* * *
Шлемофон не был повреждён при взрыве. Мог бы сразу догадаться. Ну что ему, рассчитанному и не на такие встряски, сделается от нескольких камней?
Это всё потому, что твердь под ногами. То есть, твердь виновата, конечно, не в отсутствии связи, а в потере остатков здравого смысла.
Он действительно боялся высоты. Только наоборот: чем ближе к поверхности, тем хуже. Правда, к полётам в атмосфере это не относилось. Но полёт, он на то и полёт, хоть в полуметре над землёй иди, всё равно – дома.
А шлемофон живёхонек, эфир, что характерно, тоже. Но все переговоры ведутся на одной-единственной частоте. Дуфунг "Осы" легко ловил ее, однако Лукас ни слова не понял из того, что услышал: сплошь коды, индексы, наборы букв и чисел, лишённые для него всякого смысла и лишь изредка перемежаемые человеческими словами. Преимущественно ругательствами, да всякого рода междометиями.
Найденная по дороге, и до сих пор не удосужившаяся представиться дама, наверное, могла бы помочь.
Дать ей послушать? Нет…не стоит. Взяв на борт мирянина, позаботься, чтоб он не трепыхался лишний раз. Проще говоря, взволнованная женщина станет обузой. А причины для волнения, скорее всего, есть.
Очень хотелось выяснить, о чём же болтают в эфире; и что такое происходит сейчас в Управлении; и что предпринимают там, узнав о выжившем священнике?
…Все три "Осы" были умело и безнадёжно испорчены. А фермиевые контейнеры – сердце и душа двигателей – бесследно исчезли. Соваться в матван не имело смысла: разблокированный входной люк говорил сам за себя. Интереснее всего на данный момент, как поведут себя спасатели. Будут стрелять сразу? Или вновь попробуют инсценировать несчастный случай? С учётом того, что дуфунги всех трех гафл посылали сейчас в пространство громкий и отчётливый сигнал: "Пираты!", вряд ли здешние власти устроят еще одно покушение. Они ведь не знают, что ближайший монастырь находится в трех месяцах пути через "подвал".
Сидя в кабине своей "Осы", Лукас в срочном порядке проводил модернизацию шлемофона. Дело нехитрое, хотя, конечно, лучше бы этим занимался кто-нибудь из техников.
В дуфунге стрекотала цифровая тарабарщина. Женщина внизу терпеливо ждала.
Вид у неё по-прежнему не слишком здоровый. Но держится хорошо. Язвит. Боязнь открытого пространства у рыцарей-пилотов… это ведь придумать надо!
Боязнь пространства. Открытого…
Внутри что-то болезненно сжалось и заворочалось, мешая дышать.
господи-господи-господи…
Рыцарей-пилотов хоронят в космосе. Погребальная капсула выстреливается с той же катапульты, с какой уходила в бой машина, и залп главного калибра превращает ее в ничто. Огненное погребение. Душа и тело уходят в Самаянгу, освобождаются от цепи перерождений, навсегда сливаются с бесконечной, свободной пустотой, такой же чистой, как Первая Мысль Господа.
Сможет ли уйти в Самаянгу тот, кто погиб на поверхности?
Груда камней и пластона над тремя братьями… гравитация не отпустит их, не даст освободиться, затянет в ледяной Эхес Ур.
Лукас хотел бы верить в то, что они ещё живы, но знание, увы, убивало веру.
* * *
Настоятель монастыря, архимандрит отец Александр велел набрать пилотов в конвой. Лукас взял бы троих рыцарей из "Бальмунга", однако монастырь уходил к пространству Вольных Баронств, а там ОАГ "Бальмунг" мог понадобиться в полном составе. Вместе с командиром, кстати. Но командира попросили возглавить конвой церцетариев. Очень попросили.
– Охранять корабль ордена Всевидящих Очей почётная обязанность, – сказал отец Александр, – и я надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт в том, какую честь оказывает нам церцетария, приглашая тебя в качестве командира конвоя.
Он не особо беспокоился о том, чтоб это звучало искренне. По его мнению, как раз рыцарь-пилот фон Нарбэ, приняв приглашение, оказывал честь церцетарии. А сам Лукас вообще над этим не задумывался. Два ордена дружили и традиционно помогали друг другу, он сам умел водить конвои, а "Бальмунг" некоторое время боеспособен и без командира. Ну, и о чем тут думать? Только о том, кого взять с собой.
– Отец Джамали Ахилл и отец Денис Васильченко просили меня походатайствовать за них, – отец Александр улыбался, и Лукас тогда улыбнулся ему в ответ. Смешно, в самом деле: настоятель монастыря ходатайствует перед простым рыцарем. Но от Ахилла с Васильченко отказался наотрез.
– Ты что же, надеешься полететь с Джереми? – подивился отец Александр.
– И с Остином. А он возьмет с собой Найруша.
– Ну, разумеется. А то, что Джереми – командир Первого полка, и конвои не входят в его обязанности тебя не смущает?
– И то, что Остин – заместитель руководителя полетов, тоже не смущает. О чьих еще должностях вы мне хотите напомнить?
– О твоей, Аристо, о твоей. Командир ОАГ не должен дерзить настоятелю.
– Настоятель разрешил выбирать. Я выбрал.
Ахилл и Васильченко были слишком молоды. Какой там конвой, их в патруль-то парой отправлять опасно. Мальчики талантливы, они научатся летать, и когда-нибудь Лукас с удовольствием возьмётся натаскивать их в тонкостях космического боя, но случится это не скоро.
А Джереми Бёрк был лучшим пилотом монастыря, ещё когда Лукас фон Нарбэ совершал свои первые вылеты.
Они пять лет летали вместе. И Джереми, длинный, как швартовочная вышка, не упускал случая пройтись по поводу "недомерков". И тот же Джереми выбил два зуба отцу-интенданту, когда тот посоветовал Лукасу заказать форму на фабрике детской одежды… Он объяснял потом архимандриту, что хотел как лучше. Что, если бы Лукас успел раньше… Отец Александр кивал, соглашался, и Джереми на месяц был отстранён от полётов.
Одиннадцать лет прошло. Теперь Джереми командует полком, а Лукас – знаменитой на всю Империю авиагруппой. Однако если приходится выполнять задания, вроде нынешнего, в первую очередь Лукас вспоминает о Джереми. И оба знают, что в любой ситуации, кроме боевого вылета, Джереми Бёрк приказывает, а Лукас фон Нарбэ – выполняет приказ. И отец Александр тоже знает об этом.
…А теперь, рыцарь-пилот фон Нарбэ, всё то же самое, но в прошедшем времени.
И скажи-ка, преподобный, кого ты предпочёл бы видеть погребёнными на Акму? Джереми, Остина и Найруша, пилотов милостью Божьей, рыцарей опытных, смелых и расчётливых, немногим уступающих тебе самому? Или Ахилла и Васильченко, мальчишек, только-только закончивших учиться?
Молчишь?
Вот то-то же.
Переделанный шлемофон занимал больше места и чуть давил на висок и левую скулу, зато, пробежавшись по каналам, Лукас с удовлетворением услышал в наушниках ту же кодированную бессмыслицу, какую ловил дуфунг "Осы".
Вот так. Пусть ничего не понятно, но, хотя бы, слышно.
Он ещё не успел выбраться из машины, когда купол начал лепестками расходиться в стороны.
– Суки, – высказался Лукас, спрыгивая на пол.
Увидел потрясённый взгляд женщины и объяснил:
– Откуда им знать, что мы в скафандрах?
Тушка нусура модели "Краб", с номером 15/7, выведенным алым по жёлтому, повисла над ангаром. Копательные и хватательные конечности его были втянуты, зато резак находился в боевой готовности.
Как будто внизу был не склад, а спёкшаяся в монолит груда пластона…
"Хватит! – приказал себе Лукас, – забудь!"
Забыть, конечно, не получилось.
– Вы в порядке, ваше преподобие? – осведомились из нусура.
Лукас дождался, пока спустится вниз телескопический трап, подозвал женщину:
– Сможете забраться?
Вопрос дурацкий. Вспомнить, как она из своей капсулы выпрыгнула! Получив в ответ взгляд, какого и заслуживал, Лукас пожал плечами:
– Тогда вперёд.
В нусуре, кроме пилота, было всего двое спасателей. Когда Лукас забрался в трюм, все встали, кротко склонив головы под благословение.
– А мы думали, вы один, ваше преподобие, – доверчиво сообщил один из них, губастый, с трогательной родинкой на щеке, – а с вами, оказывается, дама. Располагайтесь. Если нужны стимуляторы…
– Благодарю вас, сын мой, – Лукас устроился на жёсткой скамье, – всё, что нам нужно – это как можно скорее попасть в порт.
– Это мы запросто, – заверил губастый. – Алекс, дуй к шестому причалу!
– Понял, – меланхолично ответил пилот.
Спасатель с родинкой перенёс свои заботы со священника на даму. Нусур загудел двигателями, набирая высоту. Третий член экипажа, сидевший рядом с пилотом, сосредоточенно молчал, переключая каналы бортового дуфунга.
Лукас смотрел в монитор внешнего обзора. Тоже молчал.
Слушал.
И, наконец, услышал.
– Пятнадцать дробь семь, отчёт по форме ЧС дробь СС. Докладывайте.
– ЧС плюс, – коротко и тихо произнёс сидевший рядом с пилотом.
– Подробности.
– С ним объект.
– Что?! – голос по связи разом утратил деловитое равнодушие, – номер?
– Кажется, двенадцатый. Я не уверен…
– Священник, – задумчиво произнёс невидимый собеседник, – жаль. Пятнадцать дробь семь, причал четырнадцать.
– Слушаюсь.
Пилот лишь молча кивнул, и бот изменил курс.
* * *
Губастенький мальчик представился Виктором. Луиза тоже представилась. Услышала в ответ ожидаемое, но искреннее:
– Правда?! Вы – майор Беляева?
Что ж, Виктор с родинкой, хоть и не мог похвастаться фиолетовыми глазами или симпатичной мордашкой, зато в умении общаться давал преподобному сто очков форы. Они с Луизой успели поболтать, и даже выпить по глотку синтебренди за знакомство, когда священник вдруг подал голос. Хоть бы минут десять обошёлся без своего занудства.
– Сын мой, – он встал и прошёл к креслу пилота, – вы собирались идти к шестому причалу. Не меняйте решение на полпути, это признак слабости.
Пилот попытался возразить, объяснить, что на шестом причале совершенно неожиданно… Но священник мягко положил руку ему на плечо и повторил:
– Возвращайтесь на прежний курс, сын мой, я очень вас прошу.
Вообще говоря, спорить с ними ещё хуже, чем перебивать. Во-первых, не вежливо. Во-вторых, как бы там ни было, но священники обычно знают, о чём просят. Если бы этот не был таким нудным
"И таким некрупным" – вылезла непрошеная, ехидная мыслишка…
Сейчас Луиза целиком и полностью была на стороне пилота. Но тот, бедняга, не знал, что священники бывают разные. И, видимо, изменил курс, или чего там хотел от него преподобный Проверьте-Системы-Скафандра. Во всяком случае, священник снова заткнулся, хоть и остался стоять рядом, по-прежнему держа руку у парня на плече.
– Смотрю я на его преподобие, – хмыкнул Виктор, – и думаю, не врут про них.
Луиза криво ухмыльнулась в ответ.
Про жизнь в монастырях рассказывали разное, особенно про рыцарей-пилотов. Кажется, и впрямь не врали.
Больше всего Лукас боялся, что пилот начнёт сопротивляться. Бывают люди, которые, когда боятся, инстинктивно пытаются себя защитить. Но этот оказался не из таких, он помалкивал, только обильно потел, видимо, переживая за целостность своей ключицы.
Лукас не делал ему больно: нельзя причинять людям боль без веских на то причин. К тому же, Господь дал человеку умение фантазировать, и пилот нусура сразу, едва лишь осознал хрупкость собственных костей, нафантазировал куда больше, чем мог бы сделать без специальных инструментов простой священник.
Разумеется, эти фантазии не имели ничего общего с реальностью, и, всё-таки, Лукасу было стыдно. Как бывает стыдно, когда узнаёшь о себе очередную грязную сплетню. И знаешь, что она лжива от первого до последнего слова, но знаешь так же, что кто-нибудь да поверит…
Хорошо ещё, что у сидевшего на связи хватило ума не докладывать о неожиданном осложнении. Приятно иметь дело с понимающими людьми.
Глава 2
"Когда хозяин дома встанет и затворит двери, тогда вы, стоя вне, станете стучать в двери и говорить".
Евангелие от Луки (13:25)
Приземлились они как-то неудачно. Со второго захода. Ещё и брюхом по причалу проскребли.
– Пойдёмте, дочь моя.
– Дальше я сама, – Луиза проигнорировала протянутую руку, – спасибо за помощь и всё такое…
– Вы пойдёте со мной, – сказал священник. – Пожалуйста, не осложняйте ситуацию.
Псих! Он сказал это, как псих. То есть, так сказал, что страшно стало не послушаться. Говорят, психи бывают очень убедительными. А ещё говорят, что проповедники из ордена Наставляющих Скрижалей, тоже… нет, ну не психи, конечно, но, как бы это выразиться: не от мира сего.
Отец Лукас – не проповедник. Значит, псих.
Они вышли на причал, и торопливо направились в глубь порта, подальше от нусура. Луизу рыцарь держал под руку, вроде, и пальцы не сжимал, а вырваться сразу вряд ли получится. Ладно, хоть щиток шлема, наконец, поднял. А то даже как-то стыдно за него было: воздух чистый, всё в порядке, а этот…
Тихий такой, но до чего настырный.
У ближайшего справочного терминала отец Лукас остановился. Пальцы свободной руки забегали по клавишам, ох и шустро забегали: электронные клики слились в один непрерывный зуммер.
– Эхес ур, – услышала Луиза…
Ругательство. Снова. Интересно, для рыцарей это нормально?
Отец Лукас обернулся к ней, посмотрел снизу-вверх, но так требовательно, как будто это он был нормального роста, а она – женщиной-уродом из Тута-шоу:
– Вы знаете, как пройти отсюда в Управление?
– Там план есть, – Луиза кивнула на экран информатория.
– Дочь моя, – произнес отец Лукас с бесконечным терпением, – пожалуйста, ответьте мне, вы знаете, как пройти отсюда в административный сектор? Меня интересует кратчайший путь, а не указатели для безголовых фининспекторов.
– Кратчайший? – ей стало интересно. – Можно срезать через подсобки. Выгадаем минут двадцать.
– Вперёд.
Кажется, двадцать минут свою роль сыграли. Во всяком случае, в административном секторе оказались не готовы к приёму гостей. Тихий и вежливый священник пёр вперёд, как танк. Есть такие маленькие танки с дистанционным управлением – бронированные стены насквозь проходят. Они беспрепятственно миновали все заградительные посты – секретарши только хлопали глазками да склонялись под благословляющую длань отца Лукаса, а охрана перед дверью, ведущей непосредственно в Управление, завидев форму Десницы Господней, встала навытяжку.
– Вы знакомы с наместником? – спросил отец Лукас, когда дверь за ними закрылась.
– Лично – нет. У меня другое начальство.
– Как вас зовут?
– Луиза Бе…
– Как звали вашу матушку?
– Франческа Маркес.
Он молча кивнул, пронёсся мимо очередной секретарши, более решительной, чем её копии в предыдущем отсеке, но недостаточно проворной, чтобы успеть вякнуть что-нибудь вроде "Сам не принимает".
Да и как вякнешь такое священнику?
Тяжёлые, двустворчатые и, кажется, сделанные из настоящего дерева двери, отец Лукас распахнул без стука.
Луиза всё-таки замешкалась на пороге, но рыцарь нетерпеливо обернулся и пришлось, удивляясь собственной наглости идти вслед за ним по ковровому полу через бесконечно огромный кабинет мимо длинного-длинного стола, в торце которого сидел Сам.
Константин Болдин, наместник маркграфа Радуна на Акму.
Сидел он, правда, недолго. Как только увидел тёмно-синий с золотом скафандр, тут же вскочил из кресла, сложив руки на груди, пробормотал:
– Благословите, ваше преподобие.
И Луиза увидела – в первый раз – как отец Лукас болезненно поморщился, осеняя склонённую голову святым знамением.
– Это ужасно… просто ужасно, – заговорил Болдин, – примите мои глубочайшие соболезнования. Но, слава Богу, что хотя бы с вами всё в порядке. Вы садитесь, отец… э-э?
– Моё имя Лукас фон Нарбэ, – сообщил пилот, – но сейчас это не имеет значения…
Луиза отчетливо и ясно, будто сказанные вслух, увидела, в глазах наместника два слова: "тот самый?"
Так можно смотреть на звезду дун кимато, или на аристо, но не на рыцаря же Десницы Господней.
А тот продолжал, как ни в чём не бывало:
– Нам нужен корабль. Мне хотелось бы как можно скорее вернуться в монастырь.
– На какой срок вам нужен корабль? – деловито осведомился Болдин. Край столешницы у него под рукой замигал символами световой клавиатуры.
– На неопределённый.
– Ну, хм… что ж, мы, безусловно, рады всячески содействовать как ордену Десницы Господней, так и вам лично, отец Лукас. Сейчас я взгляну…
– Я уже смотрел, – перебил его священник, – не утруждайте себя поиском в информатории, сын мой. По странному стечению обстоятельств именно сегодня все корабли, имеющиеся в порту, встали на профилактику, текущий ремонт, и дезинфекцию. Все, включая багалы… Но нам нужна не багала, даже не гарим, достаточно будет обычного челнока.
– Вы шутите, ваше преподобие? – Болдин удивлённо поднял глаза от монитора, и шутливо хлопнул себя по лбу: – ах, ну, конечно! Рыцарь-пилот фон Нарбэ… Скажите, пожалуйста, это правда, что…
– Думаю, нет.
Болдин смущённо кашлянул и после паузы сообщил, уже значительно суше:
– Я могу предоставить вам свою личную тангу. Она будет готова через несколько часов. Вы можете пока отдохнуть в одном из люксов нашей гостиницы.
– Благодарю вас, сын мой, – отец Лукас поднялся, подал руку Луизе. На сей раз, она не стала возражать.
– Вас проводят, – пообещал наместник, – и, э-э, ваше преподобие, по поводу этой женщины…
– Сахе Изольды Маркес, – мягко поправил священник, – сахе Маркес я собираюсь доставить в монастырь Белой Девы. Это всё?
– Видите ли, дело в том, что… сахе Маркес не зарегистрирована в нашей базе данных. Возможно, в результате падения метеорита произошёл какой-то сбой в системе. Всё, что нам нужно, – Болдин успокаивающе улыбнулся, – это провести стандартную процедуру опознавания. Чтобы отыскать генетическую карту. Вы же понимаете, без документов…
– Через несколько часов это перестанет быть вашей проблемой, сын мой, – всё так же мягко сказал отец Лукас.
– И верно.
Луиза и не предполагала, что наместник Болдин настолько покладист.
За великолепной дверью, помимо куколки-секретарши топтались теперь двое быкоподобных дружинников. Провожатые. Интересный денёк сегодня. Мало того, что довелось побывать в кабинете у Самого, так теперь ещё и номер-люкс светит. Вот жизнь у священников – всем бы такую!