- Доброе утро, мистер Вэйберн, - раздался женский голос.
Скип повернулся.
- А, доброе утро, доктор Кан… мисс Коэн. "Черт! - подумал он. - Я раскрываю карты раньше времени".
Женщина спокойно смотрела ему в глаза.
- Вы хотели сказать "Кантер"? Вы не первый. Мы с ней похожи. Как-никак двоюродные сестры.
- Зато я буду единственным, кто не станет надоедать вам расспросами о вашей знаменитой кузине, - нашелся Скип, благодаря всех богов, что, похоже, пронесло. - Держу пари, вы с ней редко видитесь.
- Считайте, что пари вы уже выиграли.
Легкость, с которой она лгала, ясно свидетельствовала о том, что выздоровление идет полным ходом. Более того, ее ярко-желтые блузка и брюки резко контрастировали с его неряшливой одеждой, недвусмысленно говоря о ее прекрасном настроении. Правда, она не набрала еще прежнего веса, ее нос с горбинкой и скулы оставались пока заостренными. Но схваченные сзади волосы были по-прежнему черны как смоль, а темные круги уже не портили ее чуть раскосых красивых глаз. Впрочем, помада не скрывала бледность губ. Ивонна слегка улыбалась, чуть наигранно, но тем не менее это была настоящая улыбка.
- Мне не хочется бегать от вас, - сказал Скип. - Но и беспокоить вас боязно. Жена адмирала сказала мне, что вам необходим покой.
- Не хочу показаться невежливой, но… - Ивонна помедлила, - миссис Гранстад сказала вам сущую правду. Поднявшись сюда и увидев вас, я… - Ивонна вынула из сумочки на поясе сигарету и закурила.
- Бога ради, не думайте, что вы обязаны разговаривать со мной. Я могу и уйти. Мне есть чем заняться и кого занять.
- Да-да, я вижу вас то там, то сям. - Она снова улыбнулась, уже шире. - Душа общества. А вы, я смотрю, еще и художник?
- Да так, малюю потихонечку. Но, боюсь, мои волны не могут соперничать с Хокусаем.
- Можно взглянуть? - спросила Ивонна. Скип передал ей свой блокнот. Она внимательно изучала рисунок, и ему показалось, что с интересом. - По-моему, замечательно! Как здорово вы уловили игру света! А есть еще? Покажите.
- Ну, если вам интересно. Тут, в общем, наброски и карикатуры. А это я набросал, когда летел сюда.
Ивонна засмеялась. Это был слабый смех, но все-таки смех. На рисунке были изображены два настоящих викинга, в кольчугах, в рогатых шлемах. Они стояли на берегу фьорда и смотрели на уплывающий корабль. Один викинг говорил другому: "Не беспокойся, они славные, смирные парни". На носу корабля красовалась резная голова мышки, на корме - мышиный хвостик.
- Я уверена, вы могли бы продавать такие вещи.
- Я и продаю иногда, - сказал Скип, пожав плечами. - Главным образом, в газеты маленьких городов. Толстые газеты и журналы слишком долго не отвечают. Слишком много шансов, что я уже уеду, не оставив обратного адреса.
- В самом деле? - Ивонна вернула блокнот и затянулась сигаретой, изучающе глядя на Скипа. - А чем вы живете?
- Я "кузнечик", бродяга, мастер на все руки от скуки. Скажите слово - и готово!
- Простите, но вы выглядите слишком молодо.
- Куда уж старше! Официально взрослым я стал четыре года назад. Тогда я и ушел из дома.
Он пытался уйти из дома двумя годами раньше, но его поймали и вернули. Арестовавший Скипа полицейский устроил ему унизительную порку. Поскольку его бесконечные выходки являлись предметом постоянных семейных ссор, родители Скипа не возражали, чтобы их сына поместили на три месяца в исправительный центр для трудных подростков. Обращение там было не особенно жестоким, но уже через неделю Скип был готов удавиться от скуки. К чему вспоминать… Горечь обиды давным-давно выветрилась…
- У вас, кажется, приличное образование, - заметила Ивонна Кантер:
- Среди "кузнечиков" много образованных людей, - сказал Скип и в двух словах объяснил ей основы философии той части ушельцев, к которой принадлежал он сам. Ивонна умела слушать. - И среди моих друзей много людей весьма уважаемых, один из них и пристроил меня сюда.
Скип догадывался, о чем она думает: "Влиятельный покровитель организовал его визит в одно время с моим здесь пребыванием. Едва ли "викинги" беспрекословно исполняют указания американского правительства. Они слишком ценят свою свободу. Впрочем… Этот парень довольно мил и, похоже, не опасен".
Задача Скипа заключалась в том, чтобы представить себя в ее глазах как нечто большее, чем просто "милый и неопасный". Отчужденность Ивонны отступила, и та поинтересовалась:
- А где нынче подводная лодка?
- "Викинги" собирают донные конкреции марганца, - пояснил Скип. - Мне говорили, что лодка занимается поисками новых месторождений. Как трюфельная свинья.
- Что?
- Да нет, ничего. - Скип поспешил перевести разговор на другую тему. Шутка, похоже, не дошла до нее. - Знаете, мисс Коэн, если вы посидите, я с удовольствием сделаю ваш портрет. С вашего разрешения, конечно. И вы сможете взять портрет себе. Вы выглядите просто сногсшибательно, и я не в силах удержаться.
- О! - Ивонна залилась краской и часто заморгала. Все-таки она была женщиной и не могла не оценить комплимента.
- Посидите, пожалуйста, вот так минутку.
Скип открыл чистую страницу. Держа в левой руке блокнот и коробку с карандашами, он прошелся вокруг Ивонны, поприседал, повертел головой и, выбрав наконец ракурс, принялся рисовать. Ивонна докурила сигарету и, возможно, хотела закурить новую, но сидела неподвижно и сосредоточенно позировала.
Карандаш так и летал над страницей. Скип старался как мог. Ему нужно было завоевать расположение Ивонны и при этом ничем не обидеть ее чувств. Однако дело склонялось именно к последнему, и чем дальше, тем больше.
"Сотри эту линию, идиот! - мелькало в его голове. - Зачем эта тень? Черт! Все не так! Она же красива! Строгая красота, почти абстракция, как Долина смерти, как монтеррейский кипарис, согнутый и продутый насквозь штормовыми ветрами".
- Простите, я дал осечку, сказав "одну минутку". Вы не повисите еще парочку?
"Кончай свои шуточки, болван! Она все равно не врубается".
- Вот! Спасибочки вам от рыбочки! Грубовато, но я так вижу…
Скип вырвал страничку и передал Ивонне. Та тихо ахнула. Кровь прихлынула к ее щекам и отхлынула. Указательным пальцем Ивонна отслеживала карандашные штрихи. Скип сделал нечто большее, чем просто подчеркнул преимущества ее облика; ему удалось передать все ее напряжение. Он точно передал ее слегка восточные черты. Ее блузка и широкие брюки, как бы сдутые ветром, напоминали о богине Нике Самофракийской. Сетчатое ограждение было показано в ракурсе, позволяющем понять, что женщина смотрит в небо.
- Вот не думала… - прошептала Ивонна. - Замечательно! Вы изобразили меня более напряженной, чем на самом деле… - ("Э-э, нет, милочка!" - подумал Скип.) - …А может, я вижу то, чего нет? Какой подарок! - Она перевела глаза на Скипа. - Это подарок? - неуверенно спросила она.
- Конечно, берите. Это же карикатура, в прямом смысле слова. (У него мелькнула безумная идея подрисовать сигманца и подпись к рисунку типа: "Что он имеет в виду?" или "Неужели его язык состоит из одних неприличных слов?") Я и правда хотел показать товар лицом, чтобы вы позволили мне по-настоящему написать вас. (Надо было сказать "ваш портрет". Ты только набери еще парочку кило, а там уж я развернусь… Тпру, лошадка!)
- Я подумаю об этом. Предложение лестное. - Ивонна закурила новую сигарету и поспешно, словно не желая заканчивать разговор, спросила: - Мистер Вэйберн, а вы, наверное, работали и как художник? Не только же карикатуры в газетах?
- Зовите меня просто Скип. Меня все так зовут. Дело в том, что по-норвежски слово "скип" означает корабль, но произносится чуть иначе, чем английское "шип"… Это обстоятельство не раз приносило мне свои дивиденды. Правда, года два назад с этим вышла одна история, после которой я принимаю эти дивиденды с большой осторожностью.
- А что случилось?
- Это длинная история.
- Я не спешу.
"Славно! - подумал Скип. - Значит, она не прочь поболтать со мной. Полный вперед!"
- Видите ли, - начал он, - как-то я оказался в одном южном городке. Там жили не то чтобы совсем ушельцы, но весьма ярые фундаменталисты, каких даже трудно представить себе в наше время. Все у них там было не менее чем полувековой давности. В ресторане у них даже стоял настоящий "джукбокс". Помните, были такие проигрыватели? Известие о сигманце, в существование которого они никак не хотели верить, перевернуло у этих правоверных все вверх дном. Энергии их неприятия хватило бы на то, чтобы запустить огромную ракету на окололунную орбиту. Я разговорился с владельцем ресторана. Он намеревался закрыться и на недельку уехать к родственникам. Я предложил ему, пока его не будет, расписать стены его заведения. Мы сошлись на том, что я напишу сцену из Библии, и договорились о плате. До завершения работы я никого не пускал внутрь. Я так втянулся в работу, что готовил и спал прямо на месте. Рядом жил местный самогонщик, и мы подружились. Впервые вернувшись от него, я взглянул на начатую работу и понял, какую великолепную возможность упускаю. Я собирался изобразить сцену Нагорной Проповеди. Глупец! Не то чтобы тема Христа не давала развернуться, но я еще не до конца продумал свою композицию, а копировать чужую не имело никакого смысла. Проснувшись утром, я обнаружил, что желание работать так и распирает меня. Значит, моя Муза, хоть и пьяная, побывала здесь вчера вечером и еще не ушла. Я запасся самогоном и работал весь остаток недели, с раскалывающейся от голода и бессонницы головой, равно как от переизбытка кукурузного жмыха. Я написал лучшее из того, что когда-либо доводилось мне написать. Откровение Иоанна! По четырем углам ангелы, высокий потолок; опустошенные чаши гнева - над проигрывателем, над телевизором и над дверьми в мужской и женский туалеты. На потолке Бог-Отец в силах, его длинные седые волосы и борода, его одежды - полощутся на ветру смерти; у него лицо получеловека-полульва. Одесную - Бог-Сын. Но он получился хуже. Я стремился показать, что ему жаль тех проклятых, которых он помогает сталкивать в пламя геенны, но он получился похожим скорее на мрачного возрождение, с удовлетворением рекущего: "Я же говорил вам!" Пламя вокруг престолов - не адское пламя, заметьте! - типа солнечных протуберанцев. Пламя вздымается и охватывает крылья Духа Святого. Образ архангела Гавриила я позаимствовал из одного фильма. Этакий трубач начала эпохи джаза, этакий Бикс Бейдербекке, выдувающий рифы и синкопы в ритме своей бессмертной жизни. Прочие ангелы и вся небесная рать были в явном смущении от этакого концерта. Кое-кто возмущался, тщетно пытаясь сконцентрироваться на своей работе, но парочка ангелов была в экстазе. И я! Я был еще жив и стоял среди четырех зверей у престолов… Похоже, я вас совсем заболтал.
- Нет-нет, продолжайте, - сказала Ивонна, не сводившая со Скипа глаз.
- Ну… К черту нашу этимологию! Учитывая прочность современных красок, отчего бы не писать фрески на полу? Пол ресторана стал Землей. С него вставали мертвые. Поваленные надгробия, отверстые могилы, картина полного хаоса, потому что я сообразил, что ко Дню Страшного Суда каждая пядь земли будет тысячу раз использована для погребения. Я сомневался в том, что акт воскресения плоти будет одномгновенным, и посему показал различные стадии: свеженький, едва подгнивший покойник; череп, катящийся на воссоединение со своими позвонками; два скелета, дерущиеся из-за берцовой кости; вздымающийся вихрем древний прах, приобретающий свои первоначальные, призрачные очертания… И наконец, полностью воскресшие экземпляры!
Я вовсе не пытался достичь трагического величия, как в фонтане Орфея в Стокгольме. "Откровение" - книга дикая, редкая бредятина. Воскресшие, те, что послабей, мучительно пытались удержаться в вертикальном положении, подпирая друг друга высокими стульями у стойки бара. Двое влюбленных рыдали друг у друга в объятиях. Да, рыдали. Правда, умерли они стариками. Вспомнив, что на небесах нет браков, молодая парочка пыталась тихонечко смыться… Ковбой бузил, индеец долбил пирогу, ну и вы можете себе представить все остальное… По низу передней стены я изобразил в перспективе горящие города, наводнения, землетрясения и прочие несчастья, включая удар молнии, разбивающий фундамент здания фундаменталистской церкви. Спасенных я наделил счастливыми лицами пьяниц и придурков, иные выглядели весьма сомнительно, иные психами, а одного уже вконец укачало.
Естественно, все они были голые, ведь в Писании нет ни слова о восстановлении саванов. На левой стене проклятых точно так же несло в бездну. Навстречу им с ревом вздымалось адское пламя, несколько передних грешников уже стали поджариваться, бр-р-р! Вокруг них суетились жуткого вида черти. Детали я опускаю. Сатана выглядел получше. В образе Змея. Одной рукой он сгребал грешников, другой же показывал Богу кулак с оттопыренным средним пальцем. За стойкой, для услаждения пьющих, я изобразил Великую Блудницу Вавилонскую верхом на звере. Я нарисовал несколько спаривающихся зверей. Блудница с радостью взирала на Антихриста, что не оставляло ни малейших сомнений относительно ее намерений… О, простите, я не хотел оскорбить вас, - извинился Скип, хотя в этом не было необходимости.
- Боже правый! - хихикая, воскликнула Ивонна. - И как это приняли посетители?
- Позор на мою седую голову! Как я не понимал, что они просто не в состоянии по достоинству оценить мастерство! - вздохнул Скип. - Тут-то мне и пришлось показать, какой я "кузнечик", и уносить ноги, подтверждая справедливость этого слова. (Не в первый и не в последний раз Скип возблагодарил судьбу за то, что в свое время выучился каратэ.) Наверняка хозяин все закрасил.
Ивонна взяла себя в руки. Скип понимал, что ее реакция вызвана не только живостью его рассказа и Ивонна понимает это сама.
- Странно, - сказала она. - Никогда раньше не встречалась с человеком, у которого артистичность в крови.
- Принимает самые странные формы, - попытался закончить цитату Скип, но Ивонна явно его не поняла.
- Приличные иллюстраторы попадались, - продолжала она, переводя взгляд со Скипа на море и обратно. - Двое-трое таких, что хвастались своим талантом, но не были настоящими мастерами. Я встречала гениальных музыкантов и ученых, но настоящего художника, до вас, никогда не встречала.
"Может, пора открыться? - подумал Скип. - Впрочем, еще секунду назад она выказывала желание не касаться этой темы".
- Благодарю вас, - подчеркнуто вежливо сказал он. - Но я думаю, что никто из нас, то есть ни один из когда-либо живших людей, будь то Рембрандт или Бах, не сравнится… в артистизме, что ли?.. с непревзойденным гостем нашей планеты… - Скип не был уверен, что Ивонна клюнет, но она вопрошающе вскинула брови. - …ссигманцем, - закончил фразу Скип и ткнул пальцем в небо.
- Но эта… Кантер… - Ивонна слегка покраснела. - Кантер, как вам известно, доказала, что сигманец настоятельно требует эстетического начала. Совсем как древние японцы.
- У меня тут есть свои соображения. А работы доктора Кантер говорят как раз о том, что моя идея не такая уж и дурацкая.
- Что вы имеете в виду?
"Пока что просто вежливый интерес, не более, но и не отказ!" - заключил Скип. Ситуация напоминала ему рыбную ловлю на поплавок.
- Да так, ничего особенного. - Он отвернулся и облокотился на перила, глядя в море. - Что может придумать "кузнечик"? Ивонна подошла, встала рядом с ним и сказала:
- Продолжайте, Скип. Смелей! Скип побаивался начинать.
- Может, я сильно ошибаюсь, - все-таки начал он. - Но мне кажется, что я знаю, зачем сигманец прилетел сюда, чем он занимается, почему почти не обращает на нас внимания и чем мы можем заинтересовать его, чтобы он встал на задние лапки, завилял хвостом и открыл нам свои объятия. Не ожидали от меня такого, да?
Скип с опаской повернул голову и глянул на Ивонну. Та смотрела вдаль, ее волосы, собранные в "конский хвост", трепыхались на усиливающемся ветру. Похоже, Скип ее "спугнул". Ивонна крепко держалась за поручни, голос ее стал жестче.
- Рассказывайте же, - просто сказала она.
Глава 9
В тот же день Ивонна раскрыла перед Скипом свое инкогнито, которое, однако, оставалось в силе для всех прочих, за исключением четы Гранстад. Скипу это стоило расположения белокурой воспитательницы, которая никак не могла взять в толк, отчего он трется возле этой старой клячи Коэн - она же в матери ему годится! Его доводы типа того, что с мисс Коэн интересно поговорить, не нашли у нее понимания.
Впрочем, и без нее Скип отлично проводил время. Он играл в мяч, участвовал в борцовских состязаниях с молодыми "викингами". Правда, они были весьма озадачены переменой в его поведении, но вопросов никто не задавал. Индивидуализм плохо сочетался с тесным проживанием, где свято соблюдались дисциплина общения и уважение к частной жизни. Как бы то ни было, "викинги" решили: отчего бы этому "кузнечику" не быть немножко странным.
Само собой вышло так, что Скип с Ивонной перешли на "ты". Они горячо обсуждали его гипотезу и вытекающие из нее следствия, строили планы дальнейших действий. Не желая рисковать, Ивонна обещала полковнику Алмейде оставаться на "Сержанте" до прибытия в Лос-Анджелес. Ведомству полковника требовалось некоторое время для принятия мер по организации ее безопасности. "Сержант" имел прямой доступ к компьютерным средствам связи, к банкам данных и к международной видеотелефонной сети. Так что удобства были почти те же, что и в ее рабочем кабинете. По факсу Ивонна могла получить любой интересующий ее текст или картинку из любой крупной библиотеки. Причем с любой степенью точности и достоверности, за которую пользователь был готов заплатить. Вплоть до занесенных в память компьютера трехмерных изображений работ скульптора Мицуи. Как правило, это были статуи и керамика, но Скип затребовал его живопись, да это было и дешевле.