Всемирно известный фантаст А. Кларк, лауреат литературной премии "Хьюго", в романе "Город и звезды" рассматривает различные варианты развития человечества, в частности, технократический. Такой путь может привести не только к отчуждению личности, но и к замкнутости всей цивилизации. Поиск выхода из тупика - вот основной лейтмотив произведения.
В романе "Свидание с Рамой" земляне встречают инопланетный космический корабль. Исследование его рождает немало загадок. И самая главная из них - о цивилизации, пославшей "летающую тарелку". Как шел поиск? Автор в увлекательной форме знакомит читателя со всеми перипетиями установления истины.
Содержание:
К звездному океану - (предисловие С. В. Солодовникова, Г. П Ануфриева) 1
Город и звезды - (Пер. с англ. А. Кубичева) 2
Свидание с Рамой - (Пер. с англ. О. Битова) 43
Артур Кларк
Свидание с Рамой
[Город и звезды. Свидание с Рамой]
К звездному океану
(предисловие С. В. Солодовникова, Г. П Ануфриева)
Стремительный прогресс науки и техники в последние два столетия привел к возникновению нового литературного жанра - научной фантастики. Впрочем, как жанр она начала осознавать себя не так уж давно. Отталкиваясь от закономерностей развития технологической цивилизации, писатели-фантасты ввели в литературу не только новые темы, сюжеты, конфликты, но и новых героев. Сначала это были инженеры, изобретатели, ученые, затем роботы, мутанты, инопланетяне… Родилась тема тем научной фантастики - контакт с Иным с Разумом. Тема контакта стала, пожалуй, доминирующей в творчестве английского писателя Артура Кларка.
…Артур Чарльз Кларк закончил лондонский Королевский колледж, отделение математики и физики. Во время второй мировой войны обслуживал первую экспериментальную систему радарного обнаружения и считался блестящим специалистом в области связи. В научных кругах широкую известность получила его идея об использовании стационарных спутников для радио- и телевизионной трансляции на дальние расстояния; доклад на эту тему был им прочитан, а затем и опубликован. Писатель не мог себе представить, что устройства такого рода выйдут на орбиту, когда ему еще не будет пятидесяти лет /А. Кларк родился в 1917 г./.
Логика "рождения" писателя-фантаста, можно сказать, "вычислена" достаточно точно. И у Кларка она просматривается почти образцово. Сначала "детское" увлечение доисторическими животными, динозаврами; далее возник интерес к астрономии /сохранившийся на всю жизнь/, открытие Ж. Верна и Г. Уэллса, чтение американских научно-фантастических журналов, интерес к научно-технической проблематике, практическая работа, "чувство науки" как таковой. В мышлении и сознании Кларка парадоксально уживаются технократ и романтик, философ, эрудит и поэт. Характерный пример - "звездный лифт", описанный в романе "Фонтаны Рая". С одной стороны, изящная, "романтическая" идея, а с другой - тщательно разработанные технические характеристики, свидетельствующие: проект осуществим!
Кларка довольно рано заинтересовали тенденции развития человечества. Это привело к тому, что он написал около десятка книг на тему возможного будущего, вплоть до "конца мира". А в своем первом романе "Прелюдия к космосу" /1947/ он прогнозирует запуск первой ракеты на Луну на 1959 г. /"прямое попадание!"/, первые спутники с человеком на борту он отнес к 1970, а посадку на Лупу - к 1978 г. Системным анализом многих сторон жизнедеятельности технологической цивилизации с явно выраженным прогностическим аспектом стала книга "Черты будущего" /1962/.
Артур Кларк является писателем разносторонним. Мы его числим в основном по ведомству научной фантастики, однако у него много книг и сугубо реалистических, хотя и популяризаторского толка. Поселившись в 1956 г. на острове Цейлон /теперь Шри Ланка/, думая вначале пробыть на нем полгода, Кларк остался там на всю жизнь. И Восток вдохновил его написать такие книги, как "Рифы Тапробана", "Сокровище Большого Рифа", "Приключения в Индийском океане"… Восток и Цейлон нашли отражение в романах "Свидание с Рамой" и "Фонтаны рая", поселение Лиз из романа "Город и звезды" тоже явно навеяно жизнью острова.
Личность Кларка - писателя, человека, ученого - для нас представляет сейчас особый интерес. Ну взять хотя бы его предпринимательскую жилку! Ведь он так построил свою жизнь, что сумел заработать на всех своих занятиях, кроме разве что игры в настольный теннис.
Однако наиболее ярко и полно выразил себя Артур Кларк в научной фантастике. И главная тема, которую он разрабатывал - это тема будущего цивилизации, будущего человека, как существа разумного. Если говорить о цивилизации, то писатель считает, что в основном определять облик нашего мира будут наука и техника, а не политика и экономика. В самом деле, если представить себе такое изобретение, как репликатор, рассматривавшийся в книге "Черты будущего", то, действительно, мир тогда будет изменен основательнее, чем это делала любая революция и, кстати, совершенно бескровно. /Речь идет о машине, способной превращать элементы, создавая из любого исходного материала любой заданный программой предмет/. Писатель предусмотрительно оговаривается о "столетиях интенсивных усовершенствований и открытий", но далее настанет эра, когда будут решены все материальные и продовольственные проблемы. При этом отпадет надобность почти во всякой промышленности, заводах и фабриках. Правда, писатель не говорит о том, какие изменения должны будут последовать в духовной жизни людей, что станет с нравственностью, какие ценности будут лежать в основе "эпохи репликаторов".
Излюбленной темой Кларка является тема космоса. Ей посвящены его самые сильные романы. А "внутри" этой темы - и характеристика уровня земной цивилизации, и описания технических устройств, зачастую даваемые и духе Жюль Верна, и выход на инопланетян, и, наконец, совершенствование разума как такового.
Роман "Свидание с Рамой" /1973/, завоевавший высшую премию научной фантастики на Западе, посвящен контакту с инопланетной цивилизацией, правда, контакту косвенному, а не прямому. Группа землян исследует громадный космический корабль, неизвестно откуда прилетевший и неизвестно куда летящий через Солнечную систему /этот мотив имеется и в романе "Фонтаны рая" /1978/, но завершается там появлением инопланетян, хозяев корабля/. Кларк выписывает ход исследования тщательно и скрупулезно, явно наслаждаясь этим процессом, представляя его вполне реальным, т. е. занимаясь своего рода художественным прогнозированием. /Последнее вообще свойственно поэтике научной фантастики/. Конечно, писатель идет в русле определенной традиции. Речь идет о путешествиях в незнакомые страны, перенесенных в литературу из реальной жизни. Вспомним странствия античных героев, путешествия в подземный мир. В рыцарских и приключенческих романах эта тема была главенствующей, а научная, фантастика наполнила ее новым содержанием. А вообще Кларк не любит покидать Солнечную систему. Если его герои и выбираются в Галактику, то это скорее эпизоды.
В романс "Город и звезды" /1957/, одном из подлинных шедевров писателя, рядом можно поставить разве что "Конец детства", писатель создает два варианта утопий. Один - технократический - на примере города Диаснара, второй - поселение Лиз. Здесь перед нами утопия руссоистского плана, красивая, лирическая и… неубедительная, особенно если учесть временную дистанцию в миллиард лет существования и Диаснара и Лиз. Вообще следует сказать, что Кларк довольно свободно обращается с временем, оперируя миллионами и миллиардами лет. Часто он переходит на конспект, на крупный мазок, если сделать сравнение из живописи, и на близком расстоянии этот мазок мешает воспринимать картину, но хорошо смотрится на расстоянии. Правда, в романе "Конец детства" он впадает в другую крайность: на появление нового вида разумного существа у него уходит одно поколение.
Город Диаспар представляет собой незаурядное решение действительно большинства, если вообще не всех, социальных проблем. Сам город сделан /слово "построен" тут явно не годится/ из самовозобновляющегося материала, а это значит, практически вечного. Управляется компьютером, который не только контролирует жителей города, но и является по существу их "родителем". Дело в том, что в модели утопии Кларка нет смерти как таковой. Сознание людей записывается в память компьютера и хранится вечно, а смерть, то есть исчезновение из мира живых, не более, чем длительный, в тысячи лет, сон, а затем следует пробуждение - рождение, и восстанавливается часть прежней памяти о бывших "воплощениях". Влияние индийской философии и мифологии здесь налицо, но оформлено все в технологические одежды, причем вполне убедительно. Но коль нет смерти, а есть "вечное возвращение", то не нужны и рождения. И никто не рождается "нормальным образом", у людей даже пупков нет, а плотская любовь является одним из видов наслаждения, не более. В селении Лиз все сохраняется по-старому, но у людей возникли новые качества, вроде телепатии, что за миллиард лет явно маловато.
Но в городе и селении живут в общем довольные собой люди. Равновесие нарушает появление Олвина, что, впрочем, тоже запрограммировано создателями города. Герой-одиночка, переворачивающий судьбу целой цивилизации, стал уже шаблоном для научной фантастики. Родословная его начинается в романтизме, а корни уходят в мифологию и рыцарский роман.
Но повествование все-таки держится не на герое-одиночке, а на теме космоса. Интересен экскурс в прошлое, сделанный теми самыми крупными конспективными мазками: человечество уже выходило в космос и многого достигло, ученые даже создали из самого пространства и времени нематериальный Разум, их творение выступило против жизни, оказалось "безумным", и в борьбе с ним Империя истощила силы, но заключила безумный мозг в "черное солнце" на краю Галактики. В противовес ему было создан еще один сверхмозг, тоже нематериальный, но изначально добрый и предназначенный для грядущей схватки с безумным мозгом.
Во всей этой картине ощущается какая-то мощь, сила, на глазах, можно сказать, творится мифология. Хороша, например, такая деталь: часть человечества вернулась на Землю и отвернулась от космоса, другая часть, услышав некий зов /!/, покинула галактику и умчалась в глубины Вселенной.
В книге "Черты будущего" есть замечательные слова: "…там, в море, зародилась жизнь, там продолжает по сей день обитать большинство живых существ нашей планеты, свершая несчетное число раз бесконечный и бессмысленный круг рождений и смертей. Только те существа, которые осмелились ступить на чужую, враждебную им сушу, оказались способными развить разум. Сейчас этот разум стоит перед неизбежностью нового, еще более грозного вызова. Может оказаться, что прекрасная наша Земля всего лишь место краткой передышки на пути между мировым океаном, где мы родились, и звездным океаном, куда мы устремили свои дерзания".
Геннадий Ануфриев, Станислав Солодовников.
Город и звезды
(Пер. с англ. А. Кубичева)
1
Сверкающей драгоценностью лежал этот город среди пустыни. Когда-то он знавал перемены, перестраивался, однако теперь время обходило его стороной. Над пустыней ночь и день быстролетно сменяли друг друга, но улицы Диаспара не ведали тьмы - они постоянно были озарены полднем. И пусть долгие зимние ночи припорашивали пустыню инеем - это вымерзала последняя влага, еще остававшаяся в разреженном воздухе Земли, - город не знал ни жары, ни холода. Он не соприкасался с внешним миром: он сам был вселенная, замкнутая в себе самой.
С той поры, как был построен этот город, земные океаны высохли и пески пустыни замели планету. Ветром и дождями были размолоты в пыль последние горы, и Земля оказалась слишком утомлена, чтобы извергнуть из своих недр новые. Городу не было до этого никакого дела; планета могла рассыпаться в прах, но Диаспар все так же защищал бы детей своих создателей, бережно унося их и все принадлежащие им сокровища по реке Времени.
Они многое забыли, но не понимали этого. Ко всему, что было вокруг них, они приноровились столь же превосходно, сколь и окружающие к ним, ибо и их проектировали как единое целое. То, что находилось за стенами города, их ничуть не интересовало: эта область бытия была вычеркнута из их сознания. Диаспар - вот все, что существовало для них, все, что им требовалось, все, что они могли себе вообразить. Для них ровно ничего не значило, что когда-то человеку были подвластны звезды.
И все же время от времени древние мифы оживали, чтобы преследовать воображение жителей этого города, и людей пробирал озноб, когда они припоминали легенды о временах Галактического Сообщества, - Диаспар был тогда юн и пополнял свои жизненные силы тесным общением с миром множества солнц. Горожане вовсе не стремились возвратить минувшее - им было так славно в их вечной осени… Свершения Галактического Сообщества принадлежали прошлому и могли там и оставаться, поскольку всем понятно было, как встретило Сообщество свой конец, а при мысли о Пришельцах холод Космоса начинал сочиться в их кости.
И, стряхнув наваждение, они снова погружались в жизнь и теплоту своего города, в нескончаемый золотой век, начало которого уже затерялось во времени, а завершение отстало на еще более невообразимый срок. Многие поколения мечтали об этом веке, но достигли его лишь они…
Так и существовали они в своем неменяющемся городе, ходили по его улицам, и улицы эти каким-то чудесным образом не знали перемен, хотя в небытие уже ушло более миллиарда лет.
…Им потребовалось несколько часов, чтобы с боем вырваться из Пещеры Белых Червей. Но сейчас у них не было уверенности, что некоторые из этих мертвенно бледных тварей перестали их преследовать.
Олвин оглянулся - убедиться, что никто из его товарищей не отстал. Алистра шагала вплотную за ним, держа шар холодного, немеркнущего огня, который с самого начала их приключений в недрах Хрустальной горы вырывал из тьмы то немыслимые ужасы, то неподражаемую красоту. За Алистрой, покряктывая под тяжестью видеопроектора, двигались Нарилльян и Флоранус. Олвин мимолетно подивился, почему это проекторы сделаны такими тяжелыми, - ведь снабдить их гравитационными нейтрализаторами совсем несложно. Он постоянно задумывался и о таких вот вещах - даже в разгар самых отчаянных приключений. И когда его посещали подобные мысли, ему чудилось, что ткань действительности испытывает какой-то мгновенный трепет, и за пределами мира сиюминутных ощущений он схватывал проблеск иной, совсем не похожей на эту, действительности…
Коридор заканчивался стеной тупика. Но едва они приблизились к стене, скала начала крошиться в пыль. Поверхность ее пронизало какое-то тонкое вращающееся металлическое копье, которое стремительно утолщалось, превратившись в гигантский бурав. Олвин и его друзья отпрянули и стали ждать, пока неведомая машина пробьет себе путь в их пещеру. С оглушительным скрежетом металла по камню подземная капсула проломилась сквозь стену и стала. Открылась массивная крышка люка, в проеме показался Коллистрон и закричал им, чтобы они поторопились. "Почему вдруг Коллистрон? - поразился Олвин, - Он-то что тут делает?" Через несколько секунд они были уже в безопасности, и машина, кренясь, двинулась вперед - в путь сквозь земные глубины.
Приключение завершилось. Скоро, как это случается всегда, они окажутся дома, и все чудеса, ужасы и волнения останутся позади. Они устали, но были довольны.
По наклону пола Олвин догадался, что капсула направляется куда-то вниз, в глубь земли.
- Послушай-ка, Коллистрон, - неожиданно нарушил молчание Олвин, - а почему это мы движемся кверху? Ведь никто не видел Хрустальную гору снаружи. Вот чудесно было бы - выйти на одном из ее склонов, поглядеть за землю и небо…
Еще не докончив фразы, он уже понял, что говорит что-то неладное. Алистра придушенно вскрикнула, внутренность капсулы как-то очень странно заколебалась - так колеблется изображение, рассматриваемое сквозь толщу воды, - и через металл стен Олвин на краткий миг снова увидел тот, иной мир… и тотчас же, совсем внезапно, все закончилось. На долю секунды у Олвина возникло ощущение какого-то разрыва, и от подземного путешествия не осталось и следа. Олвин снова очутился в Диаспаре, в своей такой знакомой комнате, и обнаружил, что покоится футах в двух над полом в невидимой колыбели гравитационного поля.
Он снова стал самим собой. Это и была реальность, - и он совершенно точно знал, что произойдет вслед за этим.
Появилась Алистра. Поскольку она очень любила Олвина, то была не столько раздражена, сколько расстроена.
- Ах, Олвин! - жалобно воскликнула девушка, глядя на него с прозрачной стены, в толще которой она, как казалось, материализовалась во плоти. - Такое захватывающее приключение! Ну зачем тебе понадобилось все испортить!
- Извини, я совсем не хотел…
Олвин искривил гравитационное поле, поднялся на ноги и шагнул к материализованному столу. На нем вдруг появилась ваза с какими-то фантастическими фруктами… - собственно Олвин собирался позавтракать вовсе не фруктами, но замешательство, в котором он пребывал, спутало его мысли. Не желая обнаружить перед Алистрой ошибку, он выбрал плод, который выглядел наименее подозрительно, и принялся осторожно высасывать мякоть.
- Так что же ты собираешься предпринять? - вымолвила наконец Алистра.
- Ничего не могу с собой поделать, - насупившись, ответил он.
- По-моему, все эти правила просто глупы. Да и потом - как мне их помнить, если я в данный момент живу в Приключении? Я просто веду себя таким образом, чтобы все было естественно… А разве тёбе самой не хотелось бы взглянуть на Гору со стороны?
Глаза Алистры расширились от ужаса.
- Но ведь для этого пришлось бы выйти наружу? - задыхаясь, произнесла она.
Олвин уже знал, что продолжать с ней разговор на эту тему нет смысла. Здесь проходил барьер, который отъединял его от всех остальных граждан Диаспара. Ему-то всегда хотелось выйти наружу - и в реальной жизни, и в призрачном мире приключенческих саг. А для любого и каждого в Диаспаре "наружу" означало совершенно непереносимый кошмар… Если в разговоре можно было обойти эту тему, ее никогда не затрагивали: "наружу" означало нечто нечистое и исполненное зла. И даже Джизирак, его наставник, не хотел объяснить ему, в чем здесь дело.
Алистра все еще молча смотрела на него - с изумлением и нежностью.
- Тебе плохо, Олвин, - прозвучал ее голос. - А в Диаспаре никому не должно быть плохо. Позволь мне прийти…
Полагалось бы проявить галантность, но Олвин отрицательно мотнул головой. Он знал, к чему привел бы этот визит, а ему как раз сейчас хотелось побыть в одиночестве. Разочарованная вдвойне, Алистра растаяла.