– Сынок, тебе приходилось когда-нибудь заставлять женщину делать то, чего она по-настоящему не хочет? Кроме того, дело осложняется еще и ее склонностью к выпивке – с алкоголиками довольно трудно сладить. А я должен по возможности стараться ладить с ней, насколько это в моих силах. И… Дьюк, я уже говорил тебе, что у меня не так-то много причин стараться остаться в живых. И одна из них вот какая…
– Ну, продолжай же.
– Если эти проклятые, лживые подонки когда-нибудь все-таки сбросят свои смертоносные бомбы на Соединенные Штаты, то я хотел бы отправиться на тот свет как подобает настоящему мужчине и гражданину – с восемью мертвыми врагами, лежащими вокруг меня! Фарнхэм выпрямился в кресле.
– Я не шучу, Дьюк. Америка – лучшая страна из всех, что люди создали за свою жизнь, за свою долгую историю, по крайней мере на мой взгляд, и если эти мерзавцы убьют нашу страну, я тоже хотел бы убить хотя бы нескольких из них! Человек восемь, не меньше. И я почувствовал большое облегчение, когда Грэйс наотрез отказалась переезжать.
– Почему?
– Потому что я не хочу быть изгнанным из своего родного дома каким-нибудь крестьянином со свиным рылом и скотскими манерами. Я свободный человек. И надеюсь до конца остаться свободным. Я подготовился к этому, как смог. Но бегство не в моем вкусе. Я… Девочки возвращаются! Вошла Карен, неся напитки, за ней появилась Барбара.
– Ха! Барб осмотрела наши запасы и решила испечь креп-сюзе. Почему вы оба такие мрачные? Какие-нибудь плохие новости?
– Нет, но если ты включишь телевизор, то мы еще успеем посмотреть конец десятичасовых новостей. Барбара, какой замечательный запах! Предлагаю вам место повара.
– А как же Джозеф?
– Джозефа мы оставим мажордомом.
– Тогда я согласна.
– Хей! – сказал Дьюк. – Как же это получается? Вы отвергаете мое предложение сочетаться законным браком и принимаете предложение моего старика жить с ним во грехе!
– Я что-то не заметила слова "грех".
– Как! Разве вы не знаете? Барбара… Наш отец – известный сексуальный маньяк.
– Это правда, мистер Фарнхэм?
– Ну…
– Именно поэтому я и стал юристом, Барбара. Мы не в силах были тащить сюда Джарри Гизлера аж из самого Лос-Анджелеса всякий раз, когда папочка попадал в переплет.
– Да, славные были денечки! – согласился его отец. – Но, Барбара, к сожалению, это было много лет назад. Теперь моей любовью стал бридж-контракт.
– Раз вы так опасны, я считаю себя вправе рассчитывать на более высокий оклад…
– Тише, дети!!! – прикрикнула Карен и сделала телевизор погромче:
– …в основном пришли к соглашению по трем из четырех предложенных Президентом основных вопросов и договорились собраться еще раз, чтобы обсудить четвертый вопрос – о присутствии их атомных подводных лодок в наших территориальных водах. Теперь можно с большой долей уверенности сказать, что кризис, самый острый из всех, случившихся в период после Второй Мировой войны, кажется идет на убыль в результате достижения договоренности, удовлетворяющей обе стороны. А теперь позвольте познакомить вас с потрясающими новостями, касающимися компании Дженерал Моторс, сопровождающимися всесторонним их анализом, который по своей глубине…
Карен выключила телевизор. Дьюк заметил:
– Все именно так, как я и предполагал, отец. Можешь вынуть из уха свою затычку.
– Потом. Я занят креп-сюзе. Барбара, надеюсь, что вы будете готовить их на завтрак каждое утро.
– Отец, перестань соблазнять ее и сдавай карты. Я хочу отыграться.
– У нас впереди еще целая ночь. – Мистер Фарнхэм кончил есть и поднялся, чтобы убрать тарелку. В этот момент прозвенел звонок у входной двери.
– Я открою.
Он отправился в прихожую, но скоро вернулся. Карен спросила:
– Кто там, папа? Я сдала за тебя. На сей раз мы с тобой партнеры. Ну, вырази же свою радость по этому поводу.
– Я просто восхищен. Только помни, что игру с объявления одиннадцати взяток не начинают. По-моему, этот человек просто заблудился. А может, он не в свое м уме.
– Должно быть, это был один из моих поклонников. Пришел на свидание, а ты его прогнал.
– Вполне возможно. Какой-то старый лысый болван, насквозь мокрый и оборванный.
– Да, это ко мне, – подтвердила Карен. – Президент Десеса. Пойди, догони его, отец.
– Слишком поздно. Он только взглянул на меня и смылся. Кто объявляет масть?
Барбара продолжала играть на сей раз совершенно машинально. Но ей все время казалось, что Дьюк объявляет слишком много взяток; тогда она поймала себя на том, что недообъявляет взятки и попыталась бороться с собой. Они завязли в длинном, мрачном роббере, который в конце-концов "выиграли", хотя и проиграли по очкам.
Проиграть следующий роббер с Карен в качестве партнера было сущим удовольствием. Они поменялись местами и Барбара вновь оказалась партнершей мистера Фарнхэма. Он улыбнулся ей.
– Ну что, покажем им, как надо играть?
– Я постараюсь.
– Просто играйте как всегда. По книге. Все ошибки предоставьте делать Дьюку.
– Слова – не деньги, папа. Давай побьемся об заклад, что вам не выиграть этого роббера. Ставлю сто долларов. – Хорошо, пусть будет сто.
Барбара стала нервничать, вспомнив о жалких семнадцати долларах, которые лежали в ее сумочке. Она стала волноваться еще сильнее, когда первый круг закончился при пяти трефах, объявленных и побитых – Дьюком – и тогда она поняла, что он переборщил и остался бы без одной, если бы она покрыла его прорез.
– Ну что, губернатор, удваиваем пари? – предложил Дьюк.
– О'кей. По рукам.
Второй круг был для нее намного удачнее: ее контракт при четырех пиках. К тому же она смогла сходить со всех своих козырей до того, как они переменились. Улыбка ее напарника была вполне достаточным вознаграждением. Но у нее почему-то дрожали руки.
– Обе команды получают по очку, – сказал Дьюк, – счет сравнивается.
Как твое давление, папочка. Может, еще раз удвоим пари?
– Что, собираешься уволить свою секретаршу?
– Не надо лишних слов!
– Идет. Четыре сотни. Можешь продать свою машину.
Мистер Фарнхэм сдал карты. Барбара взяла свои и нахмурилась. В принципе, не так уж плохо – две дамы, пара валетов, туз, король – но не было длинной масти, да и король ничем не прикрыт. В общем, комбинация была из тех, которые она привыкла называть "ни то, ни се". Оставалось только надеяться, что это будет один из кругов, в которых не бывает ни особенных проигрышей, ни выигрышей.
Ее партнер взглянул на свои карты и объявил:
– Три, без козырей.
Барбара с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть, а Карен воскликнула:
– Папочка, да у тебя жар!
– Принимаю.
– Твой ход.
Боже, о Боже, что мне делать, – взмолилась про себя Барбара.
Объявление ее партнера сулило двадцать пять очков – и шлем. У нее на руках было тринадцать очков. Тридцать восемь очков на двух руках – большой шлем.
Так говорилось в книге! Барбара, девочка, "три, без козырей" – это двадцать семь очков – прибавь к ним еще тринадцать и прочтешь: "Большой Шлем".
Но по книге ли играл мистер Фарнхэм? Может быть он объявлял просто для того, чтобы выиграть роббер и победить в этом нелепом пари?
Если она оставит все как есть, то и игра и роббер – и четыреста долларов – дело верное. Но большой шлем – если они объявят его – принес бы им что-то около пятнадцати долларов при тех ставках, которые установили Дьюк и его отец. Рисковать чужими четырьмя сотнями долларов ради каких-то пятнадцати? Смешно!
Может быть, это как раз один из тех случаев, о которых ее предупреждал Дьюк?
Но ведь ее партнер ясно сказал: "Играй по книге".
– Семь, без козырей, – твердо объявила она.
Дьюк присвистнул:
– Благодарю вас, Барбара. Теперь, папочка, ты один против всех. Удваиваю ставку.
– Пас.
– Пас, – эхом отозвалась Карен.
Барбара снова прикинула свои возможности. Этот одинокий король был довольно гол. Но… либо родная команда получает все тридцать восемь очков, либо – ничего. – Еще раз удваиваю.
Дьюк улыбнулся.
– Спасибо, золотко. Твое слово, Карен.
Мистер Фарнхэм вдруг положил карты и резко встал. Его сын сказал:
– Эй, садись, скоро тебе придется пить лекарство, так что не уходи.
Мистер Фарнхэм, не отвечая, подошел к телевизору, включил его, затем включил радио и настроил его на нужную волну.
– Красная тревога, – неожиданно объявил он. – Пусть кто-нибудь предупредит Джозефа. – И он выбежал из комнаты.
– Вернись! Тебе не провести нас с помощью такого примитивного трюка!
– Заткнись, Дьюк! – прикрикнула на него Карен.
Ожил телевизионный экран:
– …приближается. Сразу же настройтесь на волну своей аварийной станции. Удачи вам, всего хорошего и да благословит вас всех Господь! Изображение на экране исчезло и стало слышно радио:
– …это не учебная тревога. Это не учебная тревога. Все в укрытия. Члены спасательных команд должны немедленно связаться со своими штабами. Ни в коем случае не выходите на улицу. Если у вас нет укрытия, оставайтесь под защитой ваших домов. Это не учебная тревога. Неопознанные баллистические объекты только что замечены нашими радарами дальнего действия и есть все основания предполагать, что это боевые ракеты. Все в укрытия. Членам спасательных команд немедленно связаться со штабами…
– Кажется, это серьезно, – со страхом в голосе выдавила из себя Карен. – Дьюк, покажи дорогу Барбаре. Я пойду разбужу Джозефа, – и она выбежала из комнаты.
– Никак не могу поверить этому, – пробормотал Дьюк.
– Дьюк, как пройти в укрытие?
– Я покажу вам. – Он неторопливо встал, собрал карты и аккуратно разложил их по разным карманам. – Мои и сестренкины – в моих брюках, а ваши с отцом – в пиджаке. Пошли. Чемодан возьмете?
– Нет!!!
Глава 2
Дьюк провел ее через кухню, за которой находилась лестница, ведущая в подвал. Мистер Фарнхэм уже спускался по ней, неся на руках жену. Похоже было, что она спит.
– Подожди, отец! – крикнул Дьюк. – Сейчас я возьму ее сам.
– Спускайся первым и открой дверь!
В стене подвала оказалась стальная дверь. Дьюк не сумел справиться с ней, так как не знал, как отпирается замок. Мистер Фарнхэм не выдержал и, отдав жену сыну, сам открыл ее. За дверью оказалась еще одна лестница, ведущая еще куда-то под землю. Спустившись по ней, они внесли безжизненное тело миссис Фарнхэм в небольшую комнатушку, обнаружившуюся за второй стальной дверью. Барбара прикинула, что пол этой комнатки находится футов на шесть ниже основания фундамента, а само убежище располагалось примерно под задним двором дома Фарнхэма. Она посторонилась, давая возможность Фарнхэму и его сыну внести миссис Фарнхэм внутрь.
Из– за двери послышался голос мистера Фарнхэма:
– Барбара! Входите же скорее! А где Джозеф? Где Карен?
Не успел он договорить, как эти двое кубарем скатились по лестнице. Карен была растрепана и выглядела очень возбужденной и счастливой. Джозеф, спросонья дико озирался по сторонам. Одет он был явно наспех, в брюки и нижнюю рубашку; обуви на нем не было.
Он резко остановился.
– Мистер Фарнхэм! Они, что, собираются нанести нам удар?
– Боюсь, что так. Скорее входи.
Юноша– негр обернулся и закричал:
– Если не ошибаюсь, мистер Ливингстон! – и ринулся вверх по лестнице. – О Боже, – простонал мистер Фарнхэм и сжал ладонями виски. Затем добавил, уже обычным тоном:
– Девочки, входите. Карен, запри дверь, но слушай. Я буду ждать столько, сколько смогу. – Он взглянул на часы. – Пять минут.
Девушки вошли. Барбара шепотом спросила:
– Что случилось с Джозефом? Помешался?
– Да, что-то вроде этого. Если не ошибаюсь, мистер Ливингстон – это наш кот, который любит Джозефа и терпит нас. – Карен начала запирать внутреннюю дверь, сделанную из толстенной листовой стали и крепящуюся болтами десятидюймовой толщины.
Вдруг она остановилась.
– Черт возьми! Я запираю дверь, а отец остался там, снаружи!
– Не запирай ее вообще.
Карен покачала головой.
– Нет, я все-таки завинчу парочку, чтобы он слышал. А кот этот может сейчас прохлаждаться где-нибудь за несколько километров отсюда.
Барбара огляделась. Комната имела Г-образную форму. Вошли они с конца короткого рукава. Справа у стены располагались две койки; на нижней лежала по-прежнему спящая Грэйс Фарнхэм. Вдоль левой стены тянулись полки, тесно уставленные какими-то припасами. Койки и полки разделял проход, немногим шире, чем входная дверь. Потолок был низким, закругленным и сделан как и двери из листовой стали. Немного дальше можно было различить края еще двух коек. Дьюка видно не было, и вдруг он появился из-за поворота и принялся устанавливать ломберный столик. Она с удивлением наблюдала за тем, как он аккуратно вынимает из карманов карты, которые захватил перед бегством из гостиной – как давно это было! Наверное, уже с час назад. А может быть и пять минут?
Дьюк заметил ее, улыбнулся и расставил вокруг столика складные стулья.
В дверь постучали. Карен отперла ее: ввалился Джозеф, за ним вошел мистер Фарнхэм. С рук Джозефа спрыгнул великолепный рыжий персидский кот и тут же принялся обнюхивать все углы. Карен и мистер Фарнхэм сообща затянули все болты на двери. Затем он взглянул на жену и сказал:
– Джозеф! Помоги мне дотянуть болты!
– Есть, сэр!
К ним подошел Дьюк.
– Ну как, посудина заклепана, шкипер?
– Да, осталась только скользящая дверь. Она запирается специальной рукояткой.
– Ну что ж, как запрете, прошу к столу, – и Дьюк указал на разложенные карты.
Отец уставился на него в изумлении.
– Дьюк, ты что же, всерьез предлагаешь доиграть партию в то время, как на нас собираются напасть?
– Мою серьезность изрядно подкрепляет возможность выиграть четыре сотни долларов. А еще одна сотня продолжает утверждать, что нас вообще не атакуют. Через полчаса тревога будет отменена и в завтрашних газетах появятся сообщения, что радарные станции были сбиты с толку северным сиянием. Ну как, будешь играть? Или сдаешься?
– М-м-м… Мой партнер сыграет за меня. Я занят. – Ты не будешь потом оспаривать ее проигрыш?
– Конечно, нет.
Барбара обнаружила, что она сидит за столом. У нее было такое чувство, что все это происходит во сне. Она взяла карты своего партнера и взглянула на них.
– Твое слово, Карен.
– О, черт! – сказала в сердцах Карен и сходила с тройки треф. Дьюк задумчиво рассматривал свои карты.
– С чего бы сходить? – пробормотал он в нерешительности.
– С чего хотите, – отозвалась Барбара. – Мне все равно, я буду играть в открытую.
– Может быть, вам лучше этого не делать?
– Нет, я решила твердо. – И она открыла карты.
Дьюк взглянул в них.
– Все ясно… – сказал он. – Не убирайте их, отцу тоже будет интересно посмотреть. – Он что-то прикинул в уме. – Здесь примерно двадцать четыре очка. Отец!
– Да, сынок?
– Я тут выписываю чек на четыре сотни и еще девяносто два доллара и пусть это будет мне уроком.
– Нет никакой необходимости…
Свет погас, пол вздрогнул под ногами. Барбара почувствовала, как что-то странно сдавило ей грудь. Она попыталась встать, но не смогла устоять на ногах. Казалось, что вокруг них с ревом носятся поезда подземки, а пол стал напоминать палубу корабля, попавшего в свирепый шторм.
– Отец!
– Я здесь, Дьюк. Ты ранен?
– Не знаю. Но чек мне теперь придется выписывать уже на пятьсот девяносто два доллара!
Подземные толчки продолжались. Сквозь нестихающий ни на мгновение рев, Барбара услышала, как мистер Фарнхэм усмехнулся и сказал:
– Забудем об этом. Доллар только что перестал существовать.
– Хьюберт! Хьюберт! Где ты? – послышался пронзительный голос миссис Фарнхэм. – Когда это прекратится?
– Иду, дорогая. – Тьму прорезал тонкий луч фонарика и двинулся по направлению к койкам. Барбара подняла голову и с трудом разобрала, что это хозяин дома на четвереньках, держа фонарик в зубах, пробирается к супруге. Достигнув койки, он принялся успокаивать жену и вскоре ее крики стихли.
– Карен!
– Да, папа?
– Ты в порядке?
– Да, только ушиблась немного. Опрокинулся стул.
– Прекрасно. Тогда включи аварийное освещение. Только не вставай. Передвигайся ползком. Я посвечу тебе фонариком. Потом возьми аптечку и шприц и… ох-х! Джозеф!
– Да, сэр?
– Ты цел?
– Все о'кей, босс.
– Позови-ка своего лохматого Фальстафа. А то он вспрыгнул на меня.
– Это он просто хочет выразить свое расположение к вам.
– Да, да. Но мне не хотелось бы, чтобы он выражал его в то время, как я делаю укол. Позови его.
– Сию секунду. Док, ко мне! Док! Док! На рыбку!
Через некоторое время грохот стих, пол перестал качаться под ногами, миссис Фарнхэм получив дозу снотворного, безмятежно спала, в первом отсеке тускло светили две небольшие лампочки, и мистер Фарнхэм принялся изучать последствия нападения.
Ущерб оказался невелик. Несмотря на то, что все было уложено на полках довольно тщательно, несколько консервных банок все же свалились на пол; разбилось несколько бутылок с ромом. Но спиртное было практически единственным из припасов, содержащимся в стеклянной упаковке. Самым неприятным оказалось то, что со стены сорвало взрывом батарейный радиоприемник, который, упав на пол, разбился вдребезги.
Мистер Фарнхэм встал на четвереньки и принялся разглядывать остатки приемника. Подошел его сын и, взглянув на разбитое устройство, произнес.
– Наплевать, отец. Смети весь этот хлам и выбрось в мусорное ведро.
– Кое-что можно восстановить.
– А ты что-нибудь понимаешь в радиотехнике?
– Нет, – согласился отец, – но у меня есть книги.
– Книги не починят радиоприемника. Тебе следовало бы иметь запасной.
– Он у меня есть.
– Так что же ты его не достаешь! Интересно было бы узнать поподробнее, что случилось.
Отец медленно поднялся и взглянул на Дьюка.
– Мне тоже интересно. Тот приемник, что у меня в ухе, молчит. Конечно, ничего удивительного в этом нет – он слишком слабый. А запасной приемник упакован в вату и, скорее всего, не пострадал.
– Так доставай же его!
– Потом.
– Потом, потом… Дьявольщина. Где же он? Мистер Фарнхэм начал гневно посапывать:
– Мне уже начало надоедать твое тявканье.
– Что? Ну, прости. Скажи мне только, где запасное радио.
– Нет. Мы можем лишиться и его. Я хочу дождаться конца нападения.
Сын пожал плечами.
– Ну что ж, упрямься на здоровье. Но ведь, наверняка, все бы с удовольствием послушали последние новости. И твое упрямство просто глупо. – Тебя никто не спрашивает. Я уже сказал тебе, что мне надоело твое тявканье. Если тебе так хочется узнать, что происходит снаружи – скатертью дорожка. Тебя никто не держит. Я отопру внутреннюю дверь и промежуточную, внешнюю ты и сам вполне можешь открыть.
– Как это? Не говори глупостей.
– Только не забудь закрыть ее за собой. Лучше, если она будет закрыта – это ослабит радиоактивность и ударную волну.
– Вот это уже ближе к делу. Здесь есть чем измерить уровень радиоактивности? Нам бы следовало…
– ЗАТКНИСЬ!