Фантастическая повесть о трудовых буднях XXI века.
Метеофлот решает глобальную задачу: навсегда укротить ураганы, аккумулировать излишек энергии, порождающей возмущения в атмосфере, для пользы человечества.
Юрий Моисеев
Прошли глаза "Майи"
…"Navigare necesse est, vivere non est necesse" - "Плавать по морю необходимо, жить не так уж необходимо"
Древняя матросская поговорка
Быстрым вверяя себя кораблям, пробегают бесстрашно
Бездну морскую они, отворенную им Посейдоном;
Их корабли скоротечны, как легкие крылья иль мысли…
Кормщик не правит в морях кораблем феакийским; руля мы,
Нужного каждому судну, на наших судах не имеем;
Сами они понимают своих корабельщиков мысли…Одиссея.
- Как давно я вас не видел, Ивонна! - Высокий широкоплечий человек наклонился над пультом элегантного оператора командующего метеофлотом.
- Да, вы, товарищ адмирал, кажется, и не пытались это сделать, - голос ее был заносчив, даже чуть капризен, а карие глаза обрадованно улыбались.
- Ах, Ивонна! Все мое время отнимали эти разбойницы - мисс Ураган, мадемуазель Ураган, синьорина Ураган…
- О чем вы сожалеете? Романтические дамы и… все у ваших ног.
- Мда… я и не подозревал, что мои профессиональные обязанности могут так соблазнительно восприниматься… А как себя чувствует "Закон бурь"? - И тревожная нотка проскользнула в его тоне.
- "Закон бурь" гневен, - лукаво сказала она, - поэтому соберитесь с духом. Проходите, О'Кеан вас ждет.
Адмирал переступил порог, и она услышала его слегка приглушенный голос:
- Плавать по морю необходимо!
И неторопливый ответ командующего:
- Жить не так уж необходимо!
Дверь закрылась, и она не уловила, как О'Кеан с какой-то непонятной интонацией повторил эту странную фразу, которая не переставала волновать ее. Древняя формула океанского братства, дерзновенной воли, встающей один на один с ураганом. И через долгие века она снова вошла в лексикон моряков, став формулой привета.
- В самом деле, Иван, оказывается, жить не так уж необходимо.
- И это говоришь ты - Патрик - "Закон бурь" планеты, и какой прекрасной планеты - Земли! Послушай, да ведь всю жизнь было в тебе твое окаянное упрямство. Неужели оно может тебе изменить?
- Эх, Иван, мои пять хворостей великолепно уживаются во мне, пока я не возьмусь лечить одну из них. Тогда остальные немедленно взбунтуются за пренебрежение. - Командующий встал, расправляя плечи, и подошел к окну. Взглянув на голых мальчишек, играющих в прибое, он с невольным вздохом повернулся к адмиралу.
- Право же, порой я чувствую себя так, словно проглотил пяток мин замедленного действия. И каждая тикает и тикает, приближая мой ураганный час. И кружит надо мной одноглазая птица Балигу, протягивая к сердцу когти-молнии.
- Столько ураганов прошло над нами, Патрик, что нас по-настоящему уже ничем не испугаешь. Не засиделся ли ты в своих роскошных апартаментах? Не вернуться ли тебе в моря? - И адмирал Родионов, не скрывая скептической гримасы, оглядел просторный кабинет, а командующий, прищурившись, с грустной усмешкой смотрел на него.
Всю дальнюю стену занимала огромная карта путей ураганов за три века в развертке Лумиса. Издали переплетение траекторий бурь вокруг Северного полюса поразительно напоминало символ параграфа, что дало повод назвать карту "законом бурь" и перенести это определение, конечно, со всей почтительностью, на командующего. На карте перемигивались зеленоватые огоньки, отмечая суточное положение судов патрульных эскадр в Тихом, Атлантическом и Индийском океанах.
- Инспекцию начнешь с Тихоокеанской эскадры. Из донесений спутников видно, что один из циклонов явно трансформируется в ураган, а Делонг пока молчит.
- Наверно, пришлось разбросать внимание на несколько целей.
- Может быть, может быть, - досадливо поморщился О'Кеан. - Я полагаю, пришло время подумать о перспективах нашей службы. До сих пор мы, высунув язык от усердия, пытаемся насыпать перцу на хвост каждому новорожденному циклону и так или иначе свое дело выполняем. Но мы ведем борьбу со следствиями, и постепенно из поля зрения выпадают причины. Такой путь в принципе бесплоден. А нам сейчас под силу более радикальные решения.
- Ты хочешь, чтобы патрульные эскадры превратились в филиалы Академии наук Мира? - проворчал Родионов, поглубже усаживаясь в кресло.
- Что ж, Иван, в нашем флоте немало ученых, способных на гораздо большее, чем мы получаем от них. Мы все еще не научились как следует использовать потенциал людей. А время ставит новые задачи.
- Аккумулировать солнечную энергию? - бросил адмирал, скорее утверждая, чем спрашивая.
- Да! - с выразительной силой ответил О'Кеан, и рыжие его волосы золотом блеснули на солнце. - Но проблему надо ставить пошире: аккумулировать еще в космосе солнечную энергию. Ее избыток в тропиках в конечном счете и рождает ураганы. И, знаешь ли, напрашивается точная ассоциация. Неиспользованная энергия солнца трансформируется в циклоны. Невостребованная, прости за прозаизм, энергия людей, их воля, способности, таланты, плодотворное вдохновение также вырождаются, перерождаются в неслышимые и поначалу неощутимые шторма. Во всяком случае это поток непрерывно утрачиваемой энергии.
- Я все понимаю, Патрик! - сказал Родионов. - Идеи носятся в воздухе, и я не раз хотел поговорить с тобой по аналогичному поводу, почувствовав признаки тревожных настроений у экипажей штормового патруля. Когда опасное дело становится обыденным, то надо что-то менять, пока оно окончательно не превратилось в безнадежную рутину. Накапливается скука, равнодушие, растет духовная энтропия.
- Значит, проблема поставлена своевременно. И в этом плане тебе надо подготовить экипажи всех эскадр. Наступает новая эпоха в жизни метеофлота, - продолжал О'Кеан, расхаживая по кабинету. - Теперь мы будем работать в прямом контакте с Космическим Центром. Недавно завершено строительство энергетического пояса по всей тропической зоне планеты, и станции готовы принять солнечную энергию. Специальные корабли-энергоприемники готовы к выходу в океан.
- Наконец-то! - вырвалось у Родионова.
- Да, наконец-то! - приостановился на мгновение командующий, - но слишком все затянулось. За долгие века люди уничтожили миллиарды тонн угля, нефти, свели миллионы гектаров леса, загрязнили атмосферу. И могли бы вплотную подойти к непоправимому нарушению экологического равновесия в природе, если бы не серия международных договоров об охране природы. А между тем уже сотни лет работают миллионы самых простых устройств на солнечной энергии для опреснения, нагрева и перекачки воды и отопления жилищ. И пусть их кпд невелик, что-то около пятнадцати процентов, в космосе их эффективность будет намного выше. А какие блестящие результаты мы получили на плотах-энергоприемниках, дрейфующих в Гольфстриме! Сколько даровой энергии за счет температурного перепада верхних и придонных слоев воды! По меньшей мере в сотни раз больше, чем энергетический потенциал самой развитой страны. А выйдя в космос, в принципе, мы всего за несколько дней сможем получить от солнца количество энергии, равное всем энергетическим запасам Земли.
В нашу эпоху мы действуем в масштабах земного шара и должны мыслить глобально. Наверно, самое большое несчастье людей в том, что они долгие века были в плену всяческих нелепостей. И неважно, чем они занимались. Толкованием якобы священных книг, яростной защитой очередной вздорной религии, подсчетом ангелов на острие иглы. Или же выращиванием петрушки, картофеля, ананасов. Трагедия была в том, что их души были скованы, разобщены страхом, невежеством, инерцией. И какая же великая сила духа была нужна, чтобы увидеть звезды, уходить в океаны навстречу неизведанному, не устрашиться тайн природы! Какое мужество было у тех, кто сумел разорвать томительные, затягивающие путы привычного, обыденного! И это были не столько поиски неведомых земель, сколько мучительные поиски самих себя, попытки раскрыть неисчерпаемые глубины своей собственной Вселенной.
Тогда таких людей называли авантюристами. Однако сейчас было бы авантюрой думать и поступать иначе. Я вот к чему веду, Иван. Если, как я предполагаю, ты столкнешься с на стоящим ураганом, будь с ним поделикатнее. Одно дело перекрывать гравитационными полями только что зародившиеся вихри. А если ты возьмешься за укрощение урагана…
- Послушай, Патрик, - с досадой прервал его Родионов, - ну, почему ты уверен, что я поведу себя как новобранец, дорвавшийся до мороженого?
- Я ведь все-таки немножко знаю тебя, Иван, и боюсь, что тебе захочется поиграть стихиями, отомстить за прошлые поражения. И ненароком вызовешь серию цунами или, на худой конец, скажем, локальное подводное извержение. Согласись, это будет посерьезнее урагана.
- Согласен, Патрик, согласен, - недовольно проворчал Родионов. - Буду вести себя примерно как благонравная девица на выданье.
- Ох, что-то трудно в это поверить, старый пират, но так и быть! - засмеялся О'Кеан. - Что же еще? - задумчиво сказал он, поглаживая подбородок. - Кажется, все. Ну, а свое завещание я изложу тебе, когда ты вернешься.
- Не собираюсь его выслушивать, черт побери! Но с воодушевлением вспомнил бы нашу старую застольную. Как это там, Патрик, а?
- Знаю, знаю, что ты вспоминаешь… "Миледи смерть, мы просим вас За дверью подождать! Нам будет Бетси петь сейчас И Дженни танцевать!.."
Голос командующего, густой, тяжкий, заполнил кабинет, и такая воля к жизни прозвучала в нем, что Родионов порывисто шагнул к нему и положил руку на плечо.
- Вот именно, Патрик! И пусть она подождет за дверью, пока мы сами не позовем ее!
- Ладно, дружище! Устраивай свои дела, и перед отлетом приказываю прибыть ко мне.
- Есть, товарищ командующий! - Родионов направился к двери, и прощальная улыбка О'Кеана неожиданной болью отозвалась в его сердце. Тем же мгновенным потрясением, когда волна перехлестывает парапет набережной и веер брызг взлетает перед тобой, закрывая небо.
Океан стремительно отступал, обнажая дно, где бились застигнутые врасплох рыбы, судорожно хватая воздух, сводя и разводя жаберные щели, и ошеломленные крабы неуклюже карабкались в поисках убежища с камня на камень, скользя и путаясь в водорослях. Величавая река, только что неторопливо катившая свои воды, рванулась вперед, с ревом обрушиваясь в раскрывающуюся бездну, над которой всплыл хрупкий мостик радуги.
А на горизонте, застилая робкие утренние звезды, поднималась с неправдоподобной, пугающей медлительностью гигантская волна, и ветер срывал с высоты ее гребня хмельные клочья пены. Время словно остановилось, отсчитывая последние удары сердца, пока волна поднималась и поднималась, казалось, не только над островом, где все живое было парализовано ужасом перед неминуемой гибелью, но возносясь призраком неумолимого, слепого возмездия над всем миром. И когда, наконец, изогнувшись, она ринулась на берег, заглушая панические крики людей и рев обезумевших животных, к нему пришло чувство облегчения. Хотя он понимал, что, достигнув берега, волна пойдет по руслу реки со скоростью снаряда в стволе орудия и надеяться на спасение бессмысленно.
Дрогнула и застонала земля от чудовищного удара… и адмирал Родионов проснулся в своей просторной каюте на борту подводного крейсера "Дарума", флагмана эскадры штормового патруля. Проснулся от легкого стука в дверь.
- Радиограмма, товарищ адмирал! - послышался настойчивый голос.
- Одну минуту! - Наскоро одевшись, он подошел к двери и взял у вахтенного радиограмму. Поеживаясь от утреннего озноба, адмирал бегло проглядел ее и бросил на стол, где на раскрытой книге лежала большая раковина. Родионов осторожно отодвинул ее и, опираясь ладонями на стол, пробежал глазами страницу.
"Вначале все было лишь недвижность, спокойствие и безмолвие. Не было ничего, кроме того, что в небе, и не было ничего, кроме неба. Ничто не имело формы. Сущим было только спокойствие над водами и безмолвие моря.
Одни лишь боги были в сияющем свете, и один лишь свет показывал то, что не было создано, и боги спрашивали себя, как может существовать жизнь всех тех, кто вынужден жить в тени вечной ночи, которая есть сердце небес и чье имя есть Хуракан".
- Сердце небес Ураган! - медленно повторил Родионов.
Он полюбовался розовой тающей глубиной раковины и, задумчиво улыбаясь, приложил к уху, ощутив ровную прохладу ее завитка. Далекий, то уплывающий, то накатывающийся гул давным-давно прокатившихся волн невольно заставил его прикрыть на мгновение глаза. Когда в дверь снова постучали, он поспешно отложил раковину и крикнул:
- Войдите!
- Простите за раннее вторжение, товарищ адмирал…
- Ну, что за официальный тон, капитан Делонг, да еще с самого утра, - радушно сказал Родионов. - Проходи, Франсуа. Вчера мы так и не успели с тобой поговорить. Мы с тобой не виделись, однако, целую вечность.
- Последний раз на Таити, Иван Арсентьевич, когда проходил ураган "Дрейк".
- Да, да, старый пират, простите, сэр Фрэнсис Дрейк, дорого нам обошелся, - помрачнел Родионов. - Так нелепо погиб тогда мой закадычный друг, Лоуренс, командир крейсера "Луизиана".
- Что делать, до сих пор каждый ураган стоит немало. Но во всяком случае теперь тысячи людей не погибают в один миг.
- Всемирная служба погоды делает свое дело неплохо… Я сейчас перечитал отрывок из священной индейской книги "Пополь Вух". Образы удивительной силы! "Ураган - это сердце небес!" Насколько проник в мышление предков этого народа фатализм! Ураган воспринимался как необходимая составляющая жизни, как само ее существо, ее главный, неизменно торжествующий закон.
- В планетарном плане это только справедливо. Кстати говоря, многие первобытные народы неплохо знали повадки стихий. Например, индейцы-карибы во время урагана вплотную приникали к земле не только для того, чтобы их не унесло, но и чтобы найти в почве воздух и спастись от удушения.
- Да, в этом приеме опыт и знания многих веков. А наука до обидного мало знала о стратегии ураганов, о тайнах их рождения и смерти, о философии ураганов, как выражались ученые-моряки. - Родионов осторожными ласкающими пальцами провел по раковине. - Как жаль, что мы слышим в ней только биение нашего пульса. И никакой информации о жизни океана.
- Ты совсем не переменился, Иван Арсентьевич!
- Я слишком много отдал точным наукам, Франсуа, и поэтому из естественного чувства протеста обращаюсь к мирам образов. В принципе, мне кажется, что образ несет в себе информацию, не сопоставимую по концентрации с научным фактом. Тем более что научная гипотеза зачастую не выходит за пределы образа. Недаром, когда хотели зашифровать опасное знание, то прибегали к образному языку. И может быть, это вообще самый верный путь к тайнам природы.
- Черт возьми, Иван Арсентьевич, не ожидал найти в тебе такого, - поискал Делонг слово, - закоренелого скептика. Так, пожалуй, можно добраться и до черной магии, колдовства и заклинаний стихий.
- Что ж, колдуны первобытных племен умели вызывать по заказу или дождь, или гром. И были даже такие священные танцы: танец Грома и танец Дождя. - Родионов непроницаемо смотрел на Делонга, а тот, хотя и давно был знаком с адмиралом, как всегда в разговоре с ним, не знал, то ли смеяться, то ли протестовать.
- Плохо только, что колдуны не умели прекращать дождь, иначе можно было бы попытаться использовать их опыт, сказал он, наконец, решив поддержать шутливый тон.
- К сожалению, мы будем вынуждены развлекаться совсем другими пируэтами и заклинаниями. Ну, хорошо! - открыто улыбнулся Родионов. - Перед твоим приходом я получил радиограмму. Нам предлагают идти на перехват циклона "Майя".
- Я уже приказал изменить курс.
- Мда… Я вижу, мой мирный инспекционный вояж снова трансформируется в разведку боем.
- На моей памяти, Иван Арсентьевич, ты всегда предпочитал штормовую погоду.
- Да, получалось как-то так, что всю жизнь я сам навлекал на себя бури. Чуть ли не на уровне некоей загадочной предрасположенности к несчастьям.
- Ну, за проделки "Майи" ты явно не отвечаешь.
- В том лишь случае, если мы справимся с ней своевременно. Только однажды в своей жизни, - медленно сказал Родионов, - я видел на юге Индии штормовую волну в десяток метров и потом много раз во сне. Убийственная была картина, хотя под защитой генераторов гравитационного поля нам ничего не угрожало.
- Однажды такая волна, если не ошибаюсь в 1737 году, пришла с Бенгальского залива в дельту Ганга и погубила ни много, ни мало триста тысяч человек.
- Гекатомба во имя сердца небес Урагана! Немудрено было нашим предкам видеть в ураганах волю беспощадных богов. Когда из Сахары, где зарождались многие атлантические циклоны, поднималась красная пыль с пресноводными диатомеями и морскими фораминиферами, вызывая к ужасу верующих "кровавые" дожди в Европе, то, например, в Лионе тамошний проворный епископ немедленно предписал своей пастве усиленные моления и пост.
- Но самое интересное, Иван Арсентьевич, это работа ученых того времени. Сколько нужно было терпения и знания, чтобы сопоставить факты, не имея в распоряжении и подобия нашей техники. Собрать красную пыль с парусов судов, стоявших в гавани Мальты, на зданиях и судах Генуи, на улицах Лиона, на поверхности снега в Тироле и на этом основании прийти к правильному выводу: ураганы зарождаются в Сахаре.
- Не мешало бы и нам, наконец, сделать правильные выводы, - бросил Родионов, вставая. - Хорошо, Франсуа, через две склянки я буду на мостике.
Легко покачиваясь на утренней зыби, "Дарума" шел малым ходом курсом на зюйд. Родионов и Делонг встречали на мостике зарю, пламеневшую, как никогда не обманывающее предупреждение, как неумолимое предзнаменование, и пульсирующие отблески надвигающейся катастрофы ложились на их загорелые лица. Спиральные гряды облаков в сотни километров длиной, подсвеченные зловещим медно-красным заревом, тянулись над ними в немыслимой высоте.
- Какая избыточная щедрость красок и как эти пурпурные завесы к лицу нашей героине! Не правда ли, Иван Арсентьевич?
- Великолепный наряд для Немезиды, Франсуа! - согласился тот, не отрывая взгляда от встающих на горизонте облачных колоннад, за которыми таилось пока еще неведомое разъяренное божество. - Пожалуй, пора запросить сводку Ураганного Центра по всей акватории.
- Есть! - Капитан крейсера произнес несколько слов в микрофон. Обернувшись, он перехватил радиограмму у матроса, поднявшегося из люка, и протянул ее адмиралу.
- Сообщение спутника.
Взяв красный листок, Родионов прочел про себя, потом вслух:
- "Полюс на 04 час. 00 мин. гринвичского времени 15 августа обнаружил вихрь циклона "Майя" на один восемь норд, один четыре шесть ост с развитой циркуляцией радиусом около шести градусов в квадрантах норд-ост, зюйд-ост и зюйд-вест".