На первом плане сидели две белки. У них вздрагивали кисточки на ушах, блестели бусинки глаз, - все было видно абсолютно четко, но темновато. Как назло, в тот самый момент, когда заинтересованный инженер подошел к аппарату, чтобы увеличить яркость, из глубины выплыл огромный палец. Приближаясь к зрителям, он покачивался, словно грозил им, потом расплылся в темное пятно, видимо коснулся объектива аппарата, постучал по нему и снова исчез.
- Кто там опять развлекается? - недовольно пробурчал инженер.
Будто отвечая на вопрос, из темноты вылезло на экран знакомое лицо. Круглое, как блюдо, оно сейчас казалось плоским. Пичуев подправил фокусировку. Блеснули любопытные глаза над выступающими скулами, задвигались вверх и вниз смешные усики.
- Ну, вот что, молодцы, - Пичуев раздраженно выколачивал трубку о пепельницу, - пока вы не оттащите этого гусара от объектива, смотреть нечего. Мне он уже надоел. Боюсь, что с подобными шутками не следует обращаться в научный институт.
Он резко поправил очки, сунул трубку в карман и быстро вышел из комнаты.
Надя молча ходила по комнате, выключала приборы, накрывала их чехлами, двигала стульями и всем своим видом показывала, что разговор окончен.
- Идемте, я подпишу пропуска, - с подчеркнутой официальностью сказала она, но вдруг ей стало жалко студентов, особенно Журавлихина. - Не понимаю я таких людей, - заявила она помолчав. - Взрослые мужчины, а от всякого пустяка киснут. Вот что значит не привыкли к научной работе! Да у нас на день по тысяче неудач случается - и то ничего. Я в прошлом году опытную проекционную трубку в первый же день пережгла. Ужасно! Целую ночь не спала, до того было обидно. А наутро встала, взяла себя в руки и сразу поумнела… Научная работа воспитывает волю… Знаете, какой у меня стал характер! - Она сжала кулачок. - Если кто на пути станет, я…
Надя почувствовала, что говорит совсем не то, и смутилась своей откровенности. Однако нужно было хоть чем-то подбодрить студентов, не познавших еще тернистого пути в науке.
- Вот послушайте, - назидательно говорила она, опасливо косясь на дверь: не войдет ли Вячеслав Акимович? - Надо прежде всего при любом эксперименте исключить все неожиданности. Ведь это же основное правило. Прежде всего необходимо доказать, что "Альтаир" не пустая игрушка. Вам говорил Вячеслав Акимович об испытаниях на дальность?
- Говорил, - буркнул Гораздый. - Ну и что же из этого?
- Надо провести эти испытания, и если результаты будут достаточно убедительны, это вновь заинтересует Вячеслава Акимовича… А всякие… не технические препятствия, надеюсь, вы сможете устранить и без моих советов… Я говорю о любопытствующих физиономиях перед объективом.
- Ну, если я сейчас застану эту физиономию у аппарата, - сжимая кулаки, говорил Митяй своим друзьям, когда спускались по лестнице, - она будет выглядеть совсем иначе, чем на экране!
Как бы соглашаясь с Митяем, Журавлихин промолчал.
*
Странная память у Нади Колокольчиковой. Она помнила все: лабораторные записи, номера телефонов, число мячей, пропущенных в ворота "Спартака", но фамилии, которые она когда-либо слышала, из ее памяти сразу же исчезали. В лучшем случае она просто путала их: фамилии Карпов и Карпухин для нее были абсолютно тождественны, так же как Иванов и Петров. Она в шутку сетовала, что ее знакомые не носят номеров на спине, как футболисты на поле. Цифры куда легче запоминаются, чем фамилии… Но эта особенность Надиной памяти не всегда располагала к шуткам. Бывали и неприятные минуты. Вячеслав Акимович просил Надю вызвать мастера опытного цеха Никитина, а она спрашивала Никифорова. Тренируя волю, лаборантка пыталась как-то воздействовать на свою незадачливую память. Еще бы! Путая фамилии, она огорчала инженера и ставила его в неловкое положение. Надя практиковалась, заучивая подряд фамилии в телефонной книге, учила их, как формулы, но ничего не помогало. Запоминались страницы, номера домов и квартир, а "Ивановы" и "Петровы" скользили поверх ее сознания.
Фамилии Журавлихина, Гораздого и Усикова ей тоже ничего не напоминали.
Нельзя сказать, что об этих юношах написаны монографии, известные всему читающему человечеству. Однако кому-кому, а лаборантке Колокольчиковой следовало бы помнить, что совсем недавно об этих студентах писали в радиожурнале. За конструкцию маленького переносного телевизора студенческое научное общество получило вторую премию на Всесоюзной радиовыставке. В постановлении жюри упоминались фамилии Журавлихина, Гораздого и Усикова. О них же писали в вечерней газете, где была помещена фотография молодых конструкторов с их аппаратом. Вместе с ними снимались еще шесть активных участников научного общества, но вполне понятно, что основные конструкторы сидели в центре, и Надя Колокольчикова могла бы обратить на них свое благосклонное внимание.
В тот вечер, после не совсем удачной демонстрации "Альтаира", Надя приехала домой поздно. Тут же позвонил нетерпеливый Усиков. Желая ее обрадовать, он торжественно сообщил, что час назад решился вопрос об испытаниях на дальность.
- Женечка посоветовался с ребятами, - торопясь, рассказывал Лева. - И что бы вы думали? Все в один голос заявили: поручить испытания Гораздому и мне.
- А как же ваш товарищ?.. этот, как его?.. - Надя мучительно вспоминала фамилию. - Журавлев?
- Вы хотели сказать - Журавлихин, - поправил ее Лева. - Он… это самое… не может, едет лечиться. Придется вдвоем испытывать "Альтаир". Потом, наверное, отправимся к морю, если Митяй не заартачится.
Он пожаловался, что двоим будет трудновато испытывать за городом громоздкий аппарат, но многие ребята разъехались на каникулы, и, кроме, как ему, Леве, и Митяю, доверить такое ответственное дело некому. К тому же у Митяя не только опыта, знаний, на и силы хватит дотащить любой аппарат.
Колокольчикова искренне пожелала студентам удачи. Ей самой, как она говорила, "ужасно" хотелось принять участие в этих испытаниях. Но что поделаешь, у нее "страшно" много работы, Вячеслав Акимович сердится.
- Вообще надо за ним следить, он рассеянный, но дядька хороший, умный, справедливый и прочее. Вы его еще полюбите. Журавлику привет, - этим Надя закончила свою сумбурную речь. - Ни пуха, ни пера!
Что мог Лева сказать? Во-первых, Надя опять перепутала фамилию, а во-вторых, хотя он и не верил в глупые приметы, но на пожелание "ни пуха, ни пера" чем-то отвечают- кажется, посылают к чорту. Он покраснел при этой мысли и торопливо повесил трубку.
ГЛАВА 3
ЗВЕЗДА БЛЕСНУЛА… И ИСЧЕЗЛА
Кто не бывал на полевых испытаниях радиоаппаратов, тот не поймет всей волнующей прелести этого завершающего этапа большого, терпеливого труда. Целый год студенты работали над передвижным телепередатчиком. Сколько неудач они испытали!
И вот настало утро решающих испытаний. Директор института разрешил студентам взять полуторатонку. Начальник гаража предупредил их, что к пяти часам машина должна быть в городе, встречать на вокзале какой-то груз, а шофер попросил ребят отпустить его еще раньше - надо успеть пообедать. Таким образом, времени у наших исследователей для проведения всех испытаний, намеченных по программе, оставалось маловато.
Но что же представлял собой "Альтаир" - аппарат, вокруг которого было столько суетни? Когда студенты вытащили его из лаборатории и хотели поставить прямо в кузов грузовика, шофер задумчиво почесал затылок:
- Не способно такие научные вещи возить без упаковки. Ишь, красота какая, загляденье! Неровен час, поцарапаем или еще что…
Действительно, опытные руки мастеров из научного общества поработали на славу. Аппарат блестел на солнце, будто от инея. Он был покрыт голубовато-серым лаком. Лева сам подбирал тон. Все ручки, наличники приборов и другие части хромированы.
В обычных телекамерах торчит трубка объектива. Здесь трубки не было. Молодые конструкторы запрятали ее внутрь. "Альтаир" блистал не только прекрасной отделкой, но и остроумием конструкции, законченностью формы, продуманным расположением всех деталей. Среди радиолюбительских аппаратов, конечно, он был "звездою первой величины" и требовал к себе уважительного, бережного отношения. Лева Усиков согласился с шофером, что такой аппарат нельзя возить в грузовике "навалом".
- Не успели мы защитный чехол сшить, - сожалел он. - А ведь Женечка напоминал… Кстати, Митяй, - обратился он к другу, - такую блестящую штуку невозможно замаскировать ветками. Любая живность будет шарахаться.
- Погодите маленько! - шофер быстро сообразил, в чем дело, и побежал в гараж.
Через минуту он уже тащил обыкновенный упаковочный ящик, сбитый из толстых досок.
- Дырку надо прорезать для объектива, - осматривая ящик, заключил Гораздый.
- Только не очень большую, вроде щели, - предупредил его Лева. - Чтобы незаметно было.
Митяй хотел сам заняться этим делом, но Левка, которого за маленький рост и большие уши друзья называли Тушканчиком, тоже не мог быть равнодушным наблюдателем и уже стал долбить стенку ящика.
- Эх, пальцы торчат, работать мешают, - укоризненно пробасил Митяй, смотря на его неуверенные движения.
Лева неловко стукнул молотком и, сморщившись от боли, сунул палец в рот. Работу заканчивал Митяй.
Собирались сравнительно недолго. Аппарат завернули в мягкую ветошь, вниз и с боков подложили несколько губок для амортизации, поставили его в ящик, забили крышку гвоздями. А сверху, над ручками управления, сделали квадратный вырез; в случае нужды он мог закрываться фанерной задвижкой.
Решили выехать километров за пятьдесят от Москвы, где вдали от телефонных и телеграфных проводов - они очень мешают объективным испытаниям на дальность - требовалось проверить, на какое расстояние передает "Альтаир", причем его желательно испытать в разных условиях, особенно в лесу.
Утро было жарким. В небе, как лоскут прозрачного шелка, висело розоватое облако. Вместе со своим другом Лева сидел в открытом кузове машины и, придерживая спадающую тюбетейку, бесцельно следил за облаком. Все уже обговорили, обсудили план испытаний, нанесли точки на карте, где будут стоять аппараты, теперь осталось только ждать. Легкое чувство беспокойства за успех эксперимента примешивалось к радостному ощущению свободы; его всегда испытывал восторженный Лева, когда удавалось вырваться за город. И вот снова начинается путешествие, пусть даже маленькое: продлится всего лишь несколько часов. Бегут телеграфные столбы, штрихуют небо линии проводов, и вдоль дороги, заходя одна за другую, словно кружатся березы. Все это напоминало Леве о будущем путешествии с "Альтаиром". О чем же думает Митяй? Чего он выжидает? И Лева сказал резко:
- Как хочешь, но я тебя не понимаю! Через три дня туристы-биологи уезжают к морю. Завтра мы должны им дать ответ, едем с ними или будем торчать в Москве.
Митяй сидел на ящике с "Альтаиром". На коленях покачивался телевизор в чемодане.
- Поедем по Волге, - невозмутимо проговорил Митяй, - стройки увидим. А потом ты слыхал, что говорили биологи: такого места, как Волго-Ахтубинская пойма, нигде в мире нет. Кабаны, фазаны, лотосы… Да что я тебя агитирую? За Волгу высказались почти все наши ребята.
- Им, конечно, хорошо высказываться! - рассердился Лева и, защищаясь от ветра, поднял воротник своей неизменной клетчатой рубашки. - Свалили на нас испытания, а сами, небось, уехали к морю, загорают. Другие по горам лазают, это самое… собирают консервные банки, окурки на "неприступных" вершинах.
- А кто виноват? - Митяй посмотрел на него светлыми, будто прозрачными глазами. - Ребята хотели отложить испытания до осени, но тебе, конечно, не терпится. Сам и напросился.
- При твоей активной поддержке. Меня удивляет, как ребята доверили тебе… ну и мне, конечно… такую драгоценность. "Альтаир", можно сказать, единственный в мире, а мы его потащим неизвестно куда, в какие-то тростниковые джунгли. Вдруг ты его там утопишь?
- Поучи щуку плавать! - лениво забасил Гораздый. - Запомни раз и навсегда: никаких подводных опытов! Я из-за этого на море боялся ехать, а ты уже закидываешь удочку, как бы на Волге протащить свою дурацкую идею. Не выйдет, товарищ Усиков, как бы вы ни старались…
Он не на шутку встревожился, зная упрямство Левы и обычную свою покладистость. Не впервой ему уступать другу, правда со скрипом, но все же уступать. Левка - артист тонкий, он так может прикинуться, что никакой "мужской характер", о котором говорила эта девчонка из лаборатории, не поможет Митяю. Будет ходить грозный Лев темнее тучи, потом примет свое прежнее обличие робкого тушканчика, станет вздыхать и жалостливо поглядывать на друга. Как же тут с собой совладать! Терпеть не мог Гораздый лишних ссор.
Машина свернула на проселок, заколыхалась, как на волнах. Крашеная тюбетейка качалась перед глазами Митяя, и ему представлялось, что Лева укоризненно кивает головой. Ну и пусть! Сам виноват. Не хотелось думать об этом. Гораздый отвернулся, приоткрыл чемодан с телевизором и, дождавшись, когда машина снова выедет на гладкую дорогу, занялся его проверкой.
Молодые конструкторы приложили, немало усилий, чтобы сложный телевизор запрятать в небольшой чемодан и, главное, вместе с аккумулятором и преобразователями. Они применили новый, очень экономичный кинескоп с маленьким экраном, приспособили к нему зеркало и линзу. Таким образом, на затененном от внешнего света экране можно было видеть четкое изображение размером с открытку, то есть примерно такое же, как и в массовых простых телевизорах.
Самым важным достижением радиолюбителей из СНОРИТа, которые разрабатывали этот аппарат, разумеется, надо считать высокую чувствительность приемника. Она во много раз превосходила чувствительность обычных телевизоров. Конструкторы считали, что передвижной портативный приемник будет работать в совсем иных условиях, чем нормальные телевизоры, принимающие передачи Московского телецентра. В горах и лесах нечего бояться так называемых индустриальных помех, поэтому можно до известного предела увеличить чувствительность аппарата.
Чтобы избежать этих помех, наши испытатели решили отъехать подальше от дачных мест, где тоже могут встретиться рентгено-кабинеты, световая реклама и радиостанции любителей-коротковолновиков.
Машина остановилась на опушке леса. Шофер помог ребятам сгрузить аппарат. Гораздый укрепил на дереве антенну, поставил в кустах ящик так, чтобы щель, против которой находился объектив, была направлена в сторону поляны. Затем он отодвинул дощечку над панелью "Альтаира" и включил его.
Лежа на животе, Усиков подкручивал ручки телевизора. Светился маленький экран, прикрытый защитным козырьком. Как на диапозитиве, четко вырисовывался пейзаж. Поляна, кусты с короткими дрожащими тенями, кособокая елочка на переднем плане, под ней какой-то гриб вроде мухомора… А вот и толстокожие ботинки Митяя. Они мелькнули и скрылись.
Лева оторвался от экрана, взглянул перед собой и снова увидел башмаки. Рядом стоял Митяй, молчал выжидательно.
- Кто из нас поедет с телевизором? - наконец спросил он.
- Все равно, - равнодушно ответил Лева. - Могу и я…
- Ну, так поезжай. Нечего время терять.
Гораздый понимал, что размолвка не принесет ничего хорошего. Такие серьезные испытания, а Лева, как малый ребенок, раскапризничался… Может, еще одумается?
Договорились, что Усиков возьмет телевизор и поедет в сторону Москвы, останавливаясь в намеченных пунктах. На каждом пункте должно проверяться качество изображения. Гораздый останется дежурить неподалеку от ящика с "Альтаиром". Сравнительно небогатый животный мир Подмосковья вряд ли будет позировать перед объективом телепередатчика, поэтому сегодняшние испытания должны быть подчинены первому пункту программы, то есть определению дальности действия.
Испытания прошли удачно. Усиков подъехал чуть ли не к самой Москве, и все же на экране приемника довольно четко были видны ветки кустарника, от которого уже протянулись длинные тени, кособокая елочка и гриб-мухомор. Несколько раз на качающихся ветках показывались суетливые пичужки и, вспорхнув, исчезали. Юркая ящерица подползала к ящику, и Лева ясно видел, как дрожит ее лоснящееся брюшко.
Из маленького репродуктора "чемоданного телевизора" он слышал птичьи голоса, далекий зов кукушки и басовитый счет Митяя: "Один, два, три… шестнадцать".
Шофер торопился домой, а испытателей трудно было оторвать от столь увлекательного дела, как проверка дальности при разных антеннах. Не во всех случаях можно ставить высокие мачты и растягивать провода. Иной раз антенна должна быть полностью замаскирована. Ну, скажем, в степи, в пустыне, где-либо в песках - не ставить же там мачту? Всех животных перепугаешь. А что, если попробовать заключить специальную крестообразную антенну в тот же ящик, где находится "Альтаир"?
Подбор такой антенны занял много времени. Однако надо же ее испытать на дальность. Лева предложил отпустить шофера. Пусть только подвезет ящик поближе к шоссе. Оттуда, после испытаний, нетрудно добраться домой с любой попутной машиной.
Дальность передачи с внутренней антенной не должна быть особенно велика, можно взять чемодан-телевизор и пешком пройти это расстояние… Так, по крайней мере, казалось Леве и, вероятно, его другу. Митяй не пожелал высказать своего суждения вслух, но не возражал, когда, отпустив шофера, Левка потащил чемодан в сторону от дороги и скрылся в мелком перелеске.
Митяю пришлось немало поволноваться.
Вот уже прошло два часа с тех пор, как Лева исчез. Напрасно Гораздый кричал в щели ящика - там возле объектива находился микрофон, - кричал надсадно, угрожая, что больше не станет ждать, что ему это все страшно надоело и через пятнадцать минут он уедет с первой попавшейся машиной.
Проходило пятнадцать минут и еще столько же, а Митяй все еще стонал перед микрофоном. Разве можно бросить Левку одного!
Стволы сосен стали фиолетовыми, будто облитые чернилами.