- Я сказала, хватит! - повторила я громче и оттолкнула ее.
Мы встретились взглядами: в ее глазах были обида и укор, хотя на губах по-прежнему профессиональная улыбка. Она застыла в нерешительности и глянула на свою напарницу.
- И вы тоже! - добавила я. - Достаточно.
Вторая карлица даже не повернула головы, продолжая работать руками. Первая, поколебавшись секунду, подошла ко мне и… вновь принялась за дело. Я приподнялась и толкнула ее сильнее. Наверное, в этой руке, похожей на окорок, было гораздо больше силы, чем я думала: от моего толчка она отлетела на середину комнаты и упала.
Все в палате на мгновение застыли, но пауза была короткой: карлицы вновь принялись за работу. Я оттолкнула и вторую массажистку, процедив сквозь зубы:
- Держись от меня подальше!
Они остановились, глядя друг на друга непонимающими, тоскливыми и испуганными глазами. К нам приблизилась "командирша" - с розовым крестом на груди.
- Что случилось, Мама Орчиз? - спросила она.
Я сказала, что мне больно. Лицо ее выражало удивление.
- Все верно. Так и должно быть. Это нужно.
- Может, и так, но мне это не нужно, - твердо ответила я, - и больше они со мной этого делать не будут.
- Орчиз свихнулась! - раздался голос Хэйзел. - Она тут рассказывала нам отвратительные гадости!.. Она явно помешанная!
Маленькая женщина посмотрела на нее, а потом на всех остальных: кто-то утвердительно кивнул, другие отводили глаза, но на всех лицах было какое-то отвращение. Тогда она посмотрела на меня долгим, изучающим взглядом.
- Вы, двое, ступайте с докладом, - обратилась она к маленьким массажисткам, и, когда те, плача, вышли из комнаты, вновь окинула меня долгим и внимательным взглядом.
Через несколько минут все остальные массажистки закончили работу и ушли, нас опять было шестеро. Молчание прервала Хэйзел.
- Поганая выходка, - бросила она. - Мальки делали то, что им положено, и только.
- Может, им это и положено, но мне это не нравится, - сказала я.
- И поэтому бедняжек теперь должны избить. Но я думаю, тут опять сработает "потеря памяти" - ты ведь просто забыла, что обслугу, если она расстроит чем-то Маму, бьют? - с едкой иронией осведомилась Хэйзел.
- Бьют? - с трудом выговорила я.
- Бьют! - передразнивая мой сдавленный голос, ответила она. - Но ведь тебе-то все равно, что с ними делают. Уж не знаю, что с тобой случилось, но как бы там ни было… Я тебя всегда недолюбливала, Орчиз, хотя остальные считали, что я не права. Ну, уж теперь-то мы все убедились!..
Никто не возразил, и я поняла, что все в душе согласны с ней. Это было тяжелое чувство, но, к счастью, меня отвлекли от него распахнувшиеся двери.
В палату вошла старшая ассистентка с шестью карлицами, но на этот раз с ними была властная красивая женщина лет тридцати, при виде которой я испытала невольное облегчение: она не была ни амазонкой, ни карлицей, ни громадиной - на фоне остальных, правда, она выглядела чересчур высокой, но на самом деле - нормальная молодая женщина с приятными чертами лица, коротко остриженными каштановыми волосами, в черной юбке, видневшейся из-под белого халата. Старшей ассистентке приходилось почти бежать, чтобы поспевать за женщиной - она забавно семенила рядом бормоча: "Только что из Центра, Доктор".
Женщина остановилась возле моей койки, карлицы сгрудились за ее спиной, неодобрительно посматривая на меня. Она всунула мне в рот термометр и пощупала пульс. Потом деловито осведомилась:
- Головная боль? Боли? Если есть, где?
Она внимательно оглядела меня. Я тоже не сводила с нее глаз.
- Тогда почему… - начала было она.
- Она свихнулась! - раздался голос Хэйзел. - Она говорит, что потеряла память и не знает нас.
- Она говорила об ужасных отвратительных вещах! - добавила ее соседка.
- У нее бред! - опять послышался голос Хэйзел. - Она думает, что умеет читать и писать.
При этих словах женщина улыбнулась.
- Это правда? - спросила она.
- Но почему бы мне не… впрочем, это ведь легко проверить.
По-видимому, она не ожидала такого ответа, на секунду замешкалась, но быстро взяла себя в руки. На ее губах заиграла усмешка.
- Очень хорошо, - сказала она тоном, которым обычно разговаривают с расшалившимися детьми, достала из кармана миниатюрный блокнот и протянула его мне вместе с карандашом. Мне неудобно было держать карандаш, тем не менее я довольно четко вывела: "Я сама понимаю, что брежу и вы - часть этого кошмара".
Хэйзел хихикнула, когда я возвратила блокнот и карандаш женщине врачу. Та взглянула мельком на него и челюсть у нее, конечно, не отвисла, но усмешка мгновенно сползла с губ. Она посмотрела на меня пристально, очень пристально, а все остальные, видя выражение ее лица, затихли, как будто я показала здесь какой-то сверхъестественный фокус. Врач повернулась к Хэйзел:
- О чем она вам говорила? Какие "отвратительные" вещи?
- Ужасные вещи! - не сразу ответила Хэйзел. - Она говорила о… людях, как о животных. Что они… Ну, что они двуполые. Это было отвратительно!..
Врач секунду колебалась, потом повернулась к старшей ассистентке.
- Отвезите ее в смотровую.
Когда она вышла, "карлицы" засуетились вокруг меня, подкатили к постели низенький "троллик", помогли мне перевалиться на него и вывезли из палаты.
Я оказалась в маленькой комнате с розовыми обоями. Напротив меня сидела врач с блокнотом и карандашом в руках. Выражение ее лица было мрачно-сосредоточенным.
- Итак, - проговорила она, - кто рассказал вам всю эту чушь о двуполых людях? Мне нужно знать ее имя. Где вы проводили отпуск после Клиники?
- Не знаю, - ответила я. - Эта галлюцинация, или бред, или словом, этот кошмар начался в том месте, которое вы называете Центром.
Она покраснела от гнева, но сдержалась и спокойно произнесла:
- Послушайте, Орчиз, вы были в полном порядке, когда вас шесть месяцев назад увозили отсюда в Клинику, где вы родили детей, как положено. Но… В этот период кто-то напичкал вам голову всей этой галиматьей и научил вас читать и писать. Теперь вы мне скажете, кто это сделал. Причем хочу предупредить, что со мной номера с "потерей памяти" не пройдут.
- Ох, ради бога, пошевелите же своими мозгами! - устало выговорила я.
- Я могу выяснить в Клинике, куда они вас посылали. И могу выяснить в Доме Отдыха, кто были ваши соседи, но я не хочу попусту терять время. Поэтому я прошу вас сказать мне это. Вы скажете это сами, Орчиз, мы не хотим прибегать к другим мерам, - веско закончила она.
- Вы не там ищете. - Я покачала головой. - Галлюцинация началась в Центре. Как это произошло и что было с Орчиз до того, я не могу вам сказать просто потому, что не помню.
Она была явно чем-то озадачена, поразмышляла секунду, потом нахмурилась.
- Какая галлюцинация?
- Как какая? Все это… и вы в том, числе. - Я обвела рукой все, что меня окружало, - это громадное тело, эти малютки… вообще все. Очевидно, все это спроецировало мое подсознание, и теперь меня это очень тревожит, потому что… потому что это никак не похоже на результат подавления желаний…
Она смотрела на меня широко открытыми от изумления глазами.
- Кто, черт возьми, говорил вам о подсознании, подавлении желаний и вообще?..
- Не понимаю, почему в… пусть галлюцинации, но почему я обязательно должна быть невежественной тупицей? - возразила я.
- Но Мама не может ничего знать о таких вещах. Ей это не нужно!
- Послушайте! - Теперь мне пришлось набраться терпения. - Ведь я уже сказала вам и говорила тем несчастным в палате: никакая я не Мама. Я самая обыкновенная МБ, и мне просто не повезло, со мной что-то случилось… какой-то кошмарный сон.
- Эм бэ? - недоуменно переспросила она.
- Ну, да. Бакалавр медицинских наук. Я занимаюсь медициной, - пояснила я.
Она не отрывала от меня своих изумленно вытаращенных глаз.
- Вы утверждаете, что вы врач?
- Ну… у меня нет своей практики, но… да, конечно, - ответила я.
От ее прежней уверенности почти не осталось следа.
- Но… это же абсурд, - в каком-то странном замешательстве пробормотала она, - вам с самого начала было предназначено стать Мамой! И вы можете быть только Мамой… Достаточно на вас посмотреть!..
- Да, - вздохнула я, - достаточно посмотреть… Так смотрите же!.. Посмотрите как следует!..
После этого возникла недолгая пауза.
- Знаете, - прервала я молчание, - мне кажется, вряд ли мы что-нибудь выясним, если будем говорить друг другу лишь "чушь" и "абсурд". Может, будет разумнее, если вы объясните мне, куда я попала и кто я, по-вашему. Это может как-то всколыхнуть мою память.
- Лучше будет, если сначала вы расскажете мне, что вы уже помните, и поподробнее, - парировала она после секундного колебания. - Это поможет мне понять, что вас удивляет и кажется кошмаром.
- Хорошо, - подумав, согласилась я и начала как можно подробнее, стараясь ничего не упустить, рассказывать ей всю биографию вплоть до того страшного дня, когда самолет Дональда потерпел аварию…
Было ужасно глупо, с моей стороны, попасться на эту удочку. Конечно, она с самого начала не собиралась отвечать ни на один из моих вопросов. Выслушав мой рассказ, она молча вышла из комнаты, оставив меня, задыхающуюся от бессильной ярости.
Я дождалась, пока в коридоре стало очень тихо. Музыка умолкла. Одна из маленьких ассистенток зашла на секунду, как ни в чем не бывало, с любезной и безликой улыбкой осведомилась, не нужно ли мне чего-нибудь, и тут же исчезла. Я выждала еще примерно полчаса, а потом собралась с силами и попыталась встать. Это далось мне с колоссальным трудом. Наконец мне удалось принять вертикальное положение, я медленно подошла к двери, чуть-чуть приоткрыла ее и прислушалась. Из коридора не раздавалось ни звука. Я решила выйти и осмотреться. Все двери в палаты были закрыты. Прикладывая поочередно ухо к каждой двери, я слышала за ними мерное тяжелое дыхание и больше никаких звуков. Коридор несколько раз сворачивал в разные стороны, я медленно одолела его и очутилась перед парадной дверью, немного постояла в нерешительности, оглядываясь по сторонам и, прислушиваясь, потом распахнула ее и вышла наружу.
- Мама! - раздался сзади острый, режущий слух окрик. - Что вы тут делаете?
Я обернулась и увидела одну из "карлиц" в странновато мерцавшем белом комбинезоне. Она была одна. Не отвечая, я начала осторожно спускаться вниз. Мне с трудом удавалось двигаться и с еще большим трудом удержать подступающую к горлу ярость на это тяжеленное, нелепое тело, никак не желающее отпустить меня.
- Вернитесь. Сейчас же вернитесь, - четко произнесла ассистентка, подошла ближе и уцепилась за мою розовую хламиду. - Мама, вы должны сейчас же вернуться. Вы здесь простудитесь. - Она потянула меня за хламиду, я с силой наклонилась, услышала звук рвущейся материи, обернулась и потеряла равновесие. Последнее, что я увидела, ряд не пройденных мною ступенек, очутившихся прямо перед глазами…
Я открыла глаза, и чей-то голос рядом произнес:
- Ну вот, теперь лучше. Но поступили вы очень дурно, Мама Орчиз. Счастье, что все так обошлось. Подумать только, сделать такую глупость. Мне, честное слово, стыдно за вас. Просто стыдно.
Голова у меня раскалывалась, но, что было гораздо хуже, весь этот кошмар продолжался. У меня не было никакого настроения выслушивать укоризненные сентенции, и я послала ее к чертовой матери. Она с изумлением вытаращилась на меня, потом лицо ее застыло в маске оскорбленного достоинства. Она налепила полоску пластыря мне на лоб и, поджав губы, вышла вон.
Если трезво рассудить, она была права. В самом деле, глупо было пытаться делать хоть что-то, находясь в этой чудовищной груде плоти. От чувства своей беспомощности и жуткой жалости к себе я снова чуть не разревелась. Господи… как мне не хватало моего чудного, маленького тела, которое так верно служило мне и делало все, что я захочу. Я вспомнила, как Дональд показал однажды из окна гибкое молодое дерево и "познакомил" меня с ним, как с моей сестрой-близняшкой. А всего день-два назад…
Тут я неожиданно для себя сделала открытие, которое заставило меня инстинктивно напрячься и попытаться встать. В моей памяти больше не было никаких пробелов - я все вспомнила… В голове у меня загудело от напряжения, я откинулась на подушки, постаралась расслабиться и вспомнила все по порядку, начиная с того момента, когда из вены у меня выдернули иглу и кто-то протер место укола спиртом…
Но что же было потом? Я ожидала чего-то вроде сна, галлюцинации… Но не этой четко сфокусированной реальности…
Господи!.. Что же они со мной сделали?..
Когда я открыла глаза, за окном стоял ясный солнечный день, а возле постели была целая команда "карлиц", с помощью которых мне предстояло проделать весь утренний туалет.
Они деловито засучили рукава и приступили к привычной для них процедуре. Я терпеливо вынесла все от начала до конца, радуясь, что головной боли как не бывало.
Пока ассистентки возились со мной, раздался властный стук в дверь, и две фигуры в черных униформах с серебряными пуговицами без приглашения вошли в палату.
При виде их ассистентки с приглушенными вскриками, в которых явно слышался страх, дружно ринулись в дальний угол палаты. Вошедшие приветствовали меня вскинутыми в "салюте" правыми руками. Одна из них спросила:
- Вы Орчиз… Мама Орчиз?
- Так меня здесь называют, - ответила я.
Она поколебалась секунду, а потом, скорее просительным, чем приказным тоном, сказала:
- У меня есть предписание на ваш арест, Мама. Пожалуйста, следуйте за нами.
- Из угла, где сгрудились ассистентки, послышался возбужденный гомон. Женщине в униформе было достаточно одного взгляда, чтобы "карлицы" мгновенно затихли.
- Оденьте ее и приготовьте к поездке, - бросила она.
"Карлицы" стали потихоньку двигаться к моей постели, робко, заискивающе улыбаясь амазонкам. Строго, без всякой злобы одна из амазонок приказала:
- Быстрее. Пошевеливайтесь.
Они "пошевелились", меня наспех засунули в розовую хламиду, и в этот момент вошла врач. Она увидела амазонок и нахмурилась.
- Что все это значит? Что вы тут делаете? - строго спросила она.
Старшая из амазонок почтительно доложила ей о "предписании" и "аресте"
- Арест?! - изумленно переспросила врач. - Вы хотите арестовать Маму?! В жизни не слыхала о таком идиотизме. По какому обвинению?
- Она обвиняется в Реакционизме, - как-то заученно, механически ответила амазонка.
Врач вытаращилась на нее в немом изумлении.
- Мама-Реакционистка? - с трудом выговорила она. Что… И ничего умнее вы там придумать не могли?!. Живо убирайтесь отсюда! Обе!
- Но, Доктор, у нас есть предписание, - протестующе проговорили обе амазонки.
- Чушь. Не было такого прецедента. Вы когда-нибудь слыхали об аресте Мамы?
- Нет, - последовал синхронный ответ.
- И будьте уверены, не услышите. Все. Вы свободны.
Женщины в униформах неуверенно потоптались на месте.
- Если бы Вы, Доктор, дали нам письменное подтверждение, что отказываетесь выдать Маму…
Когда они обе ушли, вполне удовлетворенные клочком бумаги, врач окинула "карлиц" мрачным взглядом:
- А вы не можете не болтать… - процедила она сквозь зубы. - Что на уме, то и на языке. Запомните, если что-то в этом роде повторится, я буду знать, кто тому причина! - Она повернулась ко мне. - А вы, Мама Орчиз, будьте так любезны не говорить ничего, кроме "да" и "нет", когда рядом снуют эти маленькие бестии. Я скоро вернусь, мы хотим задать вам несколько вопросов, - добавила она и вышла, оставив за собой гнетущее молчание.
Она вернулась, и не одна. Четверо женщин, сопровождавших ее, выглядели вполне нормальными. Они расселись вокруг меня, словно перед экспонатом на выставке.
- Итак, Мама Орчиз, - сказала "моя" врач, - совершенно очевидно, что с вами произошло нечто необычное. Естественно, все мы хотим знать, что именно и, если это возможно, выяснить причину. Вам не стоит утруждать себя мыслями об утреннем инциденте с полицией - с их стороны было вообще нелепо являться сюда. То, о чем мы хотим вас спросить, м-мм… обычное научное исследование, не более. Мы просто хотим выяснить, что произошло.
- Вы не можете хотеть этого больше, чем я сама, - ответила я, окинув взглядом все помещение.
"Моя" врач косо взглянула на остальных, словно желая сказать: "Теперь-то-вы-мне-поверили?" Те смотрели на меня в немом изумлении.
- Мы, пожалуй, начнем с нескольких вопросов, - прервала она молчание.
- Прежде я хотела бы кое-что добавить к тому, что рассказала вам прошлой ночью. Память вернулась ко мне полностью, - сказала я.
- Может быть, от того, что вы упали? - предположила она. - Кстати, что вы хотели сделать?
Я пропустила вопрос мимо ушей и продолжала:
- Думаю, мне стоит восполнить этот пробел… Это может помочь в какой то степени… во всяком случае…
- Ну, хорошо. Вы говорили мне, что были, э-ээ… замужем, и что ваш… м-мм… муж вскоре погиб, - она переглянулась с остальными, сидевшими с лицами, полностью лишенными какого бы то ни было выражения, - что было после, вы вчера не помнили.
- Да, - подтвердила я, - он был летчик-испытатель. Это случилось через шесть месяцев после нашей свадьбы, всего за месяц до истечения срока его контракта с фирмой. Несколько недель после этого я жила у своей тетки. Я… Не очень хорошо помню это время в подробностях - мне было… не до того. Но я очень хорошо помню, что в один прекрасный день я проснулась и поняла, что дальше так жить нельзя, что я должна чем-то заняться, должна работать, что бы хоть немного отвлечься. Доктор Хейлер - он заведовал Рэйчестерской больницей, где я работала до замужества, - сказал, что будет рад, если я вернусь к ним. И я вернулась. Работала очень много, чтобы меньше времени оставалось для воспоминаний… Это было месяцев восемь назад. Доктор Хейлер завел речь об одном препарате, который удалось синтезировать его другу, и я предложила испробовать препарат. По его словам препарат мог оказаться нужным и полезным. Мне очень хотелось принести хоть какую то пользу с тех пор как… И вот мне представился случай. Все равно рано или поздно кто-то должен был испробовать его. Словом, я подумала, что могу испытать его на себе - меня не очень волновали последствия…
- Что это был за препарат? - прервала меня врач.
Он назывался "чюнджиатин", вы что-нибудь слышали о нем?
Она отрицательно качнула головой.