Вольф решил выяснить этот момент, если, конечно, ему представится такая возможность. Он был любопытен, как обезьяна или сиамский кот, и всегда готов исследовать, размышлять и анализировать. Он не успокаивался, пока не разузнавал "почему" и "как".
Он присел и погрузился в раздумья, как быть дальше. Братья, за исключением Валы, тоже расположились на отдых. Вала же, осторожно ступая, направилась прочь от "безопасной зоны". Некоторое время Вольф с удивлением следил за ней, когда вдруг понял, в чем дело. И как он сам не догадался? Вала шла, тщательно избегая касаться волосков, которые росли из пор. Пройдя круг радиусом около двадцати пяти ярдов, девушка благополучно вернулась в зону Врат. И ни разу поверхность не задрожала, ни разу не покрылась смертоносной рябью.
Вольф поднялся на ноги со словами одобрения:
- Молодец, Вала. Один-ноль в твою пользу. Животное - или что бы то ни было - пробуждается при прикосновении к волоскам или щупальцам. Если мы будем двигаться так же осторожно, как лавируют корабли в рифах, мы пересечем эту местность. Единственное, что внушает беспокойство, так это вон те горки.
Он указал на возвышающиеся вдали не то холмы, не то грубые наросты. Волоски густо покрывали их подножия, а за ними плотно усеивали всю землю.
Вала пожала плечами.
- Не знаю.
- Ладно, разберемся, когда дойдем до них, - буркнул Вольф и зашагал, внимательно глядя под ноги. Всевышние гуськом последовали за ним, Вала тоже пошла, но параллельно, держась от отряда на расстоянии пяти-шести ярдов.
- Трудновато будет охотиться в таких условиях, - произнес Вольф. - Придется одним глазом все время смотреть на волоски. Будь они неладны!
- Я бы на твоем месте не переживала, - заметила Вала. - Еще неизвестно, есть ли на кого охотиться.
- Ну уж в существовании одного представителя местной фауны я уверен, - отозвался Вольф.
Он ничего больше к этому не добавил, и Вала осталась в недоумении.
Вольф тем временем направился к "дереву’’, на ветвях которого виднелось гнездо. Кучка палок и листьев фута три в поперечнике, скрепленных, похоже, каким-то клейким составом, располагалась на стыке ствола и одной из ветвей.
Остановившись меж двух волосков, Вольф протянул дубинку и ударил по стволу.
Вдали, приблизительно на таком же расстоянии, какое они прошли, виднелись верхушки двух гексагонов. Дерево никак не отреагировало на удар, и Вольф, взобравшись по стволу, просунул руку в гнездо. Пошарив, он извлек оттуда два яйца с зелеными и черными пятнами размером вдвое больше индюшиных и передал их Вале.
В это время вернулась птица-мать. Тельце чуть больше лысого орла, покрывал белый с голубыми полосами мех. Обезьянью мордочку украшал клыкастый орлиный клюв и волчьи уши; еще более странно выглядели крылья летучей мыши, хвост археоптерикса и лапы хищника.
Сложив крылья, птица камнем рассекла воздух и со свистом рухнула на Вольфа. Перед самым ударом она завизжала, словно пилили железо. Визг, вероятно, предназначался для запугивания жертвы. Если так, то все ее старания пропали впустую: едва заметив угрозу, Вольф просто опустил ствол и упал. Над ним послышался треск и повторное взвизгивание - на этот раз от боли и паники, так как разъяренный стервятник, не рассчитав скорости, со всего лету врезался в дерево.
Свалившись на землю, Вольф покатился. Он чувствовал, что задевает волоски, но не в силах был избежать этого. Наконец он поднялся, отряхивая листья и ветки, осыпавшиеся из полуразрушенного гнезда, и едва успел уклониться от оглушенной птицы. Та, однако, падая, все же инстинктивно расправила крылья.
К этому времени земля-шкура отреагировала на прикосновение к щупальцам, которые затронул не только Вольф, но и остальные всевышние, отскочившие, когда тот падал с дерева.
- Назад, на дерево! - крикнул им Вольф.
Вала сориентировалась раньше и уже карабкалась по стволу. Он полез за ней и почувствовал, как острые когти, словно раскаленные добела крюки, впились ему в спину: летающий хищник пришел в себя и вновь напал на обидчика.
Вольф опять рухнул наземь, подминая животное под себя.
Хищник надсадно дышал. Менее пострадавший Вольф скатился и, вскочив, ударил зверя по ребрам. Пасть животного под коричневым клювом раскрылась, обнажив два саблезубых клыка, покрытых слюной и кровью. Вольф еще раз ударил его и вернулся к дереву. Но Всевышние, неистово стремящиеся добраться до безопасного места на ветвях, совсем обезумели.
Тармас наступил Вольфу на голову и, воспользовавшись ею как ступенькой, устремился наверх. Ринтрах потащил его вниз, отпихнул и полез по стволу. Слетев вниз, Тармас рухнул на стоявшего на четвереньках Вольфа.
Сидя на ветке недалеко от верхушки дерева, Вала истерично смеялась, хлопая себя по бедрам. Но вдруг она пронзительно вскрикнула. Ветка обломилась и она, не удержавшись, рухнула вниз. Удар был сильный и она, видимо лишившись чувств, осталась лежать неподвижно.
Теотормон перепугался больше всех. Он сильно похудел за последние дни, но все еще весил немало, да и ласты здорово мешали, так что взбираться на дерево ему было трудно. Он все время скатывался вниз и то и дело оглядывался через плечо, что-то бормоча.
Вольфу наконец удалось встать на ноги. Вокруг него - а точнее, вокруг дерева - "шкура" сходила сума. Поверхность вздыбилась огромными валами, охотившимися за Лувахом и Аристоном. Эти двое с невероятной скоростью мчались по кругу - ужас придал новые силы их измученным и истощенным телам. Земляная плоть гналась за ними по пятам. Впереди уже появлялись новые волны, под ногами разверзались ямы.
Лувах и Аристон резко свернули, и движущиеся навстречу друг другу опухоли и впадины, упустив близкую добычу, столкнулись. Вольф в ошеломлении следил, как протоплазма хаотично колыхалась, вспучивалась и опадала, издавая чавкающие звуки. Больше всего эта сцена напоминала скопление водоворотов.
Прежде чем "шкура" смогла получить новые сигналы об Аристоне и Лувахе и перестроиться, им удалось добраться до дерева, но они мешали друг другу подняться.
Пока двое обезумевших беглецов цеплялись друг за друга, Вольф схватил тело летающего зверя и изо всех сил швырнул его. Труп птицы упал на приближающую опухоль, и в тот же миг, она начала затихать. В месте соприкосновения тут же образовалась впадина. Она быстро углубилась, потом края колодца сомкнулись, и на поверхности остались только выпуклость и рубец, указывающий на то, чтo было внутри.
Вольф хотел употребить птицу в пищу, но она превратилась в жертву. Поверхность вокруг дерева разгладилась и, совершив несколько пульсаций, вновь стала инертной, будто и в самом деле была обычной земляной твердью. Вольф подошел к Вале. Та сидела, тяжело дыша, с искаженным от боли лицом. Поскольку поверхность "шкуры" была пружинящей, удар оказался не таким сильным, как если бы она упала на твердую землю, но все же лицо и плечи ее покрывали синяки и некоторое время она не могла пошевелить рукой.
Больше всего, казалось, пострадало ее оскорбленное чувство собственного достоинства. Пылая негодованием, она обзывала их всех кучкой трусливых глупцов, годных лишь на то, чтобы быть рабами. Всевышние, смущенные оскорблениями, держались угрюмо. Они чувствовали ее правоту и им было стыдно. Но, разумеется, никто из них не собирался в этом признаваться.
Вольф к этому времени счел все происшедшее весьма забавным. Он даже рассмеялся, но потом со стоном выпрямился - рана, нанесенная когтями летающего зверя, все еще болела. Лувах осмотрел его спину и запричитал. Сочившаяся кровь, по его мнению, скоро остановится, но следует опасаться заражения, так как лекарств у них нет.
- Да, весело, - пробормотал Вольф. Он поискал глазами яйца, Одно, разбившись, растеклось у корней дерева. Другого не было видно - вероятно, его поглотила шкура.
- О, Лос! - простонал Аристон. - Что нам теперь делать? Мы умираем от голода и не можем шагу ступить от этого дерева, иначе чудовище проглотит нас живьем. Отец убил нас, а мы даже не приблизились к его крепости.
- Эх, вы, боги и Создатели Миров! Да вы просто жалкие человечишки без своих крепостей и оружия, - возмутился Вольф. - Напомню вам еще одну присказку землян: "Есть не один способ содрать шкуру с кота..."
- Какого кота? Где? - оживился Теотормон. - Я сейчас мог бы съесть дюжину котов.
Вольф только поднял глаза к небу, но ничего не ответил. Он велел всем забраться на дерево, а сам взял у Теотормона нож и отошел на несколько футов в сторону. Присев на корточки, он изо всех сил всадил клинок в шкуру: если она достаточна податлива, чтобы образовывать псевдовпадины и дыры, то наверняка поддастся металлу.
Вольф вырвал нож из раны, поднялся и отступил на несколько шагов. Шкура раздалась, превратилась в дыру, затем вокруг раны образовался конус и начал сжиматься в кратер, заполняя сам себя. Вольф терпеливо ждал, Вскоре кратер расправился, и рана затянулась. Вместо крови, которой он ожидал, из нее просочилась бледная сукровица.
Вольф приблизился к шраму, стараясь не касаться волосков. Затем быстро вырезал из шкуры кусок, вытащил трепещущую массу и стремглав побежал назад к дереву. Снова протоплазма вздыбилась бурей хаоса: волны, кратеры, гребни и короткие водовороты. Затем плоть осела.
- "Шкура" вокруг дерева, кажется, гораздо крепче и менее податливой, чем на некотором расстоянии, - заметил Вольф. - Думаю, что мы находимся в безопасности, пока стоим на ней, хотя "шкура", может быть, способна... приливная волна может смыть нас. Так или иначе, но нам надо поесть.
Всевышние поделили между собой кусок плоти. Свежевырезанное мясо было упругим, скользким от сукровицы и неприятно пахло, но его можно было жевать и глотать. Набив желудки, путешественники почувствовали себя бодрее и смотрели на все уже более оптимистично. Некоторые завалились спать. Вольф отправился на берег протекавшей поблизости реки. Вала и Теотормон после довали за ним. Лувах, глядя на них, также решил пройтись. Земляная местность резко обрывалась. Волосков над обрывом было мало, так что исследователи могли расслабиться.
Вольф стоял на самом краю и смотрел на воду. Солнца не было, но вода была прозрачной и позволяла видеть далеко в глубину.
У самого берега плавало множество рыб самых различных размеров, форм и расцветок. Наблюдая за ними, Вольф увидел, как длинные тонкие щупальцы высунулись из-под обрыва и схватили большую рыбину. Та сопротивлялась, но ее быстро утащили под обрыв. Вольф опустился на колени и перегнулся через край, чтобы посмотреть, кому досталась добыча. Обрыв, на котором он стоял, выдавался довольно далеко. Но основания выступа Вольф так и не увидел: крутой склон усеивали тысячи копошащихся щупалец, многие из которых тянулись за рыбинами. Щупальцы виднелись в воде насколько хватало взгляда. Вскоре еще одно из них свернулось, вытянув из глубин гигантскую рыбину.
Вольф поспешил убрать голову, так как в этот момент одно из ближайших щупалец поползло в его направлении. Он сказал:
- Я недоумевал, как такое чудовище добывает себе пищу. Теперь понятно, что оно питается, главным образом, морской живностью. И я готов поспорить, что животное, на котором мы стоим - это огромное плавающее чудовище. Подобно островам водного мира, оно свободно и ни к чему не прикреплено.
- Приятно знать это, - заметил Лувах, - но как это может нам помочь?
- Пожалуй, нам пора еще разок поесть, - продолжал Вольф. - Теотормон, ты среди нас самый лучший пловец. Прыгни в воду и поплавай немного. Держись поближе к берегу и будь готов выскочить оттуда.
- Почему я? - запричитал Теотормон. - Ты только посмотри, как эти щупальца хватают рыбу!
- По-моему, они движутся вслепую. Может быть, чувствуют вибрацию воды. А ты двигаешься достаточно быстро, чтобы ускользнуть. Кроме того, под этим краем щупальца короткие.
- Нет, я не буду рисковать своей жизнью, - сказал Теотормон, покачав головой.
- Ты умрешь с голоду, если не поймаешь рыбу, - настаивал Вольф. - Нельзя больше трогать "шкуру", она становится чересчур раздражительной.
Он указал на рыбу, скользившую под водой - жирную и медлительную рыбу с головой, похожей на голову сфинкса.
- Как по-твоему, хороша будет она на вкус?
У Теотормона потекли слюнки и в желудке заурчало, но он не пошевелился.
- Ладно, давай свой нож, - сказал Вольф.
Он выхватил у Теотормона нож, прежде чем тот успел перехватить его и, разбежавшись, как можно дальше бросился в воду. Рыба тотчас бросилась от него прочь. Она плыла медленно, но все же не настолько, чтобы он мог догнать ее. Впрочем, он и не собирался ее ловить. Он даже и не думал об этом. Гораздо больше Вольфа интересовала реакция щупалец на его появление в воде.
Одно из щупалец действительно отделилось от толстого основания и поползло к нему. Вольф погрузился в воду, понаблюдал за ним, и поплыл к берегу. Заметив, что псевдоподия увеличила скорость и приблизилась, он протянул руку и ухватился за конец отростка. До сей минуты у него не было уверенности, что щупальца не ядовиты, как у медузы. Успокаивал лишь тот факт, что рыба, которую схватили, отчаянно боролась, не подавая признаков отравления.
Отросток сложился кольцом и обвил его кисть. Вольф резко высвободился и довольно легко отсек ножом футов двенадцать ллоти. Приблизившись к берегу, Вольф положил добычу на край обрыва и начал подтягиваться сам, как вдруг почувствовал, как что-то обхватило его ступню. Он глянул вниз и увидел у основания щупальца пасть.
Пасть была беззубой, но смыкалась достаточно сильно, чтобы удержать его ногу. Вольф вцепился руками за обрыв и выдохнул:
- Помогите мне!
Теотормон сделал к нему несколько шагов подпрыгивающей походкой и остановился. Вала стояла в стороне, глядела на щупальце и улыбалась. Лувах выхватил из ножен поломанный меч и прыгнул в воду. Вала засмеялась и нырнула следом. Потом вернулась, взяла у Вольфа кинжал и вместе с Лувахом принялась трудиться над щупальцем в нескольких футах от пасти. Наконец они отрезали отросток и Вольф выбрался на сушу, волоча за собой вцепившуюся в ногу пасть с куском щупальца.
Отрезанную плоть можно было есть, лишь поколотив о ствол дерева для размягчения, но даже после этого мясо на вкус напоминало жесткую резину. Как бы то ни было, желудки их заполнялись.
Некоторое время спустя они вновь тронулись в путь по равнине, соблюдая при продвижении все меры предосторожности.
Достигнув первого холма, подножие которого обросло пучками волос, путники остановились. Теперь они уже ясно видели свою цель. На вершине холма, в полумиле от них, возвышалась пара золотых гексагонов.
Вольф размахнулся и швырнул ветку, обломанную Валой при падении с дерева, в самое скопление волосков. Все пространство мгновенно пришло в движение, причем поверхность колыхалась гораздо более энергично, чем в тех местах, где волоски покрывали равнину не так густо.
- О, Лос! - воскликнул Аристон. - Мы погибли! Нам никогда не добраться до Врат! - Он погрозил кулаком небу и прокричал: - Отец, я ненавижу тебя! И ненавижу тот день, когда ты меня заманил сюда! Ты думаешь, что остановил нас там, где тебе угодно, но, клянусь Лосом и Хромым Энитерманом - мы еще доберемся до тебя!
- Вот это характер! - заметил Вольф. - Я уже на мгновение решил, что ты собираешься заскулить, как больная собака. Выскажись, братец, выскажись, возможно этот старый ублюдок и услышит тебя!
Тяжело дыша и все еще сжимая кулаки, Аристон заявил:
- На проклятия у меня смелости хватит. Но все-таки хотел я бы знать, что же нам делать?
- Есть какие-нибудь идеи? - поинтересовался Вольф, оглядывая спутников.
Всевышние покачали головами.
- Где же вся та дьявольская одаренность и ум, который полагается иметь детям Уризена? - осведомился Вольф, - или лгут истории, воспевающие ловкость каждого из вас, когда вы хитростью и силой захватывали неприятельские крепости? В чем же дело теперь?
- Все они храбрецы и умники, - заметила Вала, - когда вооружены до зубов. А теперь, я думаю, они все еще не оправились от шока, что так легко попались в ловушку отца, да еще лишились своих аппаратов. А без них они утратили то, что делало их Богами. Теперь это просто людишки, да притом жалкие.
- Мы так устали! - воскликнул Ринтрах. - Мои мускулы гудят и ноют от напряжения. Я так ослаб, словно нахожусь на планете с двойной силой тяжести.
- Мускулы, как же, - буркнул Вольф.
Развернувшись, он повел отряд назад к дереву.
Он работал, не покладая рук, несмотря на жгучую боль в спине, пронзающую его всякий раз, как он обламывал ветку - раны от когтей при каждом движении причиняли мучительные страдания. Другие дружно помогали ему, и вскоре у каждого в руке набралось по пучку веток.
Путешественники вернулись к краю густо поросшего волосами пространства и принялись бросать ветки в скопления волосков. Они кидали не одновременно, а соблюдая строгую очередность. Поверхность-шкура зарокотала, как море во время урагана. Волны, кратеры, рябь искривили ровное пространство.
Однако, по мере того, как продолжали раздражать волоски, буря стихала. И к тому времени, как запас веток подошел к концу, поверхность почти не реагировала на них. Последняя палка вызвала лишь мелкие углубления и быстро опавшую дрожь.
- Похоже, она устала, - объявил Вольф. - Однако поверхность может ожить довольно скоро. Поэтому предлагаю идти немедленно.
И он быстро зашагал вперед. Шкура заколыхалась и сгорбилась, отвечая на раздражение волосков: в поверхности появились широкие углубления, вогнутые до трех футов.
Вольф обошел их, затем побежал и не останавливался, пока не достиг подножия холма. Этот холм, подобно первому, который они прошли, казался наростом, огромной бородавкой на шкуре. Хотя склоны его вздымались почти отвесно, все же они были достаточно сморщенными, чтобы можно было цепляться за складки руками и ставить ноги. Все добрались до вершины без неприятностей.
- Честь выбора снова предоставим тебе, Вала. Какие Врата? - спросил Вольф.
- До сих пор она не слишком-то преуспевала в этом вопросе, - заметил Аристон. - Почему все время выбирает Вала?
Вала, как тигрица, повернулась к нему.
- Если ты думаешь, брат, что можешь сделать выбор лучше - выбирай! Но в доказательство своей правоты тебе придется первым пройти Врата.
Аристон тотчас отступил, пробурчав:
- Ладно, ладно. Не стоит нарушать обычай.
- Ах, уже обычай! - воскликнула Вала:- Так вот, я выбираю левые Врата!
Вольф не колебался. Он был слаб и безоружен и знал, что на этот раз может попасть прямиком в крепость Уризена, но все же решительно шагнул под арку.
В течение минуты он не мог понять где он очутился и что происходит. Голова его закружилась. В воздухе мелькало нечто странное.
