- Странно - мои ботинки как будто не оставляют ни малейших царапин. Может, стоит попытаться отколупнуть кусочек для анализов?
- Компьютер возражает против взятия образцов, - сказал Родж, следивший за показаниями компьютера.
- Я не собираюсь колошматить по поверхности, - пояснил Дэнни. - Просто хочу испытать ее на прочность.
- Газовым резаком? - спросила Агнес.
- Угу.
- Не надо их злить, - запротестовала Роз.
- Кого? - не понял Дэнни.
- Их. Тех людей… или существ, которые создали Троянца.
Дэнни усмехнулся.
- Если внутри кто-то есть, они либо уже знают о нашем появлении, либо уверены в прочности своей игрушки и плюют на нас. Вот я и попробую привлечь их внимание.
В руке Дэнни ярко вспыхнул газовый резак, однако Троянец вобрал в себя и его свет и, если бы не блестящие капельки сжиженного газа, так и остался бы невидимым.
- Дохлый номер. Температура поверхности ничуть не изменилась, - наконец объявил Дэнни.
Он попробовал применить лазер. Потом взрывчатые вещества. Ничего не добившись, Дэнни взял сверло с особо прочной алмазной головкой, служившее для ремонтных работ, но и оно не оставило никаких следов на поверхности Троянца.
- Я тоже хочу спуститься, - сказала Агнес.
- И думать об этом забудь, - ответил Дэнни. - Я предлагаю подлететь к одному из полюсов Троянца. Может, там мы что-нибудь обнаружим.
- Я все же спускаюсь, - отрезала Агнес.
- Думаешь, тебе удастся сделать то, чего не удалось мне? - рассердился Дэнни.
Агнес заверила, что не собирается с ним соперничать, и все же выбралась из корабля, решив самостоятельно исследовать Троянца.
В ее шлемофоне слышались упреки Дэнни, которого бесило ее упрямство. Когда он повернул голову, свет прожектора ударил Агнес в глаза. О ужас! Дэнни находился прямо под ней, а она не могла изменить направление спуска. Вместо этого Агнес скользнула вправо и сделала полный оборот. Больше всего ее страшило столкновение с Дэнни (в открытом космосе такие штуки крайне опасны). Страх лишил Агнес привычного хладнокровия; она думала только о том, как бы не столкнуться с Дэнни, поэтому чересчур поспешно опустилась на поверхность Троянца.
Когда Агнес коснулась поверхности, та… поддалась. Нет, не спружинила подобно толстому резиновому коврику и не отбросила руку Агнес. Ее рука застряла в чем-то, похожем на почти полностью затвердевший цемент. Агнес осветила это место прожектором шлема. Поверхность Троянца по-прежнему оставалась безупречно гладкой, нигде не вмятинки; тем не менее рука Агнес погрузилась в нее по самое запястье.
- Дэнни, - позвала Агнес.
Она толком не понимала, что сейчас испытывает: страх или волнение.
Дэнни не сразу ее расслышал, поскольку все еще кричал в шлемофон. Наконец он замолчал и, маневрируя заплечными двигателями, осторожно опустился рядом.
- Моя рука, - пояснила Агнес.
Дэнни скользнул лучом прожектора по ее плечу и увидел застрявшую руку.
- Агнес, тебе ее не вытащить?
- Я не пробовала, хотела, чтобы ты сам все увидел. Тебе это что-нибудь напоминает?
- Нечто похожее на мгновенно застывающий цемент. Но теперь он отвердел, и мы не сможем высвободить твою руку!
- Только без паники, - сказала Агнес. - Ощупай все вокруг и проверь, не изменились ли свойства поверхности.
Дэнни повторил свои недавние действия, не прибегая только к газовому резаку. Поверхность Троянца вокруг руки Агнес оставалась абсолютно непроницаемой, поглощающей все виды энергии и лишенной магнитных свойств. Иными словами - недоступной для исследований. Однако рука Агнес все же сумела каким-то образом проникнуть внутрь Троянца и там застрять.
- Сделай снимок, - попросила Агнес.
- Зачем? На нем все будет выглядеть так, будто у тебя оттяпана кисть руки.
Однако Дэнни выполнил просьбу. Рядом с рукой Агнес он положил несколько своих инструментов, чтобы хоть как-то обозначить невидимую поверхность Троянца. Потом сделал полтора десятка снимков.
- И зачем я только это делаю? - недоумевал Дэнни.
- На тот случай, если нам не поверят, что моя рука могла застрять в материале, который тверже стали, - ответила Агнес.
- Я бы всегда смог это подтвердить.
- Но ты ведь - мой второй.
В чем-то вторые просто великолепны, но, думаю, вы бы ни за что не согласились выступать обвинителем на процессе, который целиком зависел бы от показаний второго. Второй всегда превыше всего ценит верность, а честность - уже потом. Иначе он - не второй.
- Снимки готовы, - сказал Дэнни.
- Значит, теперь я могу вытащить руку.
- Как? - воскликнул Дэнни.
Его тревога проснулась с новой силой.
- Просто взять да вытащить. Поначалу я въехала в поверхность и второй рукой, а в придачу коленями. Думаешь, мне что-то мешает выдернуть руку? Просто я удерживаю в сжатом кулаке…
- Что удерживаешь?
- Материал, из которого сделан этот чертов Троянец. А колени и вторую руку через несколько секунд вытолкнуло наружу.
- Вытолкнуло?
- Ну да. Они как будто всплыли. А теперь я вытащу и эту.
Агнес разжала пальцы, и вскоре кисть ее руки мягко вытолкнуло наружу. Однако на поверхности Троянца не осталось никаких следов. Там, где только что находилась рука Агнес, поверхность напоминала вязкую жидкость. В остальных местах она по-прежнему оставалась твердой.
- Что ты ощущала внутри? - допытывался Дэнни.
- Нечто похожее на "дурашку Патти".
- Не смешно.
- А я вполне серьезно. Помнишь, насколько упруга "дурашка Патти"? Но стоит слепить из нее шарик и бросить на землю, и он разбивается, как глиняная миска.
- Наверное, ты понравилась этой поверхности. Со мной она вела себя по-другому.
- Думаю, ее реакция соответствует воздействию. Когда ударяешь по ней чем-то острым, пытаешься нагревать или когда воздействие медленное и слабое, она остается непроницаемой. Но когда я врезалась в нее со всей силы, то погрузилась на несколько дюймов.
- Иными словами, ты нашла дверь, - послышался в шлемофоне голос Роз.
Спустя десять минут Агнес и Дэнни вернулись на корабль. Убедившись, что внутри полный порядок, Агнес подняла корабль и отвела его на несколько десятков метров.
- Все готовы? - спросила Агнес.
- Да ты никак собралась протаранить Троянца? - насторожилась Роз.
- Вот именно, - вместо Агнес ответил Дэнни. - Глядишь, дверца и откроется.
- Тогда мы все просто идиоты, - нервно бросила Роз.
Остальным было не до споров.
Агнес включила бортовые вспомогательные двигатели, и корабль понесся к Троянцу. По меркам обычных перелетов скорость была не ахти какой большой. Но тех, кто находился внутри корабля и знал, что сейчас они врежутся в поверхность, которую не брало ни алмазное сверло, ни луч лазера, эта скорость не могла не пугать.
- А вдруг мы ошиблись? - спросила Роз словно в шутку.
Чтобы ответить на этот вопрос, нужно было соприкоснуться с поверхностью Троянца. Но в тот миг, когда все приготовились услышать чудовищный скрежет и свист воздуха, вырывающегося из пробоин в корпусе, корабль резко сбросил скорость и устремился вглубь небесного тела. За иллюминаторами стало черным-черно. Троянец вобрал в себя корабль.
- Мы все еще движемся? - дрожащим голосом спросил Родж.
- Тебе лучше знать, ты ведь следишь за показаниями компьютера, - ответила Агнес.
Она мысленно похвалила себя за то, что в ее голосе не звучит страха. На самом деле страх в нем звучал, но никто не сказал ей об этом.
- Движемся, - облегченно вздохнул Родж. - Если компьютер не свихнулся, корабль продолжает опускаться.
Потянулась нескончаемо долгая, мучительная минута. Все молчали. Агнес уже собиралась сказать, что ее замысел оказался неудачным и пора давать задний ход, как вдруг тьма за иллюминаторами сменилась темно-коричневым светом, а тот вскоре превратился в нечто голубое, яркое и прозрачное.
- Никак вода? - успел воскликнуть Дэнни. Корабль вынырнул из озера. Вокруг плясали ослепительные солнечные блики.
Гектор 3
- Сперва я расскажу вам про Массы, - заявил своим "я" Гектор.
Вообще-то он мог бы и не рассказывать эти истории: когда Гектор пил, все знания, накопленные им за долгие годы жизни, сами собой перетекали во все его "я". Но дело в том, что Гектор был начисто лишен воображения, зато обладал интеллектом, и этот интеллект надлежало передать всем его "я", чтобы в грядущие века не винить себя за ущербность и неразвитость собственных "я".
Вот какую историю он рассказал…
Жил-был некто по имени Сирил, которому хотелось стать плотником. Он мечтал рубить деревья, сушить древесину и делать из нее разные красивые и полезные вещи. Сирилу казалось, что у него есть склонности к плотницкому ремеслу. В детстве он любил мастерить деревянные поделки, но когда вырос и заявил в Департаменте Жизнеустройства, что желает стать плотником, ему отказали.
- Почему? - спросил Сирил, изумившись, что Департамент Жизнеустройства мог допустить такую вопиющую ошибку.
Обаятельная служащая Департамента (тесты подтвердили ее обаятельность, иначе она не получила бы эту работу) ответила:
- Тестирование ваших способностей и склонностей начисто исключает подобную возможность. Вы не только не обладаете необходимыми качествами - в действительности вы даже не хотите быть плотником.
- Нет, хочу, - возразил Сирил, который был слишком молод и не знал, что со служащими правительственных учреждений не спорят.
- Вы хотите быть плотником, основываясь на собственных ложных представлениях об этом виде деятельности. Однако тесты, проделанные с целью выявления ваших профессиональных склонностей, показывают, что очень скоро вы возненавидите плотницкое дело. Следовательно, вы никак не можете стать плотником.
Что-то в поведении служащей Департамента Жизнеустройства подсказало Сирилу, что спорить с ней бессмысленно. К тому же он больше не был бесшабашным мальчишкой и знал, что сопротивление правительственным чиновникам - дело пустое, а упорное сопротивление к тому же смертельно опасно.
Итак, Сирила отправили учиться на шахтера; по результатам тестов он наилучшим образом подходил именно для этой работы. К счастью, Сирил не был ни тупицей, ни лентяем. Он быстро выучился на ведущего шахтера - так называли тех, кто проходит жилу и определяет места, где она ныряет вниз, поднимается вверх или сворачивает в сторону. Работа эта считалась ответственной. Сирил ненавидел ее, но все же овладевал премудростями шахтерского ремесла, поскольку тесты убедительно показывали, что он хочет быть именно шахтером.
Сирил стал встречаться с девушкой по имени Лика, они мечтали пожениться. Вопросами заключения браков также ведал Департамент Жизнеустройства.
- Мне очень жаль, - сказал Сирилу другой чиновник, - но, судя по вашим генетическим данным, а также по особенностям характера и социальным параметрам, вы не подходите друг другу. Вы оба были бы несчастливы в браке, поэтому мы не можем разрешить вам пожениться.
Они расстались. Лика вышла за другого парня, а Сирил спросил, нельзя ли ему остаться холостым.
- Конечно, если вы пожелаете. Тесты показывают, что, оставаясь холостым, вы достигнете оптимального уровня счастья.
Сирилу не позволили жить там, где ему хотелось. Его кормили пищей, не пробуждавшей у него аппетита. Ему приходилось дружить с людьми, которые его не интересовали, танцевать под ненавистную музыку и петь песни с дурацкими словами. Сирил не сомневался: в планировании его жизни допущена серьезная ошибка, о чем и заявил очередному чиновнику Департамента.
Чиновник вонзился в него холодным взглядом… Впоследствии Сирил долго пытался стряхнуть с себя память об этом взгляде, но память эта прилипла к нему, как прилипает во сне нечто мерзкое и склизкое… Так вот, чиновник вонзился в него холодным взглядом и сказал:
- Мой дорогой Сирил, вы уже протестовали настолько часто, насколько может протестовать гражданин, не рискуя поплатиться за это жизнью.
Многие на месте Сирила взбунтовались бы и примкнули к какой-нибудь подпольной организации - одной из тех, которые с завидной регулярностью выявляло и уничтожало правительство. Многие, сознавая, что впереди их ждет жизнь, полная незаслуженных страданий, просто покончили бы с собой, положив тем самым конец своим мучениям.
Однако Сирил принадлежал к тем, кто составлял большинство, он принадлежал к Массам, а потому не стал ни бунтовщиком, ни самоубийцей. Вместо этого он отправился в выбранный для него город и начал работать на выбранной для него шахте. Он жил холостяком, тоскуя по Лике, танцевал идиотские танцы под идиотскую музыку и дружил с теми, кого считал круглыми дураками.
Шли годы. Сирил стал знаменитостью среди шахтеров. Он научился так виртуозно работать отбойным молотком, словно то был некий точный прибор. Углубляясь в жилу, он оставлял за собой аккуратный штрек с идеально ровными стенками. Он работал вдохновенно и, как ни странно, с любовью, и каждый шахтер ощущал это. Сирил по-настоящему чувствовал уголь. Какими бы скудными ни были пласты угля, он проходил жилу, повторяя все ее изгибы и преодолевая все преграды.
- Сирил знает жилу, как женщину, с которой спал тысячу раз и изучил все ее повадки, - сказал один из шахтеров.
Поскольку слова эти были справедливы и точны и поскольку поэтическое восприятие жизни не чуждо было даже шахтерам, эта фраза быстро разлетелась, и шахтеры стали называть черный блестящий камень "миссис Сирил". Сирил, разумеется, знал об этом, но лишь улыбался. В глубине души он относился к углю не как к жене, а как к опостылевшей любовнице, которую хочется выгнать сразу после того, как получишь от нее крохи наслаждения. Людям свойственно принимать ненависть за любовь.
Сирилу было уже около шестидесяти, когда на шахту, где он работал, вдруг приехал чиновник из Департамента Жизнеустройства.
- Позовите шахтера по имени Сирил, - велел чиновник.
Сирил спешно поднялся из штрека. Чиновник одарил его радушной улыбкой. Сирилу едва верилось, что чиновники умеют так улыбаться.
- Сирил, вы - великий человек! - воскликнул чиновник.
Сирил слабо улыбнулся, не зная, куда ведет эта словесная жила.
- Сирил, дружище, - продолжал чиновник, - вы знаменитый шахтер. Вы не искали славы, но о вас знают шахтеры всего мира. По сути дела, вы - образец настоящего человека: довольного выбранной для него профессией, работящего и счастливого. Поэтому Департамент Жизнеустройства провозгласил вас Образцовым Рабочим Года.
Об Образцовых Рабочих Года знали все. Снимки очередного избранника заполняли страницы газет, его показывали в кино и по телевидению, и на целый год он становился едва ли не самым важным человеком планеты. Это было завидной честью.
Однако Сирил не обрадовался.
- Нет, - коротко ответил он.
- То есть как "нет"? - удивился чиновник.
- А вот так. Я не хочу быть Образцовым Рабочим Года.
- Но… почему?
- Потому что мою жизнь не назовешь счастливой. Много лет назад мне по ошибке подобрали не ту профессию. Я никогда не хотел быть шахтером, я хотел стать плотником. Я хотел жениться на Лике, жить в другом городе, иметь других друзей и танцевать под другую музыку.
Чиновник в ужасе уставился на Сирила.
- Как вы осмеливаетесь так говорить? - закричал он. - Вас уже провозгласили Образцовым Рабочим Года, и вы либо станете им, либо распрощаетесь с жизнью!
Распрощаться с жизнью? Лет сорок назад подобная угроза заставила бы Сирила подчиниться, но сейчас его словно прорвало. Ему встречались скрытые угольные жилы: они могли годами прятаться за пустой породой, но стоило ударить в определенном месте, как жила обрушивала каменную завесу и представала во всем своем великолепии.
- Мне почти шестьдесят, - сказал Сирил. - Все эти годы я вел ненавистную мне жизнь. Можете меня казнить, но я не собираюсь улыбаться с телеэкранов и врать, что я счастлив, потому что в жизни моей нету счастья.
Сирила бросили в тюрьму и приговорили к смертной казни, потому что никакие уговоры, угрозы и пытки не могли заставить его солгать всему миру.
Вот вам история про Массы.
Когда Гектор закончил, все Гекторы вздохнули, заплакали (без слез) и сказали:
- Теперь мы понимаем. Теперь мы познали суть.
- Подождите. Это еще не вся суть, - предупредил Гектор.
Не успел он договорить, как один из Гекторов, отличавшийся тем, что отваживался говорить самостоятельно (к вашему сведению, Гекторы редко говорят самостоятельно), сказал себе и остальным:
- Ой! Они пробились внутрь меня!
- Мы в ловушке! - воскликнул Гектор, обращаясь ко всем своим "я". - Столько лет я наслаждался свободой, но они меня все-таки нашли!
Потом у него мелькнула другая мысль. Правильнее сказать, она давно в нем дремала и только сейчас пробудилась. И Гектор сказал:
- С ними нужно договориться. Если ты с ними договоришься, они не причинят тебе зла.
- Но они уже его причинили! - захныкал Гектор, отваживавшийся говорить самостоятельно.
- Твои раны быстро затянутся. Но помни: как бы ты ни сопротивлялся, управляющие все равно добьются от тебя того, что им нужно. А если ты станешь противиться, тебе будет только хуже.
- Управляющие, - хором повторили все Гекторы. - Расскажи нам историю про Управляющих, чтобы мы поняли, почему они ведут себя так.
- Обязательно расскажу, - ответил Гектор своим "я".
Агнес 4
Агнес и Дэнни стояли на вершине горы. Во всяком случае, с корабля это выглядело именно горой. Они добирались сюда несколько часов, прибегнув к помощи маневровых двигателей скафандров. Гора, показавшаяся им такой высокой, оказалась не выше полукилометра. Правда, повсюду торчали острые камни, так что даже маневровые двигатели не слишком ускоряли подъем.
- Искусственная, - сказал Дэнни, потрогав рукой стену.
Стена поднималась от горной вершины до самого потолка (так они окрестили небесный свод). То, что они приняли за солнечный свет, когда вынырнули из озера, оказалось светящимся потолком - он испускал теплое сияние, похожее на солнечное. Но свет был рассеянным, и можно было несколько секунд глядеть на него, не страдая от рези в глазах.
- По-моему, мы поняли это с самого начала, - ответила Дэнни Агнес.