- Не знаю, может быть прав именно ты, - тихо ответила она. - Не знаю… Мне только кажется, что должен существовать какой-то противовес этому удивительному механизму, управляющему нашими жизнями так, что мы становимся словно бы растениями в оранжерее. Нас можно посеять, подкормить удобрениями, обрезать перед плодоношением, а затем вырвать прямо с корнями…
- У тебя есть какие-нибудь альтернативные предложения?
- Ты читал мои статьи?
- Боюсь, что нет. Я по уши завяз в своем саду, и кроме того, я играю в теннис. Больше ни на что у меня не хватает времени.
- Я выдвинула гипотезу о том, что хомо сапиенс, оказавшись в сетях излишне регулируемой, почти механизированной жизни, теряет постепенно свои человеческие черты. Он становится винтиком, способным лишь вращаться в своем узком резьбовом гнездышке, как ему и предписано. Например, мог бы ты починить мой миксер, если бы тот сломался?
- Да.
- Тогда ты очень необычный мужчина. Большинство людей позвали бы робота, специалиста по ремонту бытовой техники.
Стайн пожал плечами.
- Но дело не только в том, что каждый из нас передает часть своих функций различным механизмам. Что-то существует и вне нас, вне общества… Оно рассеяно повсюду, и словно невидимый пресс выдавливает из нас все человеческое, что осталось от прошлых веков…
- Что ты имеешь ввиду?
- Почему человечество стало в последнее время двигаться по горизонтальной линии, а не по восходящей кривой? Одна из причин - гениальные люди исчезли, они стали умирать юными.
- Не может быть!
- Я сознательно лишь недавно опубликовала все свои наиболее важные статьи, и в результате меня сразу же навестил Ангел Смерти. Это - лучшее доказательство моей правоты.
Он улыбнулся.
- Ты жива до сих пор, и это доказывает как раз обратное.
Галатея вернула ему улыбку. Он зажег сразу две сигареты - для себя и для нее, а затем без особого интереса спросил:
- А на какую тему были статьи?
- Сохранение эмоциональности.
- Кажется вполне невинная тема.
- Возможно.
- Что ты хочешь сказать этим "возможно"? Возможно, я не понимаю тебя.
- Тебе это только кажется. Эмоциональность - это эстетическая форма разума, которую можно сознательно культивировать. Я предлагаю метод, с помощью которого это можно сделать.
- И как же?
Она слегка наклонила голову, вглядываясь в лицо Стайна, а затем сказала:
- Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Она направилась в лабораторию. Стайн последовал за ней. Он достал из внутреннего кармана пиджака свои черные перчатки и не спеша надел их, а затем засунул руки в карманы.
- Симул! - позвала Галатея, и крошечное существо, сидевшее перед читающей машиной, немедленно перебежало по протянутой руке и уселось на плече хозяйки.
- Это одно из моих существ, которые я создала в своей лаборатории.
- Многих?
- Они уже перевезены на другие планеты. Большую часть этих крошек составляет мозг. У них нет стремления создать свою расу, конкурирующую с человеческой. Они хотят лишь учиться и учить всех, кто того пожелает. Они не боятся личной смерти, поскольку телепатически связаны друг с другом, и мозг каждого из них - часть коллективного Мозга. Кроме просветительской миссии, у них нет никаких целей и даже увлечений. Симул и его собратья никогда не будут представлять угрозы для людей, я знаю это, ведь я - их мать. Возьми Симула в руки, полюбуйся на него и спроси о чем-нибудь. Симул, это Стайн. Стайн, это Симул.
Стайн протянул правую руку, и Симул прыгнул на раскрытую ладонь. Стайн стал с любопытством разглядывать крошечное шестиногое существо с беспокойным, почти человеческим лицом. Почти. Но не совсем. Оно не было отмечено теми характерными особенностями, по которым одно выражение человеческого лица называют "злым", а другое - "добрым". Его уши были относительно большими, а на безволосой макушке дрожали два стебелька-антенны. На малюсеньких губах Симула светилась постоянная улыбка, и Стайн невольно улыбнулся в ответ.
- Привет, - сказал он, и Симул ответил на удивление густым, мягким голосом:
- Доставьте мне удовольствие, сэр.
Стайн понимающе кивнул и спросил:
- Что может сравниться в прелести с ласковым июньским днем?
- Конечно, леди Галатея, к которой я теперь вернусь, - ответил Симул и перепрыгнул на ладонь хозяйки.
Она прижала Симула к груди.
- Эти черные перчатки… - сказала она, нахмурившись.
- Я надел их потому, что не знал, каким существом может оказаться твой Симул. А вдруг он кусается? Отдай его мне, я хочу задать ему еще несколько вопросов…
Ее лицо исказила злая улыбка.
- Вы - глупец! - звонким голосом сказала она. - Уберите ваши кровавые руки, если не хотите умереть! Неужели вам не ясно, кто я?
Стайн опустил глаза.
- Я не знал этого… - сказал он.
В Зале теней в Моргенгарде, тысячи Ангелов Смерти стояли за дверями транспортных кабин, ожидая приказов. Моргенгард, контролирующий все изменения в цивилизованном мире, непрерывно инструктировал своих Ангелов, тратя на это от десяти секунд до полутора минут. Затем он хлопал в невидимые металлические ладоши, и с громовым звуком отправлял Ангелов в нужные точки обитаемой части Вселенной. Секунду спустя в опустевшей было кабинке вспыхивал белый огонь, и вновь появившийся Ангел докладывал о результате своей миссии одним словом: "Сделано". За этим следовал очередной инструктаж и новая миссия.
Ангелы Смерти, любой из десяти тысяч безымянных мужчин и женщин, на чьих плечах были выжжены клейма Моргенгарда, были отобраны перед рождением по генетическим признакам, включающим высокую восприимчивость и быстрые рефлексы, получали специальное обучение как профессиональные убийцы и усиленное питание. К четырнадцати годам они могли (или не могли) получить назначение на службу Моргенгарду, машине размером в город, созданной за пятнадцать лет усилиями всех цивилизованных миров и призванной управлять этими мирами вместо людей. Будучи окончательно принятыми на службу, они проходили двухгодичный курс специальной тренировки. К концу этого срока тело служителя смерти имело встроенный арсенал оружия и множество защитных устройств. Рефлексы Ангелов были доведены до совершенства с помощью химических стимуляторов.
Они работали восемь часов в день, с двумя дневными перерывами на кофе и часовым ленчем. В неделю, как и все остальные граждане, они имели два выходных дня. Также им полагалось два отпуска ежегодно (учитывая сложные условия труда). Отслужив четырнадцать лет, они имели право уйти в отставку, тем более что в тридцать их реакция ухудшалась. Но место ветеранов сразу же занимала способная молодежь, так что в любой момент все десять тысяч черных вершителей судеб находились в строю.
Ангелы Смерти были осью, на которой кружилась человеческая цивилизация. Если бы не они, население миров то и дело вздымалось бы ввысь, словно цунами; если бы не они, уголовники стали бы судить судей и выносить приговоры прокурорам; если бы не они, ход истории совершал бы нежелательные зигзаги.
Ангел Смерти могущественен и беспощаден. Темная фигура могла неспешно пройтись по улицам города и оставить его за собой пустым и безжизненным. Он возникал в яростной вспышке света и исчезал, сопровождаемый раскатом грома; он и его смертоносные черные перчатки были воспеты в легендах, мифах и фольклоре; для сотен миллиардов людей он был одним существом.
И все это было правдой. Чистой, чистейшей правдой.
Темный Ангел был бессмертен.
Порой случалось маловероятное, и очередной посланец Моргенгарда возникал перед вооруженным и мужественным человеком имевшим также отличную реакцию. Иногда человек стрелял первым и превращал темную фигуру в груду дымящейся плоти. Но останки мгновенно исчезали, и словно из пепла, перед смельчаком поднимался другой Ангел.
Такое случалось нечасто, и второй посланец всегда завершал работу работу первого.
Впервые за время существования Моргенгарда произошло иное. Один за одним в семи кабинках появились истекающие кровью тела бывших Ангелов. И тогда был вызван Стайн, один из десяти лучших.
- Вы - Темный Ангел, Меч Моргенгарда, - сказала она холодно. - Я и не думала влюбляться в вас.
- А я в вас, Галатея. Но будь вы даже обычной смертной женщиной, куда более беззащитной, чем некий Темный Ангел, ушедший в отставку и как две капли воды похожий на вас - я и тогда бы, клянусь, не тронул вас! Вы могли десятки раз выстрелить мне в спину, как сделали это с теми семерыми, но не сделали этого. И я мог сделать это десятки раз, но не захотел.
- Хотелось бы верить в это, Стайн.
- Я ухожу. Вам не надо бояться меня.
Он повернулся и пошел к двери.
- Куда ты? - спросила она.
- Назад в свой отель. Я хочу поскорее вернуться и отдать рапорт Моргенгарду.
- И что ты скажешь?
Не оборачиваясь, он покачал головой и вышел из дома.
Он знал, что скажет.
Он стоял в Зале Теней, перед мрачной громадой, называемой Моргенгардом. Он был Темным Ангелом, отставником, заслуженным ветераном смерти. Наконец, в громкоговорителе послышалось шуршание, и знакомый хриплый голос произнес:
- Рапорт!
Он не сказал как обычно: "Сделано", а произнес нечто совсем иное: "Совершенно конфиденциально".
В зале вспыхнула ослепительная вспышка, и он впервые увидел всю десятиэтажную громаду машины, нависающую над ним, словно стальная скала.
- Рапорт! - загремела она.
Стайн сделал несколько шагов вперед и неожиданно спросил:
- Один вопрос, Моргенгард, - сказал он, сложив руки в черных перчатках на груди. - Это верно, что ты уже пятнадцать лет управляешь Вселенной?
- Пятнадцать лет, три месяца, две недели, четыре дня, восемь часов, четырнадцать минут и одиннадцать секунд, - ответила машина.
Тогда Стайн, сжав руки, резко выбросила их вперед.
Моргенгард мгновенно отреагировал, поняв его замысел, но в тело Ангела не зря был встроен целый арсенал мощнейшего оружия и множество защитных средств; его рефлексы были отточены до совершенства, и хотя он и был отставником, но не зря входил в десятку лучших слуг Моргенгарда.
Эффект был ошеломляющим. Машина ответила могучим раскатом грома, но она не была профессиональным убийцей и не успела удалить взбунтовавшегося Ангела куда-нибудь в далекое Ничто.
Темный Ангел имел настолько совершенную защиту, что не мог уничтожить сам себя. Семеро убийц, посланные к Галатее, были убиты отраженными от ее экранов импульсами, чуть-чуть изменившими при этом свою частоту.
Этим же методом воспользовался и Стайн. Он послал огненную вспышку в центр машины, та отразила его, направив в грудь Ангела, та выдержала и отраженный, изменивший частоту импульс, ударил в механическое сердце Моргенгарда. Защита на этот раз не смогла парировать его, и ужасный огненный шар вздулся над городом, который на самом деле был гигантской машиной.
Стайн перед смертью успел подумать: "Прав я или нет, но Симул и его собратья теперь получат несколько лет. Может быть, люди за это время немного изменятся, и…"
А где-то сияло солнце, в недрах которого бурлила вечная феникс-реакция. Где-то сияло солнце, в любое время, когда вы только можете подумать о нем. Всегда помните об этом, если можете. Это очень важно.
Галатея помнила об этом. И мы помним, и о ней тоже.
Мы все помним…
Вальпургиева ночь
перевод С. Сухинова
Был ясный, солнечный день. Молодой, строго одетый человек шел по мощенной булыжником дорожке, рядом с которой рос аккуратно подстриженный кустарник, В одной руке он нес венок из роз, в другой - план, с которым непрерывно сверялся. Свернув на одну из соседних дорожек, он пошел среди зеленых холмиков, на которых лежали небольшие бронзовые таблички. Мимо проплывали надгробные плиты, поддельные греческие руины, пышные деревья… Молодой человек изредка вглядывался в таблички с именами усопших, вновь сверяясь с планом.
В конце концов, он подошел к тенистой площадке. Вокруг щебетали птицы, но деревья были пусты - скорее всего, пение пташек воспроизводилось магнитофоном. Молодой человек посмотрел на табличку с номером около могильного холмика. Здесь!
Положив на землю план и венок, он опустился на колено и коснулся рукой бронзовой таблички с выгравированным на ней именем - Артур Абель Эндрю, под которым стояли две даты, разделенные чертой. Отодвинув едва заметную щеколду, он приподнял бронзовую табличку, которая была крышкой небольшого ящичка, и нажал на кнопку, находившуюся на дне.
Послышался сначала слабый, а затем все более отчетливый голос, несущийся словно бы ниоткуда:
- Отлично… Давненько меня никто не навещал… Над могильным холмиком внезапно материализовалась фигура краснощекого, грузного человека с маленькими бегающими глазками. Он был одет в черные брюки и белую рубашку с закатанными выше локтей рукавами, На шее свободно висел коричневый галстук,
- Э-э… как ваши дела? - сглотнув, задал нелепый вопрос молодой человек, но покойник не обиделся.
- В мире и вечном покое, - бодро ответил тот, - Я обязан сказать так, поскольку эти слова заложены в программе, но все это дерьмо. Дайте-ка как следует вас рассмотреть…
- Я ваш племянник Раймонд, - ответил молодой человек с нервной улыбкой, - Я был здесь только однажды, совсем маленьким…
- Ах да. Сын Сары, Как она поживает?
- Прекрасно, дядя. Только что ей в третий раз трансплантировали печень, Сейчас она отдыхает на Ривьере.
Раймонд невольно подумал о компьютере, вмонтированном где-то под его ногами. Вложенная в него программа была напичкана самой разнообразной информацией о покойном, начиная с его фотографий и кончая записями биоволн, излучаемых его мозгом. Специальная установка создавала голографическое изображение покойного, а компьютер имитировал его голос. Но, даже зная все это, Раймонд чувствовал себя не очень уверенно. Фантом дяди выглядел слишком натурально, и невозможно было избавиться от чувства, что ты разговариваешь с живым человеком.
- Э-э… Я принес вам прекрасный венок, дядя. Ваши любимые алые розы, в бутонах.
- Замечательно! - сказал Артур. - Мне нужны живые вещи.
Рядом с ним появился высокий вращающийся табурет. Артур уселся на него, и тут же перед ним возникла часть стойки бара, на которой стояла полная пивная кружка. Артур сдул пену и сделал солидный глоток, даже крякнув от удовольствия.
- Если вам не нравятся эти розы, дядя, я могу их забрать с собой, поспешно сказал Раймонд.
Дядя поставил кружку и покачал головой;
- Нет-нет, оставь эти чертовы цветы. Я как раз размышляю, как с пользой использовать их, пока они не завяли.
Вскоре он встал, потянулся и… пошел к венку, лежащему рядом с могильным холмиком. Подняв его, дядя вернулся обратно.
Раймонд отпрянул со сдавленным воплем. Дядя добродушно ухмыльнулся.
- Это сработало силовое поле, созданное специальным генератором, пояснил он. - Оно сделано так, что совпадает с контурами моего голографического изображения. Крепкая штучка, верно? Самое последнее изобретение!
- Но как… как вы могли пойти за ним? Разве вы… Артур хохотнул и, расстегнув рубашку, поскреб свою волосатую грудь.
- И каков ваш радиус передвижения, дядя?
- Около двенадцати футов, - ответил Артур, - Дальше я начинаю блекнуть. Вообще-то не рекомендуется отходить дальше десяти. Так, придумал!
Он подошел к соседней могиле, открыл бронзовую крышку и, наклонившись, нажал на внутреннюю кнопку. Тотчас рядом материализовалась высокая белокурая женщина не первой молодости, но ещё достаточно привлекательная, с зелеными глазами и смеющимся ртом.
- Мелисса, моя дорогая, я принес вам немного цветов, - проворковал Артур, протягивая покойной венок.
- С какой могилы вы его стащили? - с мягким упреком спросила женщина.
- Ну что ты, как ты могла такое подумать! Мне его только что подарили.
- Если так, благодарю. Пожалуй, я воткну одну розу в волосы.
- Или приколите её к груди, когда мы пойдем кое-куда повеселиться.
- О-о?
- Я имею в виду небольшую вечеринку. Вы свободны сегодня вечером?
- Да. Ваши слова звучат как-то особенно по-живому, Артур. Это очень мило с вашей стороны. Но как вы собираетесь это организовать?
Артур повернулся:
- Рад вам представить, дорогая, моего племянника, Раймонда Ашера, Раймонд, познакомься, это миссис Мелисса Девисс.
- Рад видеть вас, - пробормотал молодой человек, несколько побледнев,
Мелисса подарила ему очаровательную улыбку.
- Я тоже очень рада. У вас очень милый родственник, Артур,
Краснощекий покойник церемонно поцеловал ей руку.
- Итак, не забудьте о моем приглашении, милая, - сказал он. - Вы же знаете, я могу устроить буквально все,
- Верю, что можете, - растроганно сказала Мелисса и коснулась губами его щеки. Вынув из венка одну розу, она воткнула её в волосы. - До вечера, Артур. - Всего вам хорошего, молодой человек,
Она растаяла, и венок упал на её могилу. Артур закрыл бронзовую-крышку и вернулся к себе. Вновь усевшись на высокий табурет, приложился к пивной кружке, а затем подмигнул ошеломленному племяннику.
- Муж отравил её, застав однажды с любовником, - пояснил он. Раймонд покачал головой.
- Дядя, смерть не пошла вам на пользу, - укоризненно заметил он. Ваша мораль ничуть не окрепла даже на том свете. Волочиться за покойницей…
- Это зависит от точки зрения, - философски заметил Артур. - Уверен, что в свое время ты иначе посмотришь на эти вещи. - Он сделал ещё один глоток и даже крякнул от удовольствия. - Напиток забвения. От него становится легче на душе даже тогда, когда кроме души у тебя ничего не остается.
- Дядя…
- Знаю, знаю, - сказал Артур, - ты чего-то хочешь, иначе сюда бы не пришел.
- Вас всегда считали финансовым гением….
- Верно, - Он сделал кругообразный жест рукой. - Потому-то я и могу позволить себе такую шикарную жизнь после смерти,
- Дело заключается вот в чем. Большую часть семейных средств вы вложили в акции Киберсола…
- Продай их ко всем чертям! Сплавь эту дрянь поскорее!
- Вот как?
- Скоро эти дерьмовые акции упадут в цене и уже больше не поднимутся.
- Э-э… погодите, дядя. По-моему, вы слишком спешите с выводами. Ситуация на биржевом рынке сейчас такова…
- Ты что, будешь меня учить? - побагровел Артур. - Центральный процессор моего могильного компьютера днем и ночью перерабатывает всю информацию, которая публикуется в финансовой периодике страны. Я в курсе всех дел в этой сфере, Раймонд, Ты потеряешь последнюю рубашку, если сохранишь акции этого гнилого Киберсола,
- Хорошо! Я поступлю, как вы сказали, дядя. Но что делать потом?
Дядя улыбнулся и хитро подмигнул гостю.
- Любезность за любезность, племянничек, Услуга за услугу.
- Что вы имеете в виду?
- Совет высшего качества, который ты у меня просишь, стоит куда больше, чем дюжина вшивых роз. Раймонд вздохнул:
- Вы слишком деловиты для покойника, дядя. Я надеялся, честно говоря, что смерть сделает вас альтруистом.
- Чего захотел! Хоть я и мертвец, но ничто человеческое мне не чуждо. Короче, мне нужна твоя помощь, племянник.
- А именно?