* * *
Они обшарили весь корабль, каждый уголок на станции. Принца нигде не было.
– Ну не мог же он испариться! - скрипел зубами Лорн, меряя каюту размашистым нервным шагом. Он чувствовал себя одураченным, и это ему не нравилось.
– Почему бы и нет? - помрачнев, отозвался помощник. - Такие трюки он проделывал с детства. Дьявольское отродье! Я тебя предупреждал…
– Ладно! - капитан досадливо поморщился. - Потом разберемся, кто виноват. А сейчас нужно идти наверх, прочесать окрестности. Со станции он улизнул, но с планеты никуда не денется! Ты же сам говорил: он где-то здесь…
– Говорил… - вздохнув, согласился Грэм и пошел отдавать распоряжения.
Не прошло и четверти часа, как экипаж "Черной птицы" перенес поиски беглеца на поверхность. А Лорн и Грэм, отделившись от остальных, направились к каменному лабиринту - на то самое место, где "охотник" напал на Мятежного Капитана.
– Чем черт не шутит, - ворчал Лорн. - В скалах легко укрыться. Возможно, мы найдем его там, - но сам не особенно в это верил.
И все же предчувствия толкали его вверх по узкой крутой тропе. Он никак не мог отделаться от мысли, что первая встреча с Орином была не случайной.
Но вот и знакомый обрыв, где произошел поединок.
Грэм остановился, с интересом разглядывая оплавленные камни, а капитан прошел немного вперед - настороженный, готовый к прыжку, положив руку на рукоять бластера.
Увы, никаких следов! Все по-прежнему. Вот только…
Лорн вздрогнул: огромный валун, на котором он часто сидел, любуясь восходом Альбирео, был сдвинут в сторону, открыв трещину в скале. Неужели пещера?!
Десять лет, как повстанцы обосновались здесь, но никто не подозревал о ее существовании…
– Грэм! - вполголоса позвал капитан. - Посмотри-ка сюда! - А когда помощник приблизился, спросил озадаченно: - Что ты об этом думаешь?
– Спустимся сами или позовем ребят? - вместо ответа поинтересовался Грэм, а сам уже снимал с пояса аварийный фонарик и моток тонкого пластикового шнура - обязательную принадлежность десантного костюма.
– Надеюсь, вдвоем справимся, - усмехнулся Лорн, вспомнив тщедушного принца, но, скользнув взглядом по валуну, задумался: сдвинуть с места такую махину - дело нешуточное и мальчишке явно не под силу. Выходит, Орин солгал, что высадился на планету один.
Наверное, было бы разумнее предупредить экипаж, но капитан боялся упустить время. Обмотав трос вокруг камня и сбросив свободный конец в трещину, он первым нырнул в темное чрево горы. За ним последовал Грэм.
Спуск оказался недолгим. Через минуту оба стояли на дне пещеры, и луч фонарика, скользнув в сторону, затерялся в ее глубине.
– Смотри под ноги! Могут быть "колодцы", - предупредил Лорн и медленно двинулся вперед, прокладывая дорогу.
Шли долго. Пригибаясь под низкими сводами, с трудом протискиваясь в узких местах. Каждый шаг давался мучительно, отнимая немало сил. Наконец галерея расширилась, затем резко свернула вправо, и в глаза мужчинам ударил ослепительный свет…
Перед ними, в самом центре круглой пещеры, распускался цветок с восемью лепестками, рассыпая вокруг разноцветные искры и всполохи холодного огня. Роза Ветров! Реликт, мифическое создание, полуцветок-полузвезда, источник силы и власти…
– Что это, Грэм? - схватив друга за руку, обалдело прошептал капитан.
– Не знаю… - помощник отозвался не сразу, глаза его были прикованы к мерцающему цветку,. - Невероятно! - растерянная улыбка тронула губы. - Такого не бывает в природе!
– Ты считаешь, мы оба сошли с ума? - Самообладание уже вернулось к Лорну, и он решил действовать: - Если Роза действительно существует, в этом легко убедиться, - и с этими словами шагнул в пещеру.
Грэм хотел его удержать, но опоздал. И теперь уже сам оказался внутри "святилища", ибо ничем иным это место быть не могло.
Радужное сияние окружило обоих, волны жемчужного света наплывали со всех сторон, Роза Ветров тянулась к ним жадными лепестками…
"…Напои ее кровью - и обретешь власть", - вспомнилась вдруг легенда.
Лорн невольно попятился.
– Хищная тварь! - вырвалось у него.
И тогда в пещере раздался смех. И голос - такой знакомый - сказал:
– Не бойтесь. Она не кусается. Зато кусаюсь я…
У входа в туннель, отрезая им путь к отступлению, стоял принц Орин, и медальон на его груди горел нестерпимо ярко.
– Вот ты где, маленькое чудовище! - сжав кулаки,
Грэм рванулся ему навстречу. Растерявшийся Лорн не успел его остановить.
Мир опрокинулся, потонул в огненном вихре, превратился в звездную пыль… Отброшенные мощным ударом, Лорн и Грэм падали в бездну, в ужасе сознавая, что это еще не конец. Словно дети, закрыли глаза, готовясь к самому страшному. А когда открыли их снова, в миг ослепительной вспышки, успели увидеть победный взгляд и прощальную улыбку Орина…
* * *
Прервав рассказ, он достал из кармана пачку сигарет. Закурив, долго смотрел на желтый огонек зажигалки…
– И что же было потом? - тихо и очень серьезно спросила Вика.
Он взглянул на ее раскрасневшееся лицо и внезапно засмеялся.
– Не все сразу, принцесса. Не все сразу. Мы видели только первую серию. Вторую посмотрим завтра, - он кивнул на афишу "Звездных войн".
–Но я не об этом!- сердито запротестовала она.
–Да ну?…
Долгий поцелуй уладил готовую вспыхнуть ссору.
– Ужепоздно, малыш. Мама тебя заругает, - этот довод всегда действовал безотказно. - Пойдем, я тебя провожу…
…Возле подъезда они расстались. Она вбежала по лестнице на второй этаж, нажала кнопку звонка. Глядя с улицы на освещенные окна, он слышал, как стучит ее сердце.
– До завтра, девочка, - шепнул устало, посылая ей тихие сны. - Не сердись, что я не успел закончить. Ты не знаешь, как тяжело вспоминать…
ЭПИЗОД ВТОРОЙ
ИГРА С ПРИЗРАКОМ
Белый потолок. Белые стены. Белые одежды склонившихся над ним людей. Отрывистые, непонятные слова:
– Сестра! Адреналин! Мы его теряем… Темнота. Тишина. Вечность…
Слабые проблески света. Приглушенные голоса:
– Как он? Пришел в сознание?
– Нет. До сих пор в коме… Вечность. Безмолвие. Мрак…
Шелест шагов. Едва уловимый запах - то ли цветов, то ли женского тела. Жажда. Боль. Путаница мыслей: "Где я? Кто я?… Что со мной?…"
На столе главврача районной больницы лежало странное украшение: матово-черный браслет с инкрустацией из цветных кристаллов, светящихся изнутри. Кристаллов было три: один сиял спокойно и ровно, другой мигал через каждые пять секунд, третий переливался всеми цветами радуги, от ярко-алого до бледно-голубого.
Браслет принадлежал неизвестному, которого неделю назад в безнадежном состоянии доставили в реанимацию. Ни денег, ни документов при нем не оказалось. Серый спортивный комбинезон да эта безделушка на запястье правой руки составляли все его имущество. Для установления личности, прямо скажем, негусто.
Не вызывало сомнений одно - парень нездешний. Возможно, из водителей-дальнобойщиков: нашли его утром возле дороги, по которой каждую ночь с ревом проносятся тяжелые грузовики. Судя по травмам, на полном ходу выбросили из машины. Но ни подтвердить, ни опровергнуть эту версию сам пострадавший не мог: был без сознания.
"И вряд ли придет в себя", - рассуждали врачи, подумывая о том, не пора ли отключить приборы, поддерживающие в нем слабую видимость жизни. И решили наконец, что пора.
…Он очнулся спустя мгновение, словно почувствовав, что бороться за собственную жизнь придется теперь самому. Врачи стояли к нему спиной, выключая многочисленные реле и датчики. И только молоденькая медсестра с сожалением смотрела в его сторону.
Он увидел ее большие, чуть удлиненные глаза, внезапно расширившиеся в испуге, светлую прядь волос, выбившуюся из-под шапочки, - и прошептал, узнавая, холодными как лед губами:
– Ло-ри-та.…
В ту же минуту в кабинете главврача второй кристалл на браслете перестал мигать и засиял спокойно и ярко, как первый. Совпадение, которое показалось бы странным, - если бы на него обратили внимание…
* * *
Грэм возвращался к жизни - отчаянно и упрямо, вопреки прогнозам врачей. Он был еще слишком слаб, чтобы действовать, но уже в состоянии трезво оценить ситуацию.
Мир, где он оказался, был ему незнаком. Ни одна из планет Империи не соответствовала уровню развития местной цивилизации. Люди говорили на непонятном языке, носили непривычные одежды. Зато они принадлежали к тому же биологическому виду, даже к одной расе, и, похоже, признали Грэма своим…,
Он решил, что не в его интересах доказывать им обратное. Особенно сейчас, когда он ранен, беспомощен, безоружен и понятия не имеет, где находится. До тех пор, пока не узнал, что случилось с Лорном. А ведь в том безумном полете они все время были рядом, до самого конца…
Грэм попробовал поднять руку и взглянуть на запястье. Там всегда находился индикатор, определяющий, жив ли тот, на чье биополе он настроен. Когда-то Лорн и Грэм настроили свои приборы одинаково: друг на друга и на самих себя. Как бы далеко ни забросила их судьба, огонек кристалла будет сигналить "я жив", пока смерть не погасит его. Если же он горит, у друзей остается надежда.
Рука слегка шевельнулась, отрываясь от покрывала. Грэм скосил на нее глаза и вздрогнул: индикатора не было. Он лишился связующей нити с Лорном. Но это еще полбеды: в браслет был вмонтирован универсальный переводчик, действующий на основе телепатии. Без него Грэму придется совсем скверно.
"Как же быть? - лихорадочно думал он. - Изображать потерю памяти и расстройство речи? Рано или поздно они меня раскусят. И тогда…."
Он не знал, что же будет тогда. Но чувствовал, что в случае разоблачения ничего хорошего ждать не приходится. Это чужой мир. И к Грэму здесь отнесутся как к незваному гостю…
Скрипнула, открываясь, тяжелая дверь. На пороге стояла девушка. Та самая, которую он, очнувшись, по ошибке назвал Лоритой.
Конечно, это была не Лорита. Похожа - до боли, до зубовного скрежета, - но не она. Лорита сейчас была бы гораздо старше. А эта совсем еще девочка, глазастый птенец, охваченный любопытством и жалостью… И причиной всему - единственное слово, сорвавшееся с его губ. Чужое, странное имя, почему-то обращенное к ней… Ло-ри-та… Что она могла подумать? Что он бредит. И тотчас забыть об этом, выбросить из головы. Или запомнить - вопреки здравому смыслу, будто услышала что-то давно знакомое.…
– Ну и как мы сегодня себя чувствуем? - нарочито бодрым голосом задала она дежурный вопрос, не особенно рассчитывая, что он ответит.
Грэм, разумеется, промолчал. Он не понимал слов, но хорошо уловил интонацию: к нему обращались как к больному, если не сказать - слабоумному, и имели для этого все основания. Он сам выбрал себе подобную роль и готов был играть ее перед всеми, но… лицо этой девушки будило в нем слишком яркие воспоминания. Он смотрел на нее пристально, с острой тоской, и этот взгляд смущал ее, заставляя краснеть и хмуриться.
"Должно быть, Орин специально для меня придумал такую пытку", - устало подумал Грэм. Но странно: он не испытывал ненависти к своему мучителю - он был ему благодарен.
– Сейчас мы примем лекарство, - продолжала ворковать медсестра, - и скоро совсем поправимся…
И замерла, не успев донести до его губ стаканчик с микстурой.
– Лорита… - позвал он, не в силах справиться с наваждением. - Где ты была, Лорита? Я так долго тебя искал…
При звуках чужой речи девушка побледнела, стаканчик дрогнул в ее руке, темная жидкость капнула на подушку.
– Вы иностранец? - испуганно спросила она. По лицу скользнула растерянная улыбка. - Ну конечно! - отвечала сама себе. - Вот почему вы меня не понимаете.… Надо сказать главврачу! - она метнулась к выходу.
– Лорита! - отчаянно крикнул Грэм, видя, что она хочет кого-то позвать.
Сестра замедлила шаги и обернулась. Взгляды их встретились. "Не выдавай!" - молили глаза Грэма, и, кажется, она поняла. Вернулась к койке, присела у изголовья.
– Меня зовут Лариса, - сказала чуть слышно. -
Лариса Лебединская. А как называть вас? - и жестом, понятным во всех уголках Вселенной, коснулась его груди.
– Грэм, - не очень уверенно назвал он свое имя.
Девушка на мгновенье задумалась: этот голос будил в ней странные чувства. Что-то давно забытое поднималось из глубин памяти…
– Грэм… - медленно, нараспев повторила она, стараясь вспомнить, где и когда его слышала. Но туманные образы тут же рассеялись, и ей осталось только улыбнуться: - Вот мы и познакомились, Грэм…
* * *
Лариса была детдомовкой. Двух недель от роду нашли ее в парке, у озера с лебедями. Родители так и не объявились. Вот и дали ей фамилию - Лебединская. А имя - в честь старушки-библиотекарши, которая ее обнаружила. Добрая была старушка. Десять лет навещала крестницу, все гостинцы носила, пока не померла.
А девчонка выросла бойкая, задиристая. Пацанка, сорвиголова. Намучились с ней воспитатели. И когда наконец она закончила восьмилетку, с радостным облегчением направили ее в медучилище - с выходным пособием в десять рублей.
Медицина Ларисе понравилась. Училась она увлеченно. Порой даже ловила себя на мысли, что прочитанное в учебниках откуда-то ей знакомо. Потом откопала в энциклопедии, что подобное состояние называется дежа-вю, и решила о нем помалкивать: как бы не сочли ненормальной. Но чем глубже погружалась в медицину, тем чаще приходило чувство узнавания. Однажды на экзамене достался вопрос, который не успела подготовить. И что же? Ответила без запинки, словно кто-то другой говорил за нее…
После училища было два пути: поступать в институт или идти работать. Конечно, она мечтала стать врачом, но кто станет спрашивать у детдомовки, чего ей хочется? Ларису направили по распределению в соседний район, в центральную больницу - медсестрой. Здесь она без труда освоилась (помогло пресловутое дежа-вю), и уже через год за усердие и смекалку ее перевели в отделение реанимации - на самый сложный участок.
В то утро, когда в больницу доставили Грэма, Лариса как раз заступила на дежурство. С первого взгляда определила: не жилец. Подумала: "Жаль парня. Почему молодым да красивым не везет? Ему бы в кино сниматься, а не под капельницей лежать…" Знала, что случай безнадежный, а верить не хотела: "Бывают же чудеса. А вдруг?…" Сама себя превратила в сиделку. Не отходила от него ни на шаг. Всю неделю работала в две смены: и ночью, и днем. Врачи удивлялись: "Сдурела девка. Не иначе, втюрилась в доходягу…." И все не решались вынести Грэму окончательный приговор. Из-за нее не решались.
Ответственность взял на себя главврач.
– Считаю дальнейшие мероприятия бесполезными.
В сущности, он уже труп, - сказал, как отрезал.
И когда в реанимацию вошли сразу трое и молча направились к аппаратуре, Лариса поняла, что все кончено.
Задрожали предательски губы: вот-вот заплачет. Но глаза остались сухими. Только зрачки расширились, словно от боли. "Не бывает чудес, Господи! Теперь-то я точно знаю…." - выкрикнула про себя. Встала, оглянулась на Грэма - в последний раз. И увидела, как дрогнули, поднимаясь, его ресницы. Услышала обращенное к себе имя… И подумала, что это и есть - Судьба.
Судьба или нет, но после того как Грэм доказал, что умирать не собирается, медицина решительно взялась за его исцеление. Хотя без ее вмешательства дело, возможно, пошло бы еще быстрее.