Рыцарь был свой, в желто-зеленых цветах баронства Кар. Завершив разворот, он погасил скорость и, прижавшись почти к самой земле, замер, словно чего-то ожидая. Чего именно стало ясно через пару секунд: в небе громыхнуло так, что Эд едва не вывалился из кабины на пашню, и из недр дождевой тучи вырвались еще три "седла" – все, как на подбор, разбойничьей черно-желто-красной раскраски. Выскочили не прямо на притаившегося рыцаря, а чуть в стороне – видать, промахнулись, и тот получил возможность выстрелить первым. Вспышка – словно десять тысяч праздничных фейерверков одновременно взметнулись в небо, и один из черно-желто-красных стервятников вроде бы клюнул носом в землю. Точно Эд видеть не мог, ослепленный выстрелом. Потом был оглушительный грохот, по сравнению с которым все предыдущие звуки сошли бы за легкий шорох листьев на ветру, затем удар – и темнота.
* * *
– …вышли на них с тыла. Словно точно знали, где стоит наша засада. Первым же залпом пожгли оруженосцев и выбили двух рыцарей. Сэр Роланд велел всем уходить, а сам с сэром Оливье остался прикрывать отход. Потом, когда сбили сэра Оливье, попытался прорваться в обход планеты, очевидно, рассчитывая на свое превосходство в атмосферных маневрах…
Голос звучал глухо, словно вынужден был прорываться в сознание Эда через какую-то плотную завесу. Да и был ли он реален, или пришел из одного из героических снов, так часто посещавших юношу по ночам?
– Время истекает, – перебил его другой, низкий и хриплый, но тем не менее Эд почему-то был уверен, что говорит женщина. – От гонца по-прежнему никаких известий?
– Нет, мэм, никаких.
– Ну и что будем делать? До конца Королевского Часа осталось меньше пятнадцати минут.
– Не знаю, мэм. Разве что… Нет, правда, а что если посадить "в седло" этого парня?
– Я так понимаю, это шутка такая? Если да – то несмешная.
– Никаких шуток, мэм! Похоже, никого другого у нас здесь к сроку все равно не будет. А этот… Вообще-то, похоже, он не жилец, но даст нам время доставить "седло" в замок, а там, если что, всегда найдем достойного оруженосца…
– С самого начала так и нужно было делать, а не связываться с тем гонцом… Пусть благодарит космос, если его перехватили враги, или же, вернувшись в замок, я собственными руками вышвырну его в шлюз! А что касается этого несчастного крестьянина… По-моему, он цел и невредим, просто в шоке. Введи-ка ему стимулятор.
Что-то слегка кольнуло Эда в руку, по телу прокатилась приятная теплая волна, и глаза сами собой распахнулись.
Юноша обнаружил, что лежит на спине на чем-то жестком, но ровном, явно не на голой пашне. Над ним стояли двое: некрасивая гориллоподобная женщина и молодой мужчина лет двадцати пяти. Оба, без всякого сомнения, рыцари.
Блаженно улыбнувшись, Эд вновь прикрыл веки. Все-таки это сон. Хороший сон. Про рыцарей. Может быть, и сам он в этом сне – рыцарь, просто еще не знает об этом. Во сне так бывает. И лучшее, что он, Эд, может сейчас сделать – спокойно его досмотреть.
Чья-то ладонь хлестко ударила его по щеке, и глаза вновь предательски раскрылись.
– Можешь говорить? – грозно спросила женщина, нависнув над ним. – Как твое имя?
– Эд… Эдуард… – пролепетал тот.
– Ты подданный барона Карского?
– Да… мэм.
– Встань, Эдуард! – потребовала женщина, протянув ему свою огромную лапищу.
Вцепившись в нее обеими руками, Эд кое-как поднялся на ноги.
Первое, что он увидел, выпрямившись в полный рост, был несчастный дядин комбайн, грузно осевший на заднюю ось. Корма машины была искорежена, словно какой-то сумасшедший великан от души обработал ее гигантской кувалдой, одно колесо отсутствовало, еще одно, обгорелое, валялось рядом на земле. Это не говоря уже о вдребезги разбитых стеклах кабины, свернутых на сторону фарах, полуоторванной лестнице… Дядя узнает – с ума сойдет от горя!.. Хорошо, что все это лишь сон!
Метрах в десяти от мертвого комбайна стояло "седло" с откинутым бронеколпаком. Его желто-зеленая раскраска места ми с делалась бурой от копоти, одна из амортизационных опор просела, почти до половины уйдя в мягкую почву, но все равно оно выглядело великолепно! За ним, в отдалении, виднелись еще две боевые машины – также цветов баронства Кар.
– Подойди к "седлу", Эдуард! – велела женщина.
Юноша подчинился, не особенно задумываясь.
– Приложи левую ладонь к сенсорной панели! Красный квадрат у самого борта.
Просунув руку внутрь боевой капсулы, Эд вновь сделал все в точности, как она сказала.
Тем временем женщина быстро обошла "седло" вокруг, и, в свою очередь протянув руку только, в отличие от юноши, правую, поднесла ее к такому же квадратику с противоположной стороны капсулы. Оба квадрата немедленно засветились, и в ладонь Эда словно одновременно вонзилась тысяча острых иголок. Ни вскрикнуть, ни отдернуть руку он, однако, не посмел.
– Я, Берта Смит, баннерет первого конруа баронства Кар, в силу гибели сэра Роланда принявшая на себя обязанности капитана вооруженных сил баронства, именем короля Артура Третьего Доброго, герцога Ана и моего сюзерена барона Карского и властью, делегированной мне ими, настоящим посвящаю в рыцари мужа сего Эдуарда, верноподданного барона Карского! – на одном дыхании торжественно произнесла женщина.
Из едва заметной щели над красной панелью, к которой Эд прислонил ладонь, выползла узкая металлическая лента, змеей обвилась вокруг запястья юноши и застыла, превратившись в тесный браслет.
– Мои поздравления, сэр Эдуард, – сухо проговорила Берта.
Эд стоял ни жив ни мертв, не в силах ответить ей хоть что-нибудь.
– Еще положено вручить кортик, мэм, – напомнил Берте второй рыцарь.
– Где же я его тебе здесь возьму? – сердито обернулась та. – Впрочем… Сними с тела сэра Роланда. Как это ни прискорбно, ему он больше не понадобится…
– Да, мэм… – отойдя на десяток шагов, рыцарь нагнулся над лежащим на земле серым свертком, отдернул покрывало, и глазам Эда предстало тело погибшего рыцаря. Вернее то, что от этого тела осталось. Энергетический импульс излучателей буквально выжег человека изнутри, оставив лишь туго обтянутый кожей скелет. Рот покойника застыл в жуткой улыбке, пустые черные глазницы уставились на Эда…
В смертельном ужасе юноша отпрянул назад, споткнулся об амортизационную опору "седла" и во весь рост растянулся на пашне. В следующий момент его стошнило – прямо на внешнюю обшивку боевой машины.
Тем временем рыцарь отстегнул с пояса мертвеца изогнутый кортик в серебряных ножнах и, вернувшись к женщине, протянул ей оружие. Та сделала шаг в сторону Эда, вцепившись в амортизационную опору, он как раз успел кое-как подняться на ноги.
– Вручаю тебе сей кортик, сэр рыцарь, как символ доблести, верности и чести, – скороговоркой и на этот раз абсолютно без выражения выговорила она, после чего ножнами плашмя ударила юношу по плечу, казалось бы, не сильно, без замаха, но ноги Эда подкосились, и он едва вновь не рухнул на землю. Как он принял кортик из рук Берты, юноша уже не помнил.
– Ну, вроде все, – проговорила женщина, оборачиваясь к своему спутнику. – Успели. Возвращаемся в замок. Поведешь его, – она кивнула в сторону Эда, – на жесткой сцепке.
– Слушаюсь, мэм.
– Прошу прощения, мэм, – юноша и сам не знал, что за Дракон дернул его внезапно за язык. – Я могу лететь сам. У меня восемьдесят первый уровень в авторизированном симуляторе!
Всего там было восемьдесят регулярных уровней, восемьдесят первый, дополнительный, присваивался крайне редко и лишь за особо выдающиеся достижения. Но всей планете, кроме Эда, его не было ни у кого из игроков. Да положа руку на сердце никто здесь и на семидесятый-то не тянул…
– Заткнись, сэр Эдуард, и садитесь "в седло"! – рявкнула внезапно Берта так, что юноша выронил из рук кортик, закрепить который ему пока что было просто не на чем. – И сделай милость, постарайся в полете не заблевать капсулу!
– Э… да, мэм…
Подобрав с земли оружие, Эд поплелся к "седлу". Странный все-таки какой-то сон. Вроде и про рыцарей, а неприятный… Пора, пожалуй, просыпаться!
6
Эдуард
"В седле" его все-таки вновь стошнило. Эд крепился, как мог, каким-то чудом выдержал взлет, набор высоты и даже орбитальный маневр, но резкое торможение с последовавшим разворотом уже перед самыми воротами замка его добило. О том, чтобы самостоятельно выбраться из капсулы, не могло быть и речи – сил юноши едва хватило на то, чтобы откинуть бронеколпак. Чьи-то руки грубо подхватили его под мышки, выволокли, словно мешок с зерном, из недр "седла" и кое-как усадили на пол, привалив к стене ангара. Тело Эда немедленно сползло вниз.
– Кто это, сэр? – прозвучал вопрос.
– Какой-то крестьянин снизу. Большая Берта посвятила его в рыцари.
– Простите, сэр, не понял. В рыцари? Это… Этого доходягу?
– Сэр Роланд погиб, его оруженосец тоже был убит, у "седла" истекал Королевский Час, а никого другого рядом просто не оказалось.
– А, тогда понятно… И что теперь с ним делать?
– А я почем знаю?! Для начала отнесите его в лазарет, умойте, и пусть дежурный лекарь даст ему что-нибудь бодрящее: к вечеру он должен быть готов предстать перед Его Милостью. Да, лекарю передайте, что час назад этому парню уже вкололи два кубика стандартного стимулятора. Как закончат процедуры, пусть спускается в Большой Зал… Пожалуй, это все. А вы возвращайтесь в ангар, и как следует отмойте "седло". Снаружи тоже, но главное, изнутри. Все ясно?
– Ясно, сэр! Будет исполнено, сэр!
Эда вновь подняли с пола и куда-то потащили по полутемным коридорам.
– И обращайтесь с ним соответственно статусу! – послышалось вслед. – Какой он ни есть с виду, он рыцарь!
– Да, сэр! Разумеется, сэр!
* * *
Лазарет Эд покинул примерно через полчаса – на своих собственных ногах, в чистом, хотя и сильно поношенном камзоле с чужого плеча и с плотным, как спрессованная солома, почти непробиваемым для мысли туманом в голове. На прощанье лекарь – бодренький старичок-нарт в линялом сером балахоне, столь густо покрытом следами от выведения пятен разнообразнейших форм и оттенков, что сделавшемся похожим на камуфлированный планетарный маскхалат, – кое-как растолковал юноше, как тому добраться до Большого Зала, но Эд мало что понял из его объяснений, и еще меньше запомнил. Естественно, уже на втором повороте он свернул не туда, уткнувшись в тупик, постоял с минуту в замешательстве, затем, повернув назад, проскочил нужную лестницу, а на следующей, вместо того чтобы спуститься на уровень, поднялся на два – выше та просто не вела. Кончилось тем, что он едва не вышел через шлюз в открытый космос – к счастью, на ведущем наружу люке, как и положено, стоял кодовый замок, но Эд упорно продолжал туда ломиться, пока на шум не явился сердитый солдат из замковой стражи. Первым его желанием, похоже, было помочь буяну справиться с неподатливым замком и отправить на встречу с вожделенным вакуумом, но, заметив брас лет на запястье юноши, стражник, естественно, передумал и, не без труда добившись от Эда информации о цели его путешествия, даже вызвался сопроводить "сэра рыцаря" в Большой Зал. "Сэр рыцарь" соблаговолил согласиться.
В Большом Зале было многолюдно и шумно, пахло жареным мясом и чесноком. Не слишком понимая, что и как ему следует делать, Эд застыл на пороге, оглянулся, было, в поисках подмоги на своего провожатого, но стражник, посчитавший, по всей видимости, свой долг выполненным с лихвой, уже успел куда-то испариться. Несколько секунд юноша растерянно искал его глазами, затем, осознав бесполезность этого занятия, вновь оборотился к залу. Попытка сфокусировать взгляд отдалась в висках резкой болью, но все же Эд успел разглядеть пустой табурет, стоящий в каких-то пяти шагах от входа. В следующий миг ноги уже несли юношу к нему.
Тяжело опустившись на жесткое сиденье, Эд на пару мгновений прикрыл глаза, отдыхая, когда же он открыл их вновь, на столе перед ним красовался высокий металлический кубок, полный вина. Почти машинально юноша потянулся к нему, и только теперь обнаружил, что держит в судорожно стиснутых пальцах кортик в серебряных ножнах. Неуверенно положив оружие на черную скатерть, Эд обеими руками взялся за кубок и отпил из него.
Как ни странно, после первого же глотка в голове у него стало понемногу проясняться, и, опорожнив чашу наполовину, Эд почувствовал себя в силах оглядеть зал.
Тот, и правда, выглядел большим – не меньше Палаты парадного Присутствия районного магистрата, а та, пожалуй, была самым просторным помещением, в котором Эду довелось бывать до сих пор (если, конечно, не считать модульных зерновых амбаров, но при чем тут амбары?). Потолок здесь не давил всей тяжестью на макушку, как в оставшихся позади коридорах или в том же лазарете, а образовывал высокий свод, из-под которого струился ровный, приятный для глаз свет. Декор стен имитировал кирпичную кладку, местами нарочито неровную.
За расставленными полукругом в два ряда прямоугольными столами под белоснежными скатертями пировали, восседая на скамьях, человек пятнадцать-двадцать, среди которых Эд тут же узнал могучую женщину-рыцаря, волею которой, он, собственно, здесь и очутился – как там ее называли? Большая Берта? По правую руку от грозной воительницы сидела миловидная юная девушка с заброшенной на плечо длинной черной косой, одетая как богатый торговец. Подперев подбородок кулачком, она пристально смотрела на Эда. Напоровшись на ее ледяной, острый, как опасная бритва, взгляд, юноша почувствовал себя насаженной на булавку бабочкой под лупой садиста-энтомолога и поспешно отвел глаза.
Прочие пирующие – Эд уверенно определил их для себя как рыцарей, хотя и не мог со своего места разглядеть у большинства ни браслетов, ни кортиков – не были столь бесцеремонны, но все же нет-нет, да и поглядывали на него, кто с любопытством, кто, как показалось юноше, скорее с сочувствием, но многие с легко угадываемой неприязнью.
Стол, за которым сидел он сам, заметно отличался от прочих. Во-первых, скатерть на нем была не белой, а черной, а во-вторых, он был длинным, от одной стены зала почти что до противоположной. За дальним от юноши концом стола на таких же, как его собственный, табуретах, угрюмо перешептываясь, сидело человек десять – в основном, молодых парней немногим старше него. В отличие от компании рыцарей, в их рядах по отношению к Эду царило полное единодушие: лица были хмуры, а в глазах читалась едва ли не ненависть.
Под градом всех этих недобрых взглядов Эду сделалось весьма неуютно, и он поспешил спрятаться за кубком, который весьма кстати оказался вновь наполнен до самых краев.
Внизу, на планете, ему уже случалось пробовать вино – по праздникам и совсем по чуть-чуть: напиток этот был в их краях привозным и недешевым. Ричард Скотт вообще считал его нартским баловством, предпочитая более традиционный для стола асатов эль, варившийся прямо в поселке. Эд к элю был равнодушен, мнение же дяди о вине до сего дня полностью разделял: дорого и невкусно, пусть и престижно.
Однако напиток, стоящий сейчас перед ним, был не таков. Кисло-сладкий, слегка вяжущий, он словно хранил в себе аромат осенних фруктовых садов, приятно согревал изнутри – и охлаждал голову, возвращая ей способность мыслить.
А поразмыслить было над чем. Понятно, никакой это не сон, глупо отрицать очевидное. Это на самом деле он сидит в Большом Зале баронского замка, пьет изысканное вино из огромного кубка… и он рыцарь. Самый настоящий – с браслетом на запястье, с кортиком… не у пояса, повесить его он так никуда и не повесил, но вот он, кортик, лежит перед ним на столе в драгоценных ножнах… Так что, выходит, сбылась его мечта? Невероятная, фантастическая мечта всей его жизни – сбылась?! Но если так, где тогда радость? Где восторг? Где счастье?! Эд прислушался к своим чувствам: нет, ничего, кроме растерянности и страха. Да и те словно какие-то придушенные, загнанные в самые глубокие закоулки души. Возможно, виной всему лекарства, которыми накачал его в лазарете лекарь?
Погруженный в эти мысли, Эд не заметил, как осушил кубок до дна, однако едва юноша успел поставить его на стол, как незаметный до поры лакей вновь наполнил тот вином. Юноша протянул было руку к чаше, но в этот момент его организм осмелился напомнить, что отнюдь не является бездонной бочкой. Эд поднял глаза в поисках слуги, и тот, словно только того и ждал, тут же вырос рядом.
– Что вам угодно, сэр?
– Э… – Эд внезапно понял, что понятия не имеет, как рыцарю следует правильно обращаться к лакею. – Послушайте, любезнейший, – произнес он почти шепотом, густо покраснев, – а где здесь у вас туалет?
– Направо по коридору, сэр, – так же тихо ответил слуга. – Первая дверь с левой стороны.
– Благодарю вас… – отодвинув табурет от стола, Эд поднялся на ноги – к его удивлению, те держали вполне сносно – взял в руки кортик и двинулся к выходу из зала.
* * *
Выйдя из уборной обратно в коридор, Эд едва не налетел на ту самую брюнетку-торговца, которую недавно заприметил в зале в компании Большой Берты.
– Ой, прошу прощения, миледи!.. – пролепетал он, испуганно отшатнувшись к стене. – Я…
– Ничего страшного, сэр, это была моя вина! – любезно улыбнулась в ответ та и вдруг, резко стерев с лица улыбку, одними губами, так, что он едва сумел разобрать слова, добавила: – Если дорога жизнь, через полчаса в южной галерее. Никому ни звука!
И не глядя более на застывшего в недоумении Эда, как ни в чем не бывало проследовала своей дорогой. Когда, опомнившись, юноша вновь обрел дар речи, незнакомки уже и след простыл.