В камбузе было почитай что пусто. По корабельному времени - середина ночи, так что всего несколько человек из команды устроились за столиками, поглядывая на входящих штатских. По условиям контракта им разрешалось пользоваться офицерской столовой. Мелба слыхала, что к штатским контрактникам, таким, как она и ее бригада, флотские относятся с некоторым недоверием. Она бы обиделась, если бы своим примером не доказала, что такие подозрения оправданы. Соледад со Станни уже сидели за столиком, пили кофе из груш и ели сладкий рулет с одной тарелки.
- Вот по чему я буду скучать, когда долетим, - сказал Станни, поднимая кусочек вверх. - Без тяги даже лучший кок не справится с выпечкой. Как ты думаешь, мы долго будем в свободном полете?
- Сколько понадобится, - ответила Мелба. - По плану - два месяца.
- Два месяца в невесомости, - вздохнула Соледад, а ее тон и выражение лица явственно добавили: "Два месяца у Кольца".
- Да уж, - поддержал Станни. - От Боба новостей нет?
Пятый член их бригады - теперь уже четвертый - остался на "Сересье". Оказалось, что у него, как и у Рена, были какие-то связи с одним из медиков, и служба безопасности записала его в подозреваемые. Обычно исчезновения людей объяснялись внутренними трениями. У Мелбы опять перехватило горло.
- Пока ничего, - ответила она. - Да отпустят его, он же ни в чем не виноват.
- Да, - кивнула Соледад, - Боб мухи не обидит. Хороший человек, это всем известно. И он любил Рена.
- Зачем же в прошедшем времени? - заметил Стан. - Может, он еще жив.
- С эссе койса в двух шагах от нас - лучше бы ему умереть, - возразила Соледад. - Меня с самого старта дурные сны мучают. Думаю, мы не вернемся из этого рейса. Никто из нас не вернется.
- От таких разговоров добра не будет, - остановил ее Станни.
В столовую вошла женщина - средних лет, с густыми рыжими волосами, стянутыми в строгий узел. Улыбка ее словно спорила с прической. Мелба взглядом показала ей, что за их столиком места нет, и отвернулась.
- Что бы ни случилось с Реном, - сказала она, - у нас есть работа, и мы ее будем делать.
- Вот это чертовски верно, - ответил Станни и сорвавшимся голосом повторил: - Чертовски верно…
Они еще посидели молча, глядя, как плачет этот немолодой мужчина. Сол положила руку ему на плечо, и срывающееся дыхание стало выравниваться. Станни кивнул, сглотнул. С него бы писать символическое полотно "Горе храбреца". Благородное лицо. Мелбу поразила мысль, что Станни, наверное, ровесник ее отцу. Только отец никогда ни о ком не плакал.
- Извини, - сказала она. Не собиралась этого говорить, но слово вырвалось и прозвучало как ругательство.
- Ничего, - отозвался Станни, - я в порядке. Попробуй рулет, босс.
Мелба, сдерживая слезы, потянулась за лакомством. Только не заговаривать. Она сама не знала, какие слова у нее вырвутся, и боялась саму себя. Ее терминал загудел - диагностика закончилась. Пик остался на месте. Станни выбранился и пожал плечами.
- Нет покоя злодеям, нет отдыха добрым, - бросил он, вставая.
- Идите, - попросила Мелба, - я догоню.
- Пас проблема, - кивнула Соледад, - ты кофе-то почти не пила, са-са?
Она проводила их взглядом - и радуясь, что ушли, и жалея, что осталась одна. Ком, стоявший в горле, опустился в грудь. Сладкие рулеты манили и вызывали тошноту. Она заставила себя глубоко подышать, выровнять дыхание.
Уже почти конец. Флотилии на месте. "Росинант" на месте. Все идет по плану - может быть, не совсем, но почти. Рен - это не важно. Ей уже доводилось убивать людей. Когда взорвется бомба, почти наверняка погибнут люди. Месть - всегда кровь, такова ее природа, а Мелба сделала себя орудием мести.
Не она виновата в смерти Рена, виноват Холден. Холден его убил, заставив ее появиться здесь. Не оскорби он честь ее семьи, ничего такого не случилось бы. Мелба встала, выпрямилась, собираясь приступить к работе на "Принце Томасе", - как будто она была настоящая Мелба.
"Прости, Рен", - сказала она, подумала, что это в последний раз, - и горе скрючило ее, заставив снова сесть.
Что-то пошло не так. Этого она не предвидела. Она уже не владеет собой. Может быть, подумалось ей, просто кончаются силы. Или еще что - например, искусственные железы начали без спроса выбрасывать в кровь токсины. Она стала эмоционально лабильной. Возможно, это симптом. Опустив голову на руки, она попыталась выровнять дыхание.
Он был к ней добр. Просто добр. Он ей помогал, а она его за это убила. Она как сейчас чувствовала проминающийся под рукой череп, хрустящий и мягкий - так, бывает, стоишь на речном берегу и чувствуешь, как проваливается под ногами земля. Пальцы пропахли пеной герметика.
Рен тронул ее за плечо, и голова сама собой вскинулась к нему.
- Привет, - сказали ей. - Я Анна, а тебя как зовут?
Та рыжая, которая только что разговаривала с кем-то из флотских.
- Смотрю, ты тут сидишь, - продолжала рыжая, подсаживаясь к ней, - и решила, что тебе не помешает компания. Бояться нормально, я понимаю.
Она знает!
Эта мысль пробила тело ударом молнии. Язык еще не коснулся нёба, но она чувствовала, как набухли скрытые в теле железы и капсулы. Лицу, рукам стало холодно. Незнакомка еще не успела округлить глаза, когда горе и чувство вины обратились в Мелбе в ледяную ярость. Она знает, она все расскажет, и, значит, все было зря!
Она не помнила, как вскочила на ноги. Женщина тоже встала и подалась на шаг назад.
Ее надо убить!
- Извини, я не хотела тебе мешать.
Женщина вскинула руки, словно защищаясь от удара. Это просто, на вид она слабая, драться не умеет. Один удар в живот, и она истечет кровью. Что может быть проще?
Тихий голосок зашептал в голове: "Она из тех религиозных идиоток, что только и ищут, кого бы спасти. Ничего она не знает. Ты у всех на глазах. Бросишься на нее сейчас - тебя поймают".
- Ты меня не знаешь, - выговорила Мелба, пытаясь совладать с голосом. - Ты ничего не знаешь!
Из-за столика у двери столовой поднялся молодой офицер, сделал к ним два шага, готовый вмешаться. Если она попадется с этой рыжей, ее личность станут проверять. Найдут тело Рена. Узнают, кто она такая. Надо сдержаться.
- Ты права. Извини, - сказала женщина.
Черная ненависть захлестнула сознание Мелбы, застлала глаза красной пеленой. С языка рвались грязные ругательства. Из-за этой рыжей все - все! - может пойти прахом! Мелба проглотила брань и быстро вышла.
Она смутно сознавала, какими коридорами проходит. Из-за этого дела с Реном она сорвалась на ненужный риск. Плохо соображала - но теперь все было в порядке. Мелба нажала кнопку лифта - уровень, на котором Станни с Соледад проверяли сейчас цепи в поисках неполадки. Потом отменила вызов и набрала ангар.
- Станни? Сол? - проговорила она в терминал. - Подождите меня еще, у меня тут одно дело есть.
Она ждала неизбежных вопросов, любопытства, подозрений.
- Хорошо, - сказала Соледад. И все.
В ангаре Мелба запросила вылет своего челнока, через десять минут дождалась допуска и прыгнула от борта "Принца Томаса" в темноту. Мониторы в челноке были маленькие - все огромное пространство ужалось до квадратиков со стороной в пятьдесят сантиметров. Она дала компьютеру задание рассчитать скорейший маршрут к "Сересье". Расчетное время полета - меньше часа. Она откинулась на спинку амортизатора, приготовившись к рывку, словно на мотоцикле, и включила тягу. "Сересье" возник среди звезд серым пятнышком и понесся к ней. Корабль, наравне со всеми судами флотилии, находился в последней стадии торможения на подлете к Кольцу. Оно поджидало где-то там, за выбросами дюз. Мелба выкинула эту мысль из головы. Лучше было не вспоминать о Станни и Соледад с их молчаливыми страхами, ни в коем случае не думать о них.
От нетерпения она с трудом дождалась поворотной точки и начала торможение. Хотелось быть уже там, на месте. Помчаться бы к "Сересье", как ведьма на метле, визжа от скорости, невообразимой в атмосфере. Она слишком долго тянула и вторую половину прыжка была вынуждена идти с двойной перегрузкой. В док она вошла с головной болью и с ноющими, словно после удара в зубы, челюстями.
Никто не поинтересовался, почему Мелба вернулась раньше времени и одна. В журнале она пометила: личные причины. В коридорах, где приходилось боком протискиваться мимо встречных, было тесно, сумрачно, привычно и уютно. Только вернувшись, она осознала, какую тревогу испытывала в просторе "Принца Томаса". Слишком много там было свободы, а для нее сейчас существовала только необходимость.
В каюте все оказалось перевернуто вверх дном. Все ее вещи - одежда, приставки к терминалу, тампоны, переговорные устройства, зубная щетка - валялись на полу. Надо было придумать, как их закрепить к тому времени, когда отключат тягу, чтоб все это не уплыло в коридор. Люди задумаются, почему она не прибралась. Она позволила себе один взгляд на железную дверцу под амортизатором. В одном углу пробился золотистый завиток герметика. Надо будет найти сетки и магнитные крепления - вот что. Но потом. А о "потом" она не думала.
Подобрав коммутатор, Мелба включила его. До выхода в эфир "Росинанта" оставалось меньше тридцати секунд. Мелба ввела команду, которую готовила много месяцев. Не месяцев - лет. Коротенький ряд символов - для набора подтверждения требовалось не больше секунды.
Страх пропал. Ненависть тоже. На миг все стало так, как бывает, когда только начинаешь просыпаться, когда все тело еще расслаблено. Перед рассветом. Она так далеко зашла, так много трудилась и, вопреки всем ошибкам и случайностям, - справилась. Вся ее жизнь была нацелена на эту минуту, и вот она здесь, и даже не хочется делать последний шаг. Достижение цели - как для других окончание университета или замужество. Один миг, одно действие подведет черту под всеми ее усилиями, и миру уже никогда не быть прежним.
Тщательно, наслаждаясь каждым движением пальца, она ввела код подтверждения - "jules-pierre mao" - и тронула кнопку "Отправить". На панели загорелся янтарный светодиод. Крошечный пакет информации, едва заметный среди помех, вырвался в эфир. Софт "Росинанта" распознает его, примет и подчинится программе, которую уже не остановишь, не снося всю систему. "Росинант" отправит на "Сунг-Ан" отчетливый сигнал-детонатор, выждет пятьдесят три секунды, а затем от имени Холдена возьмет на себя ответственность и выставит требования. Потом программа приведет в боевую готовность все вооружение и наводящие системы. И ничто, никакая сила во Вселенной не в состоянии будет этому помешать.
На панели, подтверждая прием сообщения, вспыхнул красный светодиод.
ГЛАВА 15
БЫК
Ручной терминал Быка лежал на тонкой пластиковой панели управления картом и подпрыгивал на каждом порожке. Сирена заливалась на два тона, отбрасывая с дороги встречных и оставляя их, орущих, позади. Если они еще не знают, то узнают через пару минут. Гибель "Сунг-Ана" - не из тех событий, которые можно пропустить.
На крошечном дрожащем экране снова взрывался истребитель. Началось с оранжевой точки в средней части корабля - то ли электрический разряд, то ли прицельное пятнышко гауссовой пушки. Через секунду от этого центра разлетелись желтые искорки. Еще две секунды - и детонация. За время смены кадра в борту истребителя расцвела пробоина. Потом целых десять секунд ничего не менялось - пока из кормы не стал медленно выдвигаться яркий как солнце стержень - активная зона реактора. Густое белое газовое облако разошлось и поблекло в сиянии - золотая капля растворилась в черном океане.
Бык поднял взгляд, чтобы свернуть на эстакаду, выводившую к его кабинету. Какой-то парень промедлил уступить дорогу, и Бык нажал на гудок.
- Сирены не слышишь? - выкрикнул он, проскакивая мимо, и получил в ответ нахальный кивок.
- Ну, так, - сказал через терминал Серж, - результаты первичного анализа: скорее всего, рвануло что-то в силовой сети и испортило систему предохранителей. Примерно за такое время проводка правого борта должна была начисто расплавиться.
- Что рвануло? - спросил Бык.
- Возможно, маневровый двигатель. Место примерно соответствует. Если его достаточно разогреть, вода, минуя стадию пара, переходит прямо в плазму. И прорывает обшивку.
Бык прошел крутой поворот и притормозил, позволяя пешеходам убраться с дороги.
- Почему они сбросили сердечник?
- Не знаю, возможно, решили, что повреждена обшивка реактора. Теперь шести кораблям приходится сворачивать, чтобы не вляпаться в это миерда.
- Будь обшивка повреждена, получилось бы хуже. Пришлось бы еще уворачиваться от трупов и обломков. Выжившие есть?
- Да. Принят сигнал бедствия. Просят медпомощь и эвакуацию. Похоже, паршиво там, ке но?
- А что системы слежения? Еще не ясно, кто по ним стрелял?
- Никто не стрелял. Или простая случайность, или…
- Или?..
- Или нет.
Бык закусил губу. Случайность - тоже достаточно плохо. Люди, из какой бы части системы они ни слетелись, все на взводе, и напоминание, что земной флот состоит из дряхлых развалин, не прибавит им уверенности. Но саботаж - еще хуже. Хорошо - если тут вообще могло быть что-то хорошее - одно: это произошло у всех на глазах. Никто не заподозрит враждебных действий. Если бы оборону "Сунг-Ана" пробил гауссов снаряд или еще какая шальная пуля, научные миссии мигом превратились бы в боевые подразделения.
- Мы помощь предложили? - спросил Бык.
- Уж очень вы спешите, босс, - протянул Серж. - Ашфорд узнал о взрыве не раньше нас.
Бык подался вперед, до белизны в костяшках стиснул рычаги управления. Серж был прав. Все, что происходит за пределами корабля, - дело Ашфорда. И Па. Он - шеф безопасности и должен думать о том, что происходит внутри "Бегемота". Его забота - чтобы неизбежный испуг команды не перешел в панику. Когда на глазах взрывается корабль, пусть даже вражеский, каждый вспоминает, что от вакуума его защищает лишь тоненькая кожура металлокерамики. Бык тоже об этом подумал. Карт подпрыгнул сильнее обычного, и ручной терминал поехал вбок.
- Так, - сказал Бык. - Слушайте, нам нужно подготовить средства спасения, на случай если капитан решит предложить помощь. Сколько человек мы можем принять на борт?
Серж хрипло рассмеялся.
- Всех, кто выжил. Мы ж не кто-нибудь, а "Бегемот". У нас в брюхе хватит места на целый город.
- Верно, - против воли улыбнулся Бык. - Глупость спросил.
- Единственное, что меня беспокоит, это…
Связь прервалась.
- Серж? - позвал Бык. - Не смешно. Поговорите со мной, мистер.
- У нас тут сообщение на открытой частоте. С частного корвета "Росинант".
- Откуда мне знакомо это название? - пробормотал Бык.
- Ага, - сказал Серж, - передаю вам.
Экран потемнел и вспыхнул снова. На нем возникло знакомое лицо. Бык затормозил, глядя, как Джеймс Холден, чье сообщение о гибели ледовоза "Кентербери" вызвало первую войну между Землей и Марсом, опять портит все, до чего может дотянуться.
"…Корабль, приблизившийся к Кольцу без моего личного позволения, будет уничтожен без предупреждения. Не испытывайте меня".
- Ох, дерьмо, - процедил Бык. - Только не это.
"Я всегда считал своим личным долгом обеспечить равный доступ ко всей информации и ресурсам. Возможно, усилия отдельных лиц и корпораций и помогли нам колонизировать планеты Солнечной системы, поселившись там, где прежде жизнь была невозможна, однако слишком велика опасность, что нечистоплотные дельцы завладеют Кольцом. Я доказал, что заслуживаю доверия населения Пояса. Блестящую безделушку необходимо оберегать, и ради этого я готов пролить столько крови, сколько потребуется".
Бык сгреб терминал с панели и попытался связаться с Ашфордом. На экране высветился красный трилистник - отказ в связи - и предложение оставить сообщение. С Па было то же самое. Обращение Холдена пошло по кругу. По второму разу слова звучали так же безумно и ядовито. Бык выругался сквозь зубы, развернул тележку на месте и ударил по рычагу акселератора. До центральных лифтов добираться - минута или две. Он успеет. Лишь бы Ашфорд не натворил глупостей, пока он не доедет до рубки.
- Это правда, босс? - спросил Серж. - Холден и впрямь предъявляет права на Кольцо?
- Вызвать всех сотрудников безопасности, - приказал Бык. - Протокол военного положения. Коридоры очистить, переборки закрыть. Команды оружейников и аварийные бригады разбудить, пусть одеваются. На вашу ответственность.
- Есть, босс, - отозвался Серж. - Если кто спросит, вы где?
- Пытаюсь сделать так, чтобы все это не понадобилось.
- Бьен.
Знакомые коридоры показались длиннее обычного, странные полы, способные превращаться в стены, и стены, задуманные как потолки, - более сюрреалистичными. На обычном боевом корабле имелась бы простая прямая дорога. Если бы брюхо "Бегемота" сейчас вращалось, тоже оказалось бы проще. Он усилием воли подгонял карт, заставлял моторы выбиваться из сил. Прозвучал сигнал тревоги: Серж призывал каждого приготовиться к бою.
У лифтов собралась толпа: люди спешили на свои посты. Бык проталкивался среди мужчин и женщин - все были выше него ростом. Он - землянин среди астеров, как Холден. У лифта он воспользовался допуском службы безопасности, остановил первую же кабину и вошел. Высокий темнокожий мужчина сунулся было следом, но Бык придержал его, уперев ладонь в грудь.
- Поедете следующим, нам не по пути.
Подъем лифта к рубке - как вознесение на небеса. Бык вылавливал информацию через ручной терминал. К закрытым каналам у него не было допуска - это только для капитанов и старпомов, - но и в свободном эфире хватало сплетен. Он прошелся по открытым каналам, останавливаясь на каждом лишь на несколько секунд, улавливая общий настрой.
Научная команда и конвой марсиан бушевали на всех частотах, обзывая Холдена преступником и террористом. Флотилия Земли реагировала спокойнее. Большая часть переговоров касалась спасения команды "Сунг-Ана". Радиоактивный газ от сердечника создавал помехи для связи спасателей, и какой-то умник сообразил пользоваться общими каналами. Координация велась с угрюмой эффективностью военной операции - это позволяло надеяться, что земляне на "Сунг-Ане" еще живы, - и внушало страх за будущее.
Заявление Холдена звучало на всех частотах. Первая передача шла с "Росинанта", но теперь ее повторяли другие, сопровождая комментариями. Когда сигнал дойдет до Пояса и внутренних планет, новость вытеснит все прочие. Бык заранее представлял, как будут торговаться Земля и Марс, словно уже слышал, как они дружно решают, что АВП слишком много себе позволяет и надо его приструнить.
На "Бегемоте" кто-то выложил послание Холдена, сопроводив запись эмблемой рассеченного круга, а в комментарии говорилось, что пора Поясу осознать свое место и потребовать заслуженного уважения. Бык приказал Сержу найти и закрыть источник.