В конце вагона зазвенела гитара. Пел какой-то паренек. Один. Ильгет захотелось сесть к нему поближе, но жаль расставаться с местом - еще займет кто-нибудь, вот и будешь торчать среди вагона.
Голос едва пробивался сквозь громкий перестук колес.
Ночь закрыла глаза.
Ночь темна, как беда.
На ладонях земли
Тихо спят города.
Странная песня. Тревожная. И тоже нетипично - раньше бы орали веселой компанией "Корсара" или "Эх, да на пригорке!" А тут - одинокий голос. Справа обсуждают биржевые новости, слева - какое-то строительство. Почти и не разобрать песни.
Но звезда высока.
Посмотри, посмотри:
Все дороги во тьме,
А звезда все горит!
Все дороги во тьме, подумала Ильгет. Все дороги. Ее вдруг охватил страх - а не подозревает ли что-нибудь Пита? В общем-то, ему два и два сложить. Ведь и тогда она еле-еле смогла объяснить, что от нее нужно было квиринским спасателям. И теперь наплела какую-то ерунду про одноклассницу, объявившуюся в Тригоне (а почему одноклассница не позвонила?) Пита хотел с ней поехать, и даже, вроде, обиделся, что она его не позвала... плевать. Главное, чтобы ничего не заподозрил. Нет, он все-таки не подлец, чтобы пойти доносить, но...
Все дороги во тьме,
Миллионы дорог
Словно змеи, сплелись
В узловатый клубок...
Парень допел песню и замолчал. Какой-то галдеж раздавался в том углу... а, контроль. Только это ведь не обычный контроль... Ильгет почувствовала, как спина взмокла - в одно мгновение.
Народная Система. Просто проверяют документы. Теперь положено в поездах возить с собой документы. Ильгет вытащила билет, удостоверение личности... А что, если не просто проверяют?
Господи, страшно-то как! Ильгет почти ничего не видела перед собой, все заволокла белесая пелена. Сердце бешено билось.
- Ваше удостоверение, пожалуйста...
Ильгет, не видя, молча протянула корочки контролеру. Или кто это... полицейский... вроде не в форме. Кто это?!
Прошло несколько секунд, длинных, как часы.
- Пожалуйста.
Вернул... Пальцы Ильгет дрожали. Она засунула корочки в потайной карман. Господи, ну и трусиха...
Ильгет стояла, озираясь, на перроне. Вроде никого нет похожего... Высокая худая светловолосая женщина. По описанию - прямо модель, длинноногая блондинка. Ну и где она?
- Вы комнату хотите снять?
Ильгет едва не подскочила. Обернулась, хватая ртом воздух. Да, ничего не скажешь - высокая, худая, светловолосая. Правда, больше тут подошли бы слова - длинная, тощая, белобрысая. Очень спортивная, ловкая девица, возраст неясен, движения - ловкие, скрадывающие, как у кошки. Одета непритязательно, по-туристски - куртка-штормовка, лыжные штаны. Тонкий нос горбиком, лицо бледное, неяркое.
- Я... интересуюсь... только отдельные квартиры, - промямлила Ильгет. Неправильно... но повторять правильно было бы как-то нелепо. Блондинка сказала, понизив голос:
- Ильгет.
- Да... а вы... Иволга.
- Правильно. Пошли?
Спустились, похрустывая свежевыпавшим снежком, к переходу. Иволга замахала рукой ближайшему такси. Ничего себе, шик, подумала Ильгет. А как это с конспирацией согласуется?
Через четверть часа они уже стояли у дверей квартиры, которую Иволга отпирала своим ключом. За дверью слышался нетерпеливый цокот когтей и фырканье. Иволга открыла. Увидев собаку, Ильгет ахнула.
Большой белый пудель. Великолепный кобель. Стрижен коротко, но профессионально. Похож на ту собаку спасателей.
- Вот это да, - Ильгет погладила ластящегося к ней пса, - а у меня точно такая же... только девочка. И серебристая.
- Ну, у нас таких много, - улыбнулась Иволга и добавила негромко, - отличный рабочий пес.
Да ведь он ей, наверное, и правда нужен для работы. Если она с Квирина, подумала Ильгет. Зачем бы она просто так потащила сюда собаку?
А она, наверное, с Квирина... нездешняя какая-то. И как они рискуют работать здесь - что она, что Арнис? Ведь у них же на лице написано, что не отсюда они.
Девушки разделись, прошли в комнату. Ильгет сразу отдала Иволге пакет, и теперь сидела, осматриваясь. Квартирка ей понравилась. Явно меблирашка, Иволга, наверное, ее сняла на время. Но здесь уже царил какой-то особый, полубардачный уют - горит монитор, вещи кое-где разбросаны, на столе недопитый кофе и тарелка с огрызками, на стене - красивый стереоснимок, дети и собаки... Трое маленьких детей, два мальчика и девочка, все белобрысые, все чем-то похожи на Иволгу, и несколько белых и черных больших пуделей с бритыми добродушными мордами.
Иволга тщательно изучила содержимое пакета и понесла его куда-то в кухню. Видимо, прятать. Ильгет не двигалась с места. Меньше знаешь - лучше спишь. Хотя какая это тайна... но все равно.
- Иди сюда, - крикнула Иволга с кухни, - пожрать-то надо, как считаешь?
- Ага, - откликнулась Ильгет, - только руки помою.
После поезда осталось ощущение какой-то грязи. Да так оно, собственно, и есть, в поездах всегда грязновато.
Ильгет улыбалась, моя руки в маленькой ванной комнате. Утренняя тоска прошла, как рукой сняло. Как-то очень у Иволги было спокойно, уютно... Как будто домой пришла. В настоящий свой дом. Чушь, не мой ведь это дом. Это Иволга здесь все создала. А я... я не могу создать уюта в своем доме. Плохая хозяйка.
И почему так легко с Иволгой? Как будто сто лет ее знаешь... Ведь еще и не говорили, обмолвились несколькими словами - и уже ясно, что Иволга - свой человек, хороший, и уходить не хочется. И мы точно подружимся! Хотя она и старше, и дети на снимке, наверное, ее. Наверное, все это просто потому, что мы с ней... ну как бы это сказать - словом, товарищи. В одной войне участвуем.
- А ты с Квирина? - спросила Ильгет, зачерпывая очень вкусный, но очень горячий суп, поправилась тут же, - если это нельзя, то не говори...
Иволга улыбнулась.
- Да... то есть нет. Я сейчас на Квирине живу, а вообще-то я из другого мира. С Терры.
Глаза Ильгет расширились.
- С самой Терры?
- Да, а ты разве о ней слышала? Вроде такое захолустье... на вашу Ярну очень похоже, но там вообще никто ничего не слышал о других цивилизациях. Они до сих пор думают, что одни в космосе... Вот сагоны их посещают иногда.
- Но это же Терра, - сказала Ильгет, - Прародина, мир, где воплотился Сын Божий!
- А, так ты тоже в церкви... ну все понятно. Тьфу, надо было суп остудить сначала. Это называется - борщ, у нас так готовят. На Терре.
Ильгет задумалась.
- А у вас на Терре есть христианская церковь?
- Конечно есть, да еще несколько... ну в смысле, разные конфессии, понимаешь, что это такое? И вообще она у нас прямо скажем, кардинальную роль в истории сыграла.
- Но терране никак не контактируют с космосом, живут в полной изоляции...
- Ты сейчас умрешь, Ильгет! Они пока добрались только до орбиты своей собственной планеты, пару раз слетали на спутник планеты и с гордостью называют это космическими полетами. У них только последних два века технологический рывок начался, НТП так называемый...
- Слушай, - сказала Ильгет озадаченно, - а как же тогда получилось, что христианство с Терры распространилось на всю Галактику? И даже вот до нас дошло? И потом, ведь Терра - прародина, они что, потом одичали?
Иволга пожала плечами.
- Да, похоже... расселение произошло около 15 тысяч лет назад. Потом терранская цивилизация... там бедствие стихийное было какое-то. В общем, они заново начали. А как христианство распространилось - люди с других-то миров многократно бывали на Терре. На Эдоли народ был шустрый, пассионарный, они побывали на Терре, привезли оттуда святого Квиринуса, проповедника, ну и других, наверное, еще... А эта эдолийская империя ведь и стала главной основательницей Квирина. На Квирине есть даже специальная Терранская комиссия, я, к примеру, в ней состою. Мы изучаем тамошнюю культуру и все такое.
Иволга убрала тарелки, поставила вазочку с явно самодельным печеньем.
- Люблю готовить, - сказала она, - на Квирине этим уже почти никто не занимается, так, в качестве хобби...
- А, у вас эти... кухонные машины.
- Да, коквинеры. Все автоматизировано. Но ведь есть что-то в том, чтобы касаться продуктов руками, разминать тесто, сыпать специи, вдыхать эти запахи, верно? Я на Терре с детства привыкла... иной раз балуюсь. Муж ценит.
- А дети там, на снимке - твои?
- Да, трое у меня. Люку уже семь, Дэну пять, и девочке - Эрике - три. Сейчас они с отцом остались. Он не летает в последние годы. В науку ушел. А я вот... А ты ведь тоже замужем?
- Арнис говорил? Да, я замужем. Но детей нет. Не получилось...
Иволга посмотрела на нее с сочувствием.
- Попробуй печенье, это называется "лахундрики". У вас продукты тоже очень похожи на терранские... вкусно, честное слово!
- Ого! Это с творогом? Рецепт дашь?
- Обязательно.
Ильгет вдруг подумала, что вот ей так уютно, хорошо здесь... остаться бы с Иволгой. Побродить по Тригоне, здесь развалины старого замка есть, и собор хороший, древний... Вечером посидеть, попеть под гитару - инструмент вон в углу комнаты стоит. Но не за этим же она здесь...
А жаль. Ильгет почему-то казалось, что не кончится все это добром. Смертью кончится... так и не успеешь подружиться с Иволгой.
- Слушай, я не знаю, когда мне домой-то лучше ехать.
- Ты с какой легендой здесь?
- Ну якобы ты - моя одноклассница, это я мужу сказала. Сказала, что вернусь до ночи, а если заночую - то позвоню.
- Езжай лучше сегодня, - решила Иволга, - по легенде... ну часов в шесть я тебя провожу на поезд.
Она улыбнулась.
- Ничего, вот после победы... на Квирине будешь, я тебя в гости приглашу. Обязательно! Мы обязательно потом будем встречаться. Увидишь, какой у меня дом! Я сама проектировала. И собак моих увидишь. Я ведь одно время не хотела летать больше, завела питомник, у меня и сейчас пять собак. Зевса я взяла, потому что он в самой лучшей форме...
Иволга потрепала по загривку пуделя, лежащего у ее ног.
- У нас считается, что это чисто декоративная порода, - заметила Ильгет, - хотя я свою тоже дрессировала, она даже след хорошо берет.
- Даже! - фыркнула Иволга, - даже обычный пудель - одна из лучших собак в смысле пригодности к обучению, сообразительности, послушания. А наши-то генетически изменены, Зевс может взять след десятидневной давности... знаешь, до сих пор не изобрели машин, способных сравниться с носом такой собаки. А то, что они еще и красивые... ну так это же плюс.
Допили чай, убрали посуду, перешли в гостиную. Ильгет подошла к книжному шкафу, стала разглядывать корешки.
- Я и сама почти ничего здесь не читала, - сказала Иволга, - я ведь здесь живу совсем недавно. Слушай, мне почему-то кажется, что ты на гитаре играешь.
Ильгет повернулась к ней, улыбнулась застенчиво.
- Немного. Давай?
Иволга взяла инструмент. Коснулась струн... играла она довольно-таки профессионально.
- Я тебе спою терранскую песню... в молодости мне очень нравилась. А на Квирине уже сделали ее перевод на линкос, ну и я потом сама немного побаловалась и перевела уже на лонгинский... Я ведь лонгинский уже давно выучила.
В сети связок (2)
В горле комом теснится крик,
Но настала пора,
И тут уж кричи, не кричи.
Лишь потом
Кто-то долго не сможет забыть,
Как, шатаясь, бойцы
Об траву вытирали мечи.
Низкий глуховатый голос Иволги, казалось, касался самого сердца, самого донышка. Ильгет замерла, вцепившись пальцами в спинку стула.
И как хлопало крыльями
Черное племя ворон,
Как смеялось небо,
А потом прикусило язык.
И дрожала рука
У того, кто остался жив,
И внезапно в вечность
Вдруг превратился миг.
И горел
Погребальным костром закат,
И волками смотрели
Звезды из облаков.
Как, раскинув руки,
Лежали ушедшие в ночь,
И как спали вповалку
Живые, не видя снов...
А "жизнь" - только слово,
Есть лишь любовь и есть смерть...
Эй! А кто будет петь,
Если все будут спать?
Смерть стоит того, чтобы жить,
А любовь стоит того, чтобы ждать...
- Повтори еще раз, - попросила Ильгет. Иволга неуверенно как-то улыбнулась, откинула пряди со лба. И стала петь снова.
Смерть стоит того, чтобы жить.
А любовь стоит того, чтобы ждать...
И странное дело, под эту песню, казалось бы, совсем не о том - очень захотелось Ильгет поговорить об Арнисе. И когда Иволга во второй раз закончила петь, Ильгет уже не могла удержаться и спросила, без всякой видимой связи с только что прослушанным.
- А ты Арниса давно знаешь?
Иволга скользнула по ней взглядом - вроде бы, сочувствующим.
- Нет, не очень давно.
- Если это секрет, то, конечно...
Иволга улыбнулась слегка печально.
- Ох ты, юный конспиратор. Ты знаешь меня, знаешь его, все это у тебя под блоком, так что... все остальное уже без разницы. Нет, я его знаю года три. А вот про тебя он рассказывал, ну, после того ранения. Так это, значит, ты и была
- Я и была.
Иволга задумалась.
- Арнис - хороший парень. Отличный ско. Летает уже давно, ну ему ведь двадцать шесть... Вообще известен в СКОНе, пару раз в "Вестнике" про него писали. Жены, если тебе интересно, у него не было. Была невеста. Она погибла. Они еще были молодые совсем. У нас, знаешь, бывает всякое... ну не повезло человеку. С тех пор, сколько я знаю, Арнис живет анахоретом... ну и потом он ведь тоже христианин, трали-вали, ему надо, чтобы все всерьез. Ты знаешь, Иль, мне кажется... - Иволга умолкла.
- Что?
- Да просто он про тебя ТАК рассказывал. Ну там, на Квирине. Что такая, мол, девушка, ну прямо такая... Мне кажется, что он к тебе явно неравнодушен.
Ильгет онемела. Странно... почему же она ни разу не подумала об этом?
- Ты про что? - выдавила она наконец, - мы с ним вроде просто хорошие друзья... Да я ведь замужем, Иволга!
Квиринка пожала плечами.
- Знаешь, муж, конечно, мужем, но... ну, я человек свободных взглядов. Я в общем-то, тоже познакомилась с моим мужем, когда он был женат на другой. Так получилось. В жизни всякое бывает, Ильгет...
- Нет! - вскрикнула она. Иволга покачала головой, коснулась ее руки.
- Ладно, ладно, Иль, - сказала она, - я не всерьез. Не обращай внимания. Как Бог даст, так и будет.
Ильгет чувствовала какое-то странное отвращение. Не надо было говорить об этом! Совсем не надо. Лучше бы Иволга рассказала просто об Арнисе, о том, какой он человек, за что прославился в СКОНе, что вообще любит, чем увлекается, о его родителях...
Не надо так. Пошлость это. Не хочу. Ничего не хочу. Гадость! Господи, и ведь подумать даже не могла... Почему я такая дура? Но ведь и он - он вел себя просто как друг?
И этот разговор - он лишний.
Наверное, все это отразилось на лице Ильгет, Иволга поспешно сунула ей в руки гитару.
- Ладно, забудь, не обращай внимания. Лучше спой, твоя очередь.
- Я спою... это на стихи моего любимого поэта, Мэйлора. Только я играю плохо...
- Это неважно.
Ильгет тихонько запела.
От кирпичной стены
И от желтой травы,
От закатных полос,
От густой синевы
Сделай шаг, сделай шаг
В темный круг, в темный лес,
В бледно-призрачный сад,
Слышишь, листья шуршат,
Слышишь листья шуршат
Под ногами, как дни?
Так уходит трава
Из-под ног, из-под ног,
Остаются одни
Те, кто жил, те, кто смог.
А от беленных стен
И от груд кирпича,
И от запаха хлеба,
И от желтых цветов,
И от солнечных рощ -
Уходи, уходи.
Ты не здесь, ты не свой,
Ты не сможешь, ты враг.
Белый свет, желтый цвет
Синим облаком дни.
Там не так, все не так.
Только где твоя власть? Только кто командир?
Слышишь, двери скрипят:
Сделай шаг, сделай шаг!
Слышишь, камнем в стекло:
Уходи, уходи.
Больше они об Арнисе не говорили. К вечеру Иволга проводила гостью на вокзал. Ильгет уже ощущала себя самой близкой и давней подругой квиринки.
И нисколько не было ощущения опасности... так, будто и вправду она приехала всего лишь погостить, будто пароль и переданный пакет просто не существовали - да Ильгет и не знала, что в пакете, зачем это нужно.
Просто так - прошлись по заснеженной темной улице, снежок еще шел и кружился, мелькал в светлых кругах фонарей. Народу даже у вокзала было немного. Миновали большой рекламный плакат, призывающий покупать какие-то сигареты. Постояли на перроне, болтая о том, о сем. Подошел, лязгая и громыхая, древний состав, выкрашенный в бледно-зеленое. И тогда Иволга протянула гостье длинную, костлявую руку без перчатки, чуть замерзшую, как-то сиротливо высунутую из рукава штормовки.
- Ну пока, Ильгет... еще увидимся.
Ильгет посмотрела в лицо квиринки. И в светло-серых глазах увидела промельк тоски и тревоги. И один только этот промельк напомнил ей о войне.
- Пока.
- Будь осторожнее, - сказала Иволга, помедлив, - хочу еще с тобой встретиться. Поняла?
- Ага. И ты тоже.
Ильгет вскочила на подножку вагона, помахала Иволге рукой. Потом еще раз, уже из салона. Поезд медленно тронулся и застучал по шпалам, набирая ход.
Вскоре Ильгет удалось перевестись в закладочный цех. Это была довольно сложная операция.
В закладочном цехе работали в другом режиме: по восемь часов, но только четыре дня в неделю. Вроде бы мало, но условия работы были такими, что - и этого казалось много. Режим работы Ильгет и решила сделать отправной точкой своей просьбы. С мастером она говорила, жалуясь на мужа - якобы тот требует обязательного присутствия жены по вечерам, готового ужина и так далее (в каком-то смысле это было правдой, Пита уже ворчал по поводу того, что приходя с работы, не всегда обнаруживает дома жену и ужин). Мастер обещала помочь, и уже через неделю Ильгет перевели в закладочный цех.