Члены Нексуса входили в зал, занимали свои места, общались посредством слов и пиктов. В воздухе витало невыразимое. История, подумал Ланье. Решения, принимаемые в этом зале, не раз меняли судьбы миров. А сейчас на карту поставлено нечто неизмеримо большее. Чуть позже вошли Мирский с Корженовским и направились к нему по проходу. Мирский улыбнулся Ланье и сел рядом. Кивнув обоим, Корженовский прошел дальше и расположился за пультом, где шестеро дежурных техников - мужчин и женщин - обслуживали аппаратуру Шестого Зала.
Последними явились президент и председательствующий министр Дрис Сэндис. Они заняли свои места позади армиллярной сферы.
- Mens publica Нексуса провело голосование по предложению господ Мирского, Корженовского, Ольми и Ланье, - заявил председательствующий министр.
Ланье опешил, услыхав в этом перечне свою фамилию. В душе вспыхнули возбуждение и нервозная гордость.
- Необходимо подтвердить или отвергнуть итог голосования посредством физического плебисцита.
Вонзив пальцы в колени, Ланье озирал телепредов и сенаторов. О том, как проходило голосование, он не ведал. Быть может, свои решения они выражали пиктами, и весь зал сверкал, как рождественская елка?
- Окончательные рекомендации Нексуса приняты mens publica и выносятся на поименное голосование. Идентификацию и подсчет голосов берет на себя секретарь зала. Немедленно по завершении этой процедуры будет объявлен результат голосования. Уважаемые члены Нексуса, согласны ли вы принять исходное предложение об открытии Пути? Отвечайте "да" или "нет".
Зал взорвался хаосом криков. Несогласных, как показалось Ланье, было больше, но это, наверное, просто шалили нервы. Председательствующий министр взглянул на секретаря, сидевшего возле сферы, и тот поднял правую руку.
- Принимается. Рекомендует ли Нексус открыть Путь с целью его полного уничтожения, как просит господин Мирский?
На этот раз криков не было, лишь мягкий шепот пробежал под куполом.
- Отвергается. Путь будет открыт. Желает ли Нексус создать специальные Вооруженные Силы, чтобы защищать Путь к выгоде Бесконечного Гекзамона и его союзников?
Голоса как будто зазвучали громче, но определить, каких ответов больше - положительных или отрицательных, - Ланье не удалось. Депутаты и телепреды отвечали односложно, а некоторые и вовсе воздерживались, напряженно откинувшись на спинки кресел или опустив головы.
- Решение принято. Желает ли Нексус передать предложение и наши рекомендации на рассмотрение всего Земного Гекзамона, включая mens publica и телесных избирателей на Земле?
Снова голоса прозвучали в унисон.
- План не принят. Желает ли Нексус, чтобы в голосовании участвовали только mens publica Семи Залов и двух орбитальных объектов?
Опять - хор.
Ланье закрыл глаза. Все-таки это случилось. Можно будет снова заглянуть в пасть Коридора, Пути… Вероятно, даже узнать со временем судьбу Патриции Луизы Васкьюз.
- Принимается. В голосовании будут участвовать только mens publica трех орбитальных тел. Господин секретарь, имеются ли в вашем распоряжении списки этих избирателей?
- Имеются, господин председательствующий министр.
- Тогда можно публиковать рекомендации и начинать процедуру референдума. Завтра в это же время Нексус обратится ко всем гражданам трех орбитальных тел. На индивидуальное рассмотрение и изучение вопроса отводится неделя, вся относящаяся к нему информация, включая материалы слушаний, будет доступна избирателям. Затем, в течение двадцати четырех часов, все граждане должны будут проинструктировать своих дублей в mens publica, и еще через сутки состоится голосование. Нексус в недельный срок ратифицирует решение граждан Гекзамона, а после займется согласованием новой политики с президентом и председательствующим министром. По закону президент может отложить этот процесс на срок не более месяца из двадцати восьми дней. Но президент информировал меня, что отсрочки не требуется. Следовательно, в работе сессии объявляется перерыв. Благодарю вас.
В зале поднялась невиданная суматоха. Ланье смотрел, как телепреды и сенаторы перебрасываются пиктами, как некоторые обнимаются, а другие стоят столбом и потрясенно молчат. Навстречу спустившимся с подиума президенту и председательствующему министру шествовала группа консервативно одетых ортодоксов-надеритов.
Мирский помял переносицу и тихо произнес:
- Нехорошо. Я открыл шкатулку и выпустил беду.
- Что делать будете? - спросил Ланье.
- Думать. Долго. Почему я их не убедил?
- Потому что в скитаниях забыли про одну особенность людей, - предположил Ланье.
- Возможно. И что это за особенность?
- Мы шайка сукиных сынков. Вы к нам сошли, как аватара. А людям, наверное, не хочется, чтобы демиурги навязывали им свою волю. Возьмите хотя бы землян. Не очень-то им по душе, что их спасают.
Лоб Мирского прорезали глубокие морщины.
- Моя физическая сила невелика, - задумчиво проговорил он. - Говоря образно, я не взрывчатка, а скорее, катализатор. Однако если проиграю, наступят безнадежные времена.
Ланье ощутил, как к поверхности души поднимаются старые инстинкты.
- Тогда применяйте методы дзюдо, - посоветовал он. - Подумайте, какой мощью вы сможете управлять, когда откроется Путь.
- Мощью? - безмятежный взгляд Мирского застыл на Ланье.
- Социальный раскол. - В голове Ланье зрел безумный план. Выходит, он все-таки не пятое колесо.
- То есть?
- Кажется, нам надо позвать Ольми и навестить Сули Рам Кикуру.
- Сдается мне, вы придумали что-то любопытное, - улыбнулся Мирский.
- Не исключено. Еще мне надо потолковать с женой. Земля ущемлена в праве выбора. Недовольных уже достаточно, и даже без вашей помощи возможен взрыв. - Ланье до зубного хруста стиснул брошенную ему кость. От напряжения заныла шея, и он медленно потер ее ладонью.
- Ведите меня, дружище, - весело проговорил Мирский. - Судьба божества - в ваших руках.
Городская память Пуха Чертополоха
Под стенами дворца, в тенистом изумрудном благолепии, лежала долина Шангри-Ла. Угасающие лучи солнца золотым сиянием обливали горные пики. Карен до белизны в пальцах сжимала стылый каменный поручень балюстрады.
В первый же день конференции начались нелады.
На третьи сутки случился конфликт в городе Третьего Зала, где делегатам отвели квартиры на нижних этажах огромного серо-белого Девятого Века Путешествий - здания в форме метки для мяча в гольфе. Женщине из Северной Дакоты квартира показалась чересчур роскошной. "На родине мои друзья живут в лачугах из дерева и земли, - заявила она. - Не желаю шиковать, как королева".
Затем возникли разногласия по поводу фантастической среды, в которой предстояло сотрудничать делегатам. "Нельзя надеяться на устойчивые результаты, если мы утратим контакт с реальностью", - утверждал мужчина из Индии. Затем он потребовал соорудить подобие могольского дворца начала девятнадцатого века и, не найдя понимания ни в ком из делегатов, пригрозил выйти из проекта.
Сейчас он уже был на Земле.
Казалось, прямая и светлая дорога так и норовит свернуть в мрачное, непроходимое болото.
В конце концов оставшиеся делегаты подыскали рабочую обстановку, которая худо-бедно устраивала всех, - копию Шангри-Ла Джеймса Хилтона, созданную столетия назад в городской памяти Пуха Чертополоха для отпускников. Еще через несколько часов произошел новый эксцесс: два делегата влюбились друг в друга и теперь жаловались, что среда не позволяет им выяснить, подходят ли они друг другу. "Мы же здесь не для этого", - втолковывала Карен, но они были неумолимы. Сули Рам Кикуре пришлось вмешаться и объяснить, что среда для того и создается, чтобы исключить половые отношения. В этом проекте они могут только повредить деликатной психологической атмосфере. Влюбленные уступили скрепя сердце, но взяли в обычай капризничать по любому поводу.
Теперь и Карен, и Рам Кикура понимали, что шли к своему проекту с неоправданным идеализмом. Карен разбирал стыд: как это она, изучавшая людей столько лет, так опростоволосилась? Конечно, тут виноват оптимизм Рам Кикуры, ее бодрый адвокатский подход, а еще - упрямая подсознательная надежда, твердившая Карен, что рано или поздно делегаты возьмутся за ум, и все пойдет как надо…
Но люди - это всего лишь люди, пускай их убеждения сколь угодно правильны, а биографии безупречны. Вдали от среды, где им удалось найти и проявить себя, они мало отличались от детей.
Идеальная обстановка городской памяти действовала на старотуземцев слишком соблазняюще и откровенно бросала вызов Карен и Сули Рам Кикуре.
Кроме того, в атмосфере ощущалась какая-то загадочная напряженность. Что-то подсказывало Карен: вскоре на ее пути встанут препоны куда серьезнее.
- Не пора ли отдохнуть? - спросила Рам Кикура.
Карен усмехнулась:
- Это местечко для того и создано, чтобы отдыхать.
- Да, только к тебе это не относится. Тебе нужен отпуск. В этой среде мы - на десять часов объективного времени. Возвращайся к себе.
- В тело. Из царства снов.
- Именно. Из кошмара. И отдохни по-настоящему. Если что-нибудь сдвинется к лучшему, я дам знать. Если нет - закрою лавочку и разгоню всех по телам. Спровадим их на Землю и возьмемся за новый план. - Подняв брови и потупив голову, она взглянула на Карен в упор. - Идет?
- Да.
Спустя объективный час Карен у себя в квартире надела шелковое кимоно, тридцать лет назад подаренное группой уцелевших жителей Японии, и улеглась на кушетку с бокалом охлажденного "чертополохов-ского шардонне"; негромко играл Квартет Гайдна, музыка сопровождалась пиктограммами. Интерьер квартиры был переделан в открытую веранду с видом на пляж тропического острова. За широким и чарующе-синим океаном праздно коптил вулкан, его дым растекался по белым скирдам облаков. Над плетеным креслом Карен резвился соленый, теплый бриз.
Она могла бы и не выходить из городской памяти, где иллюзия была столь же полной, но здесь не досаждало ощущение, вернее, понимание того, что не только ее разум, но и тело - всего-навсего копия. Тонкий нюанс. Чего-чего, а тонких нюансов на Пухе Чертополоха хватало.
"Какие мы еще дети, - думала она, потягивая вино и невидяще глядя на далекий вулкан. - Может, Гарри прав: к черту все, пускай возраст берет свое. Может, за сорок лет мы все выгорели внутри, но только он остался честен до конца".
Мелодично загудел пульт комнатного контроля. Она откинулась на спинку кресла и апатично произнесла:
- Да?
- Госпожа Ланье, с вами желают поговорить двое. Один - ваш супруг, другой - Павел Мирский.
Карен вздрогнула от неожиданности. "Помяни черта!"
- Остров убрать. Стандартный интерьер.
Исчезли веранда, остров, вулкан и океан. Образовалась небольшая комната, обставленная в классически-скромном стиле Гекзамона.
- Хорошо.
В центре комнаты появился Гарри.
- Здравствуй, Карен.
- Как дела?
- Отлично. Вспоминал тебя. Давно хотел с тобой поговорить, но боялся помешать.
- Ничего, пожалуйста. - В воображении появился облик, который ей сейчас хотелось принять, - облик Бетти Дэвис, американской актрисы начала двадцатого века, холодной, сварливой, черствой и вместе с тем ранимой. Но пикторы были не в силах оказать ей такую услугу.
- Нам надо поговорить с Сули Рам Кикурой.
- Она все еще в городской памяти. Не дает цыпляткам заклевать друг дружку.
- Проблемы?
- Не идет у нас дело, Гарри. - Она отвела взгляд от изображения мужа и, заметив, что палец окунулся в вино, отставила бокал. - Вот, отдыхаю. А как Мирский? Что происходит?
- Назревают крупные неприятности. - Он объяснил ситуацию.
Настало время действовать - Гарри-то, оказывается, явился не по своей прихоти. Но действовать не хотелось. Даже просто шевелиться.
- Неужели Нексус мог на это пойти? Без согласования с Землей?
- Мирский поведал много удивительного, - ответил Ланье, - и я, честно говоря, не думал, что Нексус отклонит его просьбу. По-моему, открыть Путь да так и оставить - идея пагубная.
- Сули в курсе?
- Нет.
Мысли побежали быстро, неприязнь почти истаяла. Вновь они в одной связке, работают над одной проблемой. Кроме того, что-то в ее муже переменилось. Что с ним сделал Мирский? И со всеми?
- Хорошо. Я с ней свяжусь через городскую память и объясню, что дело срочное.
- Я люблю тебя. - Ланье растаял.
Совершенно против желания и к немалому ее удивлению, у Карен перехватило дух. Пришлось напрячься, чтобы сдержать слезы. Сколько лет она не слышала от него этих слов!
- Черт бы тебя побрал… - пробормотала Карен.
Рита
Перед тем как иллюзорное родосское солнце выжгло последние клочки воспоминаний о плене, Рита спросила юношу:
- А где мои друзья?
- В безопасности.
Она хотела расспросить подробнее, но не смогла. Кое-куда путь мыслям был заказан. С тоской сознавая поддельность этого места, она заставила себя подумать: "Я не свободна". В душу закрался страх. По телу пробежала дрожь. Софе ни словом не обмолвилась об этих ужасах…
"Кто меня захватил?"
Она не могла взять в толк, как же это получается. Как она может где-то быть - и одновременно не быть? Или это причудливый сон? Что бы это ни было, оно явилось из ее разума, но больше не принадлежало и не подчинялось ей.
Она ходила по каменному дому, где когда-то жила Патрикия. Ощущала босыми ступнями холодок плит. Осматривала комнату за комнатой, догадываясь, что этим людям хочется узнать о софе побольше. Но Рита постарается ничего не сказать. И не показать. На воспоминания о бабушке она повесила замок. Сколько он провисит? Ведь они, по всей видимости, очень сильны.
Она решила не обращать внимания на юношу. Ведь он недоговаривал, отвечая ей. И нельзя было разобраться, где в его словах правда, а где ложь.
Перед глазами вдруг все поплыло. Библиотечная комната Патрикии исчезла. Когда полегчало, Рита увидела вокруг себя на полу Вещи. Ключ лежал в деревянном футляре.
- Это устройство для выхода из Пути в иные миры. Воспользовавшись им у этих Врат, ты привлекла наше внимание.
Рита оглянулась. За ее спиной стоял юноша. Его лицо по-прежнему оставалось неразличимым.
- Где ты его взяла? - спросил он.
- Ты же знаешь.
- А где его взяла твоя бабушка?
Рита закрыла глаза, но Ключ так и остался лежать перед мысленным взором, а вопрос - звучать в ушах.
- Мы не собираемся тебя мучить, - сказал юноша. - Но без подробной информации не сможем переместить тебя, куда пожелаешь.
- Я хочу домой, - тихо произнесла она. - В настоящий дом.
- Не ты изготовила устройство. И не бабушка. Твой мир такими не пользуется. Нам нужно знать, как оно к вам попало. Может, у тебя уже были контакты с Путем? Когда-то в прошлом?
- У бабушки. Я же тебе говорила.
- Да. Мы верим.
- Зачем тогда все время переспрашивать? - Она повернулась к юноше, ярость снова затуманила ей взор. Казалось, всякий раз, когда она выходила из себя, они узнавали что-то новое. Но разве она пытается по-настоящему скрывать? Можно ли что-то утаить от тех, кто способен внушить, что ты на Родосе, когда ты вовсе не на Родосе? "О боги! Умру сейчас от страха!"
- Тебе незачем бояться.
Вдруг юношеское лицо обрело четкость, будто с него сошла тень… нет: покров неведения. Правильные черты, черные глаза и волосы, слабая поросль бородки. Он мог бы сойти за одного из ее приятелей.
- Я принял этот облик, поскольку решил, что так тебе будет легче.
- Вы что, не люди?
- Нет. В отличие от вас, людей, мы способны принимать различные формы. Мы все объединены, но… - Он ухмыльнулся: - Мы разные. Так что прошу любить и жаловать меня в этом самом приятном для тебя обличье. Во всяком случае, пока.
Видимо, они сменили тактику или научились лгать еще убедительней. Рита отвернулась от юноши и артефактов.
- Дай мне побыть одной, пожалуйста. Отпусти домой.
- К сожалению, не могу. Твой дом сейчас претерпевает усовершенствования.
- Не понимаю, что ты имеешь в виду.
- Теперь твоя планета под нашей опекой. Пожалуй, пришло время оставить эту иллюзию и узнать нас получше. Ты готова?
- Я…
- Позволь объяснить. Это вроде сна наяву, с его помощью наши ученые пытаются облегчить тебе переход в новую жизнь. Я начальник исследовательской службы и только что прибыл сюда для беседы с тобой. До этого ты разговаривала с моим подчиненным. Я лучше знаю ваш народ. В этом иллюзорном состоянии ты провела несколько лет вашего времени. Поскольку нанести нам ущерб ты не способна и поскольку сведений, полученных от тебя, пока достаточно, в иллюзии нет необходимости, и я решил, что можно позволить тебе проснуться. Когда будешь готова, ты проснешься, и тогда окружающая тебя обстановка будет настоящей. Понимаешь?
- Ничего я этого не хочу, - сказала она. Несколько лет? А ведь кажется, будто она отключилась всего на мгновение. Леденящим темным щупальцем в мыслях зазмеилось отчаяние.
Ощущение холода сгинуло, зато пошли приступы легкой боли. Растаяли иллюзии Родоса и дома Патрикии. Она открыла глаза и обнаружила, что лежит на твердой и теплой поверхности в квадрате света, который имел оттенок раскаленного угля и понемногу мерк. Кожа саднила, как расцарапанная. Рита взглянула на свои руки - красные, будто в солнечных ожогах.
За пределами светового квадрата виднелся темный человеческий силуэт. А кругом владычествовала тьма цвета маслины - цвета сна до его начала или после конца. Рите было дурно.
- Я больна, - прошептала она.
- Это пройдет, - пообещал силуэт.
- Ты ярт? - Рита попробовала сесть. До сего момента она не решалась произнести этот вопрос вслух - боялась ответа. Сейчас, охваченная безнадежностью, она смотрела на силуэт.
- Я пытался решить, что означает это слово. Возможно, это мы, но ведь ты никогда не встречалась с яртами. Бабушка тоже. Вы о яртах знаете только понаслышке. Мы такого слова не употребляем. Вероятно, народ твоей бабушки не способен выговорить нашего самоназвания или перенял этот термин у иных, нечеловеческих рас. Как бы то ни было, я могу дать утвердительный ответ.
- Мне говорили, что вы воюете против людей.
Фигура в тени предпочла уклониться от признания.
- Нас много, мы разные и способны менять свою форму по желанию. Не только форму, но и функцию.
Рите полегчало, если не физически, то душевно. Отчаяние разжало хватку; вместе с яркостью сияния (уже коричного цвета) умерилось странное чувство жаркого холода. В маслиновом сумраке загорались новые огни, тусклые, уютные.
- Я на Земле?
- В том явлении, которое вы называете Путем.
Дыхание сорвалось, и она с трудом подавила стон. Слова незнакомца означали для нее все и ничего. Можно ли верить этим существам?
- А мои друзья живы?
- Они здесь, рядом с тобой.
Увертка, решила она. И спросила заново:
- Они живы?