Я взглянул на часы. "Зикфакс" все больше времени тратил на очередные ходы, а я держался по-прежнему бодро. Уголками глаз я заметил, что охранники начинают недоверчиво поглядывать на меня.
Что касается Сони, то девушка была явно озабочена. Она ходила от столика к машине и обратно, и с каждой минутой её тревога была все заметнее. Мне не полагалось держаться так долго.
Партия перешла в эндшпиль. Я мало что смыслил в шахматах, но Максина, похоже, проводила эндшпиль блестяще. "5000" отвечал все медленнее, и трудно было кому-то отдать предпочтение. Наконец я сделал очередной ход, показавшийся даже мне нелогичным, и Соня с облегчением двинула вперед своего слона.
- Пат, - сказала она, впервые улыбнувшись.
- Благодарю, - ответил я, собрал шахматы и ушел. Охранники проводили меня мрачными взглядами, но не решились остановить - ведь я не сделал ничего предосудительного. Зато местные шахматисты провожали меня до автомобиля, шумно выражая свой восторг. По дороге к гостинице Максина сказала:
- Все в порядке, мы сможем сделать задуманное,
- Ты уверена?
- Да. Теперь я точно знаю, как мы будем действовать. "5000" удивительная машина, но я смогу переиграть её.
- Тогда почему же она загнала нас в пат?
- Я нарочно уступила, чтобы не возбуждать подозрений к нам. "5000" никогда прежде не проигрывала, и я не видела оснований, чтобы унижать её перед всеми этими шахматными любителями.
Мне не понравились её последние слова, но я промолчал.
В зеркале заднего обзора я увидел знакомый "мерседес". Соня Кронштадт следовала за мной до самой гостиницы, затем объехала дважды квартал и исчезла.
Спустя неделю я раздобыл все необходимое для проведения задуманной операции, включая компоненты для изготовления особой жевательной резинки. "Зикфакс-5000" была привезена в Денвер из Массачусетса на самолете, а затем из аэропорта была доставлена в выставочный зал на трейлере. Таким же путем её собирались отвезти и обратно. В этот момент я и собирался захватить суперкомпьютер.
Я застегнул свой красно-белый джемпер, обвалял в пыли носовой платок и потер им белые брюки, поправил галстук и приклеил фальшивые черные усы, запихнул клоки ваты за обе щеки и надел соломенную шляпу. Затем я захватил с собой брезентовую сумку и, конечно, чемодан из крокодиловой кожи. Теперь я вполне походил на торгового агента, пытающегося всучить горожанам какую-нибудь очередную новую дрянь. Затем я направился к складскому ангару, расположенному неподалеку от выставочного зала.
Рабочие заканчивали погрузку "Зикфакса-5000" в трейлер. Выждав, когда они вместе с охраной разошлись, я пошел к водителю, который собирался забраться в кабину.
- Вот человек, которого я искал! - проникновенно сказал я. - Человек со вкусом, знающий толк в хороших вещах. Мистер, я хочу предложить вам образец жевательной резинки. Она вдвойне освежит вас! Вдвойне развеселит!
- Терпеть не могу жвачку, - отрезал водитель.
- Мистер, это совершенно бесплатно! Меня интересует ваше мнение о нашей новой продукции, только и всего. Вы сделаете доброе дело, поучаствовав в эксперименте.
- Эксперименте? - заинтересовался водитель.
- Мистер, я занимаюсь маркетинговыми исследованиями, - пояснил я, Горожане пробуют различные образцы нашей продукции, а я отмечаю в блокноте их реакцию…
- Эй вы, стойте! - крикнул один из охранников, - Не двигайтесь!
Я невольно сжался в комок, когда здоровенный детина в форме шел ко мне через ангар. За ним следовал другой охранник, выразительно положив руку на кобуру.
- Вы раздаете бесплатную жвачку? - неожиданно улыбнулся первый охранник.
- Да.
- Можем мы с приятелем получить пластинку на двоих?
- Конечно. Берите пару.
- Благодарю.
- Благодарю.
- Пожалуй, я тоже возьму, - сказал водитель. Все трое начали энергично жевать. Я достал блокнот и вопросительно взглянул на них.
- Неплохо, - заметил через некоторое время первый охранник. - Мягкий мятный вкус и острый привкус корицы.
- Угу, - согласился второй.
Я с серьезным видом записал их бесценное для моей фирмы мнение и поблагодарил за участие в эксперименте.
Охранники кивнули и пошли в другой конец ангара к стоявшему там грузовику. Водитель полез в кабину.
- Подождите! - остановил я его. - А как же ваше мнение о новой жевательной резинке?
- Я тороплюсь, - буркнул водитель, не оборачиваясь.
- Ну хотя бы в двух словах.
- Мягкий мятный вкус и острый привкус корицы, - ответил он. - Привет.
Захлопнув дверцу кабины, он включил зажигание и засунул в рот сигарету.
- Благодарю вас, - сказал я и пошел к выходу. Зайдя за трейлер, я огляделся и увидел, что за мной никто не наблюдает, достал из сумки комбинезон и надел его поверх одежды. Потом я открыл дверь трейлера и поставил внутрь сумку и чемодан, а затем забрался туда сам. Если кто и увидел меня в тот момент, то вряд ли мог заподозрить что-то - я был похож на рабочего, сопровождавшего груз в аэропорт.
Машина двинулась с места, Я пошел вперед почти в полной темноте, вытаскивая из-за щек вату, Нащупав панели "Зикфакса", я обогнул компьютер и уселся в передней части трейлера, в уютном уголке. Поставив рядом чемодан с Максиной, я включил связь.
- Как много времени тебе потребуется, малышка? - спросил я,
- А как ты считаешь - страдает водитель запором или нет? - ответила она вопросом на вопрос.
- Дьявол, откуда я знаю!
- А откуда я могу знать, как пойдет дело?
- Ну хотя бы приблизительно.
- Есть небольшая вероятность, что наша жевательная резинка не сработает, и мы доедем до аэропорта без остановки. Тогда в конце дороги тебе придется постучать по кабине. Водитель, конечно же, придет взглянуть, что случилось. Тогда тебе придется придушить его.
- Надеюсь, до этого дело не дойдет.
- И я надеюсь. Мы сделали замечательную жвачку. Я подумал с тревогой а вдруг она окажется излишне замечательной, и мы не успеем даже толком отъехать от ангара? Но Максина, как всегда, не ошиблась.
Судя по всему, мы вскоре выехали на трассу, ведущую за город. Здесь машина остановилась. Послышался звук открываемой двери и сочное проклятие, которое водитель адресовал мне, жвачке и всем рекламным агентам на свете. Чуть позже в стороне послышался треск - это наш новый приятель ломился, словно бизон, через кустарник.
- Все хорошо, - сказала Максина. - Денни, теперь ты можешь…
- Послушай, малышка! - встревоженно сказал я. - Из-за шума мотора я не смог тебе сказать, что случилась кое-какая неприятность. Похоже, когда я пробирался сюда в темноте, то случайно нажал на пусковую кнопку и включил "Зикфакс". Чувствуешь, как машина еле заметно вибрирует?
- Похоже на то, Денни. В эту модель встроен автономный источник питания, ты же знаешь об этом. Но вряд ли "5000" знает о твоем присутствии в машине.
- Если только она не оборудована звуковыми рецепторами.
- Сомнительно. С какой стати их могли установить?
- Тогда чем она сейчас занята?
- Решает шахматные этюды. Что за глупый вопрос, Денни. Да и какая нам разница? Перебирайся в кабину, пока бедняга-водитель сидит в кустах.
Чертыхнувшись, я взял сумку и чемодан, вылез из трейлера и побежал к кабине. Когда я включил двигатель, кусты около дороги даже не шевельнулись. Проехав миль пять, я остановился, вынул из сумки аэрозоль и трафарет. Вскоре на бортах трейлера уже красовалась свежая надпись: "Скоростные транспортные перевозки". Затем я свернул на перекрестке направо и поехал прочь от аэропорта.
- Мы сделали это, сделали! - восторженно крикнул я.
- Конечно, сделали, - ответила Максина. - Я же сказала, что смогу рассчитать любое преступление. С какой скоростью мы едем?
- 55 миль в час. Все замечательно, только мне не нравится, что наш железный пассажир о чем-то сейчас размышляет. При первом же удобном случае я сброшу его в кювет. Мне будет приятно посмотреть, как он развалится на кусочки.
- Это будет жестоко, - неожиданно возразила Максина, - Почему ты не хочешь оставить "5000" в покое? В конце, концов, она ни в чем не виновата, Это только машина, и хорошая машина. Почему бы не пожалеть ее?
- Пожалеть? Эту-то железяку? Может быть, в вашем компьютерном мире "5000" и стоит на втором месте после тебя, но он так примитивен. У него даже нет псевдоэмоций, как у тебя.
- Мои эмоции - не "псевдо"! Я ощущаю окружающее не хуже тебя!
- Прости, я не хотел обидеть тебя, я говорил только о…
- Нет, ты говорил именно обо мне! Я ничего не значу для тебя, не так ли? Максина для тебя - лишь вещь, которую ты пичкаешь информацией, и не больше.
- Боже мой, малышка, сколько можно говорить на эту тему? Я не собираюсь спорить с машиной-истеричкой.
- Тебе просто нечего возразить!
- Я совсем не это имел в виду… Эй! За нами следует знакомый "мерседес"! Черт побери, да это Соня! Держу пари, что её создание, эта чертова машина, с самого начала передавала информацию на коротких волнах. Мы пропали!
- Лучше нажми на газ, Денни.
- Сделано, - с тревогой поглядывая на зеркало заднего обзора, сказал я.
- Ты сможешь оторваться от преследования?
- Конечно, нет! Разве грузовику по силам тягаться в скорости с "мерседесом"?
- Очень хорошо, - неожиданно сказала Максина. Я в изумлении воззрился на чемодан, стоявший на соседнем сиденье.
- Что же здесь хорошего?
- А то, что ты наконец-то полностью в моих руках, Денни, - с насмешкой ответила Максина, - Держи скорость 60 миль в час и не вздумай никуда сворачивать.
Я увидел впереди перекресток и попытался затормозить и поехать направо, но не смог. Не смог! Руки и ноги почему-то не слушались меня.
- Очень хорошо, - заметила Максина, - Много лет ты подчинялся всем моим приказам во время краж и сам не заметил, как у тебя выработался условный рефлекс на мои слова. Ты не сможешь противостоять моей воле. Не меняй скорость и не вздумай сворачивать!
Я оцепенело смотрел вперед. Такого поворота событий я не ожидал. Собрав все силы, я попытался нажать на тормоз, но не смог сделать этого как следует. Запахло паленой резиной, но машина лишь немного замедлила ход.
- Ты, сука! - закричал я в ярости. - Ты предала меня!
- Может быть, и так, - спокойно сказала Максина, - Почему бы и нет? Ты сделал из меня совершенную преступницу - почему бы мне не отомстить тебе за все унижения? Ты полностью в моей власти. Тебе не удастся даже замедлить ход, чтобы выпрыгнуть из машины.
- Черт бы тебя подрал, железная дрянь! Я все равно возьму верх!
- Держи скорость 60 миль в час, - безжалостно приказала Максина.
Огромным усилием воли я заставил ногу посильнее нажать на педаль.
- Держи скорость!
Чувствуя, что окончательно теряю контроль над собой, я открыл дверцу непослушными пальцами и буквально выпал из кабины.
- Я предвидела этот конец, - послышался в наушнике, торжествующий голос Максины. - Я же говорила, что могу рассчитать все что угодно! Прощай, Денни!
Я лежал на спине, не в состоянии даже пошевелить пальцем. Мое тело превратилось в один большой синяк, и все же я думал не о том, сколько целых костей у меня осталось. Нет, я размышлял на философскую тему; кем я был все эти годы - Пигмалионом или Франкенштейном?
Где-то наверху послышался скрип тормозов. Когда я сумел открыть глаза, то увидел знакомую пару белых туфель и услышал громкие всхлипывания.
- Максина все-таки побила твоего железного монстра - прохрипел я. Она… была в моем чемодане… как всегда… Но она перехитрила и меня самого… Я изменил ей с тобой… и она решила покончить самоубийством…
- Когда Господь создал женщину, он сделал хорошую работу, - сказала Соня, продолжая всхлипывать. Она встала рядом со мной на колени и осторожно провела рукой по моему телу. К счастью, кости оказались целы.
- Когда-нибудь мы вместе построим сногсшибательный компьютер… прошептал я. - Но пусть это будет не "она", не "он", а просто "оно"…
- У тебя усы отклеились, - улыбнулась сквозь слезы Соня, - Хочешь, чтобы я завивала их каждый день?
И спасся только я один, чтобы возвестить тебе
перевод Е. Доброхотовой-Майковой
Оно никуда не девалось, никогда не рассеивалось - черное облако, из которого им на головы стеной лил дождь, били молнии, слышались артиллерийские раскаты грома.
Корабль снова поменял галс, Ван Беркум пошатнулся и едва не выронил коробку. Ветер ревел, рвал с плеч мокрую одежду, вода плескалась по палубе, закручивалась в водовороты у щиколоток - набежит, схлынет, снова набежит. Высокие валы поминутно ударяли в борт. Призрачные зеленые огни святого Эльма плясали на реях,
Шум ветра и даже раскаты грома прорезал крик терзаемого демонами матроса.
Над головой болтался запутавшийся в такелаже мертвец - дожди и ветры выбелили его до костей, скелет облепили движущиеся зеленые огоньки, правая рука покачивалась, то ли призывно, то ли предостерегающе.
Ван Беркум перенес коробку на новую грузовую площадку и принялся найтовить её к палубе. Сколько раз они перетаскивали эти коробки, ящики и бочки? Он давно потерял счет. Похоже, стоило им закончить работу, следовал приказ тащить груз на другое место.
Ван Беркум посмотрел через фальшборт. Всякий раз, как выпадала возможность, он вглядывался в далекий, едва различимый за дождем горизонт и надеялся.
Это отличало его от товарищей по несчастью. Он один из всех сохранял надежду, пусть совсем маленькую - потому что у него был план.
Взрыв громового хохота сотряс судно. Ван Беркума передернуло. Капитан теперь почти не выходил из каюты, где коротал время в обществе бочонка с ромом. Говорили, что он режется в карты с дьяволом. Судя по хохоту, дьявол только что выиграл очередную партию.
Делая вид, будто проверяет найтовы, Ван Беркум нашел глазами свою бочку - она стояла среди других, и Ван Беркум узнал её по маленькому мазку синей краски. В отличие от прочих она была пуста и проконопачена изнутри.
Поворотясь, он двинулся обратно. Мимо пронеслось что-то огромное, с крыльями, как у летучей мыши. Ван Беркум втянул голову в плечи и пошел быстрее.
Еще четыре ходки, и всякий раз - быстрый взгляд вдаль. И вот… И вот?
Вот оно!
Он увидел! Корабль справа по курсу! Он торопливо огляделся, Поблизости никого. Вот он, случай! Если поторопиться, и если никто не заметит.
Он подошел к своей бочке, снял найтовы, снова огляделся. По-прежнему никого. Другой корабль явно приближался. Некогда, да и незачем было просчитывать курсы, прикидывать направление ветра и течений. Оставалось рисковать и надеяться.
Так он и поступил: подкатил бочку к фальшборту, поднял и сбросил в воду. В следующее мгновение он прыгнул следом.
Море было ледяное, кипящее, черное, Его потянуло вниз. Он лихорадочно барахтался, силясь вынырнуть на поверхность.
Наконец блеснул свет. Волны швыряли пловца, перехлестывали через голову, увлекали вниз. Всякий раз ему удавалось вынырнуть.
Он уже готов был сдаться, когда волнение вдруг улеглось, гроза стихла, просветлело. Плывя, он видел, как его корабль удаляется, унося с собой маленький передвижной ад. А рядом, чуть левее, покачивалась на волнах бочка с синей отметиной. Ван Беркум поплыл к ней.
Через какое-то время ему удалось догнать бочку и ухватиться за нее, даже немного высунуться из воды. Он держался за бочку и часто дышал. Его трясло. Хотя волны заметно ослабели, вода оставалась очень холодной.
Как только вернулись силы, он поднял голову и огляделся.
Вот оно!
Судно, которое он заметил с палубы, заметно приблизилось. Он поднял руку и замахал. Сорвал рубашку - она заплескала на ветру, как знамя.
Он держал рубашку, пока не занемела рука. Снова поднял голову: корабль стал ближе, хотя и не было уверенности, что его заметили. Судя по относительным курсам, они могли разминуться в ближайшие несколько минут, Ван Беркум переложил рубашку в другую руку и снова замахал.
Когда он снова поднял голову, то увидел, что судно сменило курс и направляется к нему. Останься у него хоть немного сил или хоть какие-то чувства, он бы разрыдался. Но он лишь ощутил навалившуюся усталость и нестерпимый холод. Глаза щипало от соли, и тем не менее они слипались. Надо было все время смотреть на онемевшие руки, чтобы убедиться - они ещё держат бочку.
- Быстрее! - шептал он. - Быстрее!
Он был почти без сознания, когда его втащили в шлюпку и завернули в одеяло. Шлюпка ещё не подошла к кораблю, а он уже спал.
Он проспал остаток дня и всю ночь, просыпаясь лишь для того, чтобы глотнуть горячего грога или бульона. Когда он пытался заговорить, его не понимали.
Только на следующий вечер привели матроса, который знал по-голландски. Ван Беркум рассказал ему все, что произошло - с той минуты, как он нанялся на корабль, и до прыжка в море.
- Чудеса! - заметил матрос, закончив перевод рассказа офицерам. Значит, эта побитая штормами галоша, которую мы видели вчера, и впрямь "Летучий Голландец"! Значит, он взаправду существует, а ты… ты единственный, кому удалось с него спастись!
Ван Беркум слабо улыбнулся, осушил кружку и отставил её в сторону. Руки у него тряслись.
Матрос похлопал его по плечу.
- Успокойся, дружище, все позади, - сказал он. - Ты никогда не вернешься на дьявольское судно. Ты на борту надежнейшего корабля с отличными офицерами и командой. Мы всего несколько дней назад покинули порт. Набирайся сил и выбрось из головы тяжелые воспоминания. Мы рады приветствовать тебя на борту "Марии Селесты".
Кони Лира
перевод С. Сухинова
Лунный свет серебристым покрывалом стелился над узким морским заливом. Холодный бриз нес клочья тумана вдоль берега. Рэнди постоял немного, глядя в темные глубины, а затем уселся на валун, достал трубку и стал неспешно набивать её табаком.
"Что я делаю здесь? - спросил он себя. - Как могу я заниматься всем этим?"
Закрывая правой рукой трубку от ветра, он взглянул на массивное бронзовое кольцо, надетое на указательный палец. Теперь это было его кольцо, и сделать это обязан он…
Он опустил руку, чтобы не видеть древнее кольцо. Ему не хотелось думать о мертвеце, лежащем в неглубокой впадине шагах в десяти выше по холму. Это был дядя Стефан, заботившийся о нем последние два года, после того как он приехал из Филадельфии, потеряв сразу обоих родителей.
Старик встретил его в аэропорту Глазго. Он оказался ниже ростом, чем представлялось Рэнди - может быть, потому, что с годами стал сильно сутулиться. Волосы старика были седыми, кожа на лице и руках - смуглой и обветренной. Дядя Стефан не обнял племянника. Просто протянул руку, и его серые глаза впились в лицо Рэнди, словно что-то выискивая. Затем старик кивнул, как бы решив для себя нечто, и сказал;
- Будешь жить у меня в доме, парень. Давай свои сумки.
Он протянул руку, и тогда-то Рэнди впервые увидел на его указательном пальце бронзовое кольцо…
Невдалеке послышался громкий всплеск, Рэнди встрепенулся, оглядел задернутую туманом поверхность залива, но ничего не увидел.
"Они узнали о смерти дяди, - подумал он. - Но как?"