Первый авторский сборник новокузнецкого писателя-фантаста и члена КЛФ "Контакт" А. Головкова.
Тираж 100 экз.
Содержание:
Книжка, не вышедшая при жизни 1
Блондинка 1
Отпуск 3
Человек из пробирки 6
Остерн 9
Мусоропровод 11
Монолог Харона с Цербером на поводке 12
Битва за рай 12
Что, если усовершенствовать мир? 13
Из библиографии Александра Головкова 13
Примечания 14
Александр Головков
Битва за рай
За добрыми приключениями не надо далеко ходить - они вокруг нас, рядом с нами. Читая название этой книжки, вы уже участвуете в них.
ГОЛОВКОВ Александр Анатольевич (15 июня 1957 г., Новокузнецк - 30 января 1999 г., Новокузнецк). Закончил Новокузнецкий горномашиностроительный техникум в 1977 г. Около двадцати лет проработал на производстве. Затем ушел в журналистику. Сотрудничал со многими городскими газетами. В КЛФ "Контакт" пришел в 1981 г. Первая НФ-публикация - рассказ "Соседи" - в газете "Сельская правда" 12 июля 1983 г. В 1997 г. рассказ А. Головкова "Монолог Харона с Цербером на поводке" номинировался на премию "Интерпресскон" (одну из самых престижных в российской фантастике) по разделу "Короткий рассказ". В 1999 г. Кемеровское отделение Союза писателей планировало принять его в свои ряды.
Книжка, не вышедшая при жизни
Эту книжку - первый свой авторский сборник - Александр готовил к печати сам. Но выйти в свет при жизни автора эта книжка не успела. Ранняя, нелепая смерть помешала многим планам Саши.
А я вспоминаю время, когда молодой двадцатичетырехлетний инженер завода строительных конструкций Саша Головков пришел в клуб любителей фантастики "Контакт". Это было в 1981 году. Саша сразу же включился в нашу работу и взял на себя часть переписки с другими клубами, принес в "Контакт" свои первые рассказы и варианты своей первой повести. "Соседи", "Адаптация", "Дельцы", "История любви", "Люди в квадрате", "Полчаса из жизни комнатных мух"…
Мы читали и обсуждали его рассказы с не меньшим удовольствием, чем произведения уже признанных авторов. Порадовались за Александра, когда в 1983 году были опубликованы его рассказ "Соседи" в газете "Сельская правда" и его повесть "Экспертиза на искренность" в областном альманахе "Огни Кузбасса". И снова обсуждали на клубе уже опубликованную повесть.
В октябре того же года "Контакт" в газете "Сельская правда" делал свою первую страничку фантастики. Ее стержнем стал рассказ Александра Головкова "История любви". Здесь же была опубликована и моя маленькая рецензия на его повесть - наверное, первое упоминание в критике о творчестве А. Головкова. С тех пор его произведения появлялись на страницах многих периодических изданий. Тогда же мы послали три его рассказа на конкурс, проводившийся владивостокским клубом любителей фантастики "Комкон-3". Один из них - "Полчаса из жизни комнатных мух" - получил специальную премию. Учитывая, что на этот конкурс было прислано 212 произведений 52-х авторов из 36 городов, а многие рассказы рецензировались известными писателями Аркадием Стругацким и Михаилом Пуховым, то для начинающего фантаста это была более чем высокая оценка.
Его писательскому становлению помогло и участие в других конкурсах. В 1988 году мы проводили конкурс фантастического рассказа к 10-летию "Контакта" на страницах "Сельской правды". Конкурс получился гораздо шире, чем мы ждали. На страницах газеты появились рассказы авторов не только из Новокузнецка и Новокузнецкого района, но и из Абакана, Киева, Таштагола. Саша тоже принял участие в этом конкурсе, и его рассказ "Дураки в раю" занял первое место.
Фантастика для Саши никогда не была самоцелью. Это был скорее прием, который позволял высветить некоторые стороны нашей сегодняшней жизни, с мягким юмором и с достаточно жестким реализмом показать то, что ему активно не нравилось. С болью и горечью за нашу истерзанную экологию и демографию (чуть суховатые, насыщенные светлой горечью рассказы "История любви", "Былина"), за нашу очень часто исковерканную нравственность (начиная с самых ранних - "Соседи", "Дельцы"), за литературу, мнящую себя учителем жизни (рассказ "К слову о критике"), за реалии новой "демократической" действительности (последние рассказы Саши).
Александр был участником девятого всесоюзного (последнего перед распадом СССР) семинара молодых писателей, работающих в жанре фантастики, приключений и детектива, состоявшегося в Юрмале в 1990 году. Его рассказы печатались не только в газетах и альманахах Кузбасса, но и в московских сборниках фантастики, изданных "Молодой гвардией", - "Ветка кедра" (повесть "Сто двадцать первая область") и "Фантастика-91" (рассказ "Блондинка"), в новосибирском журнале "ЭКО"… Большой радостью для Саши и для нас был выход в свет в Кемеровском книжном издательстве в 1990 году сборника "Просто фантастика", в который вошли повесть и больше десятка его рассказов.
В 1997 году Сашин рассказ "Монолог Харона с Цербером на поводке" попал в номинационный список премии "Интерпресскон" - одной из самых престижных российских премий в области фантастики - по номинации "Короткий рассказ". "Монолог…" занял по результатам голосования пятое место из 16 номинируемых рассказов. Если учесть, что в списке было достаточно известных имен и Сашу в Петербурге никто не знал - значит, оценивали только качество текста. Это была значимая ступенька в его творчестве.
Александр был очень работоспособным и одновременно очень требовательным к себе человеком. Им написано около ста рассказов и повестей. К сожалению, далеко не все они дошли до читателя. Закономерным итогом его почти двадцатилетней творческой жизни мог стать прием в 1999 году в Союз писателей (он знал, что в Кемеровской областной писательской организации было такое намерение, и готовился к этому).
Незадолго до своего трагического финала Саша с увлечением говорил мне, что нашлась-таки возможность выпустить книжечку его рассказов.
Вот теперь этот сборник выходит в свет. Я надеюсь, что он найдет своего читателя.
Идет уже десятый год после смерти Саши, но мне до сих пор трудно поверить, что его нет. Г де-то внутри еле-еле, но теплится надежда: пусть не сегодня, не завтра, пусть когда-то я снова увижу его грустную улыбку и услышу тихий голос: "Коля, есть новый рассказ. Хочешь почитать?"
Николай Калашников, президент Новокузнецкого клуба любителей фантастики "Контакт"
Блондинка
Владислав Игоревич спал нагишом, укрывшись мягким теплым одеялом, на широкой кровати. Он любил телесный комфорт, и душа от этого у него была мягкой, молчаливой. Будильник он заводил на без четверти шесть. В шесть часов начинались передачи местного радио, от которых он просыпался окончательно. А меж тем он дремал и нежился в постели.
- На работу проспишь, - послышался ему женский голос.
Приснилось. В его комнате никогда не было женщин. Он избегал страстей, и страсти его избегали.
- Вставай, будильник прозвенел давно, - повторился голос уже с нотками раздражения.
За окном серел рассвет. Он подумал, что это слышались голоса соседей за стенкой, протянул руку в изголовье и включил свет.
Одеяло свесилось на пол. Простыня сбилась с постели и лежала рядом, раздражая вялыми складками. Он хотел поправить ее.
- Отстань, - недовольно буркнула она.
Серьезным людям в жизни не везет. А Владислав Игоревич был серьезным.
Или считал себя таковым. Какую ошибку он совершил в жизни?
В динамике зашипело, потом грянул первый аккорд и хор подхватил гимн: "Союз нерушимый республик свободных…"
Простыня у него была одна. Старая. Жалко ее было выбрасывать. Когда к вещам относишься тепло, вещи оживают.
- Началась постельная лирика, - не узнавая своего голоса, произнес Безуглов.
Вот за что он и не любил фантастику - потому что там придумывали чепуху вроде той, которая с ним приключилась.
Больше Владислав Безуглов решил пока ничего не говорить. Он подошел к окну, чтобы определить какое теперь время года. Вчера была весна. Если бы сегодня наступила осень… Он раздвинул гардины. Была весна. Весна, природа пробуждается. Поэтому все может быть.
- Будешь на работе, подумай, как нам жить дальше, - сказала за спиной у него простыня.
- Что ты имеешь в виду? - он обернулся, надеясь, что ответа не услышит.
- Ты не находишь, что мы разные. Мы потеряли интерес друг к другу.
- Ну, - согласился Безуглов.
- Я так жить не могу, - продолжала простыня. - Давай расстанемся. По-хорошему.
- Это как?
- Не валяй дурака, ты прекрасно знаешь, что я говорю о разводе.
- Да?
- Мне нужен документ.
- Разве мы супруги?
- Но ты со мной спишь. Сколько лет!..
- Не с тобой, а на тебе.
- Какая разница?
- Я не могу дать развод, потому что ни на ком не женат.
- Ах, так?! Тогда женись!
- Чтобы женится, нужна женщина, - без претензии на оригинальность сказал Безуглов.
- А я, по-твоему, кто? - спросила простыня. - Что ты строишь удивленные глазки? Ты со мной спишь. Почему ты думаешь, что на мне не надо женится?
- Я прожил тридцать лет и три года, - овладев собой, ответил Владислав Игоревич. - И не слыхал, чтобы вещи говорили. Да притом всякую чепуху.
- Значит, я для тебя вещь, - обиделась простыня. - Почему же ты со мной спишь?
Владислав Игоревич не стал обсуждать положение. Он собрался, выпил чаю и ушел, надеясь, что как все началось, так все и образуется. Сказано уже, что был он человеком серьезным, нелепости его не занимали. Подумаешь, какая-то тряпка впала в амбицию. Выходя за дверь, он еще помнил о ней. Но, придя на завод, он уже думал о другом. Его ждала работа.
Работа - это один из способов уединения. Агрегатные станки, токарные полуавтоматы… Все требовали к себе его внимания. На девушек, работавших за станками, он никакого внимания не обращал. За исключением, разве, нормировщицы Светочки. К ней он относился дружелюбно, как к хорошей соседке. Об этом все знали в женском коллективе. Но это ему было безразлично.
У него был свой кабинет - мастерская с табличкой на двери: "Наладчик", где он работал и отдыхал. Там стояли верстак, три небольших станочка и мягкий диван. Там он пил чай со своим единственным другом электриком Гудимовым.
В нашей разнообразной жизни Безуглова не могли сбить с его пути ни увеселительные заведения, ни общественные нагрузки, ни спорт. Понимающие люди сказали бы, что он аскет. Дом, работа. Третьего ему было не дано. Но йогой он не занимался. А с работы возвращался домой всегда почти в одно и то же время.
Он прошел мимо разговорчивых соседок на кухне к своей комнате и отпер дверь ключом. Простыня лежала на кровати и смотрела телевизор. Программа посвящалась перестройке.
Кто станет указывать, как развлекаться нечистой силе?
Владислав понял, что придется менять привычный образ жизни. По крайней мере, ту часть, которая называлась досугом. С детства Безуглов не ходил гулять на улицу. В этот вечер он ушел.
Он бродил по улицам и удивлялся, что за глупость с ним приключилась. Какая-то жутко сексуальная история. И с чего! Не был он Нарциссом. А женщин не любил, потому что… Ну, не находил он, что можно в них любить. Ничего смешного тут нет. Если с кем другим такое случилось, можно было бы посмеяться. А ему что теперь делать?! И как это он до сих пор не догадался завести собаку? Или котенка, по крайней мере?
Вернулся он поздно. Простыня читала книгу или делала вид, что читает.
Безуглов достал пакет супа и приготовил ужин. Приглашать к столу бессовестную вещь он, естественно не стал.
- Ты обо мне не заботишься, - сказала простыня, когда он вымыл посуду.
- Я о тебе позаботился, - возразил Владислав. - Я тебя вчера использовал по назначению. Я постелил тебя на кровать. А утром ты…
- Что я? - дерзнула простыня. - Ты, оказывается, любишь семейные скандалы!
- О какой семье ты говоришь?
- Может быть, ты меня еще в шкаф собираешься засунуть?
- Если будешь плохо себя вести, я тебя выброшу!
- Оставь мечты, романтик! Да, я простыня. Но я не бездушное животное, с которым можно обращаться, как попало. Я не виновата, что меня назвали Простыней. А если меня назвали Простыней, это не значит, что на мне можно валяться всем, кому вздумается. Женись сначала!
- Да кто ты такая?
- Ты сам меня сюда притащил, я не напрашивалась.
- Но я же тебя взял в магазине. Не тебя, так другую…
- А зачем брал?
От бессмысленных разговоров Безуглову захотелось спать.
- Почему ты не даешь мне денег? - продолжала Простыня.
- Зачем тебе деньги?
- Мне нужно купить кое-что из вещей.
- Косметику тебе не надо?
- Я вижу, ты норовишь всем распоряжаться. Ты приходишь домой и начинаешь копаться в вещах так, как в своей душе не копался. Ты считаешь, что вещи должны тебе служить. Кто ты такой?
- Не знаю, вещь ты или нет, - решил положить конец недоразумениям Славик. - Но я точно знаю, что ты не человек: у тебя паспорта нет.
- Есть.
- Ярлык?
- А что? Там черным по белому написано все, что нужно. Вот, я в шкафу нашла, - она предъявила ярлык.
В ярлыке указывалось: "Простыня. Хлопчатобумажная. Фабрика…".
Был ОСТ. Номер. Цена первого сорта. Ярлык подлинный.
- Но это не паспорт, - возразил Славик. - А даже если и паспорт… Это технический паспорт. Он не дает не какого права на замужество.
- Он дает право на существование. А тот, кто живет, имеет право выходить замуж. И вообще, Пигмалион на твоем месте почел бы за честь… А ты права качаешь.
По радио прозвучал гимн. Полночь. Пора было спать. Владислав шагнул к кровати.
Ложиться в постель без простыни - выглядело варварством. Ложиться на простыню… Что-то его смутило. Рассудок подсказывал: все нормальные люди спят на простынях. А чувства… Больше всего ему хотелось раздеться лечь и заснуть.
Он откинул одеяло, посмотрел на простыню и указал на матрац:
- Ложись.
Увы, его магическому заклинанию предмет не поддался.
- Ты в публичный дом пришел? - грубо высказала Простыня. - Я тебе не шлюха!
Безуглову надоели капризы природы. Он хотел расстелить простыню, но она увернулась.
- Ну и черт с тобой. Завтра другую куплю.
Подушку и одеяло он убрал - от греха подальше. Он лег, не раздеваясь, точно турист на привале. Свет погас. Впервые он спал по-спартански. Простыня легла рядом и отвернулась. Утром он не слышал будильника, соскочил с кровати, когда уже пропели гимн.
- Ключи от комнаты оставь, - попросила Простыня.
Он усмехнулся и ушел. Он починил сверлильный станок, отремонтировал шлифовальный, настроил фрезерный…
В этот день ему позвонили на работу. Валентина Николаевна из техотдела пришла и позвала его к телефону. Бывало, Безуглову звонили родители - отец или мать.
В техотделе работали только женщины. Они были наряднее и лукавее цеховских.
- Кто это тебе звонит, Славик?
- Такой тоненький голосок…
- Неужели у нашего Славика завелась зазноба?
Не обращая внимания на смешки, Безуглов взял трубку.
- Алло… Какая простыня?
Что ему говорили, не было слышно. Но по виду его все поняли - что-то оскорбительное. Он злобно покраснел. Затем он сказал буквально следующее:
- Ты с ума сошла! Не валяй дурака, лежи дома!
Женщины в отделе прыснули смехом. Но Безуглову и в лучшие времена было не до них. Он пыхтел в трубку:
- Где ты взяла ключи?
- Где ты взяла деньги?
Потом он будто спохватился, что ведет себя неприлично, сказал сухо:
- Надеюсь, ты будешь благоразумной.
И ушел в свою мастерскую.
После работы он торопился домой. Разговорчивые соседки на кухне приумолкли, когда он вошел. По-видимому, они хотели что-то спросить. Но ему было не до них. Он прошел к своей комнате, достал ключи. Но дверь оказалась не запертой. Простыня сидела за столом и что-то писала. Она успела наутюжиться. От нее пахло духами.
От этого запаха или от ее вида Безуглову стало тошно.
- Где ты была?
- Ходила гулять.
- А что ты пишешь?
- Готовлю сведения, чтобы привлечь тебя к товарищескому суду.
Владислав присел на кровать. Он представил, как его самозванная невеста будет ходить по судам и женсоветам и жаловаться: "Он мне зарплату не отдает. Он меня избивает…" У нее хватит ума и на работу заявить…
- Не примут у тебя заявления, - не очень уверенно сказал он.
- Почему?
- Потому что паспорта нет.
- Не волнуйся, я получу паспорт.
- Какой дурак тебе его выдаст?
- Я уже все выяснила. Я получу паспорт и пропишусь здесь. Посмотрим, как ты потом заговоришь.
Этим вечером Славик лег спать пораньше, с головой завернувшись в одеяло, но все равно до полуночи заснуть не мог.
На работе весь цех обсуждал вчерашний его разговор по телефону. Это невозможно было не заметить. Но он старался не замечать.
- Витя, ты мой самый лучший друг, - за чаем сказал электрику Гудимову.
- Мне нужен твой совет. Ты только не перебивай. Не подумай, что я шучу. Дело в том, что ко мне тут простыня одна прилипла. И собирается замуж.
- Симпатичная?
- Да обыкновенная. Белая.
- Ну, так женись. Пора тебе, - не подумав, сказал Витя.
- Но ведь она - никто, простыня.
- Тряпка, что ли?
- Тряпка.
- Тогда не женись.
- Вот и я ей говорю: не зарегистрируют. А она - свое.
- У нее и паспорта, наверно, еще нет?
- Нету. Но она ничего не хочет слушать.
- Тогда порви.
- Порвать?
Гудимов задумался.
- Вообще-то, жениться тебе надо, - откровенно сказал он Безуглову. - Ты посмотри, сколько женщин в цехе… И диван у тебя такой мягкий, - Гудимов покачался на диване.
Этим вечером Безуглов шел домой с определенной целью.
Он взял ножницы, схватил Простыню и перекинул ее через руку. Вид его выражал решимость.
- Ополоумел?! - взвизгнула Простыня. - Тебя судить будут!
- За что? Не велик грех, если я выкрою из тебя дюжину носовых платочков.
- Поздно! - злорадно выкрикнула она. - Я тебе не вещь! Я сегодня паспорт получила! - она вырвалась и помахала перед ним красной книжечкой с тиснеными гербом и буквами. - Что смотришь? Хочешь удостовериться?
По его глазам она поняла, что Славик ей уже не опасен.
- На. Не порви и не испачкай. Это документ!
Смотреть там оказалось нечего. Это был паспорт. Настоящий. С фотокарточкой, на которой запечатлелась помятая физиономия Простыни.
Славику хотелось решительно прервать ход событий, но применять грубую физическую силу, действительно, было уже поздно.
- Как же так? - промямлил он.