Дворец был освещён десятками настенных светильников, и внутренняя стража больше нигде не останавливала Ивана, не задавала вопросов. Он тоже никого не расспрашивал, уверенно шёл проходами и мрачными помещениями на приглушённый шум пьяного веселья. От него безмолвными тенями шарахались рабы, некоторые несли блюда со всякой всячиной, и, наконец, он вышел к распахнутым внутрь резным дверям, за которыми был ярко освещённый зал, а в центре зала, на ковре, под надрывные звуки чувственной музыки, крутили бёдрами, танцевали обнажённые танцовщицы и жрицы любви.
– Царя здесь нет, – выступив в дверях навстречу Ивану, бесцветным голосом сказал широкоскулый начальник дворцовой охраны. – Он ушёл в свою спальню.
Рослые часовые, которые стояли по бокам золоченной двустворчатой двери, вытянулись и замерли, не смели шелохнуться. Царь привычно не замечал их присутствия. Он раскраснелся после выпитых крепких напитков, как краснеют рыжеволосые мужчины зрелого возраста, и, придерживаясь за талию Елены, увлёкал её между часовыми за приоткрываемую свободной рукой створку двери. Они вошли в просторную спальню с единственным окном, за которым притихла соучастницей многих тёмных дел полнолунная ночь.
– Как тебе понравился мой пир в твою честь? – выговорил он, пожирая её не полностью скрытую дорогим платьем грудь мутно поблескивающими серыми глазками.
Молодая женщина неопределённо повела плечом, но в глазах её играл дьявольский огонёк, и царь не по возрасту поспешно отпустил её ягодицу, чтобы самому быстрее закрыть дверные створки. Елена не удивилась военачальнику с лицом героя, с которым промчалась по степи на колеснице, а затем прибыла в столицу, – он выскользнул из-за тяжёлой занавеси у окна, крадучись живо оказался за спиной царя. Между сжатыми кулаками побледневшего военачальника тускло блеснул чёрный шнур, которым он вмиг захлестнул шею своего господина, рывком сдавил ему горло. Царь неприятно захрипел, однако за дверью никто не отозвался на эти попытки звать на помощь. Елена отошла к широкому окну, выглянула на верёвочную лестницу, переброшенную за подоконник. После чего спокойно обернулась к тому, что происходило в большой спальне.
Военачальник повалил оказывающего яростное сопротивление царя на мягкие шкуры, упёр колено ему в спину, под его слабеющий хрип затянул шнур у рыжеволосого затылка и резко дёрнул. Когда хрипение царя наконец затихло, женщина одарила победителя чарующей улыбкой. Военачальник тяжело дышал, но живо поднялся с колена и, оставив неподвижного царя среди шкур, подхватил Елену на руки.
– Одна мысль, что этот похотливый бабник и пьяница обнимал тебя, делает из меня зверя, – объяснил он свою горячую и нетерпеливую страстность.
Елена тихо отозвалась своим грудным смехом, позволив ему нести себя к царской кровати, освещённой слабым пламенем золотого светильника на бронзовом треножнике. Военачальник резко отдёрнул розовые газовые занавеси под широким балдахином, но она вдруг увернулась от его губ и, прислушиваясь, отстранила от своей груди тёмноволосую голову теряющего разум мужчины.
– Что за шум? – сказала она встревожено, ловко выскальзывая из мужских рук.
За запертой дверью слышалась какая-то борьба, лязгнула о стальной клинок сталь другого клинка.
Часовые у дверей царской спальни выхватили из ножен короткие мечи, бросились на Ивана. Схватка была недолгой. Меч одного из них звонко стукнулся об пол, а тот, кому он принадлежал, ладонями схватился за смертельную рану в груди, медленно сполз по шершавой стене. Тем временем отбив выпад другого часового, Иван наотмашь рубанул его ребром перчатки по горлу, с тихим хрустом сломал шейные позвонки. Бросив на ходу с отвращением:
– Предатели! – ударом своего меча, помогая ему кулаком в перчатке, он разбил и пинком распахнул обе дверные створки.
В спальне была одна Елена. Опираясь о царское ложе, в полупрозрачном голубоватом белье и с чувственной улыбкой, с ямочками в углах губ она протягивала к нему обнажённые руки.
– Иди ко мне, дорогой, – неровно дыша, прошептала, позвала она.
Иван был настороже и, ожидая коварного нападения, приблизился к ней, пальцами коснулся её ладони. Неосязаемая ладонь начала таять.
– Ха-ха-ха! – голосом Елены расхохотался ему в лицо фантом.
Он кинулся к задёрнутому окну и резко отстранил занавесь. Военачальник, уже верхом, подводил под окна вторую осёдланную лошадь. Елена прямо с верёвочной лестницы ловко запрыгнула на неё и схватила поводья.
Одним движением перемахнув через подоконник, фантом Ивана на лету схватился за лестницу, вмиг спустился на землю. Но два всадника, мужчина и за ним молодая женщина, оба пригибаясь к шеям скачущих лошадей, уже сворачивали за украшенный цветами кустарник большого дворцового сада, направляясь к невидимым за деревьями воротам. Сзади фантома из тени стены шагнул наёмный убийца, низ лица которого скрывала чёрная повязка, секира блеснула в его сильных и длинных руках.
Лезвие секиры легко рассекло фантом Ивана надвое и, без препятствия тела сильному замаху, вонзилось остриём в каменную стену, лязгнув и выбив из неё искры. Фантом не шелохнулся, стал растворяться в воздухе. Незадачливый убийца выпучил глаза и выронил секиру. Он косолапо повернулся к спрыгнувшему с лестницы мужчине, вскинул руки, локтями укрывая лицо от короткого удара кулака в перчатке. Но кулак сменил направление, и удар пришёлся в солнечное сплетение, разворотив могучую грудную клетку. Вопль ужаса убийцы сорвался, он захлебнулся в собственной крови, которая потекла изо рта на щетинистый подбородок.
Как будто в ответ ему, наверху, за окном царской спальни раздался пронзительный юношеский крик:
– Тревога! Убит наш царь!
Иван разом вспомнил, что были свидетели, как он направлялся к спальне царя, и первым делом подозрение в убийстве падёт именно на него. Он поправил шлем гонца и предпочёл быть подальше от верёвочной лестницы и этого места под окнами, поближе к дворцовой конюшне. При начале полночной суматохи, которая поднимется, будет несложно выбраться из крепости, но для преследования беглянки нужна свежая, хорошая лошадь.
Затрубил тревогу горн на крыше дворца, ему ответил другой на стене крепости, третий в городе...
Простор степи пьянил вороного скакуна. Ивану достаточно было не перегружать ему позвоночник, и конь показывал всё, на что был способен. Когда-то Ивану приходилось выполнять работу среди кочевых племён богатой сырьём планеты, и он был уверен, мало найдётся в этом царстве наездников, достойных состязаться с ним в долгой скачке.
За предыдущие ночи он обнаружил на небе опорную малоподвижную звезду, и теперь по ней сверял свой путь, направляясь прямо к экватору. Когда выбирался из крепости, он понял, там, на экваторе, была конечная цель устремлений Елены. До сих пор ей удавалось обставить его, и он оценил это в полной мере.
– Ты, красотка, начинаешь мне нравиться, – произнёс он под мерный перестук лёгких копыт быстрого скакуна, когда на востоке заалел небесный свод. – Но я ещё не закончил своей игры.
Глава 6
Молодая женщина торопилась, часто подстёгивала сильную тонконогую лошадь. Ещё с рассветом перед ними расстилалась бескрайняя степь, потом степь незаметно сменила пустыня. К полудню же показались острые пики хребта голых жёлто-серых скал, которые, казалось, царапали голубизну неба дерзко тянущимися ввысь безжизненными вершинами. Женщина нетерпеливо повернула морду бегущей лошади по направлению к самой высокой из тех вершин.
Военачальник давно подчинился её царственно надменной целеустремлённости, не задавал больше вопросов, на которые она всё равно не отвечала. Покорно следуя за возбуждающей страстную и чувственную влюблённость красавицей, он предположил, что она знает о неком оазисе, о каком ему не довелось услышать. Её выносливость предвещала бесконечные наслаждения, и он не задумывался о том, что оставил позади.
Они и измученные лошади были единственными живыми существами вокруг. Сколько виделось глазам, всё было наказано безжалостным днёвным солнцем, намертво выжжено. Они приближались к повсеместно обрывистым скалам, и короткие тени у безводных подножий гор нигде не обещали обрадовать какой ни на есть, хоть самой чахлой жизнью. Надежда на оазис начинала покидать мужчину.
Наконец пересекли край бледной тени дальше прочих выступающей в пустыню скалы. Однако эта тень спасала от палящих лучей светила, но не от духоты. Вскоре, напротив узкого прохода внутрь теснины, они остановились. Лошадь под военачальником пошатнулась, но устояла.
– Проклятое богами место, – высказался он. Затем обратился к Елене: – Зачем мы сюда так спешили?
Она не слушала его, без промедления спешилась.
– За тем утёсом есть небольшой источник, – указала она хлыстом в сторону. – Там попадаются ядовитые твари. Но если повезёт, утолишь жажду. А ночью доберёшься до степи.
После чего решительно направилась в теснину.
– Куда ты?! – ей в спину хрипло крикнул военачальник, как будто не понял, что она ему сказала. – Я с тобой!
Он попытался заставить лошадь шагать за женщиной, но животное отказывалось идти дальше, тревожилось, пятилось и тихо ржало. Он спрыгнул на песок, догнал Елену и преградил ей путь. Но она с холодным высокомерием глянула ему в лицо.
– Я не люблю прощаться дважды.
Осадив военачальника надменной царственностью, обошла его, прошла к мрачному сужению горловины теснины и, сделав несколько шагов, остановилась. Там провернула на левом запястье браслет, и появление её фантома поразило военачальника, как ничто в прежней жизни. Его верящий в сверхъестественные силы разум оцепенел при виде точно такой же второй женщины.
Фантом пересёк невидимую границу, за которой поперёк хода вглубь скал вспыхнуло плотное красное сияние. Образ женщины сделал шаг, ступая в это сияние, застыл в нём, пропал, и оно начало меняться, стало жёлтым, потом зелёным. Елена быстро прошла сквозь зелёное сияние, и оно тут же исчезло.
– Колдунья! – пробормотал военачальник. Шепотом повторил в приступе внезапного отчаяния: – Она колдунья!
И бросился следом за нею. Но едва пересёк некую границу, как красное сияние опять вспыхнуло поперёк хода. Вырвав из ножен короткий меч, он, словно грудь заклятого врага, пронзил им бестелесное препятствие. Зигзаги огненных змеек вспыхнули и заплясали по мечу, и, непроизвольно вскрикнув от пронзительной боли в держащей меч руке, он выронил своё единственное оружие. Меч глухо царапнул песок в его ногах, лезвием коснулся низа сияния. По лезвию опять неистово заметались ослепительные блёски, и он ринулся в сияние сам. Как будто огненные змеи со всех сторон набросились на него, во множестве извивались на бронзе его одежды, жалами пронзали тело до сердца и желудка. Его корчило, дёргало, трясло, но он продолжал прорываться за торопливо уходящей женщиной. Наконец, подобно мячу от удара, его швырнуло прочь от сияния, с треском в воздухе хлестнуло на лету огненным бичом, обожгло полосой ожога.
Елена поднималась по узкой тропе меж отвесных стен теснины, так и не глянув назад, где военачальник, пьяно шатаясь, медленно поднимался на колени, а над ним встревожено ржали лошади. Ей больше не было до них никакого дела.
Высокие и неприступные скалы горного хребта на экваторе скрывали от туземных обитателей планеты взлётно-посадочное поле небольшого промежуточного космопорта. Такие космопорты создавались в галактической глубинке, в стороне от основных путей межзвёздных проездных и грузовых потоков. Принять он мог лишь челночный корабль или небольшой тягач.
Застыв в терпеливом ожидании, на краю пустынного круглого поля стоял Иван. Руки он отвёл за спину, где сцепил их, – пальцы левой удерживали кисть перчатки на правой. Солнце перемещалось за отвесную стену, и на него, на прозрачный щит укрытия падала короткая тень. Откинув голову, он следил, как прорывал тонкие облака, разрывал их в клочки челнок наивысшего военного разряда, способный перемещаться без дозаправки топливом в пределах двух-трёх звёзд. Челнок опускался опытной и решительной рукой и мягко приземлился в самом центре поля.
Наружная дверца челнока откинулась вверх, и в тёмном чреве показался широкоплечий белокурый красавец. Как у Ивана, на правой его руке крепился рукав дополнительных мышц, и она была заметно крупнее левой. Он сошёл на серое покрытие лётного поля, осмотрелся, после чего зашагал в сторону Ивана.
– Кто ты? И где твой корабль? – выказывая привычку громко повелевать, жёстко потребовал он ответа, когда только ещё приближался к нему.
Иван обождал, пока Парис вошёл за прозрачный щит укрытия и остановился напротив. Продолжая удерживать правую руку за спиной, левой из нагрудного кармана облегающей тело рубашки он вынул титановый жетон с набором цифр и заглавных букв, недавно записанных лучом меняющего частоту тайнописца. Подделать такую запись было невозможно.
– Я из Особой Службы Межзвёздной Разведки, – показывая этот жетон с кодовым подтверждением чрезвычайных полномочий, объявил он. – И здесь, чтобы помешать тебе увезти очень красивую и преступно своенравную женщину. Надеюсь, тебе известно, что муж упрятал её сюда по решению Межзвёздного Совета под угрозой полного бойкота его планеты...
Не имея привычки сдерживаться, Парис вспыхнул в гневе.
– Я готов драться за неё со всей Галактикой! – грубо оборвал он Ивана.
– Так говорят ещё, по крайней мере, трое, все диктаторы планет с крупными военными соединениями, – невозмутимо возразил Иван, убирая жетон в карман. – Поэтому ты её не получишь.
– Горе же тому, кто встанет на моём пути!!
И Парис резко выбросил правый кулак.
Но он не смог ударить Ивана, готового к такому повороту выяснения отношений в столь щекотливых переговорах. Перчатка его кулака встретила, приняла на себя удар кулака Париса. У обоих дополнительные мышцы вздулись, разом лопнули, разорвались от чрезмерного напряжения. Рука Париса дёрнулась к кобуре с лучемётом, но Иван проворнее схватил с уступа скалы меч, и, почти без замаха, плашмя стукнул им по белокурой голове противника. Дуло лучемёта Париса дрогнуло, выстрел пришёлся в покрытие сверхпрочного поля, яркий пучок энергии отразился от покрытия и взлетел, мелькнул, разорвался в стороне. Там зашумели, часто застучали многочисленные падающие камни и камешки осколков горной стены.
Иван не мешал Парису зашататься, грохнуться на поле и растянуться на нём.
Вызванный по защищённой внутренней связи андроид, страж порта, без слов поднял Париса, как мешок, взвалил на плечо и выпрямился перед Иваном, ожидая распоряжений.
– Придёт в себя, скажешь, я забрал его корабль, – объяснил его задание Иван. – Мой пусть не ищет, он утонул. На сутки отключишь дальнюю связь. – Затем спросил: – Когда опустится для дозаправки следующий тягач?
– Через трое суток, – невозмутимо сообщил андроид.
Такой ответ Ивана удовлетворил. Они расстались, каждый направился по своим делам. Оглянувшись у входа в челночный корабль, Иван отметил про себя, что за андроидом закрылся бронированный щит в скале, а подальше, над выходом из скоростного подъёмника, загорелся яркий зелёный свет.
Створка подъёмника отползла вбок, и Елена сразу увидела челночный корабль и герб возле дверцы, высоко поднятой над входным настилом. Она немного волновалась, когда шла по ровному полю к этому челноку, который прилетел за ней, несмотря на запрет Межзвёздного Совета. "Какой у него петушиный герб, герб Париса, – думалось ей. – Странно, что мальчик не встречает меня, свою возлюбленную богиню ".
– Дорогой! Я сразу узнала твой мужественный герб, а ты меня не встречаешь?! – воскликнула она в полумрак корабля, поднимаемая в него титановым настилом.
Оказавшись внутри, она вдруг заподозрила неладное, встревожено обернулась. Дверь входа опустилась, как если бы её поймали в большую мышеловку.
– Где ты? – громче, чем хотела, спросила она в приоткрытую дверь рубки управления. – Что это значит?
Она замерла, расслышав сзади очень спокойные шаги.
– Это значит, что я счастливчик, так как не теряю ради тебя голову, – произнёс Иван ей в спину.
Она живо развернулась, и ярость сверкнула в её синих глазах.
– Не-го-дяй!! – раздельно выговорила она и наотмашь, звонко хлестнула его по щеке всей ладонью. Озлобляясь, тут же дикой кошкой рванулась вперёд, когтями к его зрачкам.
Ивану пришлось изрядно повозиться, прежде чем удалось схватить кисти рук донельзя разъярённой женщины, поднять её на плечо. Андроиду было проще, много проще, казалось ему, пока он переносил Елену в единственное гостевое помещение на корабле. Парис, во всяком случае, не пытался кусаться, бить коленом по позвоночнику, бешено извиваться и шипеть возле уха ядовитой змеёй. Между тем он вслух разъяснял ей положение дел, надеясь затронуть женское благоразумие.
– Из-за тебя передралась твоя родная планета. Ладно, это было ваше внутреннее дело. Но твоё тщеславие жаждет развязать Войну Звёзд... – Он поправил её на плече и продолжил: – А это угрожает слишком многим интересам...
Едва он приблизился к порогу гостевого помещения, нудно заныли двигатели, пол дрогнул и поплыл под ногами. Иван увидел на голограмме внутренней связи, что мозг челнока провернул ключ на столе управления, после чего их неожиданно крутануло, швырнуло, опрокинуло. В падении за порог он отпустил женщину, и она упала на него сверху.
– Я убью тебя! Куда мы летим?! – прекратив драться, шумела Елена. – Этот болван разобьёт нас!
– Я делал всё по правилам, – возразил обиженный голос невидимого мозга. И на голограмме быстро пробежали строки правил по взлёту. – Хозяин Парис меня не использовал, и я должен привыкнуть к особенностям работы двигателей.
Тряска прекратилась, корабль мягко приподнялся носом, готовый к переходу в режим ускоренного взлёта.
– Неплохо для первого раза, – подбодрил Иван мозг челнока. Он встал на ноги, протянул руку Елене. – Но если ты пожелаешь, дорогая, посадкой займусь я сам.
Она уже полностью овладела своими чувствами. Воспользовалась протянутой им рукой, тоже встала, поправила волосы.
– Негодяй, – убеждённо высказалась она. – Впервые вижу такого негодяя.
Они устроились в креслах, ожидая начала ускорения, и она холодно предупредила:
– Надеюсь, мы летим не обратно? Из этого монастыря я опять сбегу!
– Нет, дорогая, – возразил Иван, – мы перебираемся на другую планету.
– Я всё равно сбегу. Так и знай!
– Только с моего личного разрешения.
– В таком случае тебе придётся стать моим сторожевым псом, – сказала она презрительно.
Иван предпочёл промолчать и дал знак невидимому мозгу ускорить взлёт.