- Ой-ой! - воскликнула Лиза и выбежала из спальни, за какую-то минуту перебрав несколько вариантов разъяснения: у нее прорвало батарею; залили соседи сверху; лопнул аквариум; и забраковав все. Ну действительно: кто может ее залить - сверху никто не живет; аквариуму лопаться не с чего, а батарея слишком новая для прорыва.
Первым, что увидела Лиза, включив свет, была идеально круглая дыра в боку аквариума. Сам аквариум был пуст, а на полу рядом лежало…
Лиза взвизгнула, чувствуя, что ее начинает тошнить. Существо было студенисто-прозрачным и влажно блестело в свете ламп. Вода вылилась и получилось это, подумала Лиза. Бледно-голубая фигура существа шевельнулась и утробно заурчала; Лиза завизжала дурным голосом и хотела спасаться бегством, но ноги подвели в самый ответственный момент, и она шлепнулась на ковер.
Урчание зазвучало громче, становясь тоньше и выше; существо на глазах меняло цвет, переставало быть голубым, теряло прозрачность. Лиза жалобно пискнула и зажмурилась, и тогда вдруг стало тихо. Очень тихо.
Решив, что терять нечего, Лиза осмелилась открыть глаза.
На ковре сидел человек, невысокий и молодой, с пушистыми рыжими волосами до плеч. Его миловидное лицо с раскосыми серо-зелеными глазами показалось Лизе смутно знакомым, словно они уже виделись раньше в другой ситуации. Гость провел ладонью по лицу и произнес:
- Логично предположить, что за своими вещами свалюсь я. Привет, Лиза
…словно они виделись вчера.
- Jibbril, - прошептала Лиза, проворно становясь на колени. Провозвестник махнул рукой по волосам, выбирая попавшие из аквариума водоросли.
- Да ладно тебе, свои люди. Лучше…
В дверь требовательно зазвонили.
- …открой, - посоветовал Провозвестник. - Какие соседи внимательные, подумать только.
- Лизавета! - донесся из-за двери голос соседа Егора Каспаряна. - Что у тебя там?
Каспарян был приставучим и наглым до невозможности. Жил он через стену и каждый день норовил набиться в гости по принципу "в полночь на сеновале". Лиза поднялась, нашарила в углу лом (его она увидела на следующий день после переезда на ковре в центре гостиной) и отправилась открывать.
- Ты чего…, - начал было Каспарян, но разглядев, что Лиза растрепана и в одной ночной рубашке, нервно сглотнул и поинтересовался:
- Мне зайти?
- Пошел вон, - донесся голос из глубины квартиры, и Лиза похолодела. Она узнала Провозвестника, конечно, но ничего человеческого или ангельского не было в том голосе. Так мог говорить Господь на Страшном суде, карая грешников. - И чтоб я тебя тут не видел больше, ясно?
Егор посерел и схватился за стенку, чтоб не свалиться. На него было страшно смотреть.
- Спокойной ночи, - так же жутко произнес Провозвестник, и дверь, вырвавшись из Лизиной руки, захлопнулась, едва не врезав Каспаряну по физиономии. В следующий миг с площадки донесся грохот - сосед рухнул в обморок.
Хватаясь за мебель, чтобы не последовать примеру Егора, Лиза прошла в гостиную. Провозвестник, уже полностью одетый, стягивал волосы в хвостик. У его ног лежал расстегнутый чехол, меч светился ярко-синим, и Лизе почему-то показалось, что он голоден и жаждет пищи, рвется резать, рубить, кромсать живое, купаться в фонтанах крови.
Лизе стало жутко. Она отвела взгляд.
- Не бойся, - мягко посоветовал Провозвестник. - Он сам ничего не может сделать.
- Я и не боюсь, - прошептала Лиза. - Просто это все очень неожиданно.
- Зачем ты поменяла прическу? - спросил Провозвестник, поддев босой ногой крышку и захлопнув чехол. Лизе послышался разочарованный звон металла.
- Просто…
Провозвестник вздохнул, и то, как он посмотрел на Лизу, ей не понравилось. Что-то необъяснимое, но, тем не менее, неприятное, было во взгляде серо-зеленых глаз с крошечным зрачком.
- Если бы все было просто, - сказал он грустно, задвинул чехол под диван и сел в кресло. - А я что-то уставать начал.
Помедлив, Лиза пересекла комнату и опустилась на белый пуфик напротив Провозвестника. Не похоже было физическое воплощение на великого и грозного Духа, удостоившего ее своей дружбой, и это Лизу почему-то настораживало.
- Это связано с той девушкой? - спросила Лиза. - С воплощением Совершенного?
Провозвестник печально усмехнулся.
- Да.
- Как я могу тебе помочь? - решительно спросила Лиза.
Провозвестник помолчал.
- Видишь ли, - сказал он, - я пришел, чтобы убивать.
Лизе почудилось, что пол дрогнул под ногами. Ощущение было таким, словно ее ударили. И ведь она прекрасно знала, что Смерть - его профессия, но все-таки…
- Я убью одного человека. Может, больше. Как ты, кстати, реагируешь на обилие крови?
Лиза с минуту молчала. Провозвестник ждал, и Лиза ощущала его взгляд на лице, словно мелкую липкую паутинку.
- Мы это, кажется, уже выяснили, - прошептала она. - На Новый год. И ты знаешь, что я ко всему готова и ничего не боюсь.
- Помнишь о прослойке пространства? - нетерпеливо перебил Провозвестник. - Внеполярные связи, дублирование неживой материи. В общем, для начала нам нужна карта области. Самая подробная, какая только существует.
Лиза кивнула. Работа с прослойкой пространства ей нравилась и, что важно, выходила легко и изящно.
Искомая карта обнаружилась на столе у одного из милицейских генералов. Найдя ее, Лиза приступила к атомарным манипуляциям, которые почему-то были похожи на прикосновение к теплой ворсистой ткани. Генерал бы весьма удивился, увидев, как карта подергивается туманом и разделяется, отпочковывая собственную точную копию; впрочем, вторая карта задержалась на генеральском столе ненадолго и с легким хлопком провалилась в пустоту, чтобы спустя доли секунды упасть Лизе на колени.
- Умница, - похвалил Провозвестник. Карта внезапно взмыла в воздух, затрепетав уголками, словно крыльями и с треском развернулась перед Лизой: светло-зеленая, странно живая, с пульсирующими ниточками вен-дорог.
- Лебедянский район, - промолвил архангел. - Гребенщиковская психиатрическая клиника.
С тихим вздохом один из участков карты увеличился, и Лиза увидела семь кубиков-домов за высокой решетчатой оградой. К воротам текла узкая дорожка, ответвлявшаяся от трассы.
- Совершенный там? - спросила Лиза. - В психушке?
- В психушке, - подтвердил Провозвестник. - Завтра утром мы с тобой поедем туда.
Одним из забитых штампов любовных книжек Лизиной маман (кроме сиропно-сопливых романчиков она не читала ничего) было выражение "егоее пронзило предчувствие". Лизу в тот миг действительно толкнуло в грудь что-то неприятное, какая-то страшная неявная догадка.
- Ты хочешь убить ее? - медленно спросила Лиза. - Ты собрался убить Бога?
Из-под дивана донесся голодный стон существа, не видевшего пищи лет сотню. Лизино сердце оборвалось и упало куда-то в пятки.
- Ты что-то знаешь о Боге, милая? - ласково спросил Провозвестник. - То, чего не знаю я? - в его голове зазвенел металл. - Я не собираюсь раствориться в Ничто из-за того, что эта дрянь… Совершенный…
Он замолчал, решив, видимо, не разоряться на эту тему. Лиза теребила подол ночной рубашки, боясь признаться себе в том, что ей страшно. Совсем как тогда, когда автобус сбил заграждение, и она с невероятной отчетливостью поняла, что все конечно, хотя так и не должно быть.
- Лиза.
Его рука была ледяной.
- Все будет хорошо, - сказал Провозвестник. - Это единственное, что я могу тебе обещать: все будет хорошо. И тебе не придется делать ничего, что бы ты не захотела или не смогла.
Лиза всхлипнула. Холодные пальцы коснулись ее щеки, стерли пробежавшую слезинку.
- Мне это не нравится, - прошептала Лиза. - Мне это очень не нравится. Я чувствую, что совершится непоправимое.
- Мы всего лишь поможем Совершенному сбежать из дурки, - произнес Провозвестник. - Освободить ее - вот что мы должны сделать. Освободить, а не убивать. Завтра ты наведешь сон на все корпуса больницы, Совершенный убежит, мы его подхватим и отвезем в город. Все.
Мысль о том, что она не верит Провозвестнику, казалось Лизе дикой. И тем не менее она не верила. Что-то было не так.
- А кого, - начала было она, но так и не осмелилась спросить. Но Провозвестник прекрасно ее понял.
- Есть там один полукровка. Ужасный тип.
- Полукровка?
- Нефалим от смертной женщины и мелкого отступника, - Провозвестник хмыкнул. - С ними тяжело иметь дело. И муторно. Понадобился потоп, чтобы уничтожить всех.
Только теперь Лиза осмелилась поднять голову и взглянуть Провозвестнику в глаза.
- Ты сомневаешься, - сказал он. - Я думаю, что это хорошо.
* * *
Громадная хрустальная колба была заполнена светло-зеленым желеобразным составом. В колбе висело тело молодой девушки, опутанное разномастными трубками и проводами. Изредка в питательную среду погружались аппараты непостижимой для человека конструкции и насекомоподобными лапками впивались в плоть, наращивая новые клетки и тестируя уже созданные.
- Еще неделя, и оболочка будет готова, - сообщил Светоносный. - Ментальную матрицу мы загрузим, как только окончится формовка мозга. После этого можно приступать к реализации "Шторма".
Механизм, напоминавший богомола, быстро и ловко откинул крышку черепной коробки и принялся исследовать мозг, изредка прочеркивая новые извилины и тревожно попискивая.
- Меня мутит, - сказал Узиль. - Когда она станет причесываться, это картина непременно придет мне на ум.
Шипели насосы, нагнетая в легкие клона воздух. В зеленоватом свете лицо Алины-второй выглядело безжизненным и путающим, словно лицо мертвеца. По трубкам струились темно-красные растворы, питая тело.
- Кстати, о ментальной матрице. Ты ведь должен был ее прописать, не так ли?
Узиль кивнул.
- Не понимаю, почему, но к Совершенному невозможно пробиться. Ее сознание полностью закрыто от любых внешних воздействий. У Светящегося тела отсутствует выход даже в нижние слои Аструма.
Светоносный пожал плечами.
- И как ты это объяснишь?
Узиль ответил не сразу, наблюдая за тем, как три механические лапки отлаживают работу сердца.
- Возможно, это влияние лекарств. Она ведь еще в больнице.
Светоносный неприятно усмехнулся.
- Ты ведь сотворен младшим, как я помню?
Узиль кивнул. Видно было, что Светоносный затронул неприятную и болезненную тему.
- А потом сумел выслужиться, да так, что Провозвестник поднял тебя на вторую ступень. Еще немного, и твое имя было бы сокрыто, - Светоносный говорил задумчиво, словно сам с собою. - Что же помешало?
- Нефалимы, - выдавил Узиль. - Искаженная форма, не Светлые и не Темные. Только потоп…
Раздался нежный электронный писк, затем роботы одновременно отсоединились и покинули колбу. Технический перерыв первой группы, место которой в ту же минуту заняла вторая, свежая, бодрая и деятельная.
- Да, нефалимы, - повторил Светоносный с таким выражением, словно мысль о полукровках доставляла ему странное, непонятное удовольствие. - И ведь ты старался реабилитироваться, верно? Одно избиение младенцев чего стоило. И Нуменорская акция без тебя не обошлась.
Узиль молчал, разглядывая идеально чистый мрамор пола, белый с теплыми розовыми прожилками. Не хотел говорить, что его бытие было искуплением за один лишь проступок. Слишком это было больно и грустно, даже для ангела его уровня.
- И это дело с Совершенным, - проговорил Светоносный с искренней печалью. - Ты ведь так старался.
- Не надо, - перебил Узиль.
- Вот видишь, - Светоносный вздохнул. - Тогда коллегам тоже не понравилось то, что я их ткнул носом в их же собственный непрофессионализм. А у нас всегда право большинство, - он сделал многозначительную паузу и продолжал: - Лично мне сразу пришло на ум, что кто-то ее прикрывает.
- Прикрывает? - переспросил Узиль с довольно-таки глупым видом.
- Уж не думаешь ли ты, что, находясь в постоянном стрессе и шоке, она сама смогла выстроить подобный щит?
Узиль пожал плечами и перевел взгляд туда, где весело перемигивались огни пульта управления.
- Смогла же она сдвинуть ось миров, - пробормотал он. Светоносный кивнул.
- Это была случайность. А защиту подобного уровня обычно делают специально.
За огромным окном в форме восьмиконечной звезды медленно и величаво проплыла багрово-рыжая планета. Когда она скрылась и виду, Узиль рискнул задать вопрос:
- И кто это может быть? Неужели нефалим вошел в такую силу?
В ответном взгляде Светоносного читалась ничем не прикрытая брезгливость.
- Подумай, - предложил он. - Чем, к примеру, сейчас занимается коллега Исцелитель? И зачем он ездил в Гребенщиковскую дурку в облике Мазера?
* * *
Начиналась метель.
Дэн никогда не ездил по таким ужасным дорогам да еще и в такую скверную погоду. Горячка пыла и рвения сошла, когда он свернул с трассы, и Дэн неожиданно подумал, что все идет не так, как нужно.
Как, действительно, он собирается спасать ее? Войдет с автоматом в больницу и потребует на посту: Алтуфьеву мне, а то всех положу! Получается какой-то идиотский боевик; ему и двери-то не откроют.
Профессор не выдержал - слег в больницу с инфарктом. Дэн сам ему вызвал "скорую", разумеется, после того, как получил оружие, ключи от машины и сведения о том, в каком конкретно корпусе нужно искать Алину.
Что, если спрятать автомат под пальто и пройти в качестве родственника пациентки Алтуфьевой? Но в больнице наверняка есть раздевалка, и ему придется снимать верхнюю одежду. Начинать захват дурки с гардеробщицы и требовать выдачи Алины?
Снежный рой становился все гуще. Он был похож на стаю некрасивых лохматых птиц.
Дэн остановил машину. Надо было все спокойно обдумать прямо сейчас. Такая ли это хорошая затея, брать психушку штурмом? Вдруг ничего не получится, у него выбьют оружие из рук или попросту запрут двери на этаж Алины - а двери в больнице крепкие, металлические, словно специально для таких случаев.
Кафедра богословия вспыхнула одновременно с нескольких сторон. Когда пожарные приехали, огонь уже успел переметнуться на центральные лектории. Никто из студентов и сотрудников не пострадал, хотя впечатлений хватит надолго: гудящая стена голодного огня, хаос, крики, паника.
Или все-таки заложник? Взять бы главврача или завотделением. Жалкую шизофреничку с удовольствием на них обменяют.
Она уже месяц в больнице. Дэну страшно было представить себе ее лицо.
Дворники с трудом очищали стекло от снега. Потом они бы уехали. На юг, в Геленджик; там обитал старый Дэнов приятель Паша, который чересчур многим ему обязан, чтобы отказывать в помощи. И Алина бы отдыхала - ведь дурка это чересчур даже для бога.
А быть ей богом или нет, она решила бы после.
Дэн ударил ладонью по рулю - просто чтобы избавиться от напряжения, от ощущения, что его нервы натянуты, словно струны на колки, и вот-вот лопнут. Боль была слабой и недостаточной; он ударил еще и еще.
Он прорвется. Он должен прорваться туда ради нее.
Машина перевалила через кочку и двинулась вперед.
* * *
Еда в больнице была отличная.
Повара готовить умели; блюда напоминали ресторанные, а не общепитовские. Мало что сейчас радовало Алину; к счастью, хорошая кормежка была одной из этих немногих вещей.
Других, честно говоря, не существовало.
Ароматные щи на курином бульоне, картофель с котлетами по-киевски, зеленый чай с яблочным пирогом выстроились перед Алиной на столе. Она рассеянно ковыряла ложкой в тарелке; есть почему-то совсем не хотелось. Виновато ли в том было полнолуние (всю ночь круглая полная Луна таращилась в окно, словно наблюдала за ней) или новые таблетки, только Алина почему-то ощущала какое-то ленивое равнодушие по всему, почти презрение.
Сосед, молодой мужчина с длинными волосами и аккуратно подстриженной бородкой что-то писал черенком ложки по салфетке. Его доставили недавно, был он поэтом. Алина отвернулась и стала смотреть в окно. Метель усиливалась. Наверняка, родители сегодня не приедут - охота ломать старую "шестерку", постоянную обитательницу автосервиса, еще раз.
Мир за стеклом и решеткой был грязно-серым. Алине подумалось, что территория больницы накрыта колпаком зимы, и здесь не бывает иных времен года. Всегда этот идеально гладкий, словно искусственный, снег, костлявые деревца фруктового сада, будто бы скрюченные в мучительной агонии и царапающие небо костяшками ветвей, плохонькая дорога куда-то через поля, в никуда. Вечная зима.
Писатель говорит, услышала она голос Олега.
Писатель. Почти бог. Ведь действительно нужно обладать практически божественными способностями, чтобы избитую тему внезапно развернуть неожиданной стороной и сделать не просто открытием, а откровением, пощечиной. Мироздание составлено из ограниченного набора кирпичей, и незатертых тем почти не осталось.
Она вспомнила, что рассказ о Никите так и не был окончен. Бравый вампир так и остался стоять со своим шефом над трупом оборотня, и ему больше не придется убивать чудовищ и решать проблемы личного небытия.
И поделом ему. Вампиров не бывает, оборотней и магов тоже. Все это сказочки для любителей остренького, причем весьма замусоленные сказочки. А у бога нет желания ни искать в старых сюжетах новые стороны, ни быть богом.
Она почти здорова.
Скажем "аминь", дети, и пожмем руку доброму дяденьке доктору.
Нехотя Алина проглотила две ложки бульона. Ветер взвизгивая, ушибаясь локтями о больничные стекла, плакал обиженно и сердито, просился к теплу. Алина вспомнила рассказ о Снежной Девушке, которой все хотелось погреться у живого огня камина. В итоге остался пустой холодный очаг и маленькая лужица воды возле него. Поучительная история с моралью: каждому свое, не летает, ворона, горлицей и прочая, и прочая; странно, что в метель на ум приходят истории с моралью.
Бульон покраснел. Алина увидела, как в тарелку сорвалась еще одна тяжелая красная капля, но не сразу поняла, что кровь капает из ее собственного носа.
- Твою мать, - пробормотала Алина, собираясь сжать ноздри, но воздух вдруг стал густым и вязким, и слова утонули в нем, а кровь полилась сильнее. Это было не страшно, хотя видеть в тарелке со щами даже самую малость своей крови уже перебор. Где-то тут были салфетки.