- Правильно, Андрюха. Это не одесситы с трабзонцами и не болгары. Никто из них не имеет крупнотоннажных судов и не смог бы провернуть подобную операцию без пригляда нашей родной госбезопасности. В общем, ребята здесь работали серьёзные, а значит, очень хорошо, что мы опоздали с налётом на Нуфару.
- Повезло‑то повезло, только всё равно обидно, что кораблики не нам достались, а им.
- Понимаю, сам такой и в мечтах уже представлял, как я на фрегате буду морские просторы рассекать.
Прерывая наш разговор, заработала УКВ‑радиостанция, и мы услышали голос Лиды Белой, которая прочёсывала окрестные территории в сторону Тулчи:
- Лида вызывает Мечника! Лида вызывает Мечника! На связь!
Взяв трубку, я нажал тангетку передачи сигнала и произнёс:
- Мечник на связи!
- Командир, вдоль берега вниз по течению к нам направляется отряд местных вояк. На всех униформа, и двигаются они чётко, головной дозор, боковые, центр и тыл.
- Сколько их?
- Около сотни, и, судя по всему, это передовая группа более крупного подразделения. Имею возможность организовать на них атаку и нанести им существенные потери.
- Первыми в бой не вступать! Наблюдай и держись в стороне!
- Есть! Конец связи!
Спустя час отряд румын, не прячась и не остерегаясь, по открытому полю подошёл к развалинам Нуфару. Всего местных вояк было чуть больше сотни. И по их виду можно было сказать, что это не новобранцы и не ополченцы. Двигались они грамотно, одеты были однообразно и вооружены неплохо.
При желании мы могли бы их уничтожить. Но что бы нам это дало? Ничего. Поэтому наши бойцы держали их на мушке и ждали дальнейшего развития событий. Румыны остановились в небольшой рощице невдалеке от наших позиций, и, размахивая над головой сделанным из полотенца белым флагом, к нам направились два человека.
Мы с Астаховым не суетились, по‑прежнему находились в штурманской рубке "Лейлы" и обо всём происходящем узнавали по радио. Парламентёров встретили, обыскали и провели к нам. Один из них был полноватым брюнетом лет сорока. Он слегка прихрамывал, а взгляд его был настолько колючим, что первая ассоциация - не иначе, он контрразведчик или какой‑нибудь особист местной спецслужбы. Второй - поджарый напряжённый молодой курчавый офицер, готовый в любой момент кинуться в драку, наверняка неплохой боец.
Гости остановились перед нами. Наши бойцы из сопровождения встали за их спинами.
Вперёд выступил полноватый дядька с внешностью особиста Сигуранцы и на почти чистом русском языке представился:
- Военный комендант объединённой Галато‑Браиловской муниципии полковник Траяну. - Кивок в сторону молодого: - Капитан Бэсеску, первая рота разведывательного батальона "Влад Цепеш".
- Купец Александр Мечников, Кубанская Конфедерация, - в ответ сказал я.
- Начальник его охраны Астахов, - эхом отозвался капитан.
- Солидная у вас охрана, купец Мечников. - Траяну бросил взгляд себе за спину, где в чёрных кевларовых бронежилетах и таких же шлемах, с винтовками М‑16, А‑2 стояли бойцы из сопровождения. - Видимо, вы не бедный человек и многое можете себе позволить?
- Кое‑что могу, - согласился я. - Однако вы не за этим явились…
- Да, конечно. Как и зачем вы оказались здесь? Вы в доле с теми, кто разграбил и сжёг Нуфару?
- Нет, мы здесь случайно. На море бушевал шторм, и мы вошли в устье реки, поднялись вверх по течению, а тут развалины дымятся. Здесь не задержимся и уже через пару часов покинем это место.
- Я вам верю, а потому позволю вам спокойно уйти.
- Серьёзные слова, господин полковник. Только ваш отряд вряд ли способен нас остановить, - усмехнулся я на слова Траяну.
- Зря улыбаешься, купец. Мои артиллерийские расчёты уже этой ночью обошли город с запада и теперь держат гирло под прицелом гаубиц, а на подходе к Нуфару почти полторы тысячи солдат нашего правителя генерала Мунтяну. Кроме того, с верховьев спускаются военные корабли, и если вы пойдёте к морю по Дунаю, то они вас нагонят и перетопят. Мы сильнее вас, а потому требуем, чтобы через час ваши суда отчалили и покинули территорию Румынии. В противном случае будем биться.
- Нет проблем, мы уйдём. Вот только хотелось бы знать, кто совершил налёт на Нуфару.
- Это турки.
- Трабзонцы?
- Нет, вражеский флот пришёл из Стамбула. Когда на городок налетели, здесь находилась одна из наших разведывательных групп. Бойцы смогли вырваться из Нуфару и прихватить с собой двух турецких аскеров.
- Вы говорите - Стамбул, но я слышал, что Босфорский пролив заблокирован упавшими мостами Керенского и частично заминирован.
- Теперь нет, пролив расчищен, так что появился проход в Мраморное море и Средиземноморье, и турецкие корабли пришли именно оттуда.
Я хотел задать другой вопрос, но Траяну остановил меня приподнятой ладонью и произнёс:
- Довольно. Хотите знать больше, снаряжайте экспедицию к Босфору. Пока мы с вами не враги, но и не друзья. Через час вы должны покинуть город, и это моё последнее слово.
Румыны повернулись к выходу, я кивнул своим бойцам, они пропустили их, и мы с Астаховым вновь остались одни.
- И что будем делать? - спросил капитан.
- Домой возвращаться и докладывать начальству о том, что не всегда и не везде мы самые крутые. Командуй погрузку на суда, уходим от этого городка, пока румынешки сюда свой фрегат не подтянули.
Глава 2. Кубанская Конфедерация. Краснодар. 1.10.2063
В столицу я добрался уже глубокой ночью. С неба лил дождь, кругом сырость, с реки задувает промозглый ветер, и настроение препаршивое. С одной стороны, я жив и здоров, после долгого отсутствия возвращаюсь домой и должен радоваться. Но как ни посмотри, наш поход за море прибытка не принёс, а траты на обеспечение экспедиции были солидными. Как‑то привык я к тому, что все и всегда у меня получается, а тут такая оплеуха. Неприятно, однако. Впрочем, деньги - пыль, заработаю ещё, главное, что есть место, где мне всегда искренне рады и где меня ждут близкие люди.
О том, что мы с Астаховым пролетели, наше начальство уже в курсе, и Ерёменко велел пару дней не суетиться и отдыхать. Разборы полётов, то есть морских приключений, будут производиться позже. А потому на некоторое время все дела и проблемы можно отставить в сторону и пожить спокойной мирной жизнью, так что прочь уныние и здравствуй дом, милый дом.
Машина остановилась перед воротами особняка, и сигнал автомобильного клаксона перекрыл шум дождя. Створки ворот разошлись в стороны, и джип въехал во двор. Я выбрался из салона, зябко поёжился и плотнее запахнул чёрный плащ‑штормовку, по случаю приобретённый в Новороссийске. Ко мне сразу же подошёл с зонтом Лист, бывший гвардейский пулемётчик, который как‑то незаметно возглавил охрану моего жилища. Мы прошли под навес освещённого крыльца, я пожал ему руку и спросил:
- Как тут у вас?
- Порядок.
- Что нового?
- Новостей много, - ответил он. - Но если основное, то у нас гости.
- Кто?
- Кара с жёнами. Сегодня утром он с неофициальным визитом прибыл в столицу и остановился у нас. Я возражать не решился, всё же Марьяна Николаевна ему дочь, а ты, командир, зять.
Лист вопросительно посмотрел на меня, и я его действия одобрил:
- Правильно поступил. Что ещё?
- Лихой и Умный уже два дня нервничают. С нами общаться они не желают, и ты это знаешь. Что происходит, мы не понимаем, но охрану я усилил, и бойцы настороже.
- Есть основания для беспокойства?
- Явных признаков нет, но мы перестраховываемся.
- Как щенки?
- Нормально. Чего им сделается? Растут как на дрожжах, так что по весу и росту скоро как телята будут.
- О том, что псы имеют разум, кто‑нибудь уже догадался?
- Нет, домашние изначально про это не знают, а у нас рот на замке. Понимаем, что к чему.
- Отлично.
- Ну, как службу тянуть, нас учить не надо. - Бывший пулемётчик пожал плечами.
- Больше ничего?
- По дому - да, всё по‑прежнему. Как только ты во двор въехал, служанки хозяйку разбудили, так что наверняка ждёт. Есть несколько городских новостей, но это не срочно.
- Да, это не к спеху. Спокойной ночи, Лист.
Я направился в дом, а мне вослед донеслось дружелюбное пожелание начальника охраны:
- И тебе того же, Мечник.
Войдя в особняк, я скинул плащ, прошёл в гостиную, и здесь меня уже ждала жёнушка, которая за то время, что я её не видел, довольно заметно округлилась. Всё же пятый месяц беременности заметен. Она подошла вплотную, прижалась к моей груди и сказала:
- Здравствуй, любимый.
- Здравствуй, милая. Как ты?
- Всё хорошо. Ты сильно с дороги устал или, может быть, поужинаешь?
- Перекусить не помешает, а то весь день на ногах.
- На стол уже накрывают, мой руки и проходи к столу, тем более что у нас отец гостит и он хотел бы с тобой переговорить. Ты ведь не против, что он у нас остановился?
- Нет, конечно, не против, - как можно мягче и теплее улыбнулся я ей.
Поцеловав свою женщину и разомкнув объятия, я поднялся к себе, привёл себя в порядок, переоделся в чистую одежду и направился в столовую. Там уже сидел мой тесть, знаменитый наёмник по кличке Кара, он же Николай Буров. Старый воин расположился под неяркой лампой, просматривая одну из столичных газет, и, как только я вошёл, поднял на меня глаза. С тестем мы не виделись всего полгода, но внешне Кара очень сильно изменился. Надо сказать, не в лучшую сторону. Раньше это был живчик с горящими глазами и шальными идеями в голове. Теперь же передо мной сидел самый настоящий старик. Голова его стала абсолютно седой, на лице прибавилось резких морщин, и что сразу бросилось мне в глаза - это пустой рукав левой руки.
"Вот так так, - мелькнула мысль, - наверное, это лето наёмнику дорого обошлось".
- Привет, дядя Коля.
Я обратился к Бурову так, как обращался в старые времена, будучи одним из его приближённых бойцов, родственник всё же.
- Салют, Саня! - Голос Кары, так же как и внешность, претерпел серьёзные изменения, стал сухим и каким‑то надломленным.
Присев напротив него и глядя в глаза человека, которого узнавал с большим трудом, я спросил:
- Что, родственник, худо было?
- Понимаю, по внешнему виду судишь… - невесело ухмыльнулся он.
- Ну да, для меня это один из признаков того, что дела у тебя плохи и лорд‑протектором всея украинской территории ты не стал.
- Это точно, не стал. И теперь уже никогда не стану.
- Гляжу, дядя Коля, что из ярого оптимиста ты превратился в полнейшего пессимиста.
- Плевать. Устал я от кочевой жизни. Пора на покой. - Наёмник поморщился и, давая мне спокойно перекусить, снова уткнулся в газету.
Ел я не спеша, никуда не торопясь: дела делами, война войной, а домашнюю стряпню следует уважать. Для начала оценил первое блюдо, наваристую ушицу из толстолобика. На второе - жареная картошечка с мясом и, как достойное завершение позднего ужина, большая кружка чая, между прочим, с родной плантации, а к ней в виде дополнения - кусок пирога с фруктами. Эх, и жизнь хороша, и жить хорошо! Настроение моё определённо улучшилось, и теперь можно было переговорить с Буровым более обстоятельно.
Откинувшись на спинку кресла и мелкими глотками попивая горячий чай, я вновь сосредоточился на своём госте:
- Так что у тебя случилось, дядя Коля?
- А ты разве не знаешь, Саня?
- В командировке был, а потому всё, что слышал, - это радионовости, где сказали, что на Украине идут ожесточённые бои. На этом всё.
- Если так, то ты не в курсе последних событий в моей армии.
- Расскажешь, буду в курсе. А нет, так и сам всё узнаю.
- Разбили меня, Саня. В пух и прах моих бойцов разгромили, да так, что я еле ноги унёс. Видишь, - он приподнял обрубок левой руки, - до того довоевался, что в калеку превратился.
- Кара, давай по порядку.
- Можно. - Тесть помедлил и спросил: - Ты ведь помнишь, что ко мне были должны подойти отряды наёмников из Одессы, Николаева и Туретчины?
- Да, помню этот разговор, и про то, что ты всё же выступил летним походом на Харьков, я знаю.
- Всё правильно, помощь ко мне подошла, и я собрал пять с половиной тысяч бойцов, самых лучших, какие только есть, и такой наёмной армии даже против вас не собиралось. В конце весны мы выступили на Артёмовен, впереди - разведка и лучшие следопыты, а за ними - все остальные отряды. Настроение было бодрое, народ подобрался боевой, боеприпасов полно, и с вооружением норма: миномёты, огнемёты и даже химические боеприпасы. Подготовились очень хорошо, а цель всего похода - нанести сектантам как можно больший урон и договориться с ними о перемирии на пять лет. За это время мы смогли бы создать своё вольное государство, и стал бы я самым настоящим лордом. Однако…
- Однако, - я продолжил за него, - победителями оказались они, а не вы.
- Именно, - согласился Кара. - Сатанисты встретили меня в районе Славенска, и не только теми кланами, что на Дебальцево должны были наступать, но и теми, кто против Днепропетровска с Доном работали. Трое сектантов на одного моего бойца, да ещё в лесах, так что нам не помогли ни миномёты, ни химбоеприпасы, ни огненная смесь. Наши отряды на развалинах города зажали и блокировали. Три раза я на прорыв шёл, и каждый раз мои воины несли потери и возвращались на исходные позиции. Дошло до того, что я, Кара, гроза всего Черноморского побережья, сам мира запросил, а в ответ - только полное презрение. Полтора месяца на руинах Славенска сидел, и уже от отчаяния пошёл на прорыв не к Дебальцеву, а на Изюм. Со мной девятьсот головорезов, три десятка вьючных лошадок, пяток миномётов и все оставшиеся боеприпасы. Мы проломились сквозь вражескую оборону, вышли к Изюму, да так удачно, что целый клан накрыли. Сам понимаешь, жалеть я никого не стал и такую резню там устроил, что они её надолго запомнят. Курвы!
Кара замолчал, а я поинтересовался:
- Что за клан?
- Зелёные Ромбы, те самые, которые должны были Луганск задавить.
- И что дальше?
- Ха! - Кара усмехнулся. - Я этим фанатикам такие бега по их территории устроил, какие никогда и нигде не устраивал! Представь себе: зигзагами и всё ближе к Харькову. От Изюма к Петровскому и поворот к Северскому Донцу. Одним броском форсировал реку - и на Савинцы, от них - на Балаклею, а там снова переход через реку и на Первомайский. Эти твари перепугались, что я смогу к Харькову выйти, и всё, что можно, туда перебросили. А я посмотрел на это дело, повернул на юг и в конце августа смог в Дебальцево пробиться.
- Сколько у тебя людей уцелело?
- Двести девяносто три человека из пяти тысяч, которых я в поход повёл, и почти пятьсот бойцов в Дебальцеве.
- Не много.
- Да уж, кровью мои наёмники умылись, но и сектантов мы наваляли прилично. Кстати, они мне прозвище придумали - Мясник.
- А как руку потерял? - Я кивнул на его культю.
- Метательный диск. Чирк! И руку по самый локоть как бритвой срезало. Что самое обидное, это во время последнего прорыва произошло.
- А здесь, в Конфедерации, что делаешь, и вообще какие планы на будущее?
- Хочу в Одессу уехать. Денег немножко есть, на старость хватит. А воевать больше не интересно, был Кара боец, да весь вышел. Сюда приехал с Симаковым повидаться и попросить его, чтобы он остаткам моих отрядов материально помог и оружия подкинул. Ты ведь Остапа‑одессита помнишь?
- Помощника твоего? Помню.
- Вот, он решил за Дебальцево до последнего патрона сражаться. Надеется, что сможет его удержать, и думает, что после тех потерь, что сектанты зимой и летом понесли, на какое‑то время они свой натиск ослабят, а ему удастся привлечь новых бойцов и снова сделать из отряда мощную силу.
- Ну, дай ему боги удачи.
- Да, удача Остапу сейчас не помешает.
Ещё какое‑то время пообщавшись с тестем, который после летней военной кампании на Украине почувствовал, что его молодость и зрелость уже прошли, а старость, наоборот, подступила вплотную, мы разошлись. Кара направился в одну из гостевых комнат, где он остановился со своими супругами, а я, как только встал, почувствовал на себе внимание одного из моих пёсиков. Это как если бы резкое дуновение холодного ветерка по волосам на затылке. Одно мгновение - и всё проходит. Находясь вдалеке, Умный и Лихой общаться со мной не могут, здесь контакт глаза в глаза необходим, но подать сигнал они в состоянии. Думаю, что потомки Лидера, уже прижившиеся у меня дома, желают что‑то сообщить, а коль так, значит, встреча до утра не подождёт.
Скажу сразу: я не собачник и не кошатник. К домашним животным отношусь неплохо, но и только. Были бы у меня на попечении обычные волкодавы, посадил бы их на цепь во дворе. Но потомки Лидера - новый разумный вид, а потому и отношение к ним соответствующее. С самого начала их проживания под крышей моего особняка Умному и Лихому отвели небольшую комнату на первом этаже, убрали из неё всё лишнее и пробили свободный выход во двор.
Поначалу домашние, то есть слуги, Марьяна и её сестры, восприняли это как мою причуду, а потом привыкли, и ничего, теперь даже не удивляются тому, что два молодых волкодава свободно бродят, где захотят, тем более что грязи от них нет, пёсики не чудят и мебель не портят. Под это дело даже сами себе объяснение придумали: мол, собаки хорошо выдрессированы, да и только. Это нормально, так и должно быть, и про то, что псы при желании могут выхватывать кусочки их мыслей, им знать не надо, и только мой малолетний сын почему‑то очень быстро разобрался, что же с собаками не так, и вполне сносно с ними общается. Думаю, это оттого, что он ребёнок и многое воспринимает совершенно иначе, чем взрослые. Впрочем, пока это не суть важно, и более интересно, во что выльется его регулярное общение с разумными псами, когда он подрастёт.
Я вошёл в комнату, где проживают мои четвероногие подопечные. На месте только один из них. Короткошёрстый и чёрный Умный, который больше похож на кавказскую овчарку, чем на анатолийскую. Ему всего три с половиной месяца, а он уже весит минимум сорок пять килограммов и в холке достигает сорока сантиметров. Второго пса на месте нет. Присел на чистый диванчик, который стоит подле самой двери. Умный встал с коврика, где он лежал, и подошёл ко мне.