- Может, что-нибудь наподобие римских бань?
- Ага! - весело прищурилась Седлер. - Это идея. Но тогда сколько всякого нарисовать нужно? Нимфы, сатиры, тополевые рощицы, здания храмов и тому подобное? Ну что ж… - Она рассмеялась. - Предложу нимф и сатиров. Не понравится - всегда можно переделать, только бы красок хватило. По крайней мере, будет чем заняться.
- Неужели кто-то может прожить пять лет - и еще пять, если нам суждено вернуться, - рассчитывая на хобби? - медленно проговорил Реймонт.
Седлер снова рассмеялась:
- Никто не сможет, конечно. Не волнуйтесь. У каждого на борту полно работы: у кого - научные изыскания, у кого - роман о Великой Космической Эпохе, у кого - преподавание греческого языка вперемежку с тензорными вычислениями.
- Конечно. Я читал программу. Как думаете, она сработает?
- Констебль, да будет вам! У других же экспедиций все получалось, а мы чем хуже? Поплавали бы лучше, поныряли бы, что ли, - посоветовала Седлер, усмехаясь.
Реймонт изобразил улыбку, разделся, повесил одежду на поручень. Джейн Седлер восхищенно присвистнула.
- Ого! - воскликнула она. - Да вы, констебль, культурист, не иначе, - целая коллекция бицепсов, трицепсов и прочего.
- Такая работа. Надо держать себя в форме, - немного смущенно отозвался Реймонт.
- Послушайте, заходите как-нибудь ко мне, когда будете свободны от дежурства, покажете какие-нибудь упражнения, что ли…
- Я бы с радостью, - сказал Реймонт, окинув оценивающим взглядом фигуру Джейн. - Но дело в том, что мы с Ингрид…
- Ладно вам. Я же пошутила. У меня, похоже, в ближайшее время тоже появится постоянный возлюбленный.
- Правда? Кто, если не секрет?
- Элоф Нильссон, - ответила Седлер и предостерегающе подняла руку. - Только, пожалуйста, ничего не говорите. Да, он, конечно, не Адонис. И манеры у него не самые любезные подчас. Но он такой умный, наверное, самый умный на корабле. Его так интересно слушать. И еще… - Она отвела взгляд и закончила: - Он так одинок…
- А вы просто красавица, Джейн, - сказал Реймонт. - Послушайте, у нас с Ингрид тут встреча назначена. Может, присоединитесь к нам?
Джейн запрокинула голову.
- Черт подери, вы хоть и полицейский, а все-таки человек! Не бойтесь, я не выдам вашу тайну. И не задержусь здесь. Личная жизнь - это личная жизнь. Желаю вам тут наедине удачи.
Она помахала рукой и ушла. Реймонт проводил ее взглядом и прыгнул в воду. Вскоре в бассейн вошла Ингрид.
- Прости, что опоздала, - извинилась она. - Была связь с Луной. Очередные идиотские расспросы - как у нас тут дела. Поскорее бы уйти в глубокий космос.
Ингрид поцеловала Реймонта. Он не ответил на поцелуй.
- Что случилось, милый? - обеспокоенно спросила она.
- Скажи, ты считаешь меня слишком грубым? - спросил он требовательно.
Она ответила не сразу. Ее светлые волосы искрились в лучах флуоресцентного света, поток воздуха слегка пошевеливал их. Из спортивного зала доносился шум игры. Наконец Ингрид ответила вопросом:
- Почему ты спрашиваешь?
- Из-за одной фразы. Ничего дурного, но все равно обидно.
Линдгрен нахмурилась:
- Я тебе уже говорила… несколько раз, когда ты наводил порядок… словом, ты вел себя более жестко, чем нужно, на мой взгляд. На корабле нет дураков, злодеев и саботажников, пойми.
- Что, мне не следовало обрывать Норберта Вильямса, когда он за обедом начал поносить шведов? Знаешь, такие замашки ни к чему хорошему не приведут. Я понимаю, - сказал Реймонт, сцепив одной рукой другую, зажатую в кулак, - военная дисциплина тут ни к чему, она нежелательна… пока. Но я видел столько смертей, Ингрид. Может настать такое время, что мы просто не выживем, если не будем действовать сообща и реагировать на приказы как положено.
- Да, безусловно, на бета-Третьей, - согласилась Линдгрен. - Хотя автоматическая станция не сообщила о каких-либо признаках наличия там разумной жизни. В худшем случае нам там встретятся вооруженные копьями дикари - н вряд ли они будут настроены враждебно по отношению к нам.
- Я не об этом. Я об опасностях типа бурь, землетрясений, болезней. Бог знает, сколько всякого такого может оказаться на планете, совершенно не похожей на Землю. Мало ли что может случиться по пути. Я не уверен, что люди знают о Вселенной абсолютно все.
- Банально.
- Да. Старо, как космические полеты, и еще старее! Однако не менее реально от этого. - Реймонт задумался, подбирая слова. - Я растерян. Ситуация для меня непривычная. Я пытаюсь… каким-то образом… сохранить само понятие власти, дисциплины. Нет, не тупого повиновения уставу и офицерам. Понятие такой власти, которая имеет право послать человека на смерть, если это необходимо, ради спасения остальных.
Она смотрела на него удивленно и испуганно.
- Вижу, ты не понимаешь, - вздохнул Реймонт. - Не можешь понять. Ты жила в слишком благополучном мире.
- Может быть, ты сумел бы мне это объяснить как-то иначе, - нежно проговорила Ингрид. - Может, я бы тоже смогла помочь тебе кое-что понять. Это будет нелегко. Ты ведь никогда не расставался с оружием. Но давай попробуем, ладно? - она улыбнулась и шлепнула его по бедру. - А сейчас, глупыш, мы не на работе. Давай поплаваем?
Ингрид разделась. Реймонт не спускал с нее глаз. Она любила занятия спортом, после которых загорала под ультрафиолетовой лампой. У нее была красивая грудь, широкие бедра, тонкая талия. Чудесный бронзовый загар очень шел к светлым волосам.
- Боже мой, - восхищенно проговорил Реймонт по-русски. - Ты просто красавица!
Она грациозно повернулась на носке.
- К вашим услугам, господин, если поймаете!
Ингрид побежала к трамплину и четко, красиво нырнула. Ее прыжок получился замедленным из-за малой силы тяжести - что-то вроде балета в воздухе. И брызги воды так же замедленно взметнулись и упали.
Реймонт не стал нырять с трамплина - прыгнул прямо с бортика. Плавать было приятно. В воде невесомость не чувствовалась. Казалось, будто купаешься в реке или в море. Ингрид как-то сказала, что из-за таких чудесных мелочей она вряд ли будет мучиться ностальгией. Весь космос принадлежал человеку.
Они плавали наперегонки, ныряли, выныривали, Ингрид то подплывала к Реймонту, то выскальзывала из его объятий и уплывала, и их веселый смех эхом отскакивал от стен. Когда наконец Реймонт догнал и обнял ее, она обвила его шею руками и прошептала:
- Ну все, ты меня поймал…
- М-м-м-м-м… - пробормотал Реймонт и поцеловал ямочку между ключицами. - Давай-ка заберем одежду и пойдем.
Ингрид весила сейчас всего шесть килограммов, и Реймонт легко вынес ее из бассейна на одной руке. Когда он нежно погладил кожу Ингрид, она рассмеялась:
- Сластолюбец!
- Скоро сила тяжести станет обычной, и тогда я вряд ли смогу поднять тебя одной рукой, - напомнил ей Реймонт и со скоростью, при которой на Земле можно было запросто сломать шею, помчался вниз по ступенькам винтовой лестницы к офицерской палубе.
А потом в полутемной каюте Ингрид подперла щеку ладонью, и ее глаза встретились с его глазами. Ее тело казалось янтарно-золотым. Ингрид нежно коснулась щеки Реймонта.
- Ты очаровательный любовник, Карл, - прошептала она. - Лучше тебя у меня никого не было.
- Ты мне тоже очень нравишься, - признался он.
Ингрид нахмурилась, в голосе ее прозвучала нотка боли:
- Но ты только в постели расслабляешься. Да и расслабляешься ли? Забываешь ли обо всем?
- Было бы о чем забывать, - угрюмо пробурчал Реймонт. - Я тебе все про себя рассказал.
- Анекдотики всякие. Обрывки. Все как-то бессвязно… Вот в бассейне впервые за все время ты хоть чуть-чуть раскрылся по-настоящему. Чуть-чуть и тут же снова спрятался. Почему? Я же не собираюсь обижать тебя, Карл, делать тебе больно.
Он сел, нахмурился.
- Не понимаю, о чем ты. Люди узнают друг друга, когда живут рядом. Ты знаешь, что я люблю художников-классиков, таких, как Рембрандт и Бонестель, и терпеть не могу абстракционистов и хромодинамиков. Не очень разбираюсь в музыке. Юмор у меня солдафонский. Что касается политики, то я убежденный консерватор. Больше люблю жареное мясо, чем тефтели, но никогда не прочь культурно развлечься. Я люблю азартные игры, неплохо играю в покер, и здесь бы играл, будь в этом смысл. Люблю и умею работать руками, а потому с удовольствием приму участие в устройстве лабораторных помещений, как только позовут. Не раз пытался прочесть "Войну и мир", но всякий раз засыпаю. Чего же тебе еще? - спросил он, в сердцах хлопнув ладонью по матрасу.
- Я хочу все знать о тебе, - немного грустно сказала Ингрид и красноречиво обвела рукой каюту. Дверца шкафа была открыта, на плечиках висели ее лучшие платья. На полочках были расставлены и разложены любимые безделушки - старая статуэтка Глашатая, лютня, с десяток неразвешенных картин, маленькие фотографии родственников, нарядная шведская кукла. - А. ты с собой ничего такого не взял.
- Я всю жизнь кочую со скоростью света.
- И дороги тебе, судя по всему, выпадают нелегкие. Может быть, когда-нибудь ты станешь со мной более откровенен, - сказала Ингрид и обняла Реймонта. - Карл, давай больше не будем об этом. Я не хочу тебя огорчать. Иди ко мне. Понимаешь, все теперь не так просто… Я люблю тебя, Карл…
Когда была набрана нужная скорость, полет земного корабля к тому знаку зодиака, которым управляла Дева, стал свободным. Сопла остыли, и корабль превратился в подобие кометы. Теперь на него действовала только гравитация - определяла курс, уменьшала скорость.
Все шло по плану. Однако действие гравитации нужно было свести к минимуму. В межзвездной навигации слишком много тонкостей, а потому команда - профессиональные космолетчики, ученые и инженеры - трудилась не покладая рук..
Борис Федоров вывел бригаду в открытый космос для осуществления сложнейшей операции. Для того чтобы работать в условиях невесомости, нужно было обладать большим опытом владения как инструментами, так и собственным телом. Но даже самые опытные специалисты ухитрялись порой отстыковываться и отлетать от корабля, а потом, чертыхаясь, выбирать фал и подтягиваться к обшивке. Освещение оставляло желать лучшего: либо глаза слепили лучи солнца, либо царила густая, словно чернила, темнота, которую разрывали только лучики укрепленных на шлемах фонарей. То же самое - и со слышимостью. Речь смешивалась с шумом дыхания и пульса - звуки концентрировались и усиливались внутри оболочки скафандра - да добавьте сюда еще треск всевозможных космических шумов, - все это звучало в наушниках. Система очистки воздуха в скафандрах была далеко не такая совершенная, как внутри корабля, и потому отработанные газы удалялись плоховато. За несколько часов работы внутри скафандра образовывалась настоящая парилка - запах пота, водяные пары, углекислота, сероводород, ацетон… белье прилипало к телу… жутко болела голова, и даже на звезды смотреть не хотелось.
Но, невзирая на все трудности, модуль Буссарда - рукоять и головка клинка - был отсоединен. Отвод его от корабля был делом тонким и небезопасным. В отсутствие трения и тяжести, он сохранял каждый грамм своей значительной инерционной массы. Стоило ему начать двигаться, затормозить его было крайне тяжело.
Наконец модуль отплыл от корабля на буксире. Федоров лично проверил результат отстыковки.
- Получилось, - пробурчал он и добавил: - Надеюсь.
Его сотрудники подсоединили свои фалы к буксиру. Федоров сделал то же самое, связался по радио с Теландером. Включились механизмы выбирания буксира - он сматывался, унося инженеров внутрь корабля.
У них были причины торопиться. Пока модуль будет двигаться за корпусом приблизительно по одинаковой траектории, вступят в действие дифференциальные силы. Вскоре они и вызовут нежелательный сдвиг в относительной расстановке. И до начала следующей стадии процесса бригада должна оказаться внутри корабля. За его пределами обстановка создастся, мягко говоря, неблагоприятная для живых организмов.
"Леонора Кристин" выпустила паутину сетей силового поля. Они ярко сверкали в лучах солнца - серебро на черном. На-верйое, издалека корабль сейчас был похож на паучка, одного из тех отважных путешественников, что отправляются в дорогу по тоненьким нитям собственных паутинок. Да в конце концов, по сравнению с колоссальными размерами Вселенной "Леонора Кристин" и была крошечной точкой.
И все же то, что сейчас происходило с кораблем, с человеческой точки зрения, было грандиозно. Внутренний источник направил энергию к генераторам ловушек. Паутину ловушек окружило поле магнитогидродинамических сил - невидимое, но простиравшееся на многие тысячи километров - плод динамического взаимодействия, это поле не отличалось статичной конфигурацией, но удерживалось и контролировалось с потрясающей точностью, грандиозно мощное и еще более грандиозно сложное.
Сила поля захватила плывущий на буксире модуль Буссарда, установила его в микрометрически точное положение относительно корпуса корабля и пристыковала к "Леоноре Кристин". Мониторы подтвердили, что операция прошла успешно. Капитан Теландер провел окончательные переговоры с Луной, получил "добро" и отдал приказ. Теперь всю работу на себя взяли автоматы.
Работа ионного ускорителя на малой мощности создала умеренную скорость - десятки километров в секунду. Этого было достаточно, чтобы заработал главный двигатель. Его мощность нарастала и нарастала. "Леонора Кристин" тронулась в путь!
Глава 4
В одном из садов был установлен экран внешнего обзора. Черноту небес и бриллианты звезд прекрасно обрамляли папоротники, орхидеи, фуксии и бугенвиллея. Журчали и поблескивали струи фонтана. Воздух тут был теплее, чем в других отсеках, - влажный, напоенный ароматами цветов и зелени.
Однако все это не позволяло забыть о том, что корабль движется. Система Буссарда не была еще разработана до такой степени, чтобы команда и пассажиры корабля ощущали себя так, как если бы они находились внутри электрической ракеты. Везде теперь была легкая вибрация и слышалось что-то вроде тихого шелеста. Вибрация" правда" была едва заметной и все же пронизывала и металл, и тело, а может быть - и сны…
Эмма Глассголд и Чиюань Айлинь сидели на скамейке среди цветов. До прихода в оранжерею они гуляли, болтали. Все шло к тому, что они должны были стать подругами. А вот в оранжерее обе, не сговариваясь, примолкли.
Глассголд вдруг часто заморгала и отвернулась от экрана.
- Не надо было сюда приходить, - пробормотала она. - Давай уйдем.
- Почему? Здесь так красиво, - удивленно откликнулась женщина-планетолог. - Намного приятнее, чем глазеть на голые стены каюты, от которых скоро тошнить начнет. Так и хочется сбежать.
- А вот от этого не сбежишь, - проговорила Глассголд, указывая на экран. В это мгновение он был настроен на дальнюю перспективу, и Солнце виделось звездочкой - такой же, как остальные. Чиюань искоса посмотрела на Глассголд. Биолог тоже была невысокого роста, темноволосая, но глаза у нее были большие и синие, лицо круглое и розовое, фигурка демонстрировала склонность к полноте. Одевалась она просто - как на время работы, так и в свободное время. Не пропуская общих мероприятий, она присутствовала на них скорее как наблюдатель, чем активный участник. - Всего за пару недель, - продолжала Глассголд, - мы добрались до границ Солнечной системы. Каждый день… вернее, каждые двадцать четыре часа, поскольку такие понятия, как "день" и "ночь", для нас больше не существуют. Так вот, каждые двадцать четыре часа наша скорость возрастает на восемьсот сорок пять километров в секунду.
- Ну, такой малютке, как я, остается только радоваться, что сила тяжести вернулась к земной, - попыталась пошутить Чиюань.
- Пойми меня правильно, - пылко откликнулась Глассголд. - Я не собираюсь вопить: "Поверните обратно!" - Она попробовала пошутить: - Ведь тогда я ужасно разочарую психологов, которые меня тестировали. Похоже, - продолжала она печально, - мне нужно время… чтобы немного привыкнуть… ко всему этому.
Чиюань понимающе кивнула. Китаянка, одетая в новенькое с иголочки кимоно (наряды были одним из ее увлечений), была так не похожа на подругу… Она погладила руку Глассголд и попыталась успокоить ее:
- Не ты одна в таком состоянии, Эмма. Этого можно было ожидать. Сейчас многие начинают понимать - не умом, а всем своим существом, - что означает участие в таком полете.
- А ты, похоже, совсем не переживаешь.
- Нет. Стоило только Земле растаять позади - и все. Да и до этого я себя чувствовала вполне терпимо. Прощаться тяжело, верно. Но у меня есть кое-какой опыт. Привычка думать о том, что впереди.
- Мне стыдно, - пробормотала Глассголд. - Ведь я жила счастливо. Намного, наверное, счастливее тебя. Может быть, из-за этого я и стала такой чувствительной?
- Ты действительно была счастлива? - негромко спросила Чиюань.
- Ну… да. Разве нет? Ты не знаешь? Родители мои всегда преуспевали. Отец работал инженером на опреснительном заводе, мать - агрономом. В Негеве так красиво, когда зеленеют поля… там тихо, спокойно, не так жарко и людно, как в Тель-Авиве или Хайфе. Но в университете мне тоже очень нравилось. Была возможность путешествовать и всегда в замечательной компании. Я успешно работала. Да, я была счастлива.
- Почему же тогда ты решила участвовать в этой экспедиции?
- Научный интерес… настоящая эволюция в исследовании планет…
- Нет, Эмма, - Чиюань тряхнула головой, и челка ее взметнулась, словно воронье крыло. - Звездолеты доставили на Землю столько данных, что их хватило бы на сто лет - и улетать никуда не надо. От чего ты бежишь? - Глассголд прикусила губу. - Наверное, не надо было спрашивать, - проговорила Чиюань. - Но мне хочется тебе помочь.
- Я отвечу, - кивнула Глассголд. - Мне кажется, ты и правда можешь мне помочь. Ты моложе меня, но больше видела, больше знаешь. - Глассголд нервно сцепила пальцы. - Если бы я сама могла объяснить, в чем дело… Как это вышло, что города вдруг стали казаться мне вульгарными и глупыми? А когда я приезжала домой навестить родню, и в провинции мне было скучно и пусто. Вот я и подумала, что в экспедиции для меня будет что-то такое - может быть, цель? Не знаю. Заявку на участие я подала, повинуясь душевному порыву. Когда меня вызвали на тестирование, родители так переполошились, что дома просто невозможно было оставаться. А ведь семья у нас была такая дружная! Мне было ужасно больно покидать их. Папа… он всегда был такой большой, надежный… и вдруг сразу постарел, стал каким-то маленьким…
- А мужчина тут не замешан? - поинтересовалась Чиюань. - Про себя я могу тебе сказать, потому что это не секрет. У меня был жених, мы были помолвлены, он знал о том, что я улетаю.
- Был один однокурсник, - пробормотала Глассголд. - Я любила его. И сейчас люблю. А он, наверное, даже не догадывается.
- Бывает, - кивнула Чиюань. - Это либо проходит, либо превращается в болезнь. Эмма, ты же умница. Тебе всего-то и нужно - выбраться из своей скорлупы. Общайся с товарищами по команде. Заботься о них. Выбирайся время от времени из своей каюты к кому-нибудь из мужчин.
- Я так не привыкла, - смущенно проговорила Глассголд.
- Ты что, девственница? - вздернув брови, спросила Чиюань. - Этот номер не пройдет, если нам придется основывать колонию на Третьей бете. Генетического материала - раз-два и обчелся.