилась. Убила?
- Нет, Анджелалти. Я не знала, кто они. Я не знаю законов планетников. Я их напугала и прогнала, а потом заперла дверь и пошла искать тебя с известием.
- Заперла дверь…
Он наклонился и бережно поднял сломанного паука. Уже потом, словно спохватившись, взял ее нож и протянул его ей рукоятью вперед.
Она приняла его с легким поклоном.
- Приношу благодарность.
- Это я приношу тебе благодарность, - сказал он рассеянно. Все его внимание сосредоточилось на лежащем в руке предмете.
Она посмотрела на него пристальным и долгим взглядом.
- Ты знаешь, кто это сделал.
Она была уверена, что он знает, а почему уверена - не знала сама.
- Да… - Он говорил все еще рассеянно, словно отвечая не ее голосу, а каким-то своим мыслям. А потом он вдруг встряхнулся, пристально посмотрел на нее и повторил уже совершенно твердо: - Да.
- Но если от них будет меньше хлопот от мертвых, отчего же не даровать им смерть? - Она улыбнулась. - Вдвоем это нам нетрудно будет, кузен.
Она стояла перед ним, гибкая и по-волчьи хищная, и яркий свет Первого Полудня превращал ее волосы в ореол. Глаза под дугами бровей были огромными и черными. Привлекательная и способная молодая женщина, целеустремленная и смертельно опасная, как все члены Экипажа.
- Корбиньи… - начал было он и запнулся от внезапного ощущения, будто он только сейчас впервые ее увидел, и в тот же миг он понял, что вот сейчас назвал по имени человека, такого же реального и живого, как и он сам.
- Корбиньи, ты в этом участвовать не будешь, - договорил он.
На этот раз он замолчал, потому что она засмеялась.
- Анджелалти, я уже участвую. Разве я не прогнала их и не грозила им увечьями?
Он покачал головой.
- Эти люди - просто наемники, руки и мускулы высокопоставленной и влиятельной дамы. Сами по себе они никто - если не считать того, что отрезать руки этой дамы - значит совершать серьезную ошибку.
Корбиньи наклонила голову:
- У тебя вражда с этим другим Капитаном, Анджелалти? Если так, то тебе нужны мои услуги, потому что у тебя ведь нет наемников, которых можно было бы отправить в ее дом для взыскания должной платы?
- Я не капитан, девочка - я вор! А Саксони Белаконто - глава Ворнета. Неравное состязание, могу тебя заверить. - Он прочел на ее лице недоумение и ответил на него: - Эта дама желает, чтобы я для нее кое-что украл. Срочно.
- И она отправила людей сломать твои инструменты и разорить твой дом, чтобы тебя убедить? - Она покачала головой в откровенном недоумении. - Она - сумасшедшая, Анджелалти. С ней не следует иметь дела.
Впервые она услышала его смех - но он оказался резким и горьким.
- Сначала она пробовала более мягкие способы убеждения, и я ей отказал. Теперь она хочет напомнить мне о своей силе. - Его плечи внезапно ссутулились, и пальцы крепко сомкнулись вокруг сломанного паучка. - Я думал, у меня остался день…
- День? - Корбиньи посмотрела на небо, вычислила положение солнца по времени Корабля и снова покачала головой. - Ты и с кометами играешь в кости?