Залив в бак бензин, они все также медленно двинулись дальше. Город словно вымер, что по сути дела и было на самом деле, только кое-где из-за занавесок выглядывали любопытные глаза и мелькали бледные лица. Николаю подумалось, что милицейский мотоцикл, с вооруженными седоками мог внушить обитателям домов слабую надежду на восстановление порядка. Конкретной цели у них с Владимиром не было - хотелось осмотреться. Сейчас они находились не очень далеко от центра, но на улочках, где хватало старых домов с обширными дворами, попасть в которые можно было только через своеобразные тоннели арочных ворот, над которыми располагались еще два-три этажа. Вдоль вымощенной гранитным булыжником мостовой, тянулись узкие асфальтированные ленты тротуаров, вплотную примыкающие к цоколям стен домов.
Время приближалось к полудню. В отличие от хмурого вчерашнего дня, сего-дня, хотя и сквозь плотную облачность изредка пробивались яркие лучики солнца, отблескивая от стекол зашторенных окон. Но не было даже малейшего намека на хотя бы легкий ветерок.
Внезапно над городом начала сгущаться тьма: сначала туманная, затем резкими всполохами, похожими на струйки выпускаемых в стакан с чистой водой черных чернил - чернота расплывающимися пятнами, причудливых очертаний, проносилась по небосводу, заполняя его плотной тьмой. Очень скоро сквозь эту тьму не мог пробиться ни единый луч солнца. Быстро потемнело. К пасмурной погоде все уже привыкли, но сегодня, когда впервые проглянуло солнце, эта тьма была столь резким изменением окружающей обстановки, что невольно заполняла грудь непередаваемой от неизвестной причины появления этой густой черноты, тревогой. Именно тревогой, ибо ужасаться они с Владимиром устали, хотя и продолжали ощущать тяжелое психическое давление, преодолевать которое было все так же трудно. И все же - еще одна загадка к вороху других - и все.
Владимир молча включил фару мотоцикла: уже минут через пятнадцать, а то и меньше, после начала процесса почернения небосвода, стало так темно, что нельзя было различить что-либо уже на расстоянии вытянутой руки. Тусклый свет фары вырывал метрах в пяти впереди брусчатку мостовой и гранитный бордюр тротуара. Чуть далее уже ничего видно не было. Николаю вспомнилась песня в исполнении битлов GOOD DAY, SUNSHINE, но на эту мелодию в голове сложились слова по смыслу, совершенно противоположные названию:
Стал день как ночь! Стал день как ночь! Стал день как ночь!
И солнца нет, и город весь во тьме!
Не светят даже фонари!..
Надежды нет и ни в одном окне,
Не видно отблесков зари!Стал день как ночь! Стал день как ночь! Стал день как ночь!
Ужель погас, в душе надежды свет,
Оставив все под властью тьмы?
И лишь в себе самом ищи,
На сей вопрос ответ:
Отдать ли мир свой без борьбы?
В условиях такой видимости, никакого проку от разведки ожидать не приходилось. Нужно было что-то решать, и тогда они в поисках хотя бы какого-нибудь временного убежища, завернули в ближайшие тоннель-ворота. И разом оказались в каменном мешке маленького двора. Владимир заглушил двигатель, оставив фару включенной - иначе было бы невозможно увидеть даже друг друга: ни одно окно в окружающих зданиях не светилось.
- Нужны приборы ночного видения, - сказал Владимир, - или хотя бы парочка фонарей. А для этого придется вновь посетить расположение воинской части и порыться на складах. Может быть, разживемся и вооружением помощнее наших "калашей"…
Его тираду нарушил пока еще далекий свистяще шипящий звук, донесшийся с покинутой ими улицы. Не зная почему, но Николай вдруг всем своим существом ощутил смертельную опасность, бросился к мотоциклу и выключил фару, словно от этого зависела их жизнь. И как потом показали события, инстинкт его не подвел…
Держась за руки, Николай с Владимиром на ощупь подобрались к выходу из-под арки и из-за угла подворотни осторожно выглянули на улицу. Здесь также стояла непроницаемая тьма - хоть глаза выколи. Но вот из поперечной улицы на перекресток со свистяще шипящим звуком, выполз приземистый механизм, издалека напоминающий океанскую черепаху с мигающими светло-голубыми огнями по периметру основания. Выполз, если так можно было назвать этот способ передвижения, ибо он двигался, плывя где-то в полуметре над поверхностью земли. В мигающем свете этих прямоугольных "фонарей", они разглядели сферическую поверхность полупрозрачного корпуса незнакомого агрегата, внутри которого что-то циклически проблескивало спиралевидными туманно-голубоватыми всполохами. Сооружение повернуло и направилось вдоль улицы, на которой находились друзья. С его приближением свистяще шипящий звук нарастал.
Не совсем понятно, что именно, но видимо все тот же, животный инстинкт, сидящий в каждом человеке, всем своим существом, чувствующий приближающую неизвестную опасность, заставил Николая схватить друга за руку и потащить в глубь подворотни. Через минуту они были в проходном дворе и на ощупь ввалились в обшарпанную дверь какого-то подъезда. В этот момент странная машина, судя по звуку, приблизилась к их подворотне и, в тот же миг со стороны ворот во двор полыхнуло какое-то белое беззвучное пламя, затем свистящий звук поднялся на тон выше, словно выросли обороты двигателя, и затем, затухая, стал отдаляться. По всей видимости, аппарат двинулся дальше по улице. Если судить по интенсивности окраски пламени - температура его должна была достигать более миллиона градусов по Цельсию. От такой вспышки все здания вокруг должны были мгновенно испариться. Но этого не произошло. Оба друга даже не потеряли зрения, инстинктивно зажмурив глаза, хотя даже сквозь веки, ощутив яркость вспышки. Пламя было холодным!
В наступившей после вспышки темноте они не могли различить что-либо и в сантиметре от глаз. Сначала Николай даже испугался - не ослеп ли он. Но вот на лестничной площадке над ними приоткрылась дверь, показалась желтая полоска света из прихожей и, послышались легкие шаги. Видимо у некоторых жильцов лю-бопытство было сильнее страха перед неизвестностью. Ориентируясь на этот свет, показавшийся очень тусклым после увиденной ими вспышки белого пламени, Николай с Владимиром гуськом друг за другом поднялись на площадку второго этажа. Но, заслышав звук их шагов, хозяин квартиры захлопнул дверь, и они вновь оказались в полной темноте. Николай совсем не удивился, что любопытных не очень много: в людских муравейниках городов самоизоляция достигла наивысших пределов - не всегда даже на одной лестничной площадке соседи знали друг друга по имени. Может быть, кто-то и пытался подглядывать в дверной глазок, но делал это так осторожно, что нельзя было услышать даже дыхания.
Тем не менее, Николай уже определился с расположением дверей на пло-щадке, и уверенно шагнув в сторону нужной квартиры, уперся в закрытую дверь. Ощупав ее, нашел кнопку звонка и нажал на нее. Открывать явно не хотели: явственно слышно было взволнованное дыхание за дверью. Он снова нажал на кнопку звонка, но без видимого успеха, наверняка звонок не работал по причине отсутствия электричества. Сорвав с лица маску противогаза, он громко сказал: "Откройте, пожалуйста? Мы из милиции!"
- Не бойтесь, откройте! - Снова повторил он.
Видимо после некоторых раздумий хозяин квартиры щелкнул замком, и дверь приотворилась, затем открылась шире и на пороге показалась симпатичная девушка, лет девятнадцати, в домашнем халате и с распущенными волосами. Ее большие выразительные глаза с длинными красивыми ресницами смотрели на них настороженно. На какое-то мгновение оба друга замерли, но потом Владимир, промолвил своим решительным милицейским голосом:
- Извините, пожалуйста, но нам нужен фонарь! Сами видите, что твориться на улице…
- Вот именно, хотелось бы узнать, что твориться на улице? Тем более от мили-ции… - В свою очередь ехидно сказала она.
- Что-то вроде солнечного затмения!.. - Сказал Николай, приходя Владимиру на выручку, ибо тот совсем не был готов к ответу: правды они не знали, а пичкать своими домыслами первую, попав-шуюся им девчонку… вообще смысла не было.
- То эпидемия, то затмение! Вы что-нибудь конкретно-то объяснить можете? Я хочу знать, чего ожидать? Я хочу…
- Извините! - Прервал ее Николай. - У вас имеется электрический фонарь?
Она осеклась на полуфразе, но ответила: "Имеется!"
- Не могли бы вы одолжить его нам на некоторое время? - Попросил он.
- Подождите минутку! - Она прошла вглубь квартиры, а Николай с Владимиром остались в прихожей, освещенной тусклым светом огарка свечи, стоявшего в декоративном подсвечнике на полочке перед зеркалом, отчего его свет как бы удваивался, довольно сносно борясь с темнотой. Пламя свечи отражалось также от полуоткрытой застекленной двери кухни справа по коридору. Прихожая была обставлена простенько, но со вкусом: уже упомянутое зеркало на стене, дверцы встроенного в стену гардероба напротив и не совсем новая, но довольно чистая ковровая дорожка на полу.
Негромко шаркая домашними тапочками по этой дорожке, девушка вер-нулась, с натугой держа в руках большой аккумуляторный фонарь со съемной фарой средних размеров.
- Если не ошибаюсь, именно такой фонарь вам и нужен! - Сказала она, впервые улыбнувшись. - Я сама забыла, что имею такой фонарь. Спасибо вам - напомнили. А я тут свечки жгу…
- Спасибо большое! На такой фонарь мы даже и не рассчитывали! Мы его обязательно вернем. - Сказал Николай.
- Во всяком случае, постараемся! - Поправил его Владимир. - Мы пойдем, вы не открывайте форточек и не выходите из квартиры, а еще лучше постарайтесь сидеть так тихо - будто в квартире никого нет. - Подумав, добавил он. - Хорошо?
- Хорошо! - Слегка оторопело ответила она, помаргивая своими длинными ресницами. - Вы еще придете?
- Постараемся! - Еще раз сказал Владимир. - До свидания!
- До свидания! Только вы обязательно приходите?.. - Попросила она.
Они, в молчании кивнув на прощание, натянули на лица противогазы, и вышли из квартиры. Фонарь оказался мощным и ярко освещал лестничную клетку. На улице тьма стояла такая же густая, что и прежде. Уличное освещение не включилось - город, как они поняли, был обесточен - в квартире девушки электричества тоже не было. Осторожно они направились к своему мотоциклу, освещая перед собой путь. Интуитивно, Николаю совсем не хотелось вступать в зону, где не так давно властвовало белое пламя. Но входить туда им и не пришлось. Свет фонаря отразился от зеркальной поверхности какого-то незна-комого сооружения и, на мгновение их пронзил разряд дикого ужаса. Это мгновение в сознании растянулось - они представили, что еще миг - и их тела начнут расплываться в ту мерзкую слизь, на которую они сегодня насмотрелись уже достаточно, быть может, это сооружение для того и поставлено. Лишь спустя некоторое время они начали узнавать в очертаниях сооружения… - свой мотоцикл! С трудом узнаваемый, состоящий из множества блестящих, словно хромированных, включая и лобовое стекло, деталей, спаянных между собой, мото-цикл превратился в причудливый неподвижный монумент. Страх нехотя стал покидать застывшие, словно в столбняке, тела. И постепенно им становилось совершенно ясно, что теперь этот слиток не может быть средством передвижения.
Перед ними становилась еще одна задача - найти исправный транспорт. Пешком в такой ситуации долго не походишь. Вспомнились попадавшиеся на глаза автомашины по обочинам, но в них - эта слизистая субстанция, в которую превратились люди. Обоим совсем не хотелось притрагиваться к ней. Да и покидать двор через ворота, в которые сюда въехали, они не рискнули, чтобы не нарваться на светящуюся "черепаху".
Двор относился, так сказать, к одному из старых, построенных чуть ли не в довоенный период, кварталов: здесь, хотя и в редких случаях, попадались даже постройки дореволюционной поры. Такие кварталы нередко представляют собой довольно сложные лабиринты дворов, окруженных по периметру новыми и реконструированными старыми зданиями. Таким образом - фасады кварталов обычно выглядели весьма прилично, скрывая за собой неприглядную архитектуру давно не ремонтированных жилых домов, десятками лет числившихся в коммунальных хозяйствах "под снос".
Случайный прохожий, попавший в такой район даже днем, мог проплутать в нем весьма приличное время. Достоинством же таких дворов являлись скрытые выходы на другие улицы и переулки. Можно было войти сюда с одной стороны квартала и, пройдя по извилистым проходным закоулкам выйти совсем на другой улице. Досконально эти лабиринты, были известны, только обитающим в них жильцам. Николай же с Владимиром знали их лишь отчасти.
Пятно света фонаря, фарой которого манипулировал Владимир, металось по серым обшарпанным стенам и плотно зашторенным окнам, находя необходимые проходы и повороты. После получасового блуждания они оказались у каменной арки, почти близнеца той, в которую сюда въезжали, и выходящей на параллельную улицу. В противогазах хлюпало, кожу лица щипал едкий пот. Ноздри раздражал резкий запах резины, да и все тело казалось липким от выступившего пота, а какого либо транспорта им пока не встретилось.
Наконец, когда они уже почти отчаялись что-нибудь отыскать, им повезло. Осторожно выглянув из-под арки, они заметили припаркованный прямо на тротуаре "жигуленок" первой модели, блеснувший в свете фонаря своим ветровым стеклом. Владимир выключил фонарь - безрассудством было бы вываливаться со двора с таким ярким светом. Наступила тьма, еще более глубокая, чем раньше. Долгое время они стояли, стараясь привыкнуть к ней. Но тьма оставалась почти абсолютной. Ощущение было сходным с тем, как если бы они нахватались "зайчиков" при производстве электросварочных работ. Даже в безлунную ночь, без каких либо источников света, глаза со временем адаптировались и, можно было различать хотя бы кое-какие контуры и очертания окружающего. Сейчас же этого не получалось.
Оба молча стояли - было лишь слышно собственное дыхание и хлюпанье клапанов противогазов. Но стоять так можно было до "второго пришествия", и они, словно начав мыслить одинаково, на ощупь, взявшись за руки, тихонько двинулись в направлении того места, где память рисовала находящийся автомобиль.
Если бы они попытались проделать это поодиночке, то без сомнения, заблуди-лись бы и прошли мимо. Каких либо ориентиров просто не было. Но вдвоем, образовав подобие цепочки-шеренги-невода, добились успеха. Уже через несколько минут, которые им показались бесконечностью, левой коленкой Николай наткнулся на бампер "жигуленка". Теперь предстояло еще одно сложное дело - в кромешной тьме открыть замок дверцы. В светлое время для Владимира, в прошлом квалифицированного слесаря, открыть замок автомобиля при наличии простейшей женской заколки, было бы минутным делом. Но сейчас, в темноте, на ощупь, в резиновых перчатках и при помощи только штык-ножа, он возился, по субъективному мнению Николая, целую вечность, и он уже начал думать, что ничего не получится и, придется бить боковое стекло. И в этот момент раздался характерный щелчок открываемой двери.
- Карета подана! - Глухим голосом пошутил Владимир, усаживаясь, как Нико-лай понял по звукам, на сиденье водителя. Лапая руками капот, в свою очередь, медленно, боясь оступиться и потерять единственный ориентир - машину, Мордовцев двинулся к противоположной дверце, которую, судя по звукам, Владимир открывал уже изнутри салона. Мордовцеву вспомнились люди, лишенные зрения, и живущих в таких условиях всю свою жизнь - не видящих дневного света, ни буйства цветов окружающей природы, не видящих никогда и ничего. С ними всегда везде тьма. Только тьма. И только теперь он смог представить себя на их месте, и понять, как несправедливо они обделены природой. Спина покрылась холодными мурашками - неужто это навсегда?
Обливаясь нервным потом, Николай, наконец, преодолел какие-то метры, показавшиеся километрами и, с облегчением уселся рядом с Владимиром и захлопнул дверцу. В закрытом салоне автомобиля, словно в собственном мирке, на мгновение возникло легкое чувство безопасности.
- Ты как хочешь, а я уже больше не могу! - Сказал Николай, сдирая с лица противогаз и вытряхивая из него влагу на пол салона. - Еще чуть-чуть, и задохнусь! - Откинув капюшон костюма и, достав платок, он с наслаждением вытер лицо и шею от обильного пота.
- Думаю, в машине, можно немного побыть и без противогазов, - ответил Вла-димир, тоже снимая противогаз, - минут пять-десять можно передохнуть. И свет все равно включать придется для того, чтобы я мог завести двигатель - ключа зажигания нет, а замыкать кое-какие провода в противогазе и перчатках… не такой я супермен! Зажмурься! - Он включил лампочку освещения салона и ее обычно тусклый свет после черноты показался ослепительным.
Теперь пришлось привыкать уже к освещению. Наклонившись, Владимир "поколдовал" с проводами замка зажигания и звук стартера в окружающей тишине хлестнул по нервам, оглушающим ревом дикого зверя. Двигатель оглушительно заработал. Владимир сбавил обороты и со вздохом опять натянул противогаз и перчатки. Щелкнул выключателем, и свет в салоне погас. Двигатель заурчал тише. В этот момент послышался шум распахивающегося окна на втором этаже, и друзья услышали злой голос: "Козлы! Выметайтесь из моей машины! Поубиваю!"
Приоткрыв дверцу, Николай высунулся и рявкнул: "Заткнись, мужик! Будем живы - получишь назад свой тарантас!.."
Владимир включил передачу, и автомобиль тронулся, освещая путь ближним светом фар. Уже в движении, Мордовцев захлопнул дверцу и стал надевать надоевший противогаз, уже не слушая, что там еще кричал в ответ владелец автомобиля. Владимир вырулил на проезжую часть улицы и увеличил скорость, глухо буркнув через переговорное устройство противогаза: "А на фига ему сейчас автомобиль!?" - И надолго замолчал, следя за дорогой.
Мотор уютно рокотал. Ближний свет фар казался очень ярким в этой черноте, которую ночью и то нельзя было назвать. Управлять автомобилем в их экипировке было сложновато, и потому, чтобы свести риск к минимуму, они ехали с небольшой скоростью, стараясь быть готовыми ко всяким неожиданностям.
Несмотря на опасения, до обезлюдевшего расположения воинской части Вла-димир с Николаем добрались без приключений и въехали в распахнутые ворота. Отсутствие освещения избавило их от ужасной картины запустения и смерти, хотя временами свет фар вырывал из тьмы лежащие останки того, что когда-то было людьми в смятой военной форме, и оставленные в беспорядке то здесь, то там транспортных средств. Осторожно лавируя между всем этим, на черепашьей скорости, Владимир подкатил к складскому комплексу, окруженному изгородью из колючей проволоки, покосившимися воротами из оплетенных колючей проволокой деревянных рам. К удивлению друзей кое-где над дверями тускло светили лампочки сигнализации, дававшими в непроглядном мраке достаточно света, что бы можно было разглядеть сами двери и запоры на них. По-видимому, где-то имелся автономный источник электроэнергии.
Владимир подогнал "жигуленок" к главным воротам центрального склада, в которых ясно просматривалась калитка с большим висячим замком, и заглушил двигатель. Какое-то время с долей апатии они в молчании сидели, поглядывая на пустующую будку часового, видимую в слабом свете лампочки над входом. Затем Владимир пошарил рукой под сиденьем и с довольным хмыканьем извлек из-под него монтировку - видимо хозяин автомашины временами занимался промыслом таксиста - только они держат монтировку в кабине, а не в багажнике.