- Ей-богу, Герман Кондратьевич, вам зачтется. Не пожалеете.
- Значит, вы с ним дружны?
- Конечно! Он же сейчас на биостанции.
- Тогда дайте ему весточку от моего имени.
- Я? - удивилась Рунова. - При чем же здесь я, Герман Кондратьевич? Вы - другое дело, а я лицо неофициальное.
- Шучу, Светлана Андреевна, шучу… Так вы поправляйтесь, голубушка, накапливайте силенок. - Он поднялся с видимой неохотой. - А мне пора к штурвалу.
- Спасибо за все, что вы сделали для меня! - Светлана с чувством пожала его объемистую руку. - И не только для меня. Я по-настоящему счастлива, Герман Кондратьевич, мне стало везти на хороших людей.
- Будете молодцом? Не подведете?
- Не сомневайтесь, не подведу.
XXV
Лебедева с ее старомодной прической и непринужденной манерой вести разговор произвела на Кирилла отрадное впечатление. Ему сразу захотелось остаться в этой просторной комнате, где вперемежку с приборами стояли цветы и плавали в хромотографических банках живородящие рыбки.
- Вы у кого кончали? - спросила она, выслушав пространный рассказ о проводимых исследованиях.
- У академика Градова.
- О-о! - уважительно протянула Анастасия Михайловна. - Мстислав Валерьянович! Он, кажется, на структурной химии в последнее время сосредоточился?
- Я тоже структурой воды занимался, воды и растворов неэлектролитов.
- То, что надо! - обрадованно заверила Лебедева. - Вода и углеводороды для нашего шефа идеидефикс… Вы в общих чертах знакомы с теорией Игнатия Сергеевича?
- К сожалению, нет, - неловко поежился Кирилл. - В области геологии мои познания равны нулю.
- Здесь скорее геохимия, - уточнила Лебедева, - геохимические основы теории нефтегазовых скоплений.
- Еще хуже! - Он с деланной обреченностью махнул рукой.
- Дело наживное. Я когда-то тоже начинала на голом месте. Уверяю вас, что через полгода дойдете до полной градации. При желании, разумеется… Вы что предпочитаете больше: теорию или эксперимент?
- Честно говоря, теорию, хотя не чураюсь и экспериментальных исследований. Иногда даже люблю.
- Вам придется взять на себя и то, и это. Положение трудное, но выгодное. На целую фирму вы будете единственным спецом.
- Не знаю, смогу ли, - Кирилл счел нужным выказать долю сомнения. - Ведь для меня это абсолютно новая область.
- Не только для вас, между прочим. Для всей геологической науки.
- Тем хуже для меня.
- Я не шучу, - улыбнулась Лебедева, показав симпатичные ямочки. - А геологии вы не бойтесь. Единственно, что вам следует по-настоящему знать, это куда пойдет ваша физхимия, на что она нацелена, на какие вопросы призвана ответить.
- Прикладная физхимия. - Кирилл сделал глубокомысленное лицо. - У нас в институте я с этим смирился.
- Прикладная? - Она вслушалась в звучание. - Смотря как взглянуть. Вы будете заниматься чистыми системами, притом на самом высоком научном уровне. Есть лишь одно непременное условие. Параметры исследуемых систем вам будет задавать природа. Фазовый состав, температура, давление - все, как в недрах земли.
- Увлекательная задача.
- А я вам что говорю?
- Но если для понимания термодинамики процесса потребуется выйти за рамки?
- Ради Бога! Вы над собой полный хозяин… Кстати, эти рамки не столь узки, как вам могло показаться.
- В самом деле?
- Естественно. - Анастасия Михайловна развела руками. - От вечной мерзлоты до кратера вулкана. Меня бы на вашем месте волновало другое: как угнаться за безграничным разнообразием природы?
- Какие предельные значения параметров? Я имею в виду существование нефти и газа.
- Ну, скажем, тысяча атмосфер. - Лебедева на мгновение задумалась. - Триста, а то и четыреста градусов Цельсия. Возможно, конечно, что скопления углеводородов есть и на больших глубинах. Очевидно, мы получим ответ на этот вопрос в ближайшие годы… Про сверхглубокие скважины слышали?
- Где-то на Севере, кажется?
- Не только. Игнатий Сергеевич тоже приложил свою руку к глубинному бурению.
- Температура - не проблемы, - сказал Кирилл. - Давление тоже легко воспроизвести.
- Легко?! - встрепенулась Лебедева. - Да вы хоть представляете себе, что такое вода в критических условиях? Она растворяет даже платину! Впрочем, вы знаете, если работали с водой.
- Простите, - смутился Кирилл. - Я думал о нефти и упустил из виду воду. Триста семьдесят четыре градуса действительно трудный рубеж.
- В воде вся штука! - Лебедева успокоительно улыбнулась. - Игнатий Сергеевич полагает, что она-то и ответственна за образование нефтяных пластов. Просачиваясь вверх сквозь поры горных пород, растворы постепенно остывали, выделяя углеводородные фракции. Такова общая схема… Вам нравится?
- Надо осмыслить.
- Верно. Тем более что вам предстоит доказать ее, опираясь на мощь естественных наук.
- Или опровергнуть?
- Доказать, - твердо ответила Лебедева. - Схема железная.
- Вы так говорите, Анастасия Михайловна, словно все решено, и мне нужно приступать к работе.
- Это другой вопрос. - Лебедева задумчиво поиграла карандашом. - Но я предпочитаю сразу установить полную ясность. С проблемной стороны. Ведь остальное приложится.
- Не всегда. Градов, например, хотел забрать меня в аспирантуру, но не смог. Не приложилось. Вы уверены, что я вам подойду?
- Хороший вопрос, прямой… Решать в конечном счете будет Корват, но не думаю, что тут возникнут какие-то осложнения. Если, как вы понимаете, мы с вами договоримся… А вам не жаль бросать свою тему? - Она обратила на него пристальный взгляд.
- Жаль. Только я не брошу.
- Неужели? - Лебедева изумленно раскрыла глаза. - Станете работать на два фронта? Интересно, как вы себе это представляете?
- Так получилось, что я давно отошел от эксперимента и занимаюсь только теорией. Опыты большей частью проводит мой друг и соавтор. Надеюсь, мы по-прежнему сможем помогать друг другу.
- Но, Кирилл Ионович, вы ведь даже не кандидат! Две такие проблемы?.. Полагаете, это возможно?
- Вряд ли я сильно поумнею, защитив диссертацию. - Он попытался смягчить категоричность ответа шуткой. - Кстати, работа почти готова. Не бросать же ее?
- Еще бы! Нет, вам обязательно нужно защититься. Тут я вас полностью понимаю. - Она прижала руку к груди. - Но потом, Кирилл Ионович? Потом? С шефом работать одно удовольствие. Он очень интересный человек! Вы даже сами не заметите, как с головой уйдете в работу. Чем-то придется пожертвовать.
- Я надеюсь на переходный период. Как только мы доведем процесс до завода, моя роль будет сыграна.
- Ну, вам виднее, - протянула она с сомнением. - Не знаю, как вы сможете.
- Смогу, Анастасия Михайловна! Пусть эта сторона вас не смущает. Смогу.
- Вы решились сменить профиль только потому, что Евгений Владимирович перевелся в Новосибирск? Меня правильно информировали?
- Правильно, - скрывая улыбку, кивнул Кирилл. - У нас вокруг его кресла уже началась такая драчка, что руки опускаются. Тему могут прикрыть совершенно запросто.
- Не госбюджетная?
- Хоздоговорная.
- Знакомая ситуация, - сочувственно откликнулась Лебедева. - В общем, все мне с вами ясно. - Она опять принялась вертеть карандаш. - Вы не станете возражать, если я переговорю с Евгением Владимировичем?
- Лучше не надо! - смутился Кирилл. - Шеф болезненно ревнив. Не хотелось бы осложнять отношения напоследок.
- Ну, вы сами понимаете, что без этого не обойдется, - равнодушно замкнувшись, объяснила она. - Так что, с вашего позволения, я Доровскому все-таки позвоню, а вы оставьте мне свой телефон. Договорились?
Кирилл скептически поежился и привстал, но Лебедева удержала его.
- Погодите. Мне нужна ваша консультация. - Она достала из ящика размеченный аэрофотоснимок. - Как вы думаете, что это такое?
- Понятия не имею, хотя сразу видно, что не по моей части.
- Ошибаетесь, Кирилл Ионович, по вашей. Не торопитесь открещиваться. Как писали в романах, нас свела судьба. Я поняла это, едва вы начали рассказывать о своей установке. Здесь, - она обвела остро отточенным грифелем светлую зону, - так называемые красноцветы, или хорошо вам знакомая окись железа. Темные участки сложены из пород, вмещающих окислы более низкой валентности. Чем можно объяснить столь резкое разделение?
- Природный процесс восстановления?
- Мне тоже так кажется. За счет чего, по вашему мнению?
- Неужели нефть?! - обрадовался Кирилл.
- Скорее газ.
- Не вижу принципиальных различий. Те же углеводороды, только более легкие.
- Вы бы не смогли дать мне на пару деньков ваши материалы? Анализы исходящих газов, феррокисного спектра, как вы красиво назвали, и термодинамические расчеты. Я попробую применить к нашему случаю. Вернее, посмотрю, насколько это окажется возможным. Работать ведь вам придется. - Лебедева сунула снимок под стекло. - Для памяти. Считайте, что получили первое задание.
- Понял… А образцы пород у вас есть?
- Скоро будут. Хотите взглянуть?
- Мы бы сделали анализ по нашей методике. Возможно, многое прояснится.
- Встречный план? - Анастасия Михайловна сделала пометку на перекидном календаре. - Буду иметь в виду. Вот вам и геология.
- Где находится это место?
- В Монголии, Кирилл Ионович, в безводной пустыне.
- Хоть бы одним глазком взглянуть.
- Нет ничего невозможного… Вам много придется ездить.
Кирилл вышел от Лебедевой со смешанным чувством радости и озабоченности. Предложенный вариант выглядел блестящим, но мысль о тяжелом объяснении с шефом навевала уныние. Несмотря на выстроенный в уме частокол неоспоримых логических доводов, не было абсолютной уверенности в собственной правоте. Попахивало если и не предательством - Доровский первым подал пример, - то не очень достойной спешкой, трусостью даже, если быть до конца честным. Возможно, он несколько поторопился, дав увлечь себя случайно выстроившемуся сцеплению событий.
Кирилл вызвал лифт и поднялся на девятый этаж, где должен был находиться кабинет Светланы. Смешно было на что-то надеяться, когда он отворял тяжелую с бронзовой ручкой дверь, но сердце взволнованно билось. Склонившаяся над шлифовальным кругом женщина в белом халате не обернулась на скрип, поглощенная делом. Страдая от ощущения, что совершает нечто запретное, Кирилл торопливо огляделся. Справа от входа стоял вытяжной шкаф с люминесцентным спектрофотометром, а возле окна широкий стол, над которым возвышались заставленные окаменелостями полки. По фотографиям, вставленным в зазоры раздвижных стекол, он сразу же понял, что это ее место. Сверкающие на черном глянце диатомеи завораживали неземным совершенством. Кирилл перевел взгляд на пустое, задвинутое под стол кресло. Здесь она сидела, приникнув к окулярам микроскопа, говорила по этому телефону, поливала из помутневшей колбы колючие кактусы на подоконнике. И она обязательно вернется сюда, где даже вещи хранят невидимое ее отражение.
- Вам кого? - окликнула женщина, обратив на Кирилла отсутствующий и вроде как чем-то обиженный взор. Ее руки в резиновых перчатках были заляпаны шлифовальной суспензией.
- Простите? - вздрогнул он, застигнутый врасплох.
- Кого надо, спрашиваю?
- Светлану Андреевну, - вновь обмирая внутри, ответил он изменившимся голосом.
- В отъезде она, милый человек.
- Когда вернется, не скажете? - зачем-то спросил он и, не дожидаясь ответа, надавил тугую ручку.
- Да уж после Нового года, никак не раньше, - услышал уже из коридора.
- Спасибо, - догадался бросить скороговоркой. - Извините за беспокойство.
XXVI
Разъяренный Доровский приехал в институт только для того чтобы оформить командировку Марлена. Если раньше подобные мелочи решались телефонным звонком, то теперь, когда дни Евгения Владимировича в ИХТТ были исчислены, замдиректора потребовал написать докладную. Доровский безропотно покорился: клокотавшее в нем раздражение он вылил на ни в чем не повинного Малика.
- Почему дотянули до последнего момента? - фыркнул он, подписывая спешно отпечатанный текст. - О чем раньше думали?
- Вызов с завода только два дня как пришел. - Малик на всякий случай показал телеграмму. - Лично я готов выехать хоть сегодня.
- Готов, готов, - проворчал Евгений Владимирович. - Ведете себя, как дети. Нечего было сидеть сложа руки и ждать, пока вас покличут. Сами должны о себе напоминать! Мы о чем договаривались? Мы договаривались о том, что вы подготовите вместе с Ланским требуемый материал и тут же свяжетесь с директором комбината? Так или нет, я вас спрашиваю?
- Так, Евгений Владимирович.
- Подготовили?
- Подготовили.
- Когда, хотелось бы знать?
- Заранее, - не поднимая глаз, выдавил Ровнин.
- Кому вы пытаетесь втереть очки? Мне, который знает вас, как облупленных? Небось спохватились лишь тогда, когда пришла телеграмма. Наляпали за ночь по вредной студенческой привычке и думаете, сойдет. Нет, голубчики! Чтоб через пять минут все лежало у меня на столе.
- Сейчас принесу, - встрепенулся Малик, не придавая большого значения брюзжанию шефа.
- Погодите, - нетерпеливым движением локтя удержал его Доровский. - Ланской здесь.
- С утра был, - заученно отреагировал Малик. - Найти?
- Уж окажите милость… К Лупкину-Пупкину ездили?
- Он Пулкин, Евгений Владимирович.
- Вы усматриваете существенную разницу? Я - нет. И что же он вам сказал, этот Пупкин? Да вы садитесь, Марлен Борисович, нечего топтаться у стола!
- Разговор получился довольно своеобразный, - принялся рассказывать Малик, беря стул. - Сначала он встретил меня в штыки…
- Кто, Пупкин? - уточнил Доровский, упрямо осклабясь.
- Он, Евгений Владимирович, он… Едва я назвался, как он сразу полез на стенку. "Ничего не боюсь! - орет. - Я здесь ко всему привык, и вам меня не сдвинуть!" Представляете?
- М-да, - хмыкнул Доровский. - А вы, конечно, кинулись в драку?
- Совсем напротив! Я…
- Ну, если не вы, то, значит, Ланской?
- Так его вообще там не было! - удивленно опешил Марлен. Определенно шеф настроился сегодня на агрессивный лад. Даже рта не дает раскрыть.
- И где же он изволил прохлаждаться? Разве я не говорил, чтобы вы съездили вместе.
- Говорили, Евгений Владимирович, но Кира был в тот день очень занят, и я решил…
- Догадываюсь, чем он занимался, но об этом позже, а пока продолжайте, Марлен Борисович, прошу.
- Короче говоря, он сразу расставил все точки над "i". Дескать, запугать его невозможно ни тюрьмой, ни высокими инстанциями, ни даже физической расправой.
- Он именно так и сказал? - Доровский улыбнулся, постепенно оттаивая.
- Даже хуже! Он употребил термин "рукоприкладство".
- Какая прелесть. А вы в ответ?
- Я робко попросил его обратиться к сути. Но товарищ Пулкин заявил, что ни на какие устные переговоры он не пойдет, а будет вести лишь официальную переписку. "Если вы не согласны с нашим решением, - изрек сей муж, - а вы не согласны, иначе бы не прибежали скандалить, направьте обоснованное возражение". Я пообещал так и сделать, но спросил, что, по мнению товарища Пулкина… Пупкина то есть, нас ожидает в дальнейшем? Пупкин не скрыл, что переправит нашу цидулу товарищу Громкову, и все вернется на круги своя.
- Кто сказал "цидулу" - он или вы?
- Я сказал "цидулу".
- Впредь попрошу вас строже придерживаться лексических особенностей первоисточника. Ваша отсебятина у меня давно поперек горла стоит.
- Есть, Евгений Владимирович. - Малик засмеялся. - Будем придерживаться… На мой вопрос о смысле подобной затеи первоисточник с неподражаемой прямотой заявил, что ИМЕП - головное учреждение, а товарищ Громков - монополист в данной области, и он обязан прислушиваться только к его руководящему мнению.
- "Руководящее мнение" и "монополист" - это его или ваше?
- "Мнение" - мое, "монополист" - Пупкина.
- Спасибо за разъяснение. Дальше.
- Собственно, на этом мы с ним и расстались. О чем было еще говорить, Евгений Владимирович?
- Правильно сделали. Хвалю, Марлен Борисович, за проявленную выдержку… Пожалуй, даже лучше, что вы не взяли с собой Ланского. Он бы обязательно полез в драку. Или стал бы угрожать "рукоприкладством". - Доровский выдавил скупую улыбку. - А как насчет возражения? Написали?
- Уже отослано, Евгений Владимирович, я вам еще по телефону докладывал.
- Да, помню… Кто писал?
- Конечно, Кира!
- Удивляюсь, как он время нашел для подобной малости, - едко заметил Доровский, вновь помрачнев.
- Он с утра до ночи вкалывает, - обиделся за друга Марлен. - Мы столько сделали за этот месяц, а вы придираетесь к нам, Евгений Владимирович.
- Ну-ка зовите его сюда, - властно распорядился шеф. - А там поглядим, сколько и чего, - акцентировал он, - вы, голубчики, сделали.
Кирилл, на счастье, сидел в лаборатории, отбирая для Лебедевой оттиски и вторые экземпляры еще не отосланных в журналы статей.
- На ковер к шефу, - мотнул головой Малик. - Лют, привередлив. - И полез за рулоном заводских чертежей.
Евгений Владимирович с подчеркнутой вежливостью, но молча пожал Кириллу руку и предложил сесть.
- Что ж, устраивайтесь, ребята, давайте поговорим втроем, - начал он несколько загадочно, безуспешно пытаясь пригладить торчащий на макушке седенький хохолок. - Как успехи?
- Пока все нормально, - откликнулся Кирилл, взглянув на сидевшего с отсутствующим видом Малика.
- Нормально, считаете? Так-так. - Доровский побарабанил пальцами по столу. - Мне говорили, Кирилл, что вы идете к Анастасии Михайловне? Это верно?
- Ничего еще не решено, Евгений Владимирович, - вздрогнув от неожиданности, пролепетал Кирилл и подумал: "Вот оно! И как скоро…"
- Ничего не решено. Отлично! Выходит, самое время сейчас решать. Со мной, например, учителем и, как почему-то думалось до сих пор, другом. С ближайшим, так сказать, однокашником и единомышленником… Вы знаете, Малик, что Кирилл Ионович намерены покинуть нас?
- Да, Евгений Владимирович, Кира мне говорил, - переживая за всех, отозвался Марлен и вытер вспотевший лоб.
- Значит, вам говорил? А мне, представьте себе, нет. Я почему-то должен узнавать подобные новости от совершенно посторонних людей… Давно вы знаете вашу работодательницу, Кира?
- Нет, - уронил Кирилл односложно. "Не хватает еще Володю сюда приплести", - угрюмо подумал он.
- Так почему вы все-таки не могли прийти ко мне и обо всем по-дружески переговорить? Разве я плохо к вам относился?
- Вы же на отдыхе.
- Но Марлен Борисович почему-то находит возможность меня навещать? Звонить по крайней мере.
- Извините, Евгений Владимирович, но я, право, не хотел вас преждевременно беспокоить. Ведь действительно еще ничего не решено.
- Однако я поставлен перед фактом, пусть пока не свершившимся.
- Сожалею, что так вышло.
- Я не думал, что вы столь легко сможете бросить дело, друга, разом оборвать нить доверия.