Содержание:
Пролог 1
Мы едем в Лонч 1
Долги и займы 5
Одна маленькая, но очень гордая птичка 8
Всё, что блестит 12
Дороги благих намерений 15
Почти невидны е бриллиант ы 19
Жидкий суп и мелкий жемчуг 23
Жертвуя пешки 28
Большая гонка 31
Вся королевская конница… 36
Цена успеха 39
Один летний день 44
Эпилог 47
Бабкин Ярослав
Каменистая дорога
Пролог
Основною целию покарания преступника должно являться удостоверение безопасности наших подданных, и возвращение заблудшего на путь добродетельный. Сему более всего соответствует заключение лица провинившегося в крепость или иное стеснительное помещение, равно как и поселение его в местах суровых и отдалённых, дабы не мог он и впредь чинить преступные разбои и воровство, и было бы у него время раскаяться в содеянном, и обратиться к делам праведным и искупительным. Смертною казнию же карать надлежит только тех, чьи дела совершенно противны всему человеческому и надежда на чьё раскаяние невелика, в силу чего содержание их в крепости до скончания их дней было бы делом недостойным человеколюбия нашего и весьма для казны обременительным. А посему все ранее принятые в державе нашей наказания, как-то усекновение членов, бичевание, кнутование, протаскивание, четвертование, ушей и языка урезание, ноздрей вырывание, клеймение железом, порохом или смолой, равно как и прочие, мы сим указом высочайше повелеваем отменить впредь и до скончания времён.
Из преамбулы "Уложения о законах и наказаниях уголовных автократии Борейской" принятого в год Змеи цикла сто сорок седьмого от Великой Проповеди.
Тёмное сырое место. Холодное. И тесное. Шириной камера едва больше полусажени, а длиной от силы полторы. Три каменные стены, дыра в полу, прогнивший соломенный топчан - милая родина и уютный дом многим поколениям членистоногих кровососов. Окно… Если эту амбразуру можно назвать окном. Впрочем, она хотя бы есть. Камера расположена на среднем ярусе, и зарешечённая дыра выходит в облицованный камнем водосточный ров. Если подойти совсем близко, то в самом верху можно будет разглядеть узенькую полоску неба. А существует ещё и нижний ярус. И, как говорят, даже подвальный. Откуда иногда доносятся едва слышные отголоски криков. Хотя, может и не оттуда. Рыданий и криков здесь везде хватает.
Снаружи какой-то шум. Совсем тихий. Но в одиночке слух обостряется. Четвёртой стены у камеры нет. Там решётка и за ней дверь. Прочная дубовая дверь. И она сейчас открывается. Странно. Баланду приносили совсем недавно…
- Эй. Арестант. Подойди к решётке.
Ходит он теперь редко. Да и куда здесь ходить? От двери до дыры в углу только…
- Ближе. К самой решётке.
Там светло. То есть на самом деле там скорее полумрак - на электричестве здесь экономят, - но после камеры и это кажется ярким светом.
- Повернись. Руки за спину.
Он становится спиной к решётке. На запястья опускаются холод и тяжёлая шершавость металла. Скрежещет замок.
- Теперь отойди.
Пара шагов вглубь камеры. Всего два. А он уже на полпути к окну.
Грохочет открываемая решётка.
- Выходи.
Там воздух. Много воздуха. Пустота проходит сквозь все этажи огромным колодцем. Тюрьма напоминает бочку. Пустую и с толстыми стенами. В которые набиты камеры как ячейки в соты. Двери. Бесконечные ряды дверей. Выжженные на дубовых досках номера и индексы. У арестантов нет имён. У них есть лишь номера камер.
- Шагай.
Под ногами поёт металл. Стальные балки, чугунные решётки, клёпаные ступеньки. Сквозь ажурные конструкции видно все этажи. И вверх, и вниз. Каркасы и решётки заполняют тюрьму как паутина старый дуплистый пень.
Они идут вверх. Лестница за лестницей. Площадка за площадкой. Одна раздвижная дверь в решётчатой стене за другой. Зачем им столько дверей? Замки лязгают, безликие фигуры в сером бесшумно скользят, чтобы открыть следующую дверь. У них мягкие башмаки. Арестант не должен слышать, как подходит надзиратель.
Комната. В ней окно. Настоящее окно. Не амбразура, выходящая на дно вечно сырого рва, а самое настоящее окно. Стекло в деревянном переплёте. За ним море и пёстрое весеннее небо с рваными облаками. Чайки. Вдали щетинится мачтами рейд. И свет. Яркий. Ему приходится щуриться и всё равно изображение мутнеет и расплывается. Он отвык от света.
- А вот и он…
- Надо же, никогда бы не подумал…
- Тише, господа…
- Можете идти, капрал. Когда вы понадобитесь, мы вас вызовем.
- Так точь, вашбродь! Слушсь.
Их несколько человек. Холёные аристократические лица, благородные седины и воинственные бакенбарды. Золотое шитьё поблескивает на дорогом сукне мундиров, а накрахмаленные воротнички оттеняют переливчатую ткань сюртуков. Глаза уже почти привыкли, и он может рассмотреть их лица. Рассмотреть и запомнить…
- У вас ко мне дело, господа?
Странно опять слышать свой голос. Кажется, он не говорил целую вечность.
- С чего ты взял? - это молодой, вздорного вида, в самом углу.
- А зачем ещё благородным господам может понадобиться арестант-смертник? На казнь они могут посмотреть и так…
Губы отвыкли усмехаться и лишь неровно кривятся.
- Заключение не притупило ваш ум. Это хорошо, - а это уже пожилой и солидный, в строгом костюме.
- Я слушаю.
- Нам понадобятся, скажем так, определённые ваши таланты.
- Я догадался…
- Что ж. Язвительности вашей заключение тоже не притупило. Но перейдём к делу. Мы предоставим вам свободу, новое имя, необходимые средства и возможности. Это не значит, что мы просто отпускаем вас на все четыре стороны. Но у вас появляется шанс на новую жизнь. Потом. Когда Вы окажете нам определённую… хм… услугу. Достаточно специфического свойства, если вы понимаете, о чём я…
- Просто назовите мне имя того, кого я должен убить…
Теперь вступает уже третий, крупный, с мясистым лицом. Молча открывает папку и кладёт на стол портрет-карточку.
- Я смотрю, господа, вы на мелочи не размениваетесь… Эта смерть перевернёт государство. Как минимум.
- А разве вы не этого хотели? - усмехается молодой.
- Мы прекрасно отдаём себе отчёт в том, каковы будут последствия, - сухо прерывает его пожилой, - итак, ваш ответ?
- Разве у меня есть выбор?
Пожатие плеч болезненно отдаётся в скованных кандалами запястьях.
- Это согласие? - нервничает молодой.
- Да. Можете готовить траурную рамку и искать достаточно велеречивого писаку для некролога…
- Я всегда говорил, что с вами можно иметь дело, - заключает крупный, убирая карточку, - в ближайшие несколько дней вы окажетесь на свободе. Я об этом позабочусь.
Мы едем в Лонч
Трабантские горы представляют собой необыкновенно живописный и буколический уголок, сохранивший всю прелесть и обаяние патриархальной старины. Здесь среди тенистых рощ дышат вековой стариной древние замки, окружённые флёром народных легенд и сказаний о призраках, вампирах и обезглавленных рыцарях, а радушные пейзане в живописных народных одеждах с удовольствием порадуют вас повествованиями о русалках и горных духах.
Трабанты, в отличие от Пагов, встретят вас не суровой красотой вечных снегов и острых скал, но мягкими очертаниями, непотревоженной тишиной девственных лесов, и хрустальным звоном горных ручьёв. Что никоим образом не должно смутить и разочаровать ищущего природных красот любознательного путника.
Путешествуя по Трабантам, следует иметь в виду пока ещё довольно слабое развитие в этих краях путей сообщения и малое число современных отелей. Также стоит помнить о государственной границе между Бореей и Эстерлихом, что может привести к необходимости общения с таможенными чиновниками. Однако ж эти мелкие неудобства вряд ли смогут омрачить вам впечатления от знакомства с первозданной красотой здешних мест.
Из "Краткого справочника путешественника по центральной и восточной Эсперане". Цмоков, год Бабочки, 159 цикл.
- Тео! Тео, просыпайся, сурок несчастный. Мы уезжаем.
Из конюшни донеслось сопение, потом что-то с деревянным грохотом опрокинулось под аккомпанемент сдержанных проклятий. Наконец призываемый Тео выбрался на свет, стряхивая с рукава остатки соломы. Впрочем, в редеющей шевелюре и на жилетке её ещё оставалось вполне достаточно.
- Доброго утречка, барышня. Что ж вы так спозаранку-то собрались? Погодили бы до обеда.
- Я уже шестнадцать лет гожу. Хватит.
- Нет, ну вот зря вы так, я вам скажу, зря, - Тео вытряс из волос ещё несколько соломин и нахлобучил поверх оставшихся картуз, - такая видная барышня как вы хорошего жениха и тут завсегда отыщет. И ведь из своих. А городские они ж… тьфу, срамота, а не женихи. Вы бы только посмотрели, что оне на себе носят. И все как один голодранцы. Ни кола, ни двора, ни скотины какой. Нищета, одним словом. Не то, что у нас. Вон у мельника младшой неженат. Ты-то не смотри, что у него рожа кривовата, зато папаша ему полмельницы обещал оставить. И пасеку.
- Большое спасибо за совет, Тео, но путь у нас неблизкий. Давай собираться.
Тот окинул скептическим взглядом видавший виды дорожный саквояж.
- Да чего тут собирать-то. Неужто, больше ничего взять нечего?
- Здесь всё необходимое, Тео.
Он сокрушённо покачал головой и забросил саквояж в повозку.
- Вот только запрягу, и сразу поедем, - пообещал он, направляясь к конюшне, - вы то уж со всеми простились, али как?
Она молча кивнула и сразу отвернулась; годами ведь ждала этой возможности, но всё равно в горле стал какой-то комок.
- Доброго здоровьичка, господин фершал, - поздоровался Тео с кем-то за её спиной, - ни свет, ни заря, а она уж собралась. Не терпится. Молодёжь, одно слово.
- Я как раз к ней…
Девушка чуть натянуто улыбнулась.
- Доброе утро.
- Доброе. Вот, возьми.
Он протянул ей плотный вощёный конверт.
- Это рекомендательное письмо. Управляющему на текстильной фабрике в Лонче. Он мне кое-чем обязан, так что приглядит за тобой и подыщет хорошее место.
- Огромное спасибо.
- Не стоит благодарности. Ты хорошая девушка, и я буду рад, если ты сможешь найти себя в городе. Хотя, если говорить честно, ты выбрала не самое лучшее время для отъезда, - он вздохнул - в старину говорили, что государство без монарха - корабль без руля. Образно, но точно. Да и ещё все эти слухи… м-да. Война каждый раз обходила нас стороной, но всё же. Ладно, не буду тебя пугать. Просто будь осторожна.
- Я буду, - она взяла конверт и тщательно убрала его в саквояж.
- Большой мир - опасное место. Немалые возможности таят и немалые опасности. Всегда будь начеку, не доверяй кому попало, держись тех, кого знаешь, и кому веришь. Хотя бы первое время…
- Не беспокойтесь, я уже выросла.
- Я вижу. Ну что ж. Пора. Не будем затягивать.
Он отвернулся, но девушке показалось, что глаза старого фельдшера блеснули чуть сильнее обычного.
Верхний Ручей в официальных документах гордо именовался не иначе как селом или даже изредка - городком. Хотя как был, так и остался обычной деревней. Разросшейся и выползшей из долины к подножиям окружающих склонов.
Хаотично разбросанные дворы, серебристые дранковые крыши, ограды и плетни с выставленными на просушку горшками, вяло колыхающееся на лёгком ветерке бельё. В окружающем мире годы складывались в циклы, росли города и строились железные дороги. А здесь ничего не менялось, как в зачарованном замке. Вечно застывшем, предсказуемом и знакомым как свои пять пальцев.
Ей надо было бежать отсюда. Она мечтала об этом годы. И наконец, у неё получилось. Даже не верится. Она ещё раз глянула на саквояж, где в боковом отделении лежало тщательно упакованное в два вощёных конверта рекомендательное письмо. Она не слишком хорошо представляла себе, что ждёт её на фабрике, но это было неважно. Лонч - большой город. Она справится. Она найдёт там себя. Это ведь город. Просто надо торопиться. Весна заканчивается. Даже здесь, в горах, солнце уже высушило дороги и подняло из земли густую зелень, наполнив воздух ароматами свежей травы и результатов её освоения многочисленными пасущимися по округе бурёнками.
- Ну вот и всё, - Тео отёр руки пучком соломы и выбросил его за ворота, - готовы?
Она лишь молча кивнула.
- "Вот и всё".
Задумчивый буланый мерин вытащил повозку на дорогу. Дремавшая в придорожной луже свинья проводила их флегматичным взглядом и смежила веки, продолжая свою дремоту. Упитанный кот шарахнулся из кустов, чёрной молнией перечеркнув колею.
- Да что ж ты будешь делать! - натянул вожжи Тео, - теперь пути не будет…
Девушка закусила губу. Но лишь на мгновение.
- Поезжай, Тео. Глупости всё это. Я не дам какому-то несчастному коту всё испортить.
Тео осуждающе покачал головой.
- Всё это ерунда, - назидательно добавила она почти не дрогнувшим голосом, - пустые суеверия.
- Ну, тогда хоть это с собой возьмите, барышня, - Тео протянул ей обрезок колючей лозы, толстый, чёрный, с развилкой и отливавшими пурпуром шипами, - от нечистой силы хорошо помогает, надо лишь при себе держать.
- Ты же знаешь, что это всё глупости, Тео. Нет в горах никакой нечистой силы. Сказки всё это.
- Да сказки-то оно сказки, однако ж завсегда спокойней, когда при себе есть что от нечисти. Особливо ночью-то… али в туман.
- Но всё равно спасибо… - она неожиданно для себя убрала колючку в боковой кармашек накидки.
- Ну, понеслась… - Тео укоренился на скамеечке и слегка нахлестнул вожжами мерина.
Дорога шла по долине вниз, затем должна была сделать петлю возле старого замка и уже оттуда двинуться на север. Прочь от обросших диким лесом кряжей, лысых каменистых вершин и глухих деревень. Вперёд и вниз. На равнину. К морю и цивилизации.
Но это потом, а пока они тряслись на ухабах недавно подсохшей дороги, лишь кое-где укреплённой набросанными гатями или битым щебнем. А вокруг бычьими спинами поднимались мохнатые горы, на чьих боках клочками пуха бледнели ещё обрывки ночных облаков.
- Я так понимаю, это ж всё из-за родни, - делился размышлениями Тео, - ваш дед, земля ему пухом, тож был на месте не сиделец. Даже в солдаты сам подался, не по рекрутчине. Вот и вы в него пошли. Это ж не мое, конечно, дело, но вот что я вам скажу. Зря вы в город подались. Нет, ну я понимаю, когда кто из парней. Земли-то мало, а так и заработать можно и ремесло какое перенять. Но вам-то зачем?
- Ты не поймёшь, - тихо пробормотала она, так и не поняв, услышал кучер или нет.
- Ну моё-то дело простое. До Лонча я вас довезу, и до фабричной конторы доставлю в полной норме. Но всё ж, помяните моё слово, нечего вам там делать, нечего. Скверное это место - город. Очень скверное.
Она лишь вздохнула. Что он может знать о городе. Мало ли как этот город выглядит. Главное в другом. Город это… это город. Это свобода и возможности. А зачем Тео свобода и возможности? Он и так счастлив со своей конюшней.
Когда они добрались до поворота, уже прилично стемнело. Мрачная глыба старого замка на скале над дорогой понемногу растворялась в наливавшемся чернотой небе, добавляя горевший в одном из окон свет к гирляндам проступавших в сгущавшемся мраке звёзд.
- Я и не знала, что там снова живут.
- В замке-то? Да не живёт там никто…
- А кто огонь зажёг?
Тео сдвинул картуз на затылок и посмотрел вверх.
- Ума не приложу. Но недоброе это дело. Я когда на давешний месяц проезжал - никого там не было. Пустой он уж который год стоит. Вот истинно скажу, не к добру это.
- Ты опять? Нет там никаких привидений. И вампиров тоже нет. Я уже взрослая, и не верю в сказки.
Впрочем, сейчас уверенности у неё в голосе было уже заметно меньше, чем утром.
- Ну, верь аль не верь, а держаться лучше от всякого такого подальше. Не вомперы, так люди какие лихие пристали. Один чёрт - не к добру, не к ночи будь помянут. Н-ноо, лентяй старый, резвее давай…
Мерин недовольно фыркнул, но шагу прибавил.
На развилке у поворота на замок их ждал постоялый двор. Подъезжали к нему они уже в темноте. Черноту тихой ночи разрывало лишь тусклое мерцание фонаря над крыльцом, да фырканье и сопение коней в стойлах.
- Многовато у них сегодня гостей-то, - проворчал Тео, - глядишь, как бы спать на конюшне не пришлось…
Он глянул на расстроенное лицо пассажирки.
- Та не бойтесь, я их уговорю. Отыщем вам комнатку.
В сенях было душно и густо пахло горелым салом, чесноком и дешёвыми свечами. Старый хозяин, прилично кривой на левый глаз, дружески кивнул Тео.
- Частенько захаживаешь.
- Да вот, учителеву дочку в город везу. Младшую. Не сидится нонеча молодёжи дома.
- Да уж, - хозяин понимающе кивнул.
- А у тебя, смотрю, дел невпроворот. Вон лошадей-то в конюшне сколько.
- Да есть такое, городские господа вот понаехали. Важные все, что твой исправник. Ну и слуг у каждого… Но тебе комнату найду. Только уж не обессудь - на чердаке. Остальное всё господа позанимали.
- Да мне-то ладно. Вот барышне - никак без комнаты.
- Вы пока у огонька погрейтесь, я кликну, чтоб наверху пыль разогнали, и постель для твоей барышни постелили.
Она прошла в зал. Духоты там было не меньше. Разве горелым салом пахло не так ядрёно. Служанка возилась с печью, посетители расселись по углам. Человек пять в перемазанных смолой кожаных жилетках с мрачной решимостью на лицах вливали в себя содержимое внушительной глиняной бутыли, цепко сжимая оловянные стаканы мозолистыми руками лесорубов. Растрёпанный малый в помятом костюме и с забинтованным пальцем обсуждал с соседом по лавке детали двойных швов и преимущества лончского сукна над глизским. Небольшая компания в противоположном углу шумно играла в карты.
Возле печки вальяжно развалился скучающего вида молодой человек. Рыжая шевелюра и лёгкая полнота придавали ему сходство с большим довольным котом. Он был одет в тускло-оловянного цвета сюртук, малиновый жилет и клетчатые брюки. Довершал образ светло-синий атласный шейный платок. Несмотря на все ухищрения, проявленные в ходе его завязывания, полностью скрыть несколько сальных пятен на внутренней стороне ему так и не удалось.
Рыжий внимательно осмотрел девушку своими зеленоватыми кошачьими глазами, но судя по всему не счёл её заслуживающей дальнейшего внимания и занялся изучением потрёпанного и засаленного блокнота, делая там карандашные пометки.
- "Я должна привыкать, в городе всего такого полно".
Она прошлась по залу. Лесорубы проводили девушку осоловелыми взглядами, картёжники её не заметили, а оторвавшийся от обсуждения швов портной оценил фигуру гостьи умеренно профессиональным взглядом.
Засмотревшись вокруг, девушка и не заметила, как вышла в проход и чуть не налетела на быстро шагавшего к лестнице наверх постояльца.