Ведь вот от'явленные скептики. Всегда им надо солидных подтверждений, чтобы принять к сведению тот или другой факт…
Я об'яснил, что совсем не обязательно быть на той или другой планете, достаточно знать степень ее эволюции, ну, скажем, степень раскаленности (что определяется через миллионы верст астрономическими трубами), чтобы сделать научное предположение о природе населяющих ее организмов. И наука давно установила, что Венера находится в этой эре своего развития, которая для Земли была несколько десятков миллионов лет тому назад. По аналогии так как в нашем Солнечном миру условия развития должны быть одинаковы для всех планет, - всегда можно предположить, что и состояние животного царства Венеры соответствует тому, которое некогда было на Земле. И, как видите, эти предположения блестяще подтвердились.
Вот откуда я беру свои названия (из истории Земли я их беру) для тех животных, которыми вы сейчас любуетесь. Они - не измышление моего воображения, а термины, принятые наукой.
- Ну-ну, - удовлетворенно произнес старший юнец, - кройте дальше…
- Товарищ Григорий, - вдруг раздалось из драпри, - извольте и нам присоединиться к интересному зрелищу…
При слове "товарищ" ребята скривились, а к дальнейшему просвещению и без того "просвещенных" цилиндров они не выразили желания.
- Лежите себе, полеживайте, - пробурчал Григорий, - пока мы вас не отправили для изучения морских чудес в самое море…
И вот тут произошло нечто ужасное…
IX
НЕЧТО УЖАСНОЕ
Никто не мог ожидать такого оборота дела…
- Вверх руки, сопляки!!!
С дьявольскими усмешками на зверских своих рожах из-за драпри выпрыгнули совершенно развязанные "цилиндры" и… с револьверами в руках…
Как мне выругать себя и своих друзей за нашу общую непростительную оплошность?! Ну, разве можно было полагаться на этих трижды проклятых авантюристов?! Разве мыслимо оставлять свободное оружие вблизи этих злодеев, хотя и связанных, но прошедших огонь и воду и медные трубы!!
Миха протянул было руку к кобуру и она у него упала плетью, простреленная.
Григорий хмурый, как небо над нами, без сопротивления поднял обе руки. О моей особе нечего и говорить: я чуть было не потерял сознания при внезапном появлении освободившихся мерзавцев.
Через несколько минут, мы все трое лежали на полу, перекрученные теми же самыми веревками, почти спеленатые ими… О, "культурные" американцы знали, как надо связывать!..
Теперь злодеи совещались:
- Я знал, что мы легко освободимся от этих молокососов, - прогнусавил безносый.
- Не было в том никакого сомнения, - подтвердил квадратный обрубок.
- А ведь мы немного перестарались, - сказал первый, - большевистского-то профессора нам придется развязать.
- Да. Нам трудно без него обойтись, - опять подтвердил второй.
Между ними царило полное согласие. Видимо, уже они давно подвизались совместно на преступной арене.
- Но мы должны будем сделать предупреждение, что немедленно прострелим его высокоталантливую голову, как только заметим за ним какую-нибудь шалость…
- Да, да, конечно. Я вот вставил как раз новый патрон; это - для него…
- А что нам сделать с малышами?
- Пустим их к рыбам изучать морское дно.
- Сейчас?
- Сначала уважаемый профессор выведет нас на сушу, - ведь должна же здесь быть суша, - а то, как видишь, нельзя открыть двери, она в воде…
"Цилиндры" распеленали меня, но руки все-таки скрутили назади.
- Ну, доблестный ученый, подайте машину в земле; только не вздумайте выкидывать трюков…
- За трюки он лишится жизни, - прогнусавил пуговка.
Хотел бы я спросить этого пройдоху: из-за какого трюка он лишился своего носа?
Но я безмолвно повиновался, подавленный трагическими событиями.
Земли мне не пришлось долго искать, - а как бы я хотел, чтобы ее совсем не было. Она выросла тотчас же в виде небольшого острова, как только я пустил машину по волнам.
- К берегу, профессор, к берегу! - поощряли меня авантюристы.
Я подвел машину к острову.
- Теперь на берег!..
И вот в гуще первобытных деревьев-хвощей, сигиляриев, лепидодендронов, каламитов и пальмообразных папоротников высадились злодеи, чтобы совершить свое очередное преступление.
Предварительно револьверными пулями они разогнали немногочисленных обитателей острова - гигантских лягушек и змей: антракозавров и долихозов; затем вытащили из машины пленников.
Я бледный, еле держась на ногах, попросил злодеев, чтобы они не делали меня свидетелем своего гнусного поступка; чтобы они позволили мне уйти в машину. Я боялся слез и криков своих несчастных юных друзей.
"Цилиндры", злорадно усмехаясь, приказали мне оставаться на месте.
- Это послужит вам наукой… У вас пропадет скверная привычка колотить револьвером по чужим башкам…
Моя боязнь относительно поведения малышей, к счастью, не сбылась. Ни одного стона, ни одной жалобы, ни одной просьбы… Они даже ни разу не пикнули, эти мужественные ребята, когда изверги волокли их по острым камням к воде (а, ведь у Миха - раненая рука).
Я не говорю, конечно, о тех ужаснейших ругательствах, которые беспрерывным потоком извергалась из уст моих ребятишек на головы злодеев.
Я собирался закрыть глаза, когда… вдруг заметил упавшую на островов тень.
Птица? Птица не могла быть в палеозойской эре развития жизни…
Нет никакого сомнения: то была "сигара", похожая на нашу, и она стремглав падала к нам…
Злодеи приостановились, выжидая, немного смущенные.
"Сигара" опустилась подле нашей машины… Открылась дверка и через нее вышел человек.
Клянусь богом! Клянусь прахом моих предков! Я его узнал сразу, хотя никогда в жизни не видал…
Статная красивая фигура, обнаруживающая необыкновенную силищу; юное мужественное с открытым большим лбом лицо; энергические движения; смелый пронизывающий взгляд цвета стали глаз…
Юноша - казалось, нисколько не удивленный - твердой, спокойной поступью приблизился к нам; глянул на связанных ребят и только одного слово:
- Ком-са? - спросил он.
Ребятам это слово оказалось удивительно знакомым; они так и встрепенулись…
Но авантюристам оно не понравилось.
- Молодой человек, - вежливо сказал Джек, направляя на бесстрашного юношу револьвер, - будьте добреньки - ручки кверху…
Тот беспрекословно повиновался.
- Джек, свяжи его. Потом разберемся, - сказал "четырехугольный", не опуская револьвер.
Вот что произошло затем:
Джон с приготовленной веревкой подошел к юноше. Последний храня бесподобно равнодушное выражение лица, во мгновение ока опустил руки и стиснул в своих, надо думать, исполинских об'ятиях ничего не ожидавшего авантюриста; я видел, как от этих об'ятий у того вылезли глаза на лоб…
- Бросьте шутки, молодой человек! - гаркнул взбесившийся Джек. - Я очень метко стреляю…
- Стреляйте, - сказал юноша, загораживаясь, как щитом, задохнувшимся пуговкой…
Я стоял сзади авантюриста. Я дрожал за отважного смельчака.
Джек нажал курок. В ту же секунду… Три события протекли в ту же секунду!..
Первое: моя нога независимо от моей воли вдруг поднялась и пнула Джека в мягкие части. Второе: Джек выстрелил и промахнулся. Третье: юноша, как из пращи, метнул безжизненное тело пуговки в направлении выстрела и - это уже в следующую секунду - Джек грохнулся, глухо екнув, сраженный тяжестью своего закадычного друга…
Юноша улыбнулся и расцвел, как утреняя заря; подошел ко мне:
- Вы молодец, - сказал он и пожал мне руку.
О! Я до сих пор горжусь этой похвалой и этим пожатием!.. Пусть-ка осмелится кто сказать мне, что я совершил некультурный поступок! Пусть мне скажут, что недостойно интеллигентного человека употреблять ногу для нанесения побоев человеку же! Пусть что им заблагорассудится скажут! Чорт побери, какое мне дело!!.
Этот удивительный юноша, которого я узнал с первого взгляда, хотя ни разу в жизни не видал; этот солнцу подобный человек сказал мне:
- Вы молодец, - и… больше ничего. Точка.
Затем он подошел с той же улыбкой к ребятам. - Так значит, комса? - снова спросил он и стал освобождать их от пут.
Юнцы возбужденно застрекотали.
Я пришел в себя, я забеспокоился, я выказал необыкновенную предусмотрительность: как бы авантюристы не встали, как бы ни выкинули новой штуки. Нужно хотя бы отобрать у них револьверы; нужно…
- Не беспокойтесь, - мягко прервал меня юноша, продолжая распутывать моих друзей, - они теперь не встанут; я знаю, что делаю, и всегда отвечаю за свои поступки… Не так ли, "ком-са…?"
Что это за магическое слово? Почему он так часто упоминает его?
И как это одной только "Ком-сой" он в миг вылепил всю обстановку, с первого взгляда сообразил, что нужно делать?.. А теперь смотрите, теперь: он в три счета вошел в доверие ребят; заколдовал, зачаровал их "ком-сой". Сделал их сразу настолько интимно-близкими себе, что я недоумевал: да полно, старина, не надувают ли тебя? Они просто знакомы друг с другом еще с тех пор, когда вместе под стол пешком хаживали…
X
РАССКАЗ АНДРЕЯ
- Я знал, что вы прибыли, - говорил Андрей (это был он, знаменитый путешественник по Вселенной), - но я ожидал других - вернее другого…
Мы сидели в избушке, сложенной из сигиллярий и каламитов и скрепленной морскими лианами; весело трещал очаг, что было совсем не лишнее, так как мы изрядно вымокли под проливным дождем негостеприимной планеты.
- Безотрадное явление, - сказал по этому поводу хозяин избушки, бросив взгляд через окно. - Атмосфера Венеры так набухла водой, что небо постоянно плачет. За все время, сколько я здесь живу, не было ни одного сухого дня: дождь, дождь и дождь… Он, правда, не опасен - простудиться трудно, - сами видели, что на Венере, все равно, как в хорошей бане, но надоедает сильно… Я изрыскал всю планету вдоль и поперек в поисках недождливой местности и нашел такую только на полюсах и около них; но там вместо дождя - беспрерывный снег. Нанесло сугробища в несколько километров высотой. И там уже совсем безотрадно: ни зверя, ни деревца, одна белая смерть… Я изредка для разнообразия навещаю и те местности, но не выживаю в них долго… Здесь хоть у меня есть друзья, с которыми я коротаю дождливые дни…
Он высунул голову в окно и резко свистнул.
Послышался грузный по лужам бег с тяжелой одышкой. Кто-то зацарапал в дверь. Андрей толкнул ее и впустил двух бесподобно милых зверенышей, от которых мы мгновенно забрались с ногами на скамейки-пни.
Это были два ящеро-подобных животных, каждый длиною с метр. Они имели непомерно большие изумрудные глаза, широкие головы с рядом мелких острых зубов на челюстях и туловище с двумя парами когтистых ног, постепенно суживающееся от головы до хвоста.
Андрей безбоязненно взял одного звереныша на руки; тот оскалил зубы, забил хвостом и стал гудеть-подвывать, выражая тем свое большое удовольствие. Второй оперся на хвост и на задние лапы; а передними зацарапал по его коленям.
- Здешние цари природы, - представил нам их Андрей.
- Это - бранхиозавры, - отозвался я, все еще не спуская ног, хотя ребята уже зацапали второго звереныша и принялись, по своему обыкновению, дурачиться с ним. - Самые примитивные четвероногие. Они, очевидно, земноводные?
- Да, - согласился Андрей, - они одинаково любят и землю и воду. Детство же свое они целиком проводят в воде в виде головастиков…
Вихрастый Гришка доигрался. Ему очень хотелось научить бранхиозавра стоять на голове (сам-то он постоянно даже ходит на ней); бранхиозавр никак не понимал, чего от него требуют, и в конце концов куснул дресировщика за палец.
- А, чорт! - крикнул Гришка, обсасывая кровоточащий палец, - удивительно невоспитанное животное! Чем ты его кормишь, Ком-са?..
(Они уже теперь и друг друга почему-то величали "Ком-сами").
Андрей поставил с полки два куска чрезвычайно белого мяса, кинул его своим воспитанникам и выпроводил их за дверь.
Вот что он нам рассказал затем по поводу своего чудесного пребывания на Венере.
- Возвращаясь из далекого путешествия, с Земли № 4 от славных "сосиалей", я должен был неоднократно опускаться на встречных планетах, чтобы заряжать психо-аккумуляторы. На иныx планетах я встречал высоко opганизованную жизнь мыслящих животных, и там мне легко удавалось, пополнить в машине запас психо-энергии. На других, в роде настоящей, жизнь заключалась в простых первобытных формах и тут уже не взыщите-брать было нечего: я кое-как добирался до следующей планеты с мыслящими организмами, заряжал аккумуляторы, отдыхал и продолжал дальнейший путь.
Мне оставалось сделать всего лишь одну-другую сотню миллионов километров, чтобы попасть на родную Землю, но я не рассчитал заряда - машина разрядилась вчистую, и я принужден был опуститься здесь, где вы меня видите. Тщетно искал я на этой планете высших форм жизни. Мои четвероногие друзья и их порода стояли во главе этой жизни, венчали, так сказать, ее творческие достижения. Но oт них была такая небольшая польза, что - я высчитал - мне понадобилось бы два с половиной года для достаточного наполнения аккумуляторов их психо-энергией… Однако полеты в пределах Венеры стали для меня возможны уже через месяц.
По прошествии этого срока я попытался силою изучения своего мозга известить Никодима, моего товарища по Луне, о печальном положении вещей. Это мне удалось. Мои психо-волны дошли до него, и он меня известил в свою очередь, что он находится в Америке, занятый какими-то научными изысканиями…
- В Америке?! - вырвалось у всех нас троих, но мы не стали прерывать рассказ.
- Да, в Америке… Он, по причине тех же самых изысканий, не мог сейчас же прибыть за мной; я его и не торопил, отдавшись изучению здешней природы и жизни. Мы ежедневно сносились друг с другом посредством психо-радиации; между прочим, тогда я и передал ему описание последнего своего путешествия по Вселенной…
- Потом он почему-то вдруг замолк, и вот с тех пор прошло уже около семи месяцев…
- Семь месяцев!? - воистину ужаснулся я. - И вы не удавились, не застрелились, не наложили рук на себя, находясь столько времени один-одинешенек на этой безлюдной и угрюмой планете?!.
- Нет, ничего такого не было, - засмеялся Андрей, - было только чортовски досадно, что приходится сидеть здесь, сложа руки, коптить и без того прокопченное небо, когда мои силы нужны революции…
Вот так воля у этого юноши. Вот так дисциплинка нервов!.. Ему было лишь "чортовски досадно!?" Да я за эти семь месяцев сотню раз успел бы повеситься, утониться, зарезаться или еще что… А ему только, досадно!.." Нет, уже тут форменная "Ком-са", белая и черная магия и больше ничего!..
- Семь месяцев прошло с тех пор, и я больше не получал от Никодима ни одной весточки. Я предполагал: или он пустился отыскивать меня и погиб в беспредельности Вселенной, сбившись с пути, или он остался в Америке и… тоже погиб…
- Это сволочи цилиндры! - не удержался "вихрастый" и вскочил в возбуждении со скамьи. - Это они его ухлопали… Скажи, Ком-са твой друг Никодим не назывался ли еще Никандрием?..
- Да. Он мне сообщал, что принял такую фамилию в Америке…
- Это они! Это они! - "вихрастый" готов был бежать на берег моря, где остались бездыханные "цилиндры", чтобы… не знаю, что он хотел с ними делать; мы его удержали…
- Я догадывался, что в нашу радиацию кто-то проник, - сказал Андрей, - кто-то перехватывал наши мысли, - но мне не хотелось верить смерти друга… Итак, он умер…
Андрей тяжело задумался, облокотившись на колено: лицо омрачилось, глаза потухли… Впрочем, это продолжалось всего лишь одну минуту.
Он тряхнул головой и снова принял гордый, независимый ни от каких печалей, почти дерзкий вид. Его глаза приобрели новые стальные блики, и в них напружилась такая огромная жажда мести, что мне стало жутко за того, на кого она выльется…
- Эх, Ком-са не горюй! - вдруг вскочил он, слегка ударив "вихрастого" по плечу, от чего тот скривился и присел. - Летим на землю! Мы еще покажем им - цилиндрам и всякой сволочи - кузькину мать…
Кажется, меня они не относят к последней категории, а то, должно быть, эта "кузькина мать" - что-то в высшей степени неприятное, иначе не зачем ее показывать…
XI
ПОСЛЕДНИЙ РЕЙС
В нескольких словах о нашем последнем, межпланетном рейсе. Неудачно выдался он.
Мы перенесли аккумуляторы из "сигары" Андрея в свою машину, увеличив таким образом запас психо-энергии. "Сигару" пришлось оставить на Венере. Можно было бы ее взять с собой, если бы кто-нибудь из нас согласился ею управлять, но такого не нашлось: никому не хотелось разбивать компании.
К управлению сел Андрей (я, значит, получил отставку). И он с первой же минуты развил такую бешеную скорость, что мы в три часа покрыли расстояние от Венеры к Земле, расстояние свыше 50.000.000 километров…
Ну и мозжище у этого юноши… Нужно заметить, что, ведя машину, он и не думал отдаваться целиком ее управлению, как скажем, это делал я. Нет, он все время балагурил, острил, смешил ребят и меня, словом, полет да еще на таком чудовищном ходу для него являлся шуткой… Вероятно, он, подобно Юлию Цезарю, умеет совмещать одновременно: и чтение, и письмо, в диктовку, и еще что-нибудь…
Три часа промчалась незаметно и без всяких приключений.
Мы (я и ребята) были поражены, завидев так скоро воздушную оболочку родной планеты.
Андрей посмеивался:
- Видели бы вы, каким чортом я носился от одной комбинации Вселенной к другой… Там я уже не шутил и не смеялся, а до самой последней клеточки своего организма отдавался машине…
В несколько минут прошли земную атмосферу. Задержали ход, опознали территорию своего Союза и к нему.
Но… пролетая около западных берегов Черного моря, потерпели аварию.
Ну разве это не ирония судьбы?.. Всюду из самых невероятных положений - выходить сухими, а здесь вблизи своей родины намокнуть вдребезги и кроме того потерять машину!!. Тут уже мне не докажут ребята, что мы сами виноваты! Это - рок, рок и больше ничего…
Какому-то эфиопу вздумалось выпалить в нас с берега из пушки (а машина шла тихо). И что обидно: из самой первобытной пушки. Из такой, какими стреляли в середине века… Ядро - представьте себе: - каменное ядро, задело нос машины, сорвало передний проводник, чуть не убив Андрея, и испортило всю наружную сеть…
Машина стала падать…
Андрей, собрав все свои необ'ятные силы (вот где ему пришлось-таки показать себя), при помощи одной своей психо - энергии удержал машину от падения в воду, где она, наверное захлебнулась бы, потопив и нас. Он думал достичь так советских берегов.
Мы неслись к Крыму, видневшемуся в виде тонкой полоски вдали. Ветер заходил в пробоину машины, ревел и сильно ослаблял быстроту нашего хода.