Интерес к творчеству Рэя Дугласа Брэдбери - романтика и мечтателя - не ослабевает и у нового поколения молодых читателей. Его мысли о том, что будущее человечества неразрывно связано с завоеванием космоса, близки нашим современникам. Предлагаемый сборник рассказов еще раз убеждает, что через все творчество этого автора тянется золотая нить доброты, жажда человечности, а воспитательная ценность его произведений поистине огромна.
Содержание:
Вместо предисловия . Перевел Ростислав Рыбкин
Белые и черные . Перевел Михаил Загот
Были они смуглые и золотоглазые . Перевела Нора Галь
Время, вот твой полет . Перевел Ростислав Рыбкин
Все лето в один день . Перевела Нора Галь
Земляничное окошко . Перевела Нора Галь
И все-таки наш… Перевела Нора Галь
Идеальное убийство . Перевел Ростислав Рыбкин
Икар Монгольфье Райт . Перевела Нора Галь
Калейдоскоп . Перевела Нора Галь
Лучезарный Феникс . Перевела Нора Галь
Машина до Килиманджаро . Перевела Нора Галь
Может быть, мы уже уходим . Перевел Ростислав Рыбкин
Морская раковина . Перевел Ростислав Рыбкин
Ночь . Перевел Ростислав Рыбкин
О скитаньях вечных и о Земле . Перевела Нора Галь
Песочный человек . Перевел Ростислав Рыбкин
Пешеход . Перевела Нора Галь
Пришло время дождей . Перевела Татьяна Шинкарь
Рубашка с тестами Роршаха . Перевел Ростислав Рыбкин
Спринт до начала гимна . Перевел Ростислав Рыбкин
Tyrannosaurus Rex . Перевел Ростислав Рыбкин
Удивительная кончина Дадли Стоуна . Перевела Раиса Облонская
Улыбка . Перевел Лев Жданов
Час привидений . Перевел Ростислав Рыбкин
Чепушинка . Перевел Ростислав Рыбкин
Чудесный костюм цвета сливочного мороженого . Перевела Татьяна Шинкарь
Электрическое тело пою! Перевела Татьяна Шинкарь
Составитель: Ростислав Рыбкин
Художник: Марк Лисогорский
Содержание:
Рэй Брэдбери - Время, вот твой полет 1
Вместо предисловия 1
Белые и черные 1
Были они смуглые и золотоглазые 4
Время, вот твой полет 7
Все лето в один день 8
Земляничное окошко 9
И все-таки наш… 11
Идеальное убийство 15
Икар Монгольфье Райт 16
Калейдоскоп 17
Лучезарный Феникс 19
Машина до Килиманджаро 21
Может быть, мы уже уходим 23
Морская раковина 24
Ночь 25
О скитаньях вечных и о Земле 27
Песочный человек 31
Пешеход 33
Пришло время дождей 34
Рубашка с тестами Роршаха 36
Спринт до начала гимна 39
Tyrannosaurus Rex 42
Удивительная кончина Дадли Стоуна 45
Улыбка 47
Час привидений 48
Чепушинка 49
Чудесный костюм цвета сливочного мороженого 52
Электрическое тело пою! 57
Примечания 65
Рэй Брэдбери
Время, вот твой полет
Вместо предисловия
Я, наверно, написал больше произведений о библиотеках, книгах и чтении, чем любой другой американский писатель, и справедливо будет считать меня выпускником библиотек. Я кончил только среднюю школу, это было в Лос-Анджелесе, в 1938 году. К тому времени я уже твердо знал, что хочу быть писателем. Я стал продавать газеты на углу, занимался этим три или четыре года, а в свободное время писал. И почти все вечера проводил в библиотеке, в главной городской или в другой какой-нибудь. Бродить по библиотеке для меня было интересней всего на свете: снимешь книгу с полки и сразу в нее влюбишься или наоборот; сядешь или станешь где-нибудь и на листочках бумаги, которые читатели могут брать для записей, пишешь очередной рассказ. Я был беден, а эти бесплатные листочки всегда были рядом, только руку протяни, и я, бывало, напишу на них прямо в библиотеке полрассказа, несу всю пачку домой и там перепечатываю на машинке.
Библиотека притягивала меня как магнит. И даже теперь я не меньше, чем тогда, люблю там бывать. Теперь, правда, хожу туда не так часто, как прежде, - может, раз в неделю. Но уж в книжные магазины я захожу каждый день, и для меня покупка книг - одно из величайших удовольствий в жизни, - в последние пятнадцать лет я наконец могу это себе позволить. Нет способа тратить деньги достойнее, чем покупая книги.
Я верю в воображение. Верю, что если мы, люди, несмотря ни на что, выживем, то только благодаря нашей способности фантазировать - без этой способности мы в реальном мире просто-напросто не смогли бы жить. Способность эта помогает нам строить свое будущее. И это значит: самые важные в жизни минуты для подростка те, когда, собираясь заснуть, он смотрит в потолок и видит себя на нем самым замечательным в мире актером, самым замечательным в мире писателем, самым замечательным в мире сапожником или кем-нибудь еще. О каком именно деле для себя вы мечтаете, не так уж важно: оно все равно достойное, если вы им по-настоящему увлечены.
Рэй Брэдбери
Белые и черные
Трибуны за проволочным ограждением были заполнены до предела. Зрители ждали. Мы, мальчишки, всласть наплававшись в озере, пронеслись между белыми коттеджами, мимо курортной гостиницы и, галдя, плюхнулись на дешевые скамейки, оставив на них пятна влаги. Жаркое солнце пробивало листву высоких дубов, что окаймляли ромб бейсбольного поля. Наши отцы и матери, в брюках для игры в гольф и легких летних платьях, цыкнули на нас и велели сидеть смирно.
Мы нетерпеливо поглядывали то на гостиницу, то на заднюю дверь огромной кухни. Через пространство между ними, все в крапинках из солнца и тени, потянулись цветные женщины, и через десять минут весь дальний левый сектор дешевых скамеек словно налился соком - это сияли их свежеумытые лица и руки. Уже сколько лет прошло, а я и сейчас вспоминаю тот день, слышу производимые ими звуки. В теплом воздухе их разговор напоминал негромкое голубиное курлыканье.
Но вот все радостно встрепенулись, веселое улюлюканье взлетело в ясное небо Висконсина - дверь кухни широко распахнулась, и оттуда выбежали большие и маленькие, шоколадные и кремовые негры: официанты, уборщики, кондукторы, лодочники, повара, мойщики бутылок, киоскеры, садовники и смотрители на площадках для гольфа. На всех новенькая, красная в полоску, форма - они явно ею гордились. На бегу они, сияя белозубыми улыбками, дурачились и выкидывали коленца, над зеленой травой мелькали их начищенные до блеска ботинки; вот они вразвалочку протрусили вдоль скамеек с дешевыми местами и не спеша перетекли на поле, приветствуя всех и вся.
Мы, мальчишки, завизжали от восторга. Вон Длинный. Джонсон, что подстригает газоны, а вон Каванах из киоска с содовой, и Коротышка Смит, и Пит Браун, и Молния Миллер!
А вон и Большой По! Мы, мальчишки, закричали, захлопали в ладоши!
Каждый вечер Большой По продавал воздушную кукурузу, он возвышался над кукурузным автоматом в танцевальном павильоне чуть позади гостиницы, у самого берега озера. Каждый вечер я покупал у Большого По кукурузу, и он специально для меня обильно поливал ее маслом.
Я затопал ногами и завопил:
- Большой По! Большой По!
Он увидел меня и оттопырил губы - сверкнул ряд белых зубов, - махнул мне рукой и приветственно гоготнул.
Мама встревоженно глянула направо, налево, обернулась назад и толкнула меня локтем.
- Тише, - буркнула она, - тише.
- Боже правый, боже правый! - воскликнула женщина рядом с мамой, обмахиваясь сложенной газетой. - Для цветной прислуги сегодня настоящий праздник, верно? Единственный раз в году, когда им можно разгуляться. Большой матч между белыми и черными - они ждут его целое лето. Но это еще не все. Вы на их празднике были? Видели, как они отплясывают кекуок?
- Мы купили билеты на вечер, - сказала мама. - Они дают концерт в павильоне. Доллар с человека. Недешево.
- А я считаю, - заметила женщина, - что раз в год можно и раскошелиться. А уж их пляски - тут есть на что посмотреть! У них такое естественное чувство…
- …ритма, - докончила мама.
- Именно, - согласилась женщина. - Именно ритма. Что есть, то есть. Боже правый, вы бы видели цветных горничных в гостинице! За этот месяц они в магазине тканей в Медисоне весь сатин скупили. Как выдастся свободная минутка - все шьют да смеются. Еще я у них видела перья для шляп. Горчичные, бордовые, голубые, фиолетовые. Вот будет красотища!
- А я видел, как они проветривали смокинги, - не удержался я. - Всю прошлую неделю висели на веревках за гостиницей!
- Надо же, как гарцуют! - сказала мама. - Посмотреть на них - можно подумать, что они собрались выиграть у наших!
Цветные игроки разминались, бегали взад-вперед, перекликались; у одних голоса высокие, мелодичные, у других басовитые, густые, тягучие. Далеко в центре поля то и дело вспыхивали их белозубые улыбки, взлетали вверх обнаженные черные руки, они хлопали себя по бокам, прыгали, бегали и резвились, будто кролики, веселье так и било через край.
Большой По взял в охапку несколько бит, взгромоздил их на здоровенное плечо и важно прошествовал вдоль линии первой базы - голова откинута назад, улыбка во весь рот; пощелкивая языком, он напевал:
Когда в квартале негритянском
Начнется бал и станут блюз играть,
Я подкачусь к моей красотке Мегги
И до упаду будем мы плясать!
Колени вверх, вниз, в стороны, а битами размахивает, будто дирижерскими палочками. С левой трибуны - взрыв аплодисментов, негромкое хихиканье: там собрались молодые цветные хохотушки, сама непосредственность, так и зыркают своими угольками. Жесты у них какие-то быстрые, но до того изящные - глаз не оторвать. Может, так кажется из-за цвета кожи? А смеются - будто пташки воркуют. Они замахали Большому По, а одна фальцетом выкрикнула:
- А-ах, Большой По! А-ах, Большой По!
Когда Большой По закончил свой кекуок, из белого сектора тоже донеслись вежливые хлопки.
- Эй, По! - завопил я.
- Прекрати, Дуглас! - шикнула на меня мама.
Но вот между деревьями мелькнула команда белых, тоже все в одинаковой форме. На нашей трибуне будто гром прогремел, зрители закричали, повскакивали с мест. Белые игроки - белее не придумаешь - побежали через зеленый ромб поля.
- А вон дядя Джордж! - воскликнула мама. - Какой шикарный у него вид!
Дядя Джордж уткой переваливался по траве, а форма на нем была будто с чужого плеча - пузо вываливалось из фуфайки, а жирная шея, как всегда, растекалась по воротнику. Он мельтешил пухлыми ножками, пыхтя и в то же время улыбаясь.
- Все наши выглядят шикарно, - восхитилась мама. Я сидел и смотрел на них, на их движения. Рядом сидела мама, она, наверное, тоже сравнивала, тоже думала, и увиденное поразило ее и обескуражило. Как легко выбежали на поле темнокожие, будто олени и антилопы в замедленной съемке из фильмов об Африке, будто пришельцы из снов. Они сияли, как прекрасные коричневые животные, которые просто живут, даже не подозревая об этом. И когда они бежали, выбрасывая вперед свои легкие, неспешные, плывущие по времени ноги, за которыми тянулись их большие раскинутые руки и растопыренные пальцы, и улыбались на ветру, их лица вовсе не говорили: "Смотрите, как я бегу! Смотрите, как я бегу!" Нет, ничего подобного. На их лицах, словно в сладком сне, было вот что: "Господи, так здорово, что можно бежать! Земля подо мной так и стелется. Бог ты мой, вот красота! Кости будто жиром смазаны, мышцы по ним так и ходят, ничего нет в мире лучше бега". И они бежали. Бежали просто так, без цели, но бег этот их словно пьянил, наполнял их души радостью жизни.
А вот белые не просто бежали, они работали - как всегда. Смотреть на них было неловко - уж слишком они оживленны, слишком переигрывают. И все время косят глазами: смотрят на них или нет? Неграм на это было плевать, они знай себе двигались и жили этим движением. Предстоящий матч их не страшил, они о нем и не думали.
- До чего шикарно наши выглядят! - повторила мама, но как-то вяло. Она тоже сравнила команды. И конечно, увидела, как расслабленны, естественны цветные, как хорошо на них сидит форма и как напряженны и взвинченны белые, и форма их не красит, а только подчеркивает физические недостатки.
Пожалуй, атмосфера стала накаляться уже с этой минуты.
Глаза ведь есть у всех. И все увидели, что белые в своих летних костюмах походят на сенаторов. А цветные грациозно-раскованны и ведать о том не ведают - как ими не восхитишься? Но восхищение часто сменяется завистью, ревностью, раздражением. Так вышло и сейчас. Разговор потек вот по какому руслу:
- Вон мой муж, Том, на третьей базе. Хоть бы ногами подвигал, а то стоит как истукан.
- Ничего, ничего. Подвигает, когда придет время.
- Что верно, то верно! Взять, к примеру, моего Генри, Он не из тех, кто все время вертится волчком, но в нужную минуту… тут на него стоит посмотреть. М-да… Хоть бы рукой помахал. Машет, машет! Привет, Генри!
- Смотрите, что Джимми Коснер вытворяет!
Я посмотрел. В центре ромба дурачился белый - среднего роста, рыжеволосый, лицо в веснушках. Поставив биту на лоб, он пытался ее удержать в равновесии. Трибуна белых встретила эту выходку смехом. Но это был не просто веселый смех - так смеются, когда за кого-то неловко.
- Жеребьевка! - дал команду судья. Подбросили монетку. Цветным выпало бить первыми.
- Черт возьми, - огорчилась мама. Цветные веселой гурьбой убежали с площадки. Первым биту взял Большой По. Я захлопал в ладоши.
Держа биту в одной руке, будто дубинку, он ленивой походкой зашагал к тарелочке основной базы, закинул биту на крепкое плечо, и над отполированной поверхностью засияла его улыбка. Он улыбался цветным женщинам, их свеженькие кремовые платья - хрустящее печенье - колыхались над ногами, заполняли собой промежутки между сиденьями; прически одна замысловатее другой, на уши спадали локоны. Особым взглядом Большой По одарил подружку, свою маленькую Катрин - стройную, аппетитную, как куриное крылышко. Каждое утро она заправляла постели в гостинице и коттеджах, стучала в дверь, будто птичка клювиком, и вежливо спрашивала: "Как дела? Вы уже прогнали ночные кошмары или еще нет? Прогнали? Тогда быстренько их заменим на свежие, только, чур, принимать по одному. Спасибочки". Большой По, глядя на нее, покачал головой, будто не верил, что она здесь. Потом повернулся, поддерживая биту правой рукой - а левая свободно свисала вдоль туловища, - и приготовился к пробным броскам. Мяч просвистел мимо него и шлепнулся в открытую пасть рукавицы принимавшего - кетчера; тот швырнул его назад. Второй бросок - то же самое. И еще. И еще. Судья хмыкнул. Следующий бросок уже шел в зачет.
Первый мяч Большой По опять пропустил.
- Страйк! Бросок правильный! - объявил судья. Большой По добродушно подмигнул белым болельщикам. Снова бросок.
- Второй страйк! - воскликнул судья. Мяч полетел в третий раз.
Внезапно Большой По крутнулся вокруг своей оси, будто хорошо смазанная машина; болтавшаяся без дела рука метнулась к толстому концу биты, едва заметное, как на шарнирах, вращение - и бита смачно хлопнула по мячу! Мяч пулей взвился к небу и опустился где-то у колышущейся линии дубов, у озера, по поверхности которого скользил безмолвный белый парусник. На трибунах завопили от восторга, а я - громче всех. За мячом побежал дядя Джордж, замельтешил на своих кургузых ножках в шерстяных гетрах, становясь все меньше и меньше.
Большой По на секунду замер, наблюдая за мячом. Потом сорвался с места и побежал. Вприпрыжку промчался через все базы и, возвращаясь в дом с третьей, махнул рукой цветным девушкам - так просто, так естественно, - а они вскочили со своих мест, визжа от восторга, и замахали ему в ответ.
Десять минут спустя, когда все базы были заполнены и команда цветных планомерно набирала очки, снова пришла очередь Большого По. Мама повернулась ко мне и сказала:
- Они поступают эгоистично.
- Но это же игра, - возразил я. - И у них выбито уже двое.
- Но счет ведь семь-ноль, - упорствовала мама.
- Ничего, подождите, еще одного у них выбьют; бить начнут наши, они им покажут, - сказала дама, сидевшая рядом с мамой. Бледной венозной рукой она отогнала назойливую муху. - Эти негры слишком много о себе понимают.
- Второй страйк! - объявил судья, когда Большой По взмахнул битой, но мяч пропустил.
- Всю прошлую неделю, - заговорила мамина соседка, не спуская глаз с Большого По, - обслуживание в гостинице было хуже некуда. Горничные только и говорили что о сегодняшнем концерте, о кекуоке, воду со льдом приходилось по полчаса ждать, от своего шитья не могли оторваться.
- Болл - бросок неправильный! - прокричал судья. Женщина поежилась.
- Уж скорее бы эта неделя кончилась, вот что, - заключила она.
- Еще один болл! - крикнул судья Большому По.
- Они что, совсем с ума сошли? - обратилась ко мне мама. - Хотят ему легкую жизнь устроить? - Потом повернулась к соседке: - И правда, эта прислуга всю неделю будто не в себе. Вчера мне пришлось два раза напомнить Большому По, чтобы он подлил мне побольше масла в кукурузу. Наверное, хотел на нас сэкономить.
- Третий болл! - крикнул судья.
Мамина соседка охнула и принялась яростно обмахиваться газетой.
- Боже правый, какая ужасная мысль пришла мне в голову. А вдруг они выиграют? А ведь могут. Могут.
Мама взглянула на озеро, на деревья, на свои руки.