- Мы не знаем, - сказала Петра. - Мы никогда раньше не сталкивались с такими случаями. - Она помолчала, по-видимому, собираясь с мыслями. - Нам удалось удлинить ваши теломеры, Сара, но по какой-то причине новые конечные последовательности попросту игнорируются при воспроизводстве хромосом. Вместо того чтобы продолжать транскрипцию до самого конца ДНК репликаторный фермент останавливается там, где ваша хромосома заканчивалась раньше. - Она снова помолчала. - Некоторые другие биохимические изменения, которые мы запустили, также были отвергнуты, и мы тоже не знаем, почему.
Дон уже был на ногах.
- Это чепуха какая-то, - сказал он. - Вы же говорили, что знаете, что делаете.
Петра сжалась, но потом нашла в себе силы. Дону слышался в её речи какой-то слабый акцент - Джорджия?
- Послушайте, - сказала она, - я доктор, не пиарщик. Мы правда знаем о старении и запрограммированной смерти клеток больше, чем кто-либо другой. Но до сего дня мы выполнили меньше двух сотен операций омолаживания людей более чем на десять лет. - Она слабо развела руками. - Мы всё ещё на неразведанной территории.
Сара смотрела на свои руки - покрытые старческими пятнами, с почти прозрачной кожей и вздувшимися суставами - лежащие у неё на коленях.
- Я останусь старой.
Это было утверждение, а не вопрос.
Петра закрыла глаза.
- Мне так жаль, Сара. - Но потом её тон стал чуть-чуть оптимистичней, хотя этот оптимизм показался Дону неискренним. - Но кое что из сделанного нами всё же произвело благоприятный эффект, и ничто из этого не нанесло вреда. Разве вы не говорили в прошлый раз, что у вас прошли донимавшие вас боли?
Сара посмотрела на Дона и прищурилась, словно пытаясь разглядеть кого-то очень, очень далёкого. Он подошёл к ней и встал рядом, положив руку на её костлявое плечо.
- У вас ведь должны быть хоть какие-то идеи относительно возможных причин.
- Как я сказала, мы всё ещё работаем над этим, но…
- Но что? - спросил он.
- В общем, дело в том, что у вас был рак груди, миссис Галифакс…
Она сузила глаза.
- Да. И что? Это было давным-давно.
- Когда мы обсуждали вашу медицинскую историю перед началом процедуры, вы рассказали нам, как его лечили. Химиотерапия. Радиация. Лекарства. Мастэктомия.
- Да.
- Так вот, один из наших специалистов думает, что здесь есть какая-то связь. Не с успешным лечением, о котором вы нам рассказали. Но он хотел бы знать, были ли до этого какие-либо неудачные попытки лечения.
- Боже, - сказала Сара. - Я не и вспомню таких деталей. Это было больше сорока лет назад, и я старалась вообще выбросить всё это из головы.
- Конечно, - мягко сказала Петра. - Возможно, нам стоит поговорить с докторами, которые вас лечили.
- Наш терапевт тех времён давно уже умер, - сказал Дон. - А онкологу тогда было за шестьдесят. Она, наверное, тоже уже умерла.
Петра кивнула.
- А ваш старый доктор не мог передать свои записи новому?
- Господи, нам-то откуда такое знать? - сказал Дон. - Когда мы меняли доктора, то заполняли анкеты с медицинской историей, и я уверен, что мы разрешили передачу наших данных, но…
Петра снова кивнула.
- Но то была эра бумажных историй болезни, не правда ли? Кто знает, что с ними стало за все эти годы. И всё-таки нашим специалистам удалось установить, что примерно в это время - начало 2000-х, правильно? - в Канаде существовал какой-то препарат для лечения рака на основе интерферона, который никогда не была официально одобрен в Штатах, и поэтому мы ничего про него не знали. Он давно уже ушёл с рынка; в 2010 появились гораздо более эффективные средства. Но мы пытаемся отыскать образцы, чтобы провести тесты. Он думает, что если вы принимали этот препарат, то он мог стать причиной неудачи нашей процедуры, предположительно, уничтожив некоторые важные вирусы комменсального типа.
- Господи, вы должны были готовиться тщательней, - сказал Дон. - Мы можем вас засудить.
Петра немного подобралась и решительно посмотрела на него.
- Засудить нас за что? За то, что процедура, за которую вы не платили, не нанесла никакого вреда?
- Дон, пожалуйста, - сказала Сара. - Я не собираюсь ни с кем судиться. Я не…
Её голос затих, но он знал, что она собиралась сказать. "Я не хочу тратить то время, что мне осталось, на хождение по судам". Он ободряюще погладил её по плечу.
- Хорошо, - сказал он. - Хорошо. Но вы можете попробовать снова? Может быть, повторная операция? Ещё одна попытка роллбэка?
- Мы уже пытались попробовать ещё раз. С образцами тканей, что мы взяли у вашей жены. Никакого эффекта.
Он чувствовал подступающий к горлу комок. Будь оно проклято - будь они все прокляты. Коди Мак-Гэвин, за то, что принёс эту безумную идею в их жизнь. Люди из "Реювенекс". Чёртовы инопланетяне с Сигма Дракона II. Они все могут отправляться в ад.
- Это смешно, - сказал Дон, качая головой. Он убрал руку с плеча Сары, потом сцепил руки за спиной и начал ходить взад-вперёд по гостиной, гостиной, которая была домом для него и его жены, гостиной, по которой учились ползать их дети, гостиной, с которой было связано так много воспоминаний, так много истории - их с Сарой общей истории, годы за годами, хорошие и плохие, тучные и тощие.
Он сделал глубокий вдох, потом выдохнул.
- Тогда я хочу, чтобы вы остановили и мой процесс тоже, - сказал он, на короткое время оказавшись спиной к обеим женщинам.
- Господи, нет, - сказала Сара. - Не делай этого.
Он повернулся и зашагал к ним.
- Это единственное, что теперь имеет смысл. Я никогда этого не хотел, и я уж точно не хочу этого, если того же не получишь ты.
- Но ведь это подарок судьбы, - сказала Сара. - Это всё то, о чём мы говорили: увидеть, как растут наши внуки, увидеть их детей. Я не могу - не позволю тебе от этого отказаться.
Он покачал головой.
- Нет. Мне это не нужно. Больше не нужно. - Он перестал ходить и посмотрел прямо на Петру. - Отключите его.
Карие глаза Петры расширились от удивления.
- Я не могу. Мы не можем.
- В каком смысле "вы не можете"? - сказал Дон.
- Ваше лечение уже завершено, - сказала Петра. - Ваши теломеры удлинены, свободные радикалы вычищены, ДНК восстановлена и так далее. Нет способа это отменить.
- Должен быть, - сказал он.
Петра философски пожала плечами.
- Не думаю, что на поиск способов сокращения срока человеческой жизни выделяют много грантов.
- Но вы ведь можете остановить омоложение, нет? То есть, я понимаю, что я не могу снова стать физически восьмидесятисемилетним. Пусть так. Мне сейчас - сколько? полагаю, около семидесяти, правильно? Просто остановите роллбэк на этом самом месте. - Он ткнул пальцем вниз, словно ставя точку. Семидесятилетним ещё можно будет жить; это будет не так плохо, пропасть будет преодолимой. Айвен Кремер, в конце концов, был женат на женщине на пятнадцать лет моложе его. Правда, Дон не мог припомнить никого из своего круга, кто был бы женат на женщине на полтора десятка лет старше, но наверняка это не редкость в наши дни.
- Омоложение невозможно остановить до срока, - сказала Петра. - Целевой возраст кодируется на этапе генной терапии. Переделать уже нельзя. Каждый раз, как ваши клетки делятся, вы становитесь физически моложе и крепче, пока конечная цель не будет достигнута.
- Значит, сделайте ещё одну генную терапию, - сказал Дон. - Ну, которая перепишет…
- Мы пробовали это на животных, - сказала Петра, - просто чтобы знать, что будет.
- И?
Она пожала плечами.
- Это их убило. Деление клеток полностью прекратилось. Нет, вам придётся дождаться, пока роллбэк не дойдёт до конца. Мы, конечно, можем отменить то, что запланировано на потом - восстановление зубов, коленных суставов, пересадку вам новой почки, когда вы окрепнете достаточно, чтобы выдержать операцию. Но какой в этом будет смысл?
Дон почувствовал, как учащается его пульс.
- То есть я всё-таки обречён стать двадцатипятилетним?
Петра кивнула.
- Омоложение завершится через несколько месяцев, но когда это произойдёт, таков будет ваш биологический возраст, и с этого момента вы снова начнёте стареть с нормальной скоростью.
- Господи, - сказал он. Двадцать пять. Тогда как Саре по-прежнему будет восемьдесят семь. - Господи Иисусе…
Петра выглядела, будто поражённая громом и медленно, почти незаметно покачивала головой.
- Что? - спросил Дон.
Она вскинула взгляд, и, казалось, её глазам понадобилось какое-то время, чтобы сфокусироваться.
- Простите, - сказала она. - Просто… я и представить не могла, что буду извиняться за то, что дала кому-то лишние семьдесят или восемьдесят лет жизни.
Дон снова скрючился рядом с сидящей в кресле женой. Как мучительно больно это бы было совсем недавно - и всё же от того, что сейчас он может сделать это без труда, он не испытывал никакой радости.
- Прости, дорогая, - сказал он. - Мне так жаль.
Но Сара покачала головой.
- Не нужно. Всё будет хорошо. Вот увидишь.
Как всё может быть хорошо? удивился он. Они прожили всю жизнь синхронно друг с другом: родились в один год, выросли среди тех же самых событий. Оба точно помнили, где они, девятилетние, были тот момент, когда Нил Армстронг впервые ступил на Луну. Оба были подростками, когда случился Уотергейт; им было под тридцать, когда пала Берлинская стена; за тридцать, когда рухнул Советский Союз; за сорок, когда был обнаружен инопланетный разум. Даже до того, как они встретились, они шагали по сцене жизни вместе, вместе старели, становясь лучше, как две бутылки вина одного урожая.
В голове у Доно всё плыло, и, казалось, перед глазами тоже. Лицо Сары начало расплываться - слёзы в его глазах сделали то, что не смогла чудо-терапия "Реювенекс" - стёрли её морщины и разгладили черты.
Глава 10
Как и большинство учёных, работающих в программе SETI, Сара часто работала допоздна после того, как в 2009 году было получено первое сообщение инопланетян. В один из таких вечеров Дон пришёл её проведать в её университетский офис по окончании своего рабочего дня в "Си-би-си".
- Есть кто дома? - позвал он.
Сара с улыбкой на лице развернулась к нему, входящему в дверь её офиса с красно-белой коробкой "Пицца Хат".
- Ты просто ангел! - воскликнула она. - Спасибо!
- О, - сказал он. - А ты что, тоже есть хочешь?
- Свинья! Что ты там купил?
- Большой "Любитель Пепперони", потому что… гмм… я люблю пепперони, а ты любишь меня…
- О-о-о-о! - сказала Сара. На самом деле она предпочитала грибы, но он их не переносил. В комбинации с его нелюбовью к рыбе это породило его фирменную максиму, которую Сара выслушивала от него по множеству различных поводов, своего рода псевдоапология его пищевых пристрастий: "Следует есть только ту еду, что эволюционировала сходным с тобой образом. Только теплокровные животные - млекопитающие и птицы, и только фотосинтезирующие растения".
- Ну, спасибо, что пришёл, - сказала она, - а о детях ты подумал?
- Я позвонил Карлу и велел заказать пиццу для него и Эмили. Сказал, чтобы он взял денег из моей тумбочки.
- Когда Дональд Галифакс гуляет, гуляет вся его семья, - улыбаясь, сказала она.
Он оглянулся в поисках места, куда пристроить коробку с пиццей. Она вскочила на ноги и убрала небесный глобус с картотечного шкафа, переставив его на пол. Он поставил коробку туда, где стоял глобус и открыл крышку. Она обрадовалась, увидев, как над пиццей поднимается пар. Неудивительно, впрочем: пиццерия ведь рядышком, на Блур-стрит.
- Ну, и как оно? - спросил он. Он не первый раз приносил ей еду на работу. Он держал тарелку, вилку и нож в одном из офисных шкафов как раз для таких случаев, и сейчас достал их. Сара тем временем вытаскивала из коробки ломтик пиццы, обрывая пальцами сырные нити.
- Это гонка, - ответила она, усаживаясь в кресло перед компьютером. - Я продвигаюсь, но кто знает, чего за это время достигли другие. То есть, конечно, в интернете идёт постоянный обмен новостями, но вряд ли кто-нибудь из них открывает всё, что узнал.
Он отыскал второе офисное сиденье - потёртый складной стул - и уселся рядом с ней. Она привыкла к способу, которым её муж ест пиццу, и не могла сказать, что он ей нравится. Основа пиццы не была частью его обычного рациона - разумеется, толстая промасленная основа в стиле "Пицца Хат" и не должна быть частью ничьего повседневного рациона, но она никогда не могла перед ней устоять. Он же сгребал всё с основы вилкой и перемешивал с сыром так, словно ел спагетти. Сэндвичи он ел точно так же - выгребая начинку вилкой и оставляя хлеб нетронутым.
- Так или иначе, мы всегда предполагали, что математика будет универсальным языком, - продолжала Сара, - и я думаю, это так и есть. Но инопланетянам удалось сделать с ней что-то такое, что, как я думала, вообще невозможно.
- Покажи мне, - сказал Дон, пододвигая свой стул ближе к её компьютеру.
- Первым делом они определили пару символов, которые, как все согласились, выполняют функцию скобок, содержащих другие символы. Видишь вот эту последовательность? - Она указала на серию квадратов на экране. - Вот это открывающая скобка, а это, - она указала в другое место экрана, - закрывающая. Так вот, я сделала сплошную транслитерацию всего сообщения - представила его в символах, которые мы используем. И вот что говорится в его первой части. - Она открыла другое окно. В нём было следующее:
{} = 0
{*} = 1
{**} = 2
{***} = 3
{****} = 4
{*****} = 5
{******} = 6
{*******} = 7
{********} = 8
{*********} = 9
- Видишь, как умно? - сказала Сара. - Скобки позволяют нам с первого взгляда определить, что в первом наборе ничего нет. И видишь, что они делают? Они определяют цифры от нуля до девяти - инопланетяне пользуются десятичной системой, из чего следует либо что у них столько же пальцев, сколько у нас, либо что они просто расшифровали какие-то наши телепередачи и знают, сколько у нас пальцев. Да, и заметь, что эта схема даёт нам также их символ для знака равно.
Он поднялся и добыл из коробки ещё один ломтик пиццы; когда в пицце не ешь основу, она кончается очень быстро.
- После этого, - продолжала Сара, - они сразу же дают нам базовые математические операторы. Я снова представляю их в привычной нотации. - Она крутанула колёсико мышки, и в окне появилось следующее:
[Вопрос] 2+3 [Ответ] 5
[Вопрос] 2–3 [Ответ] –1
[Вопрос] 2*3 [Ответ] 6
[Вопрос] 2/3 [Ответ] 0.6&
- Видишь, что они делают? Они вводят символ для "вопроса" и для "ответа". Они также вводят символы десятичной точки и бесконечного повторения, которое я изображаю вот этой восьмёркой с хвостиком.
- Амперсендом, - с готовностью подсказал Дон.
Состроила ему рожу, словно говоря "без тебя знаю", и продолжила:
- Следующим шагом они дают нам символ отношения между двумя величинами, который я изображаю двоеточием, и который позволяет нам выразить множество других концепций. - На экране появилось следующее:
[Вопрос] 2/3: 0.6& [Ответ] =
[Вопрос] 5: 3 [Ответ] >
[Вопрос] 9: 1 [Ответ] >>
[Вопрос] 3: 5 [Ответ] <
[Вопрос] 1: 9 [Ответ] <<
[Вопрос] 1: –1 [Ответ] [противоположны]
- Видишь? - спросила она. - Мы переходим к оценкам. Девять считается не просто больше одного, но много больше одного, а один, в свою очередь, много меньше девяти. Дальше они вводят символы для "верно" и "неверно".
На экране появилось:
[Вопрос] 2+5 [Ответ] 7 [верно]
[Вопрос] 3*3 [Ответ] 9 [верно]
[Вопрос] 8–3 [Ответ] 6 [неверно]
- А теперь, - сказала Сара, - становится по-настоящему интересно.
- Я прям весь дрожу, - сказал Дон.
Она хлопнула его по руке и откусила от своего ломтика пиццы, прежде чем прокрутить экран.
- Вот что идёт в сообщении дальше. Смотри.
[Вопрос] 8/12
[Ответ 1] 4/7 [неверно]
[Ответ 2] 4/6 [верно] [альфа]
[Ответ 3] 2/3 [верно] [бета]
- Понимаешь, что здесь говорится? Я присвоила греческие буквы двум символам, которые они вводят. Сможешь догадаться, что значат "альфа" и "бета"?
Дон прекратил закидывать в себя пепперони с сыром и внимательно изучил изображённое на экране.
- Ну-у-у-у, - сказал он, наконец, - оба ответа правильные, но один, э-э… более правильный да? Потому что они сократили дробь.
- Браво! Именно так! А теперь задумайся: они только что дали нам способ выражения очень мощных концепций. - Она тронула клавишу, и термины альфа и бета сменились словами:
[Вопрос] 8/12
[Ответ 1] 4/7 [неверно]
[Ответ 2] 4/6 [верно] [плохо]
[Ответ 3] 2/3 [верно] [хорошо]
- Вот так, они дали нам термины для различения ответов, которые, хотя и технически правильны, менее предпочтительны, чем другие - для различения хороших ответов и плохих. И затем, чтобы дать нам понять, что они в самом деле имеют в виду хорошее и плохое, что эти термины имеют полярные значения, она дают нам это:
[Вопрос] [плохо]: [хорошо] [Ответ] [противоположно]
Сара перевела:
- Каково отношение между "плохо" и "хорошо"? Они противоположны, точно так же, как один и минус один, что мы видели ранее. Они говорят нам, что эти термины должны рассматриваться как настоящие противоположности, чего нельзя сделать с "правильно" и "более правильно" - другим возможным толкованием символов "альфа" и "бета".
- Потрясающе, - сказал он.
Она тронула мышку, и появилось новое окно.
- А как насчёт менее очевидных вещей? Попробуй вот это. Что здесь означает "гамма"?
{3 5 7 11 13 &} = [гамма]
- Нечётные числа? - предположил он. - Они идут через одно.
- Смотри внимательней. Там нет девятки.
- А, точно. И, э-э… о, опять эта восьмёрка с хвостиком.
- Амперсенд, - сказала Сара, имитируя его услужливый тон. Он улыбнулся. - Правильно, - сказала она, - но я дам тебе подсказку: кое-что, что я выяснила на других примерах. Когда амперсенд стоит вплотную к другой цифре, это значит, что цифра бесконечно повторяется. Но если перед ним есть пробел - маленькая лакуна в передаче, как в данном случае - я думаю, что это означает, что последовательность бесконечно продолжается.
- Три, пять, семь, одиннадцать, тринадцать…
- Даю ещё одну подсказку. Следующее число в последовательности - семнадцать.
- Э-э… гмм…
- Это простые числа, - сказала она. - Гамма - это их символ для простых чисел.
- Ах. Но оно ведь начинается с трёх.
Она теперь широко улыбалась.
- Сейчас увидишь. В этом-то вся прелесть. - Она задёргала мышкой. - Дальше ещё немного теории множеств, которой я тебя нагружать не буду, где вводится символ "принадлежит к данному множеству", и потом вот это…
[Вопрос] 5 [принадлежит к] [простые числа]
[Ответ] [верно]