Николай поискал глазами свой "бывший" дом. Когда-то своим парадным он выходил на улицу, по которой они сейчас поднимались, и хотя двери эти всегда были забиты изнутри и вдобавок заложены всяческим хламом, который в свою очередь жалко было выбрасывать окончательно, эти парадные двери снаружи придавали зданию довольно респектабельный вид. В те времена первый этаж здания занимала военная строительная организация, в которой работали родители Николая, а несколько ведомственных квартир, в том числе и их, находились на втором этаже. Но когда Николаю исполнилось лет пятнадцать, организация расширилась, квартиры перестроили в кабинеты, парадный вход ликвидировали, пристроили еще один корпус, а всех жильцов переселили в другой район города. Теперь этот дом перестал быть жилым, да и располагались в нем уже другие организации, хотя отдаленно и имеющие отношение к вооруженным силам. За прошедшие годы здесь очень многое изменилось, но, тем не менее, этот квартал Николай знал весьма прилично. Не то, чтобы он мог передвигаться по нему с закрытыми глазами, но уж с прибором ночного видения, особых трудностей для него это не составило бы.
Именно здесь он собирался покинуть автомашину и продолжить свой путь пешком, отправив Сергея с Борисом в "автономное плавание". Самое интересное, что по незаметным улочкам, отсюда совсем недалеко, так сказать, "подать рукой", оставалось до самой площади - цели всего рейда.
Николай прижался к бордюру и заглушил двигатель, собираясь уступить место водителя Борису. Как только двигатель умолк, до них донеслись звуки возобновившейся канонады, причем чуть переместившейся от предыдущего места вправо - ребята Дымогарева снова вели бой - было, похоже, что они отвлекли на себя почти все патрули инопланетян. Из динамика радиостанции доносились эмоциональные выкрики с носимых радиостанций самого капитан-лейтенанта и обоих его офицеров-помощников, отнюдь не всегда благозвучные. Соблюдение радиомолчания для них уже совсем потеряло смысл, и опасаться пеленгации им тоже не приходилось, а вот группе Николая, да и Владимира, поступала хотя бы косвенная информация о ходе битвы. Специального комментатора никто, конечно, не предусмотрел, да и отвлекаться на ведение монологов им было совсем не с руки. Если судить по этим звукам, бой протекал с переменным успехом - но свою жизнь ребята продавали дорого.
Николай выбрался из автомобиля наружу, повесил на плечо "чудо-автомат"- продукт дизайна Владимира и, пожелав ребятам удачи, стараясь держаться близ заборов, двинулся в сторону площади. Двигатель "уазика" взревел, и чуть вывернув влево, машина лихо тронулась по прямой, продолжая движение по той же улице, по которой они катили и раньше. Она быстро удалялась - Борис, в отличие от Мордовцева, был куда более опытным водителем.
Николай находился возле ворот своего бывшего дома, когда слуха достиг уже изрядно надоевший свист "черепах". Один из них доносился с той стороны, откуда они только что приехали, а еще два, причем один из них более басовитый, слева, с боковой улочки, по пути движения автомобиля. Николай предположил, что это ос-татки того патруля, с которым им уже пришлось иметь дело. Тогда в его составе осталось две "черепахи" и один "вездеход" с гуманоидами.
- Обложили, сволочи! - Выругался он и мысленно пожелал ребятам удачи. Им теперь было важно оторваться от пришельцев, как можно дальше. Даже не вступая в бой, они отвлекали агрессоров от нужного района города. Они сейчас отвлекали их даже от Николая, уводя в другую сторону.
Николай уже не мог видеть уехавшего автомобиля, а свист "черепахи" усилился, и, сияя всеми своими огнями, она на довольно большой скорости пронеслась через перекресток и устремилась вослед за его бывшим "уазиком". В этот момент, свистящий звук резко оборвался, но по тому, как у Николая сразу заложило уши - перепонки ощутили легкое давление, он понял, что звук скачком перерос в ультразвук. Это говорило о многом: или скорость "черепахи" возросла или…, и в следующий миг Николай понял, что означает это "или" - яркая и мощная вспышка белым заревом полыхнула в том направлении, куда она умчалась. Каково действие этого пламени, видеть Мордовцев не мог, но можно было предположить, что действие его было поистине непостижимым. Времени на догадки не оставалось - с улочки перпендикулярной основной, на перекресток выплыла еще одна "черепаха, и, совершив одновременно крутой, и в то же время плавный левый поворот, устремилась вслед за первой.
И вот с басовитым полусвистом-полугулом, на перекрестке появился "вездеход" с "зелеными человечками". Но он не спешил следовать за своими двумя "помощницами" а замер, зависнув как раз над центром перекрестка. Его боевых возможностей Николай не знал совсем, все оставшиеся неиспользованными гранатометы остались в "уазике". Да и если бы у него был хотя бы один гранатомет, все равно обращаться с ними Николай практически не умел. Опасливо оглядываясь, он скользнул в подворотню, но любопытство заставило еще раз посмотреть на "вездеход". Освещения под прозрачным обтекателем не было, и даже в прибор ночного видения он не смог рассмотреть самих гуманоидов. Николай питал слабую надежду на то, что и они не могут видеть его на таком расстоянии. Но чем больше он об этом думал, тем эта надежда казалась ему все более иллюзорной. Если принять во внимание, что стоящая вокруг чернота была наведена именно пришельцами, то она им по крайне мере, не должна была мешать, а возможно как-то и помогала.
Поэтому Мордовцеву показалось самым разумным, как только можно тихонько, скрыться подальше от "братьев по разуму". А если он уже сейчас у них как "на ладони"? Тогда оставалось только как в том анекдоте: "Чего думать? Трясти надо!" То, есть, другими словами "делать ноги", благо в лабиринте этого микрорайончика, Николай ориентировался не в пример лучше "заоблачных пришельцев".
Бегом он пересек двор, нашел в заборе пролом - две доски были вынуты, и сколько бы забор не ремонтировался - брешь эта появлялась вновь и во все времена. Так было в годы его детства, так было и сейчас. Эта дыра в заборе была чем-то вечным и неизменным, можно сказать символом постоянства уже нескольких поколений жильцов этого двора. Миновав этот "символ", Николай оказался в небольшом фруктовом садике, сейчас диком и заросшем бурьяном. Когда-то здесь располагалась территория детского сада, который со временем то ли куда-то перевели подальше от близрасположенного завода, то ли совсем ликвидировали, а до освободившейся территории у городских властей не "доходили руки".
Путаясь ногами в высокой траве, Николай наискосок пронизал этот заповед-ник, огибая фруктовые деревья, благо с ноктовизором видимость была приличная. С ходу перескочил невысокий облупленный кирпичный забор - в детстве казавшийся высокой крепостной стеной старинного замка. За этим забором находился литературный музей области. В небольшом дворике был разбит миниатюрный парк, с цветочными клумбами под сенью старинных вязов. Клумбы были ухоженными и у Николая даже не "поднялась нога" топтать результат кропотливого труда неизвестного садовода, и, перепрыгивая через эти клумбы, чтобы сократить путь среди извилистых аллей, он постарался пересечь этот двор поскорее.
Входная калитка к его счастью оказалась без замка, только через замковые ушки была замотана, хотя и толстой, но мягкой проволокой, с которой все же, при-шлось какое-то время повозиться. Но другого выхода не было: забор здесь был на-много выше. Выскочив наружу и петляя по известным ему закоулкам, Николай надеялся как можно дальше уйти незамеченным от "вездехода" пришельцев. Но когда он пересек неширокую улицу и перебирался через забор из фигурно витых металлических прутьев, для того, чтобы нырнуть в очередной неприметный двор, то услышал басовитый посвист "вездехода", доносившегося с того перекрестка, где Николай находился совсем недавно. И если судить по силе гула, она неумолимо приближалась именно в его направлении. Было ли это случайностью? На всякий, так сказать "пожарный случай", Николай решил воспользоваться уже испытанным способом: вбежал в подъезд жилого четырехэтажного дома, во дворе которого оказался. Помнится, в прошлый раз это помогло, но тогда они с Владимиром скрывались от "черепахи", являющейся, как теперь убедились, киберавтоматическим устройством. Теперь же Николая преследовала, хорошо, если он ошибался, мобильная команда гуманоидов.
Первый этаж здания занимал продуктовый магазин. Магазин этот Мордовцеву помнился с детства. В шестидесятых годах он с друзьями, бегал сюда за вновь появившемся деликатесом - воздушной кукурузой. Она вдруг обильно появилась во всех магазинах, но на следующий год, впрочем, она так же стремительно исчезла из продажи.
Тяжело дыша, Николай взлетел сразу на площадку второго этажа, и остановился перевести дыхание. Хорошо, что он по примеру Бориса с Сергеем не стал надевать противогаз, необходимости в котором, как теперь можно было убедиться, больше не было. Иначе, Николай, как ему думалось, уже задохнулся бы. Далекие армейские забеги в противогазах остались в прошлом, сноровка была уже не та. Стараясь усмирить прыгающее в груди сердце, он напряг слух, пытаясь уловить гул "вездехода". И, конечно же, дослушался. Свистящий басовитый звук приближался и приближался. Прижавшись к стене между дверями квартир, Николай замер в оцепенении, пытаясь на слух определить местонахождение "адской машины" пришельцев. Гул, достигший наивысшей точки звучания, внезапно оборвался. Наступила тишина. Для себя Николай сделал вывод, что "вездеход" остановился. И, похоже, остановился почти у самых дверей подъезда.
"Как же они смогли меня засечь? - В смятении думал Николай. - И если смогли, то, каким образом? Если только, по тепловому излучению тела?! В постепенно охлаждающейся без воздействия солнечных лучей атмосфере, под "черным куполом города", не нужно было иметь какой-либо совсем уж хитрой аппаратуры, для фиксирования инфракрасного излучения. Вопрос стоит несколько иначе - насколько такие приборы "зеленых человечков" превосходят земные аналоги. Смогут ли они "рассмотреть" мою фигуру сквозь стены жилого дома?"
От раздумий Николая отвлекли шаги. Вернее, именно как шаги он идентифицировал для себя услышанные звуки. Этот "стуко-шорох" никак не напоминал человеческую поступь, в привычном для людей смысле. И в тот же момент, вопреки совсем недавним размышлениям о своей отваге, животный первобытный страх охватил Николая с такой силой, что тело его на какой-то миг оцепенело. Возникло ощущение, что имей он шерсть на коже, то эта шерсть в данную минуту встала бы дыбом, как у ощетинившееся собаки или кошки. Мордовцев ничего не мог с собой поделать и ничего не соображал. Ужас думал за него. Ужас сорвал Николая с места и заставил бежать вверх по лестнице, причем ноги инстинктивно ступали, почти не производя лишнего шума.
Между тем странные звуки, похожие на стук множества металлических лапок, раздавались уже на ступеньках подъезда. На короткий миг страх отпустил Николая, уступив место жгучему любопытству. Он остановился и сквозь перила лестницы взглянул вниз на входную дверь. Расположение лестничной клетки в этом старом доме было таким, что в центре оставался своеобразный ствол-шахта между пролетами, позволявший даже с верхнего этажа видеть, что происходит на входной площадке первого этажа. С визгливым пискосвистом, входная дверь вспыхнула призрачным кратковременным пламенем и, в следующий миг ее не стало. Она словно моментально растаяла. В пустой проем заскочило что-то серебристо поблескивающее, очертаниями напоминающее не то гигантского паука, не то морского краба, размерами с крупного пса ньюфаундленда.
Вопреки ожиданиям, что его уже больше ничего испугать не может, после только что отпустившего ступора ужаса, Николай вновь испытал сильнейший шок. Леденящий душу шок, основанный на невероятной чужеродности увиденного. Если "краб" - это механизм, то чуждость технологии, отличие от всего, что Николаю известно на Земле, вызвала сильнейшую ксенофобию. Даже "черепахи" с "вездеходом" гуманоидов по сравнению с "крабом" казались почти родными.
Механизм? Или все же существо? "Краб", быстро перебирая суставчатыми конечностями, количество которых было трудно определить в движении, стреми-тельно вскарабкалось на площадку второго этажа и на мгновение замерло почти на том же месте, где Николай недавно находился. Потом раздался взвизг, и ближайшая квартирная дверь растаяла. Процесс сопровождался вспышкой того же туманного синего света, что Николай наблюдал с дверью подъезда. И следующий миг серебристая бестия, перебирая множеством металлизированных лапок, метнулась в образовавшийся проход и скрылась в недрах квартиры. Послышались истошные крики ее обитателей, резко оборвавшиеся после пискливого взвизга, и отблески белого, уже видимого Николаем раньше при "знакомстве" с "черепахой", пламени, отразились на противоположной стене, высветив дверной проем. Получалось, что для уничтожения живой и неживой материи использовались разные виды излучений?..
Хотя, не видя результатов, судить об этом было преждевременно.
"Краб" выскочил из уничтоженной квартиры и устремился к следующей двери. И все повторилось. Похоже "краб" каким-то образом определял, что там находятся люди. Если пришельцы каким-то образом следили за Николаем, то "краб" по-видимому, искал его, и, не имея способности различить индивидуальности, уничтожал теперь все живое, попадавшее в поле его "зрения". Когда Мордовцев это осознал, то почувствовал себя убийцей. По сути, он "навел" инопланетных монстров на жилой дом, на ничего не знающих, ни сном, ни духом, не подозревающих об опасности и совсем не заслуживающих такой жуткой смерти, людей.
"Краб", "обработав" уже две квартиры, устремился к третьей, когда Николай справился, наконец, со своим оцепенением. Рванув с пояса гранату Ф-1, ощущая сквозь перчатку ее ребристую поверхность, он не думая, поможет ли это, сдернул с нее предохранительную чеку и швырнул ее вниз, целя в "краба", чуть приостано-вившегося перед дверью третьей квартиры. Падая ничком на лестничный марш последнего этажа, Николай подумал, что взрыв гранаты даже в непосредственной близости от квартиры все равно причинит меньше вреда, чем деятельность инопланетного механизма. В следующее мгновение сильный взрыв раздался внизу и потряс весь объем лестничного пространства. Замкнутый характер взрыва вызвал потрясающий оглушающий эффект. Уши заложило словно ватой, несмотря на то, что, падая, Николай постарался зажать их руками. Засвистали и защелками по стенам осколки, чувствительно тряхнуло взрывной волной, а лестничный марш под ним, качнуло, как при землетрясении в два-три балла по шкале Рихтера.
Странно, но взрыв "родной" гранаты окончательно вымыл из сознания ощущение страха, и Николай, как только прекратился шорох осколков, быстро вскочил на ноги и с напряжением посмотрел вниз, стремясь разглядеть результаты этого взрыва. Одна из квартирных дверей была сильно иссечена осколками, а оказавшаяся ближе к эпицентру, вернее ее развороченные остатки еще как-то держались на искореженных петлях. И среди обломков дверей и кусков штукатурки, присыпанный густой пылью, Николай увидел опрокинутый корпус "краба", уже без сияния, судорожно подрагивающего конечностями. Теперь с трудом можно было вообразить, что это создание совсем недавно могло внушать ужас. "Внушать в прямом смысле! - Мелькнула мысль в голове Николая. - Если "краб" наряду со своим "визгом" мог генерировать какие-либо волны инфразвукового диапазона, то страх, который я испытывал какие-то минуты назад, был наведенным и становился вполне объяснимым".
Хотя Мордовцев и сомневался в действенности простой гранаты, но взрыв ее оказался, тем не менее, достаточно эффективным. "Еще покувыркаемся! - Подумал Николай. - Вот так, запросто, вам нас не уничтожить! - Мысленно обращаясь к пришельцам. - И всякая светящаяся и визжащая нечисть вам не поможет!"
Теперь оставаться в подъезде ему уже смысла не оставалось, да и находиться здесь как в мышеловке, тоже не хотелось. Но выход блокировал вражеский "везде-ход", и выбираться из этой ловушки можно было только через верх, то есть через чердак. Хорошо, что здание было старым - в новомодных постройках, Николай не смог бы ни гранату швырнуть, ни увидеть что-либо тоже. Да и выбраться на крышу, да еще спуститься с нее вниз, было бы проблематично. Здесь же имелся объемистый чердак, а по торцу здания ему помнилась пожарная лестница.
Когда Николай при помощи штык-ножа пытался справиться с небольшим, но оказавшимся довольно крепким замком чердачного люка, в подъезд заскочили уже два "краба" и с тупой методичностью, что подтверждало их механическую сущность, принялись за оставшиеся квартиры, снова начав со второго этажа. Но теперь Николай уже ничем не мог помочь жильцам, граната у него оставалась только одна, а путь к площади мог оказаться весьма тернистым. Под взвизги "крабов" дужка замка, наконец, отломилась и, приподняв дощатый люк, Николай вскарабкался в чердачное помещение. Понимая, что люк является такой защитой от эффективного оружия "крабов", которую даже символической назвать было нельзя, он все же прикрыл его за собой и стал осматриваться в поисках чердачного окна выходящего на крышу. К его удивлению, с "кошачьим глазом" видимость здесь была даже лучше, чем на улице. В который раз Николай подумал, что без прибора ночного видения он сейчас был бы как слепой котенок, да и скорее всего в этих условиях не добрался бы даже сюда.
Слуховое окно обнаружилось на противоположном торце крыши, к везению Мордовцева, прямо напротив верхнего окончания закругленных поручней пожар-ной лестницы. Высоты, особенно большой, Николай боялся всегда, и не стыдился в этом признаться, в свое время из-за этого ему не удалось попасть на службу в воздушно-десантные войска в отличие от своего друга Владимира. И будь сейчас белый день, не известно, каких бы трудов ему стоило бы спуститься по этой пожарной лестнице. Но сейчас стояла ночь, которую Николай мог с полным основанием осмелиться назвать абсолютной, и хотя прибор ночного видения делал эту ночь прозрачной, но все же, он как-то чуть затушевывал расстояние. Благодаря этому обстоятельству Николай почти не испытывал страха, и спустя какие-то несколько минут оказался на твердой земле. Сначала он ощущал прямо-таки непреодолимое желание бежать. Бежать как можно дальше и от этого дома, и от "вездехода", стоявшего перед ним.