В груди вдруг кольнуло, и я понял: рассвета не будет. Проснутся птицы, зашумят люди, заревут электрички, но солнце не взойдет, а небо останется все таким же непроницаемым и черным, как сейчас - без звезд и луны. Я пока решил об этом не думать. Повернулся в сторону станции - все-таки там было чуть светлее - открыл рот и завыл, как фонарем освещая себе путь. И двинулся вперед.
Когда кончалось дыхание, я останавливался, набирал в легкие воздух и с воем снова шагал вперед. Когда умолк в очередной раз, далеко впереди вспыхнул ответный красный огонь, а вслед за этим до ушей долетел заливистый вой - это в ответ завыла собака. Хорошо, если собака. Хорошо, даже если волк, хотя откуда тут волки? Но мне вдруг представилась планета, наполненная прозрачными людьми, которые ходят и воют, освещая себе путь. По спине побежали мурашки, и тогда я начал петь. С песней идти оказалось куда лучше, чем с воем. Не то чтоб светлее, а красочнее, разноцветнее.
- Широка-а-а-а-а… - тянул я, освещая путь оранжевым фонарем, - страна моя родна-я-я-я-я-я… - переходил на бас, и деревья искрились в густых красных лучах, - много в не-е-е-е-е-е-е-е-е-ей… - срывался на визг, освещая путь синим светом, - лесов, полей и ре-е-е-е-е-е-е-ек…
Физика моя окончилась давно. В институте готовили программистов и больше гоняли по математике. Как устроен свет, я помнил смутно. А вот писать программы по обработке звука мне доводилось. И я точно помнил, что высокий тон имеет большую частоту, а низкий - меньшую. Я снова остановился и провыл подряд все ноты, какие только мог вытянуть - от самых низких до самых высоких. Ну да, так и есть - звуки в точности соответствовали цветам радуги. Бас - красный, визг - фиолетовый.
Я прошел еще чуть-чуть и деревья расступились, передо мной была станция. Оказывается, она была почти рядом - как я потом убедился, звуковые расстояния всегда кажутся намного больше.
Попутка
На станции было чуть светлее, чем в лесу, но все равно темновато. Лишь вдалеке - а может, в нескольких шагах? - над одним из деревенских домов полыхало рубиновое зарево: очередная компания неразборчиво орала пьяные песни, словно бы на эту станцию все съезжались для того, чтобы разбрестись по окрестным поселкам и напиться. Станция и впрямь больше ни на что не годилась: абсолютно глухая, даже ларька с пивом и сигаретами нету. Абсолютно темная. Хотя… тут ведь должны гореть фонари? Я засвистел, оглядываясь. Фонарный столб действительно стоял. Поразмыслив, я понял, что он горит: вокруг роились крохотные фиолетовые вспышки - мошкара, мухи, бабочки. Я подошел к домику кассы. Касса, конечно, была закрыта. Мне помнилось, что тут стоял щит с расписанием электричек. Щит действительно стоял, но прочесть его мне не удалось. Название станции, собранное на козырьке кассы из крупных рельефных букв, читалось достаточно хорошо, стоило задрать голову и немного посвистеть. Какой-то там седьмой километр, то ли двадцать седьмой, то ли сто седьмой, никогда не мог запомнить. А вот расписание на щите, забранном прозрачным пластиком, не читалось ни в какую. А поэтому у меня не было даже уверенности, что расписание на щите висит. Зато обнаружился интересный эффект: если пошуметь, домик станционной кассы просматривался насквозь. Внутри стоял стол с кассовым аппаратом, обшарпанное кресло, вешалка с накинутым ватником, а в углу - две коробки с бутылками. Бутылки были полными, и, судя по характерной форме, это было шампанское. Я немного поразмышлял, откуда могло здесь взяться шампанское - то ли кассиры собирались что-то праздновать, то ли по случаю разворовали какой-нибудь проезжий грузовой вагон. Скорее всего, второе. Я усмехнулся, подумав, что теперь могу стать превосходным сыщиком. Только вот сколько нынче платят сыщикам? Больше, чем программистам?
Становилось прохладно, делать было решительно нечего, и я направился к шоссе. Тихонько мурлыкая себе под нос, прошел по улочке спящего поселка и вышел на шоссейку. Здесь было темно и пусто. Машин не было. Я уже решил вернуться на станцию, как вдали мелькнул багровый огонек. Огонек рос, приближался и розовел. Вскоре послышался шумок двигателя, и я увидел автомобиль.
Автомобиль выглядел странно. Он был прозрачным, и внутри него светилось все. Ярко полыхал мотор, мелькая ослепительными поршнями, сияла выхлопная система, искрилась коробка передач, а в глубине восседал мужичок. В неровном искрящемся свете разглядеть его лицо было нелегко, черты казались размытыми, зато хорошо просматривались череп, позвоночник, кости ног и рук. Одежду я разглядеть не смог - что-то типа бесформенной хламиды.
Я вышел на дорогу и вытянул руку. И автомобиль начал тормозить! И остановился. Подойдя поближе, я заглянул в распахнутое окошко.
- Чего, обалдел, под машину бросаешься? - полыхнуло оттуда прямо в лицо.
- Командир! - крикнул я. - Мне бы до города!
- До города… - с сомнением произнес мужичок.
- Надо очень! Иначе пропаду совсем. Ты скажи, сколько денег хочешь…
Я вдруг сообразил, что понятия не имею, сколько у меня денег и есть ли они вообще после валяний в лесу. Начал торопливо шарить по карманам и наконец нашарил купюру, вытащил, но понял, что не могу ее даже увидеть. Бумажка и бумажка. Я показал ее мужику:
- Пойдет?
Мужик брезгливо оглядел меня, еще брезгливее - трепыхающуюся купюру, затем кивнул:
- Садись.
И мы поехали.
Впереди за лобовым стеклом царил мрак, дороги почти не было видно. Зато очень ярко светился мотор и вся кабина. Я попробовал откинуться на спинку и закрыть глаза, но с удивлением понял, что мой новый глаз закрыть невозможно. Я решил пока об этом не думать.
- А чего случилось-то? Чего так, на ночь глядя? - начал беседу водитель.
- Да… - отмахнулся я. - Жизнь такая…
- Пьяный, что ли? - поинтересовался водитель, принюхиваясь.
- Есть маленько, - кивнул я.
- Так: в машине - не блевать! - предупредил водитель. - Если чего - скажи, я остановлю.
- Ну, я не настолько уж пьяный, - обиделся я.
- А кто тебя знает, - добродушно кивнул мужичок. - Вон какой бледный, всклокоченный, весь в листьях. Как по земле валялся.
- На последнюю электричку бежал через лес, - объяснил я. - Много падал.
Я думал, что разговор сейчас сам собой заглохнет, но мужику хотелось общения.
- Да разве ж ходят в такое время электрички? - удивился он.
- Угу… - буркнул я сквозь зубы.
- Это тебе, брат, засветло надо было выходить…
- Угу… - буркнул я.
- А чего такой хмурый? - спросил мужик, немного помолчав.
- День неудачный, - буркнул я.
- А чего - неудачный? - удивился мужик.
- Рассказать? - вдруг зло спросил я.
- Расскажи… - охотно кивнул мужик.
И тут меня прорвало. И я стал рассказывать. Не про ухо, конечно, а про весь день - с самого утра.
- Слушай, мужик. Утром я вылил кофе на штаны. Опрокинул чашку, случайно локтем задел, ну и все. А штаны светлые. А мне на работу ехать.
- Тоже мне, проблема… - цыкнул зубом мужичок.
- Да это только начало… - усмехнулся я. - Короче, пока я штаны застирывал и сушил…
- У тебя одни штаны что ли? - удивился мужичок.
- Последние, - кивнул я. - Все остальные в стиральной машине лежат, я их уже три дня вынуть и развесить собирался. Есть, конечно, еще рваные джинсы, но за них меня бы мигом с работы выгнали. Ой, черт, до сих пор ведь лежат в стиральной машине, сгнили уже небось… - я задумался.
- Ну, застирывал последние штаны… - напомнил мужичок.
- Ну да, застирывал. Времени прошло много, и я решил ехать на работу через центр, чтоб побыстрее.
- У тебя машина? - покосился мужичок.
- Была, - кивнул я мрачно. - Ты слушай, слушай дальше. Еду я через центр, ломлюсь сквозь пробку, пять метров проехал - остановился. Проехал-остановился… На работу опаздываю дико.
- А кем работаешь? - спросил мужичок.
- Программистом, - кивнул я. - Кстати, как тебя вообще звать?
- Леонид… - степенно кивает мужичок.
- Понимаешь, Леонид… Можно Лёня?
- Можно и Лёня…
- Понимаешь, Лёня, и вот еду я на своем драном "Жигуленке" с крылом свежепокрашенным…
- А что с крылом? - цыкнул зубом Лёня.
- Да я машину ставил во дворе, утром выхожу - крыло всмятку. Какой-то урод приложился и уехал… Короче, слушай, еду я, и вдруг мой "Жигуль" глохнет. И не заводится! То ли мотор треснул, то ли тросик какой-нибудь, то ли шланг лопнул… Не знаю. Короче, все, каюк машине. Что делать? Бросить посреди полосы и ехать на работу? Или буксировать к тротуару? Короче, я поймал мужика, и он его отбуксировал с проспекта до дому - это долгая история. Звоню из дома на работу, мол, такие дела, сломалась машина, пятница, сегодня никак не появлюсь, лады? А мне отвечают: ни фига, приезжай сейчас же, тут у начальника к тебе важный разговор. Хватаю такси, еду в офис, поднимаюсь наверх и жду два часа в коридоре, пока наша светлость Михаил Павлович изволит принять. А наша светлость мне заявляет: Александр…
- Ага, Саша, - кивает мужичок.
- Ой, сорри, не представился: Саша Тимченко. Так вот, начальник заявляет: Александр, с этого понедельника вы у нас уже не работаете… Говорю: это с какой радости? А он: а вот так у нас усё поменялося… Я говорю: это, конечно, прекрасно, что у вас усё поменялося, как только я последний проект закончил, да только нельзя было меня предупредить заранее, что проект последний и пора мне искать другую работу? А он руками разводит. Ладно, говорю, тогда еще один наболевший вопрос: а что у нас по зарплате? А он говорит: не волнуйся, в бухгалтерии получишь за последний месяц. Я говорю: пардон, и это все?! А он изумленно так: а что ты хотел? А я говорю: а что мне три месяца морочат голову какими-то грядущими выплатами, и отпуск у меня был такой, как у нормальных людей больничный бывает - четыре раза по неделе, причем зимой, причем за свой же счет! И мало того, в последние месяцы забросали с ног до головы левыми делами! Которыми я вообще не должен заниматься! Меня на работу брали как программиста - по чему?
- Почему? - переспрашивает Лёня.
- По охранным системам как программиста! Так?
- Так? - удивляется Лёня.
- Так! - киваю я. - Но тогда вопрос: с какой радости на меня повесили настраивать компьютеры секретаршам, если что случается? А у них каждый день случается. Мало того - еще и интернет-сайт фирме делать! Это нормально? Скажи, Лёня? Разве меня брали на работу сайты делать? Может, мне вам еще полы в офисе мыть? Берите себе дизайнера на отдельную ставку! Так нет же, я три месяца вам пахал от зари до зари по проекту, кроме того, сайт делал и секретаршам все настроил, а все потому, что мне сказали: это очень-очень нужно и больше некому. И намекнули, что за все сверхурочные выплатят в конце сезона двойной оклад! И вот конец сезона и чего? Где сверхурочные? Где отпуск?
- А он?
- А он отвечает: не знаю, кто там шо намекал, но ежели положены сверхурочные - это усё решает бухгалтерия, приходи после выходных за деньгами, скока есть по ведомости - усё получишь, нам чужого не надыть. И руками разводит.
- Да… - говорит Лёня.
- Это еще не все! Это пятница, вечер. У меня - первые выходные за три месяца. У друга моего лучшего, Кольки, юбилей на даче. Шашлыки, шампанское, фейерверки - все как у людей. Учились вместе, каждый год собираемся, традиция. И вот мы едем вдвоем с Аллой.
- Жена?
- Подруга. Любимая. Была. Встречались целый год, только последнее время почти не виделись, потому что эти суки…
- Завалили работой без выходных, - кивнул Лёня.
- Ну да. Короче, едем на электричке. Потому что машины нет. В электричке начинаем ругаться. Алла мне начинает: ты меня не любишь, тебе на меня наплевать, я для тебя пустое место… Ну, все как полагается, сам знаешь, Лёня, эти истерики женские… А у меня неудачный день. Короче, приезжаем. Поздно. Все - веселые, шашлык давно съели и за водкой уже два раза ездили. Наливают штрафную. А потом еще штрафную. И еще. И пока я общаюсь с друзьями, которых сто лет не видел, пока рюмку за встречу, рюмку за юбиляра, рюмку за сдохшую машину, рюмку, чтоб найти хорошую работу, рюмку за компанию, снова рюмку за Кольку… В общем, Алла куда-то - шмыг. И в какой-то момент я уже смотрю - они уже там с Барановым шу-шу-шу да хи-хи-хи, и она у него на коленях сидит, а он ее лапищей своей по животу гладит!
- И?
- А что, этого мало?
- Дело молодое, - философски замечает Лёня. - Кому мало, кому много. От ситуации зависит, от отношений. Ну, и ты чего сделал?
- А ты бы чего сделал?
- Я… - он задумчиво смотрит на дорогу, - налил бы ей бокал шампанского, увел бы в сад на луну смотреть, обнял, поговорил…
- М-да… - говорю я. - Не знаю. Короче, я точно не помню, что я им сказал… Но сказал им всем, что про них думаю. И про нее, и про козла этого Баранова, и про Кольку, кажется, тоже. Хлопнул дверью и ушел на последнюю электричку…
- Ну-у-у… - укоризненно протянул Лёня. - Не мальчик ведь уже, дверями хлопать из-за бабы. Годиков-то сколько?
- Двадцать восемь… - Мне вдруг действительно стало очень стыдно.
Лёня помолчал, задумчиво цыкая зубом - от этого из его рта вылетали короткие фиолетовые вспышки.
- И все? Все неприятности? - спросил он наконец.
- Ну… - Я вдруг замялся: то, что произошло со мной в лесу, вдруг показалось далеким и непонятным. - Ну, еще у меня какой-то глюк в лесу был по пьяни. Не помню уж, что там случилось… Но вижу я теперь… глазами… плоховато, скажем так.
- Эй! - насторожился Лёня, ударил по тормозам и внимательно на меня посмотрел. - Водка-то не паленая была? А то знаем мы эти "вижу плоховато"… Ты как? В глазах темнеет? Тогда срочно выпить бутылку нормальной водки и в больницу!
Я покачал головой и усмехнулся.
- Не, Лёня, не боись, совсем не темнеет у меня в глазах…
- Двоится? - догадался Лёня, снова разгоняясь.
- Типа того, - кивнул я. - А водка была нормальная. Отличная была водка, вкусная! А все остальное - от нервов. День такой.
- Ну, смотри… - кивнул Лёня, помолчал и вдруг спросил: - А скажи-ка мне, милый друг, честно: деньги у тебя есть со мной расплатиться? Кроме того червонца, что ты мне с умным лицом показывал?
- Не боись, Лёня, должны быть! - Я попытался засунуть руку в карман, но сидя это делать было неудобно. - Если в лесу не потерял…
- Я повернулся: Лёня напряженно глядел на меня. - В случае чего, ко мне домой поднимемся, там точно есть… - Я наконец нашарил в кармане горсть бумажек и вытащил их. - Вот, Лёнь, сам я плохо вижу, глянь своими глазами, ничего тут не подойдет?
Лёня отвернулся и начал задумчиво глядеть на дорогу.
- Э! - позвал я. - Лёня! Ты скажи, сколько с меня?
- Да нисколько, - кивнул Лёня. - Я просто так спросил, проверить - может, ты тут врешь мне все, чтобы потом сказать, что платить нечем. Теперь вижу - не врешь. Так что спрячь свои бумажки, они тебе еще пригодятся.
- Но…
- Прячь, прячь. Что я тебе, такси что ли? Шашечки у меня на борту нарисованы?
- Спасибо… - сказал я растроганно. - Шашечки - не знаю. Если и были, то не разглядел, когда садился. Со зрением у меня…
- Со зрением… Ты когда-нибудь видел шестисотый "Мерседес" с шашечками?
Я открыл рот и попытался повернуться, чтобы осмотреться, но видел только светящиеся контуры кабины, разноцветные пятна приборной доски и ослепительно сияющий прямо передо мной двигатель.
- Я вот про что думаю, - сказал наконец Лёня. - Ты охранные системы только программируешь или устанавливать тоже умеешь?
- А чего там уметь, устанавливать-то? - обиделся я. - Датчики приклеить и провода кинуть - это любой сумеет, кто в руке дрель держал.
- Это хорошо. Может, найдем тебе работу, - кивнул Лёня.
- Не, спасибо… - я помотал головой. - Я не по бытовой сигнализации, я по промышленной. Это когда сразу на все здание - и пожарка, и охранка, и пропуска магнитные. А то и сканеры, чтоб по отпечатку пальцев пускать сотрудников.
- А по сетчатке глаза? - спросил Лёня.
- Не вопрос, - оживился я. - Дело модное, сканировать сетчатку. Врать не буду, сам с такими системами не работал, литературу изучал много и представление имею. Будет оборудование - подниму систему без проблем. Только оно дорогое, оборудование, как хрен знает что.
- Ну почему? - возразил Лёня. - "Мисканки" китайские сейчас подешевели очень.
- Игрушки для подростков!!! - заорал я. - Ты в курсе, что у них ложных срабатываний семь процентов?! Они в упор не годятся для охранных систем, и никто их не сертифицировал! В серьезное заведение их только идиот поставит! А если для крутизны и понтов ставить - то только вместе с отпечаточником. Это и надежнее, и понтовее - и глаз приложи, и палец, и все лохи писают кипятком от восторга. Поэтому у нас в офисе такая штука стоит чисто для понтов, даже не подключенная. Но тот, кто в этом хоть чуть разбирается, презирать будет.
- Угу, - кивнул Лёня. - И бог с ними. А про нашу "Окулу" что скажешь?
- "Окула" наша… - Я поморщился. - Делали ее вояки какие-то, тульские или тверские, и этим все сказано.
- Что сказано?
- А все и сказано. Надежность там, конечно, военная, этого не отнять. А остальное? Штатная база сотрудников так криво написана, как только вояки могут написать. Сам не видел, но люди в форумах очень ругали.
- А ты бы лучше написал? - саркастически спросил Лёня.
- И лучше, и надежнее, и красивее - чтоб все сияло и не стыдно было показать на Западе.
- Ой ли?
- Да не ой!!! - разозлился я. - А гран-при Кельнского международного салона за прошлый год! Он мне тут после этого будет "ой ли" говорить…
- Так… - покосился Лёня с недоверчивым любопытством. - Ладно, а еще есть претензии к "Окуле"?
- Одна, - усмехнулся я. - Но - фатальная. Как она сетчатку сканирует? Какая там мощность лазера?
- По документам - нормальная…
- По документам нормальная? - подпрыгнул я. - А где эти нормы? Откуда взяты? И кто-нибудь ее измерял реально, мощность, нормальная она или нет? Никто! А ты ее сам видел в работе, скажи? А я видел, как она жарит до синих зайчиков в глазах! Это нормальная мощность, да? Вот пускай ее вояки и ставят на двери своих землянок на случай войны! А в мирном офисе, если тебе глаза своих сотрудников хоть немного жалко… Короче, Лёнька, мой тебе совет: ставь обычные индукционные карты, а сканеры пальцев и сетчатки - это дешевые понты по дорогой цене. Забудь про них.
- Не смогу забыть, - покачал головой Лёня.
- Тогда не гоняйся за дешевизной - засунь "Окулу" в задницу и поставь японскую "Джи"!
- Уж прямо в задницу… - обиженно пробормотал Лёня.
- В задницу, в задницу! - уверенно кивнул я. - По крайней мере, пока они мощность лазера втрое не придавят.