Не зажигая огней, с огромной скоростью, не пользуясь никакими двигателями, которые мог бы засечь противник, маленькая машина понеслась к цели. Когда они приземлились снова, Уилки хотел открыть люк, но Ардмор остановил его:
- Сначала осмотритесь как следует.
Воздушный крейсер паназиатов, патрулировавший над резиденцией вице-императора, изменил курс и включил прожектор. Его луч, направляемый радаром, упал на маленькую машину.
- Вы достанете до него на таком расстоянии? - почему-то шепотом спросил Ардмор.
- Проще простого, командир.
Уилки поймал цель в скрещение линий и нажал на спуск. Казалось, ничего не произошло, но луч прожектора передвинулся куда-то в сторону.
- Вы уверены, что попали? - с сомнением спросил Ардмор.
- Безусловно. Теперь он будет лететь на автопилоте, пока не кончится горючее. Но в живых там никого не осталось.
- Хорошо. Шир, смените Уилки у излучателя. Не открывайте огонь, пока вас не обнаружат. Если мы не вернемся через тридцать минут, возвращайтесь в Цитадель. Пошли, Уилки, порезвимся немного.
Шир молча выслушал приказ, но по тому, как заходили желваки у него на скулах, было видно, что он остался им недоволен. Ардмор и Уилки, оба в полном священническом облачении, осмотрели крышу в поисках хода вниз.
Излучатель в посохе Ардмора непрерывно работал в диапазоне, действовавшем на людей монгольской расы, однако уровень был установлен такой, чтобы излучение не убивало, а только оглушало. Перед тем как они приземлились, гораздо более мощный излучатель, установленный на воздушной машине, подверг облучению в том же диапазоне весь дворец, и все находившиеся там азиаты должны были лежать без сознания, - но Ардмор не хотел рисковать.
Крышу резать не пришлось - удалось найти. Ардмор и Уилки осторожно спустились по крутой железной лестнице, предназначенной для рабочих-ремонтников. Оказавшись внутри здания, Ардмор не сразу сориентировался и подумал, не разыскать ли какого-нибудь азиата, чтобы привести его в чувство и силон заставить показать дорогу. Однако им повезло: они были как раз на нужном этаже и вскоре увидели вход в помещение, которое занимал Принц, - об этом можно было догадаться по численности лежавших здесь без сознания охранников. Дверь была не заперта: покой Принца всегда оберегали не замки, а вооруженные часовые, и иметь дело с ключом ему в жизни не приходилось.
Принц неподвижно лежал в своей постели, рядом валялась выпавшая у него из рук книга. По углам просторной комнаты были распростерты тела четверых слуг. Уилки с интересом разглядывал Принца.
- Вот где он, значит, устроился. Что дальше, майор?
- Встаньте по ту сторону кровати, я буду стоять здесь. Нельзя давать ему сосредоточиться на ком-то одном. И встаньте ближе, чтобы ему пришлось смотреть на вас снизу вверх. Главное скажу я, но вы время от времени тоже вставляйте несколько слов, чтобы сбить его с толку.
- А что говорить?
- Что-нибудь благочестивое. Чтобы звучало внушительно, но ничего не означало. Сможете?
- Пожалуй. Мальчишкой я продавал газеты на улице.
- Вот-вот. Он крепкий орешек, голыми руками его не возьмешь. Я попробую сыграть на двух врожденных чувствах, которые есть у каждого человека, - на страхе удушья и боязни высоты. Я мог бы сделать все сам с помощью посоха, но будет проще, если этим займетесь вы.
- А что нужно делать?
Ардмор объяснил и добавил:
- Ну ладно, за дело. Встаньте на свое место.
Он нажал кнопку, и посох засветился всеми четырьмя цветами. Уилки сделал то же. Ардмор подошел к выключателю и погасил свет в комнате.
Наследный Принц Паназии, внук Небесного Императора и наместник Западного Царства Империи, очнулся и увидел, что над ним в полумраке стоят две внушительных фигуры. Та, что повыше, была в мантии, которая излучала мерцающий молочно-белый свет, и в светящемся точно так же тюрбане, а над ее головой белым пламенем сиял нимб. Яркие лучи рубинового, золотого, изумрудного и сапфирового света изливались из набалдашника, который венчал ее посох. Вторая фигура была похожа на первую, только облачение ее светилось багрово-красным светом, как раскаленное железо в горне. На лица обоих падали отблески разноцветных лучей.
Фигура в белом повелительным жестом простерла руку и произнесла:
- Вот мы и встретились снова, несчастный Принц!
Принц многое повидал в жизни, и страх был ему неведом. Он попытался сесть, но какая-то невидимая сила толкнула его в грудь и удержала на месте.
Он хотел что-то сказать, но почувствовал приступ удушья.
- Молчи, недостойный! Моими устами говорит Бог Мотаа. Молчи и внимай!
Уилки понял, что пора отвлечь внимание азиата.
- Безмерна мощь Бога Мотаа! - произнес он.
- Твои руки обагрены кровью невинных, - продолжал Ардмор. - Пора положить этому конец.
- Безмерна справедливость Бога Мотаа!
- Ты угнетал его детей. Ты покинул страну своих предков и вторгся в чужую землю, неся с собой огонь и меч. Ты должен вернуться обратно!
- Безмерно терпение Бога Мотаа!
- Но ты злоупотребил его терпением. Ты разгневал его. Я предостерегаю тебя: берегись!
- Безмерно милосердие Бога Мотаа!
- Вернись туда, откуда ты пришел. Вернись немедля и уведи с собой всех, кто пришел с тобой! - Ардмор протянул руку вперед и медленно сжал ее в кулак. - А если пренебрежешь этим предостережением, дух покинет твое тело.
Что-то сдавило грудь Принца с такой силой, что он мог вздохнуть и только хрипел, выпучив глаза.
- Если ты не послушаешь Бога Мотаа, тебя ждет падение с высоты своего трона.
Тело Принца как будто лишилось веса и поднялось в воздух до самого потолка, а потом так же внезапно обрушилось на постель.
- Так говорит Бог Мотаа!
- И да слышит его слова всякий, кто способен слышать! - подхватил Уилки, воображение которого уже грозило иссякнуть.
Ардмор понял, что пора кончать. Его взгляд упал на шахматный столик Принца, которого он до сих пор не заметил. Столик стоял у самого изголовья кровати - очевидно, для того, чтобы Принц мог развлекаться игрой, когда ему не спится. Судя по всему, Принц придавал шахматам немалое значение, и Ардмору пришла в голову еще одна мысль.
- Бог Мотаа сказал все. А теперь послушай, что скажет тебе старый человек. Люди - не шахматные фигурки!
Словно какая-то невидимая рука смела резные фигуры с доски. Глаза у Принца вспыхнули гневом - его дух не могли укротить никакие угрозы.
- А теперь Властитель Шаам велит тебе спать.
Зеленый луч на мгновение стал ослепительно ярким, и тело Принца обмякло.
- Ф-фу! - выдохнул Ардмор. - Я рад, что это кончилось. Спасибо за помощь, Уилки, - актер из меня никудышный.
Он задрал край мантии и вытащил из кармана брюк пачку сигарет.
- Закурите-ка, - предложил он. - Теперь нас ждет грязная работа.
- Спасибо, - сказал Уилки, беря сигарету. - Послушайте, командир, мы действительно должны перебить всех, кто тут есть? Не по душе мне это.
- Не поддавайтесь малодушию, - строго возразил Ардмор. - Идет война, это вам не шутка. Гуманных войн не бывает. Мы во вражеской крепости, которую нужно обезвредить, иначе ничего не выйдет. С воздуха это сделать нельзя, ведь по нашему плану Принц должен остаться в живых.
- А что если просто оставить их лежать без сознания?
- Слишком много вы рассуждаете. Для дезорганизации противника нужно, чтобы Принц был жив и продолжал командовать, но лишился всех своих помощников. Это создаст еще большую путаницу, чем если мы просто убьем его, и командование перейдет к следующему по рангу. Вы это прекрасно знаете. За работу!
Включив на полную мощность смертоносное излучение своих посохов, они направили его по очереди на все стены, потолок и пол комнаты. Камень, металл, кирпич, дерево - ничто не могло защитить азиатов от гибельных лучей, распространявшихся на десятки метров. Уилки, стиснув зубы, старательно делал свое дело.
Пять минут спустя они уже рассекали стратосферу, направляясь домой, в Цитадель.
В ту же ночь из Цитадели вылетели еще одиннадцать воздушных машин. В Цинциннати, Чикаго, Далласе, в других крупных городах, от побережья до побережья, они выныривали из тьмы, подавляли сопротивление там, где его встречали, и высаживали по горсточке молчаливых и решительных людей. Эти люди врывались в дома, минуя лежавших без сознания часовых, и вытаскивали из постелей высших чиновников Империи - губернаторов провинций, командующих войсками, всех, кто олицетворял власть завоевателей. Бесчувственное тело каждого из них доставляли на крышу местного драма Мотаа, где его принимал и уносил внутрь бородатый священник в мантии. А машина уже неслась в следующий город, где все повторялось сначала. Это продолжалось до самого утра.
Глава 11
Как только Ардмор вернулся в Цитадель, в него вцепился Кэлхун.
- Майор Ардмор, - заявил он, откашлявшись, - я ждал вас, чтобы поговорить об очень важном деле.
"Умеет же он выбрать время для разговоров", - подумал Ардмор.
- Да?
- Я полагаю, вы рассчитываете, что приближаются решающие события?
- Да, дело идет к концу.
- Насколько я могу понять, все должно решиться в самое ближайшее время. Я, правда, почти ничего не смог узнать от вашего Томаса: он отказывается держать меня в курсе дела. Мне не совсем ясно, на каком основании он считает себя уполномоченным говорить от вашего имени, когда вы отсутствуете. Но речь сейчас не об этом, - продолжал Кэлхун, с великодушным видом взмахнув рукой. - Я хотел сказать вот что. Позаботились ли вы о том, как организовать управление страной после того, как мы выгоним азиатских завоевателей?
"Куда он клонит?" - подумал Ардмор.
- Да нет, зачем? Конечно, должен быть какой-то переходный период, когда страной будут управлять военные, пока мы не разыщем всех членов правительства, кто остался в живых, и не организуем всеобщие выборы. Думаю, это будет несложно: ведь мы будем действовать через местных священников. Кэлхун высоко поднял брови.
- И вы, мой милый, в самом деле хотите сказать, что всерьез намерены вернуться к этим давно устаревшим формам - выборам и всему прочему?
Ардмор ответил ему непонимающим взглядом.
- А что вы предлагаете?
- Но это же очевидно. Нам представляется уникальная возможность разом покончить со всеми прежними глупостями и ввести подлинно научный образ правления - власть человека, который будет избран за его ум и научную подготовку, а не за умение заигрывать с безграмотной толпой.
- Вы говорите о диктатуре? А где же мне найти такого человека? - спросил Ардмор с напускной мягкостью, не предвещавшей ничего хорошего.
Кэлхун не ответил, но весь его самодовольный вид говорил о том, что, по его мнению, долго искать нужного человека не придется.
Ардмор притворился, что не заметил проявленной Кэлхуном готовности служить нации.
- Но дело не в этом, - заявил он, больше не скрывая возмущения. Полковник Кэлхун, мне очень жаль, что приходится напоминать вам о вашем долге, но имейте в виду - мы с вами люди военные. А военные не должны совать нос в политику. Свой офицерский чин мы получили на основании Конституции, и наш единственный долг - служить этой Конституции. Если народ Соединенных Штатов пожелает изменить форму правления, он нам об этом сообщит! А пока - у меня есть свои обязанности, у вас свои, вот и выполняйте их.
Кэлхун, казалось, собирался разразиться речью, но Ардмор оборвал его:
- Это все. Выполняйте приказ, сэр!
Кэлхун круто повернулся и пошел прочь.
Ардмор вызвал своего начальника разведки.
- Томас, - сказал он, - я поручаю вам самым тщательным образом, но осторожно следить за всеми действиями полковника Кэлхуна.
- Будет сделано, сэр.
- Все воздушные машины вернулись, сэр.
- Хорошо. Сколько всего доставлено?
- Минутку, сэр. На каждую машину пришлось примерно по шесть вылетов, значит, если считать и этот последний м-м-м… девять и два - одиннадцать всего семьдесят один пленный за шестьдесят восемь вылетов.
- Потери есть?
- Только у азиатов, всего?
- Черт возьми, это меня не интересует! У нас!
- У нас потерь нет, майор. Один из наших сломал руку - свалился с лестницы в темноте.
- Ну, это не так страшно. Скоро начнут поступать сообщения с мест о демонстрациях - во всяком случае, с восточного побережья. Сразу дайте мне знать.
- Будет сделано.
- И пришлите ко мне, пожалуйста, ординарца, я скажу ему, чтобы принес таблеток кофеина. Сами тоже примите - день будет нелегкий.
- Хорошая мысль, майор.
И адъютант вышел.
В шестидесяти восьми городах по всей стране полным ходом шла подготовка к демонстрациям, которые составляли второй этап плана дезорганизации по варианту 4.
Священник храма в Оклахома-Сити поручил важную часть работы двум своим местным помощникам - водителю такси Патрику Минковски и оптовому торговцу Джеку В. Смиту. Они были заняты тем, что прилаживали железные кандалы на ноги Голоса Кулака - наместника Паназиатской Империи в Оклахома-Сити.
Обнаженное безжизненное тело паназиата было распростерто на длинном рабочем столе в мастерской, расположенной под храмом.
- Готово, - объявил Минковски. - Без нагрева лучше не заклепать. Но ему и так будет нелегко от этой штуки избавиться. Где там трафарет?
- Вон он, сзади тебя. Капитан Айзекс говорил, что надо потом заварить шов его посохом, только мне кажется, что не стоит возиться. А как-то странно называть священника капитаном Айзексом, правда? Значит, мы теперь уже официально в армии?
- Толком не знаю. Меня одно интересует - как бы покрепче насолить этим плоскомордым обезьянам. Но думаю, что да: раз Айзекс офицер, значит, он имеет право вербовать новобранцев. Послушай, где у него должен быть рисунок - на спине или на животе?
- Давай сделаем с обеих сторон. Странная все-таки это история с армией. Ходишь себе в церковь, а потом раз - и это, оказывается, воинская часть, и тебе велят принести присягу.
- Лично меня это вполне устраивает, - заметил Минковски. - "Сержант Минковски" - звучит совсем неплохо. Меня не взяли в армию раньше из-за больного сердца. А что до церкви, то все эти сказки про Великого Бога Мотаа не для меня, я сюда ходил только ради того, чтобы бесплатно поесть и свободно вздохнуть.
Он снял трафарет со спины азиата, а Смит принялся закрашивать быстросохнущей несмываемой черной краской обведенный тонкой линией контур иероглифа.
- Интересно, что это по-ихнему означает?
- А разве ты не слышал? - спросил Смит и перевел ему.
На лице Минковски появилась восхищенная улыбка.
- Вот это да, - протянул он. - Если бы кто-нибудь попробовал сказать такое мне, ему бы не поздоровилось. А ты меня не разыгрываешь?
- Да нет. Я был в центре связи, когда этот рисунок передавали из Главною храма, то есть из штаба. И вот еще какая любопытная штука. Я видел на экране того типа, который передавал рисунок, так он тоже азиат, точь-в-точь как вот этот, - Смит ткнул пальцем в сторону бесчувственного тела. - Но его называли "капитан Даунер" и обращались с ним так, как будто он из наших. Что бы это могло значить?
- Не знаю. Наверное, он за нас, иначе не был бы в штабе и на свободе.
У меня краска осталась, что с ней делать?
Применение оставшейся краске нашлось - капитан Айзекс заметил это сразу, как только вошел, чтобы посмотреть, как идут дела. Он с трудом сдержал улыбку.
- Я вижу, вы тут добавили кое-что от себя, - заметил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно официальнее.
- Жаль было, что краска пропадает, - объяснил находчивый Минковски.
- Уж очень он был весь голый.
- Ну, это дело вкуса. Я бы сказал, что так он выглядит еще голее. Ну ладно, оставим это. Поторопитесь, ему нужно еще обрить голову.
Пять минут спустя Минковски и Смит стояли в ожидании у дверей храма. На полу у их ног лежал Голос Кулака, завернутый в одеяло. К храму на полной скорости подъехал полугрузовой дуоцикл и резко затормозил у самого входа.
Раздался гудок, и из окна машины высунулась голова капитана Айзекса, который сидел на месте водителя. Минковски, бросив сигарету, взял лежавшего на полу азиата за плечи, а Смит за ноги, они с трудом подняли его и подтащили к машине.
- Кладите на заднее сиденье, - приказал капитан Айзекс.
Минковски сел за руль, а Айзекс и Смит втиснулись на сиденье рядом с тем, кого им предстояло вскоре продемонстрировать публике.
- Нужно найти где-нибудь скопище азиатов побольше, - сказал капитан.
- Если там будут и американцы, тем лучше. Поезжай быстрее и не обращай ни на кого внимания. Если кто-нибудь попробует нас остановить, я уложу его своим посохом.
И он пересел так, чтобы смотреть вперед через плечо Минковски.
- Хорошо, капитан. А неплохая тачка, - добавил Минковски, когда дуоцикл рванулся вперед. - Как это вы ее так быстро раздобыли?
- Пришлось уложить парочку азиатов, - коротко ответил Айзекс. Смотри, перекресток!
- Вижу!
Машину резко развернуло, и она едва проскочила перед самым носом у потока автомобилей, двигавшихся в поперечном направлении.
Полицейский-паназиат замахал на них руками, но они были уже далеко.
- Как по-вашему, капитан, вон то место годится? - спросил через несколько секунд Минковски, указав подбородком вперед, на обширную площадь перед общественным центром.
- Годится.
Капитан склонился над неподвижной фигурой на полу и поднес к ней свой посох. Азиат зашевелился. Смит навалился на него и покрепче замотал одеялом голову и плечи жертвы.
- Выбирай место, какое хочешь, и остановись. У нас все готово.
Машина остановилась так внезапно, что всех бросило вперед. Смит распахнул заднюю дверцу, и они с Айзексом, взявшись за углы одеяла, выбросили уже пришедшего в сознание азиата на улицу.
- Сматываемся, Пат!
Машина прыгнула вперед, предоставив остолбеневшим от изумления и ужаса азиатам самим искать выход из позорной ситуации. Двадцать минут спустя краткое, но четкое донесение о происшедшем уже было вручено Ардмору, сидевшему в своем кабинете в Цитадели. Он просмотрел его и передал Томасу.
- Смотрите, Джефф, вот это фантазия у ребят! Томас прочел донесение и кивнул.
- Надеюсь, что и все остальные справятся не хуже. Пожалуй, надо было дать им более подробные указания.