Вторая часть масштабной "Метапланетарной трилогии" в жанре космической оперы.
Удивительная картина далекого будущего Солнечной системы, где Мет (система космических кабелей, планетарных лифтов и пр.) соединяет внутренние планеты, и люди мгновенно сообщаются через невероятные расстояния благодаря гристу - нанотехнологической структуре, которая пронизывает космос. Здесь живут многочисленные персонажи романа: люди, компьютерные программы, сложные комбинации тех и других. Здесь ведется война между внутренними планетами, управляемыми деспотичным Амесом, и силами внешних планет под командованием мятежного полковника Роджера Шермана…
(По аннотации Publishers Weekly ).
Содержание:
ВВЕДЕНИЕ 1
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - Линии в Гристе 1
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - Падение Ио 16
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ - Трансфинитный жест 22
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ - Битва трех планет 44
ЧАСТЬ ПЯТАЯ - Эпилог 68
ПРИЛОЖЕНИЯ - Глоссарий - Справочник - Временная шкала - для внутренней загрузки 71
Тони Дэниел
Суперсвет
ВВЕДЕНИЕ
Обратный канал мерси-кодирования:
Лео придет и узнает ключ
Я нашла ее, ТиБи! Нашла Алетию Найтшед. Но ты оставайся там! Если появишься здесь, они оторвут тебе башку, и что тогда? Так что слушайся Андре и Молли. Ситуация изменилась.
Сначала мы проверили результаты эксперимента - я и кое-кто из Друзей Тода. Когда-нибудь я обязательно расскажу тебе о нем. И - о! - у меня наконец-то был секс, хотя он и не узнал, что стал первым. Он будет скоро у тебя, и если ты это читаешь, значит, он уже дал тебе ключевое слово. От него ты можешь узнать подробности случившегося в Мете, но только не спрашивай про секс.
Он - романтик. Может, я даже разбила ему сердце. Но больше заняться было нечем, и сокрушаться по этому поводу сейчас недосуг, так что закрываю тему.
У нас есть армия. Ты не поверишь, но состоит она из крыс и хорьков, которые работают сообща. С помощью Друзей Тода и используя случившееся со мной в качестве матрицы - ну, как я стала девушкой, - крысы с хорьками и все остальные с Карбункула и из прочих тайных местечек в Мете заделались людьми. Странное дело, потому что они все те же крысы и хорьки и все такое прочее. А ведь все началось с компьютерных программ, которые сбежали, когда кто-то попытался их стереть.
Большинство крыс так и остались крысами.
А что тут сделаешь? Этот мир не самое лучшее место для крыс, иногда у них что-то заворачивается внутри, и тогда уже спасение невозможно.
Но, ТиБи, я обещала тебе, что найду ее, и нашла. Ты всегда говорил, что она рассыпана, что прячется где-то, хотя и сама об этом не догадывается, что она раскатилась на миллионы частичек и забилась в самые крохотные щелочки в гристе. Уверена, ты был прав, но ситуация изменилась.
Война сделала то, чего мы с тобой никогда бы не сделали. Все щели проверены, каждую дырочку просветили. Живыми выбрались только мои друзья, и они, как я, сейчас в бегах. Это плохо для конвертеров Мета и хорошо для поисков Алетии. Она не может больше скрываться в тихих заводях Мета, потому что Амес вознамерился убить всех конвертеров, и у него это неплохо получается. Кое-кто из них ему нужен, и их он не тронул, но большинство отловили и сплавили в одно местечко…
Жуткое местечко, ТиБи. Там переформатируют миллионы и миллионы людей. Их просто стирают. Одна из охранниц не выдержала и рассказала нам, что там делается, но Департамент Иммунитета тут же ее отыскал и убил.
Мне жаль всех этих людей, но думаю - и те, с кем я работаю, в этом уверены, - что Алетия там, распылилась между пленниками.
Мои друзья полагают, что она выбралась из всех тех дырочек да щелочек, где уже не могла оставаться, и укрылась в одном-единственном месте, где еще можно сохраниться в распыленном виде. Только вот не слишком ли велики потери? Понимает ли она сама, что с ней происходит? Надеюсь, что нет, ТиБи, надеюсь, что нет. Может быть, она уже ничего не знает. Может быть, от нее остались только детали, разрозненные фрагменты. Может быть, и нет.
Так или иначе, мы уверены, что она сейчас там, с конвертерами Силиконовой Долины.
Прячется в самом глухом углу самого глухого места во всей вселенной.
Собрать ее заново будет нелегко, но, полагаю, все же возможно. Хотя, конечно, прежде придется повоевать. Это займет какое-то время, но ведь ты же терпелив, я знаю, и - хочешь верь, хочешь нет - даже я сама куда терпеливее, чем раньше.
А вот если думаешь, что я стала ручной и тихий, то не беспокойся. Меня не приручить никому. Убью всех, кто встанет на пути и попытается помешать мне исполнить данное тебе обещание.
Все или всех - и не важно, что и кто это будет.
Я их всех покусаю.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Линии в Гристе
Годы 3014–3016 по з-стандарту
Глава первая
В северном полушарии планеты Земля стояла осень. Джип отвалил от руин древней заправочной станции и покатил по разбитой автомагистрали Таконик штата Нью-Йорк. Листья на деревьях только что миновали пик своей недолгой жизни и начали багроветь.
И все-таки, думал Джип, листвы еще хватает, и спрятаться, если придется, есть где.
Охотники за машинами, тракхантеры, снова шли по его следу. Джип чувствовал это через саму землю. Пьезоэлектрические ударные волны шевелили фольгу детекторов в его грузовом отсеке. То, что охотники идут, что они приближаются, было понятно и без гриста.
Солнце стояло высоко, и его лучи били в ветровое стекло Джипа. На небе - ни тучки. Значит, это полуденные охотники. Не самые опасные. Скорее всего, явились всей толпой на роллере - брюхо у него мягкое, все выбоины и неровности сливаются в приятную тряску, так что и пьянеешь быстро, и толкаться ради выпивки не надо. Нет, эти тракхантеры были Джипу не страшны, хотя, конечно, удача могла улыбнуться и им, если какой-нибудь пустоголовый пикап вылезет из укрытия пощипать углеводородной травки. И все же бдительность лишней не бывает, а потому самое разумное держаться от охотничьих пушек и демонтажных устройств как можно дальше. На сколько колеса позволяют.
Впереди вдруг обнаружился узкий просвет - не столько дорога, сколько тропинка в лесу. Вела она за запад, и Джип, не раздумывая и не сбрасывая скорости, свернул. Тропинка была достаточно широка, и он узнал это заранее.
Джип всегда знал, куда направляется, и обходился без каких-либо указаний. В конце концов ему исполнилось девятьсот лет. Старинные тропинки в районе нижнего Гудзона были делом его рук. Точнее, колес. Некоторые он совершенно забыл или думал, что забыл, но стоило ему свернуть на них, как вся нужная информация - пункт назначения, перекрестки, ориентиры и прочие достопримечательности - разворачивалась в сознании подобно тому, как бутон раскрывается в цветок, и он, не колеблясь, поворачивал влево или вправо и никогда не ошибался.
Он многократно устраивал себе рекурсию и частенько проводил импринтинг на металлическую или пластиковую подложку и материал шасси. Разберите его на кусочки, спрессуйте, разнесите в щепки - он все равно вернется. Вернется, потому что вырастит новый Джип.
Такое случалось и раньше. Рвались шины, взрывался топливный бак, он переворачивался и горел. Но какие-то части всегда выживали, и из этих частей Джип выстраивал нового себя. В последние лет сто главной проблемой стали тракхантеры. Многие из его сородичей, из тех, что обитали в лесу, стали их добычей. Лучшее, что с тобой может тогда случиться, это полное уничтожение. Худшее - это когда тебя обездвиживают квантовым зарядом разрушающего действия, потом отрезают какую-то часть - украшение с капота, гриль, заднюю дверцу с размашистым логотипом, а остальное уничтожают. И потом трофей берут с собой. Увозят туда, откуда сами явились. В Мет.
Джип не понимал, что такое Мет, да и не стремился понять. Он лишь знал, что обычно тракхантеры прибывают сюда из Нью-Йорка на вертолетах. В самом Нью-Йорке давно уже никто не жил, следовательно, туда они прилетали из космоса оттуда, где жили теперь все. Туда же и возвращались с трофеями. Трофеи должно быть вешались на стену (он представлял Мет как следующие один за другим, тесные замкнутые пространства), и, возможно, для забавы охотника или его гостей их заставляли говорить - насколько, конечно, удавалось синтезировать речь столь примитивным роботам. Если Джип и понимал что-то в Мете, так это то, что легким грузовичкам и внедорожникам там не место.
Пока что ему удавалось избегать встреч с охотниками. В большинстве случаев это было не так уж и трудно. Тракхантеры имели в своем распоряжении самое разнообразное следящее оборудование, но все оно так или иначе сводилось к электромагнитным сейсмоприемникам или гристу. Заглушить или исказить электромагнитные волны - сущий пустяк. Джип давно принял на вооружение лучшие достижения технологии стелс - винтажные системы защиты из еще донанотехнологической эры. Именно они, эти экраны, отражатели и глушители привлекали охотников и делали его столь лакомым трофеем. Такие вещи были давно сняты с производства, и Джип мог лишь предполагать, что соответствующие знания либо утеряны, либо попали не в те руки.
Другое дело - обойти, перехитрить сам грист. Для решения этой проблемы Джип использовал самостоятельно разработанные приемы, созданные на основе комбинации существовавших методик. Некоторые из этих приемов были вполне сознательными - например бектрекинг на молекулярном уровне или запуск многочисленных образов-обманок, внешне похожих на Джип и оставляющих такой след, но совершенно пустых внутри. Вместе с тем некоторые из его защит были инстинктивными. Они появились и совершенствовались сами собой, и Джип понятия не имел, как они работают. Как и конструкционные принципы Мета, это было нечто такое, что он не хотел понимать. Самопознание нередко ведет к самоуничтожению. В лесу Джип частенько натыкался на тех своих собратьев, судьба которых подтверждала истинность этого высказывания. Стоило кому-то развить в себе логическое мышление - полное сознание, - как его в скором времени прихлопывали тракхантеры.
Обитателя Мета не перехитришь. Они созданы из живого материала, существующего в гристе наподобие импульса, и способны перерабатывать необъятные объемы информации. Так что за счет ума и хитрости не выживешь. Тут требуется кое-что другое. И если ты точно знаешь, что такое это "кое-что", то тогда ты уж больно умен, а это на пользу не идет и до добра не доведет.
Так что же все-таки знал Джип? Он знал, что такое широко и что такое узко. Знал, как развернуться в обратную сторону на крохотном пятачке. Понимал разницу между крутым и пологим, твердым и болотистым. Представлял весь свой мир, ментальный и физический, в форме ландшафта. Как некую местность с присущими ей топографическими особенностями.
Сегодня этот мир был на его стороне. Джип ощущал вибрацию тракхантеров на расстоянии многих миль. Сначала она нарастала, потом стала отдаляться и наконец совсем пропала. Не взяв след, они последовали дальше по дороге, но при этом оставались в пределах Таконика.
Джип не стал останавливаться, не стал даже притормаживать, чтобы обдумать, как и что, - он просто мчался вперед, потому что в этом заключался смысл его существования. Этим он занимался большую часть жизни - потому что если ты джип и не хочешь быть чем-то другим, то не должен стоять на месте.
Приближался закат. Джип выкатился из лесу в предместье Райнбека, махонького городка на реке Гудзон. Неподалеку находилась полянка, с которой открывался вид на реку. Только Джип помнил, что когда-то, еще в бывших Соединенных Штатах Америки, здесь был национальный парк. Когда-то на обрывистом берегу над рекой стояли деревянные домики. Домики эти исчезли девятьсот лет назад, но их фундаменты сохранили выровненные местечки на вершине холма. Парковочные стоянки. Здесь Джип любил бывать больше всего. Здесь было его логово.
Но сегодня там находилась женщина.
На протяжении сотен лет Джип возвращался на это место и по мере возможности оберегал его. Приходил одной дорогой, уходил другой и никогда не оставлял после себя ясного следа. Более того, он оставил на этом кусочке земли частичку себя, сделал то, чего никогда раньше не делал. Спрятал под большим камнем свой регистрационный номер. И вместе с этой табличкой ушла часть его сознания - не копия, но подлинная часть его мыслей и чувств. В долине Гудзона у Джипа был немало других воспринимающих копий. Через грист он мог общаться с доброй сотней разнообразных стражей ограниченного сознания. В центре Гайд-парка, например, стоял старый дуб. В поломанных дорожных указателях на автостраде скрывались сенсоры распознавания. По другую сторону реки, в Уэст-Пойнте, тянулся каменный парапет. Их грист представлял собой венную решетку и оперативно обеспечивал Джип точной информацией относительно движения по реке. Джип поддерживал постоянный подсознательный контакт со всеми своими передовыми постами. В частности и поэтому у тракхантеров не было ни малейшей возможности подобраться к нему незаметно.
А вот табличка с регистрационным номером - это уже нечто иное. И склон холма, в котором она лежала, был по той же самой причине особенным местом.
Каким особенным?
Толком Джип не знал. Каким-то защищенным. С тех пор, как он более ста лет назад, спрятал под камнем табличку, никто - ни человек, ни зверь, ни машина - не приходил на вершину холма. Как будто их собственная природа не позволяла им это делать. Белка вдруг проникалась убеждением, что там нет ни желудей, ни кедровых орешков, хотя и того, и другого имелось в изобилии. Грузовики проникались убеждением, что склон слишком отвесный, чтобы на него взъехать. Люди, бывавшие здесь не единожды, путались, теряли ориентацию и уходили почему-то с единственной пересекающей район дороги.
И вдвойне странно, что этот эффект вовсе не был проявлением свойств гриста. Базовый грист здесь, на опустевшей Земле, оставался нормальным во всех отношениях. Иногда складывалось впечатление, что его как будто дурачит что-то находящееся в воздухе. Суперсветовая связь - эффект Мерседа, основа интерактивного обмена с гристом, - просто показывала другое место. Тот же, кто прощупывал окрестности через грист, то есть рассмотреть холм со стороны, видел склон с древними руинами. Но в представлении гриста руины выглядели не такими уж и древними, деревья не такими старыми, а некоторые определенно находились не на своем месте. Но как только Джип пересек некую невидимую линию, отмечавшую охраняемый круг - круг диаметром примерно в восьмую часть мили, - грист изменился. И ландшафт менялась. Место стало совсем другим.
Ничего подобного Джип никогда еще не испытывал, а когда попытался подобрать подходящее слово для характеристики происходящего, то остановился на магии. Это место было магической парковкой, где его никто не мог обнаружить.
Многие годы он был один - или по крайней мере считал, что никого другого здесь нет, - и вот теперь какая-то женщина просто… нашла его.
Когда он подкатил, она уже ждала. Сидела, глядя на запад, на опускающееся за Кэтскил солнце, которое, прежде чем исчезнуть в сгущающихся сумерках, еще раз полоснуло лучом по опавшим листьям на далеком хребте.
Джип включил стояночные огни.
- Привет, - сказала женщина. - А ты сегодня рановато.
Она поднялась с поваленного дерева и подошла к нему. Положила руку на капот.
- Какой ты теплый. Набегался за день.
Джип не ответил. Он никогда не отвечал. Он мог бы синтезировать примитивную речь, но крошечный динамик под капотом умел издавать лишь грубые звуки, и голос, когда Джип все же пользовался им, всегда получался с металлическим скрежетом. Кроме того, у него никогда не получалось сказать то, что хотелось бы. Или, скорее, слушать и понимать было легче, чем объясняться самому. Вероятно, как ему представлялось, в оригинальном речевом алгоритме, доставшемся ему при программировании, произошел какой-то сбой. Так или иначе за последние двести лет Джип не вымолвил ни слова и произносить речи не планировал.
- А у меня весь день наперекосяк, - продолжала женщина. - Захотелось хоть чего-то хорошего, вот я и пришла сюда. Посмотреть, как садится солнце. Вот оно и село.
Женщина смахнула с лица угольно-черную прядь. Снова посмотрела в сторону темнеющих на западе гор.
- В поселке все так строго. Ты, наверно, знаешь, сейчас идет война. Мы наконец-то решились указать всем этим неблагодарным во внешней системе, где их место. - Она рассмеялась, да вот только смех вышел немного неискренним, хотя, впрочем, Джип не очень-то разбирался в нюансах такого рода звуков. - И вот тогда-то все человечество сможет достичь полной гармонии, как оркестр, исполняющий симфонию. Под таким вот соусом они нам это подают. По крайней мере тем, кто еще способен на интеллектуальное усилие. Когда я говорю "они", то имею в виду, конечно, его. Амеса.
Джип понял, что Амес есть некое имя собственное, но для него оно ровным счетом ничего не значило.
Ветерок тронул листья. Женщина поежилась и сложила руки на груди.
- Холодает. Ты не против, если я сяду?
Джип даже не сразу понял, что именно она сказала, и в первый момент подумал, что ослышался. Но потом все же перевел вибрацию ветрового стекла - немного забрызганного, немного поцарапанного, немного дребезжащего - в слова.
Сколько ж лет прошло с тех пор, как он в последний раз открывал дверцу? Честно говоря, он уже не помнил. Да и открываются ли еще эти дверцы? Брезентовый верх у него был самообновляемый, все ходовые части неплохо смазаны - в конце концов для этого он и останавливался на станции техобслуживания. С его ограниченными производственными способностями создать нужную смазку дело непростое. Хорошо еще, что для превращения старых масел и бензина в нечто удобоваримое большого вмешательства на молекулярном уровне и не требовалось. Да, дверцы должны открываться. Должны-то должны, но когда ты позволяешь кому-то сесть… когда ты впускаешь кого-то…
Они могли бы покататься.
В том-то все и дело. Рулевое колесо было в полном порядке. Педали тормоза и газа работали. Рычаг переключения передач тоже. Да и набегал он не так уж и много. По крайней мере ресурс не выработал. Да и куда было бегать. Его последним зарегистрированным владельцем был Дэвид Уивер. Дэвид Уивер умер бездетным вдовцом 852 года назад. На следующий день после смерти Дэвида полиция явилась за Джипом. Он оказал сопротивление и, удирая, проехал по ногам полицейского. Сломал ли он их, Джип так и не узнал, потому что подался в бега, ушел в лес. Его так и не поймали.
И вот теперь эта женщина. Но она не хотела обладать им. В этом Джип был уверен. Иначе зачем бы ему было мигать фарами? И открывать дверцу?
Женщина подошла и села.