Мелба незаметно провела языком по зубам, сосредоточилась, вспоминая, что говорила по поводу всплесков мощности учебная программа. Ее неопытность странным образом оказалась в плюсах команды. Станни, Рен, Боб и Соледад были лучшими практиками, но теорию недавно учила только Мелба. Порой оказывалось, что она помнит простые вещи, которые все они когда-то знали, да забыли. Соображала Мелба медленнее, зато ничего не упускала, потому что еще не знала, на какие мелочи позволительно закрывать глаза.
- Не при переходе к торможению возникает? - спросила она.
Станни крякнул, словно от боли.
- При выходе в ноль g один из регуляторов перезапускается, - сказал он. - Правда, ничего серьезного. Неловко выходит, когда все наши проповедники летают по воздуху. Все-таки надо вернуться, проверить еще раз.
Мелба, кивнув, сделала заметку в уме: прочитать, что для этого нужно. Пока она помнила только повторенную во всех трех программах фразу, что на половине пути корабль отключает тягу, переворачивается и начинает ускорение в обратную сторону и что этот момент требует особого внимания.
- Вставлю в график, - решила она и подтянула к себе расписание.
В ближайшие десять дней выпадала пауза, позволявшая вернуться на главный корабль. Она зачернила просвет, пометила его и вставила дежурство всей группы. Все это далось легко и естественно, словно всю жизнь занималась подобным. В каком-то смысле так оно и было.
Флотилия вышла на последний этап пути. Орбиту Урана миновали несколько недель назад, Солнце отсюда представлялось яркой звездой в черной бездне неба. Все факелы двигателей теперь смотрели в сторону Кольца, скорость падала с каждой минутой. Для кораблей с эпштейновской тягой это было в порядке вещей, однако Мелба не могла отделаться от ощущения, что все они стремятся прочь от цели, которая тащит их к себе против воли.
Когда говорили не о работе, единственной темой - в столовой, на тренажерах, на челноках, летящих к обслуживаемым бригадой кораблям, - стало Кольцо. Научники с Марса и их конвой уже были там, разглядывали его сквозь пустоту. Официальных сообщений не поступало, зато сорной травой разрастались слухи. Луч света, направленный в Кольцо и наткнувшийся за ним на препятствие, отражался назад, как в обычном пространстве. Но при приближении к Кольцу начинали подозрительно меняться некоторые константы. Микроволновый фон, исходивший из Кольца, был старше Большого взрыва. Поговаривали, что, если вслушаться в шум помех по ту сторону Кольца, можно было различить голоса мертвецов с Эроса или проклятых душ. Мелба замечала ужас в голосах рассказчиков, видела, как украдкой крестится Соледад, чувствовала давящую тяжесть. Общий нарастающий страх был ей понятен - не потому, что она его разделяла, а потому, что ее личный кризис тоже близился с каждой минутой.
Чудовищный монстр АВП был на подходе, его ожидали к Кольцу почти одновременно с земной флотилией. Не то чтобы через несколько дней, но скоро. "Росинант" уже обогнал сравнительно тихоходного "Бегемота". И она, и Холден всплывали из глубин планетной системы. Скоро их пути пересекутся. Атака, публичное унижение Джеймса Холдена и его смерть. А потом…
Странно было думать, что случится потом. С каждой новой фантазией она все легче представляла, как возвращается в жизнь Мелбы. Почему бы и нет. Кларисса Мао - пустое место, ее все равно что нет. У Мелбы Кох хоть работа имеется. И прошлое тоже. Эта мысль становилась еще притягательнее из-за своей неправдоподобности. Конечно, ей предстояло вернуться домой, вновь стать Клариссой, сделать все возможное для восстановления доброго имени семьи. Этого требовала честь. Остаться - значило уподобиться Джули.
Маленькую Клариссу старшая сестра восхищала и раздражала. Джули была хорошенькой. Умной. Чемпионкой регаты. Джули умела рассмешить отца. Джули всегда была права. Петер, младший брат Клариссы, на всю жизнь остался для нее малышом. Близнецы Майкл и Антея делили мир на двоих, общались понятными только им двоим шутками и фразами и в семье казались гостями. Джули была старшей - такой, какой хотелось стать Клариссе. За ней она тянулась. Не одна Кларисса смотрела на Джули снизу вверх. Мать тоже к ней так относилась, и это еще больше сближало Клариссу с матерью.
А потом что-то случилось. Джули ушла от них: остригла волосы, бросила школу и исчезла в пустоте. Кларисса помнила тот вечер, когда отцу сообщили. На ужин подавали кажумарг-карри - в семейной столовой с окном в парк. Кларисса только что вернулась с урока верховой езды, и от нее еще немножко пахло лошадью. Петер опять мучил всех своей математикой, и тут мать, подняв глаза от тарелки, сказала: "Джули пишет, что уходит из семьи". Кларисса разинула рот, как если бы услышала, что солнце решило заняться политикой, а четверка - стать больше восьмерки. Не то чтобы непостижимо, но не укладывается в голове.
Отец засмеялся. Сказал, что это возрастное. Джули поживет жизнью среднего человека, нахлебается горячего и вернется домой. Но Кларисса по глазам видела - он сам себе не верил. Его идеальная дочь пропала. Отказалась не просто от отца - от всей семьи. От имени. С тех пор кешью и карри для нее всегда имели вкус победы.
Так что Мелбу, когда она сделает свое дело, придется отставить. Уложить в ящик, похоронить или сжечь. Кларисса могла бы поселиться и у братьев или у сестры. У Петера теперь был свой корабль. "Я могла бы работать на нем электрохимиком", - с улыбкой подумала она. Худшим вариантом казалось остаться с матерью. Когда станет известно, что она сделала, как спасала честь семьи, у нее будет возможность восстановить компанию. Отстроить империю под собственным именем. Пожалуй, даже спасти отца от тюрьмы и изгнания.
Эти мысли приносили с собой надежду и усталость.
Громкий звон и смех вдалеке заставили Мелбу очнуться. Она перепроверила график обслуживания на ближайшую десятидневку - проверка электросистем трех малых военных кораблей, инвентаризация карт проводки, - проставила бортовое время и закрыла терминал.
В столовой было уже полно народу, полдюжины других бригад ели, болтали, смотрели новости о Кольце и о том, как они к нему идут. Соледад сидела одна, не отрывая взгляда от ручного терминала. Она ела зеленовато-бурую кашицу, напоминавшую гороховое пюре, но пахнувшую как отличный бифштекс. Мелба решила считать это паштетом - тогда выйдет совсем недурно. Взяв себе тарелку и грушу с лимонной водой, она уселась напротив Соледад. В глазах женщины мелькнула слабая, но неподдельная улыбка.
- Привет, босс, как они, дела?
- Ничего себе, - улыбнулась Мелба. Она улыбалась чаще, чем Кларисса. Любопытное наблюдение. - Что новенького?
- Сообщение с Марса. От сего дня. Тот кораблик, что проскочил в Кольцо, - он не дрейфует.
- Правда? - удивилась Мелба. Когда удалось поймать слабый сигнал с искалеченного кораблика, с которого все началось, решили было, что его сломало нечто расположенное по ту сторону. И что корабль движется по инерции. - А что, двигатели работают?
- Возможно, - кивнула Соледад. - Похоже на то, что он движется намного медленнее, чем на входе. И они послали зонды - так один из них тоже оказался захвачен. Нормальная тяга, потом бум! - и стоп. Сигнал загажен помехами, но, похоже, зонд вышел на тот же курс, что кораблик "пращника". Как будто… их ведут в одно и то же место.
- Очень странно и страшно, - согласилась Мелба, - но ведь мы и ждали жутких чудес. После Эроса-то.
- У меня отец был на Эросе, - сказала Соледад, и у Мелбы к горлу подкатил комок. - Работал в казино. В службе борьбы с хакерством, знаешь? Пятнадцать лет отработал. Хотел потом снять норку где-нибудь, где сила тяжести поменьше, и жить на то, что накопил.
- Мне очень жаль.
Соледад пожала плечами.
- Все смертны, - проворчала она, провела рукавом по глазам и отвернулась от экрана.
- А у меня там была сестра, - сказала Мелба. Она сказала правду, и даже больше, чем правду. - Моя сестра заразилась одной из первых.
- Паршиво.
Теперь Соледад, забыв об экране, смотрела прямо на нее.
- Угу.
Обе долго молчали. За соседним столом молоденький астер, стукнувшись коленями о столешницу, ругал на все корки сквалыжных земных дизайнеров. Его друзья хохотали.
- Думаешь, они еще там? - тихо спросила Соледад, кивнув на свой терминал. - Те голоса. Знаешь, передачи с Эроса. Уже после. Это же были люди?
- Они мертвы, - отрезала Мелба. - Все, кто находился на Эросе, погибли.
- Во всяком случае, изменились, - сказала Соледад. - Кто-то говорил, оно взяло их за образец. Их тела. Их мозг. Я думаю: может, они не совсем умерли? Просто воскресли другими, понимаешь? Что если их мозг по-прежнему работает, и…
Она пожала плечами, не найдя слов, но Мелба ее поняла. Изменение, даже коренное изменение - совсем не то, что смерть. Она сама тому свидетельство.
- Это важно?
- Что если их душам никогда не обрести свободы? - с настоящей болью в голосе пробормотала Соледад. - Если оно поймало их всех - твою сестру, моего папу? Если они не умерли, а Кольцо заполучило их души?
"Душ не существует, - с жалостью подумала Мелба. - Мы - мешки плоти, сквозь которые проходят слабые токи. Нет призраков, нет духов, нет душ. Остается только то, что люди о тебе говорят. Имя - оно одно важно". Так думала Кларисса. Так сказал бы отец. Мелба не произнесла этого вслух.
- Может, потому Земля и послала столько священников, - продолжала Соледад, зачерпывая ложкой кашицу. - Чтобы упокоить их всех.
- Кто-то должен это сделать, - согласилась Мелба и тоже стала есть.
Ее ручной терминал пискнул: Рен просил о личной беседе. Мелба, нахмурившись, включила связь.
- Что такое?
Его голос прозвучал напряженно.
- Есть кое-что. Я подумал, может, ты глянешь. Аномалия.
- Иду.
Мелба оборвала связь и в два приема доглотала кашицу, тарелку на выходе бросила в утилизатор. Рен находился в одном из складских отсеков. Нашел себе рабочее место, где высота потолка позволяла ему не горбиться. Кругом громоздились голубые пластиковые контейнеры, закрепленные на полу и друг на друге мощными электромагнитами. Ни звука, кроме ее шагов.
- Что у тебя? - спросила Мелба.
Рен посторонился, кивнул на монитор.
- Данные по воздушным фильтрам с "Сунг-Ана".
Мелба похолодела.
- Что там? - вопрос вырвался слишком резко, слишком поспешно.
- Сигналят о большом количестве посторонних примесей. Я посмотрел - это всё высокоэнергетические молекулы. Нитроэтаны и са.
Об этом она не подумала. Знала, что корабль мониторит газовый состав, но ей в голову не пришло, что частицы взрывчатки попадут в фильтры и что кто-то их заметит. Рен принял ее молчание за недоумение.
- Я составил профиль, - пояснил он. - На девяносто процентов совпадает с составом пластидовой взрывчатки.
- Значит, на борту взрывчатые вещества, - сказала Мелба. - Это военный корабль. Он и занимается взрывами, нет? - Отчаяние в ней боролось с замешательством. Она попалась. Хоть бы Рен замолчал, не говорил того, что говорит. Что сейчас скажет.
- Больше похоже на то, что используют в шахтах, - сказал он. - Ты проверяла эту палубу. Ничего такого не заметила? Хотя можно было и не заметить. Та штука - просто замазка, пока не рванет.
- Ты думаешь, бомба? - спросила она.
Рен дернул плечом.
- Внутряки волокут с собой полный груз психопатов. Кто-то уже пытался поджечь себя. Какая-то дама держит голодовку. Извращенец выделывался перед камерой.
- Он, кстати, не политик, - заметила Мелба. - Это был перформанс.
- Я просто к тому, что у нас собралось множество разных людей с разными мыслями в головах. В таких компаниях наверх всплывает не лучшее в людях. Мои родители развелись из-за спора, относится ли мадхи к астерам. Притом все знают, что из колодцев следят за каждым их движением. Такое внимание меняет людей, и тоже не к лучшему. Может, кто-то собрался выступить с заявлением, си но?
- Ты предупредил их службу безопасности? - спросила она.
- Решил сперва с тобой посоветоваться. Но в таких случаях шиката га най. Надо бы…
"Надо бы его убить", - подумалось ей так, словно кто-то нашептал в ухо. Она видела способ. Отвлечь, чтобы он взглянул на экран, чуть ссутулился над ним. Чтобы подставил шею. Потом нажать языком на нёбо, чуточку пощекотать, и придет сила. Она легко его сломает… перетащит к себе в каюту. Если выбросить все из шкафа, он поместится. И герметик есть, чтобы запах разложения не проник наружу. Она подаст рапорт о пропаже сотрудника. Будет недоумевать вместе со всеми. К тому времени, как каюта освободится и его обнаружат, Мелба уже исчезнет. Даже если выяснится, что и бомбу подложила она, ее сочтут одним из агентов Холдена.
Рен смотрел на нее кроткими карими глазами, его морковные волосы были собраны в хвостик, оставляя шею открытой. Вспомнилось, как он объяснял ей про падение напряжения в фильтрах. Как мягко. По-доброму.
"Извини, - думала она. - Я не виновата. Приходится".
- Давай еще раз перепроверим, - сказала она, нагибаясь к монитору. - Покажи, где эти аномалии.
Рен кивнул, повернулся вместе с ней. Панель управления, как все на "Сересье", была ему маловата. Чтобы дотянуться, ему приходилось выгибаться. Из груди к горлу поднялся комок, перехватил дыхание. Ужас, словно она тонет. Хвостик морковных волос дрогнул и сдвинулся в сторону. На загривке, словно яблочко мишени, открылась темная круглая родинка.
- Вот, я смотрел этот рапорт, - сказал он, ткнув пальцем в экран.
Мелба провела языком по нёбу. А Соледад? Она знает о вызове Рена. Знает, что Мелба ушла к нему. Ее тоже придется убить. Куда девать ее тело? Надо будет обставить все как несчастный случай. Что-нибудь правдоподобное. Нельзя, чтобы ее остановили, когда цель так близка.
- Правда, количество примесей не растет, - сказал Рен. - Держится на прежнем уровне.
Мелба провела языком против часовой стрелки - один раз. Голова кружилась, срывалось дыхание. Может быть, одна из искусственных желез, готовясь к выбросу, уже выделяла адреналин. Рен что-то говорил, она не слышала его за шумом крови и дыхания в ушах.
"Я должна его убить". Пальцы дрожали, сердце частило. Он обернулся к ней, выдохнул носом. Он не человек - мешок плоти со слабыми токами. Она сможет это сделать. Ради отца, ради семьи. Так надо.
Голос Рена донесся словно издалека.
- Вас денкт ту? Сама свяжешься или мне сообщить?
Мысли неслись вскачь и застревали одновременно. Он спрашивает, предупреждать ли "Сунг-Ан" о бомбе. Вот он о чем.
- Рен? - Голос звучал тихо и неуверенно. Голос девочки, много моложе, чем Мелба. Очень напуганной или очень опечаленной. Рен встревожился, свел брови.
- Эй, босс, ты в порядке?
Она кончиком пальца коснулась экрана.
- Проверь еще раз.
Он наклонился, вглядываясь в цифры, словно ожидал увидеть что-то новое. Она смотрела на его склоненный загривок, как на статую в музее - как на вещь. Не более того. Дважды провела языком по нёбу, и на нее снизошло спокойствие.
Шея переломилась, позвоночные диски разошлись, пучки нервных и соединительных волокон, по которым текла его жизнь, порвались. Она все била по основанию черепа, пока не ощутила, как кость проминается под ладонью, а потом настало время выносить тело. Спешно, пока их никто не застал. Пока не грянул взрыв.
К счастью, крови было не много.
ГЛАВА 12
АННА
Два часа на межконфессиональном собрании - впервые в жизни молитвы утомили Анну. Раньше молитва всегда приносила ей утешение, глубокое чувство единения с чем-то бесконечно огромным. Ее друзья-атеисты называли это трепетом перед лицом космической бесконечности. Она называла это Богом. Ее вовсе не волновала мысль, что под разными именами могло скрываться одно и то же. Не исключено, что она бросала слова молитвы в холодную равнодушную Вселенную, но чувство говорило другое. Наука одарила человечество множеством даров, и Анна уважала науку. Но одно наука отняла у людей: ценность субъективных, личных переживаний. В науке ценились только измеримые, доступные эксперименту концепции. Однако человек устроен иначе, и, как подозревала Анна, Вселенная тоже. Как-никак, среди догматов ее веры числилось "по образу и подобию".
Началось собрание приятно. У отца Мишеля был красивый низкий голос, с годами настоявшийся, как хорошее вино. Его продолжительная и сердечная молитва к Господу с просьбой направить тех, кому предстоит изучать Кольцо, отозвалась у Анны ознобом по спине. За ним старейшина Церкви человечества возносящегося провел несколько медитативных и дыхательных упражнений, от которых прибавилось сил и бодрости. Она пометила у себя в ручном терминале: скачать и прочитать их книгу о медитации. Конечно, выступали не все религии и конфессии: мусульманский имам не мог молиться перед не-мусульманами, хотя и произнес короткую речь на арабском - кто-то сделал перевод на наушники. Закончил он словами "Аллах акбар", и несколько человек в зале отозвались ему. Анна в том числе. Почему бы и нет? Простая вежливость, а по сути она согласна.
Но спустя два часа даже самые искренние и поэтичные молитвы начали утомлять. Анна принялась подсчитывать пластиковые шишечки, скрывавшие насадки огнетушителей. После неудавшегося самосожжения на первом банкете она навострилась их замечать. Мысли уплывали к письму, которое она сочиняла для Ноно. Стул под ней чуть-чуть вибрировал - заметно было, только если сидеть совершенно неподвижно. Возможно, так отзывалась работа большого двигателя - вслушавшись, Анна уловила в вибрации ритм, который понемногу превратился в музыку, и тогда она начала неслышно подпевать. Замолчала, когда представитель епископальной церкви, сидевший рядом, многозначительно прокашлялся.
Хэнку Кортесу, разумеется, досталось почетное заключительное выступление. За время пути Анна поняла, что, хотя официально религиозные деятели на "Принце" не имели начальника, Кортес воспринимался как "первый среди равных". Отчасти, как подозревала Анна, из-за близости к генеральному секретарю, устроившему эту миссию. К тому же он был на "ты" со многими знаменитыми деятелями культуры, политиками и экономистами, составлявшими штатский контингент экспедиции.
Ее это не особенно беспокоило. Какой бы эгалитаризм ни царил в группе поначалу, всегда кто-то выдвигается на лидерскую роль. Лучше доктор Хэнк, чем она.
Когда жрица неовикканства наконец завершила ритуал, доктор Хэнк куда-то запропал. У Анны мелькнула надежда, что собрание закончится пораньше.
Ан нет. Кортес вступил в зал в сопровождении видеооператоров и поднялся на кафедру, как актер на сцену. Он озарил аудиторию сияющей улыбкой, не забыв напоследок обернуться к сектору, где столпились операторы.
- Братья и сестры, - начал он, - склоним головы в благодарности Всемогущему, взыскуя Его совета и руководства в приближении к цели нашего исторического путешествия. Он затянул в том же духе на двадцать минут.
Анна снова принялась мычать себе под нос.