Равновесие не было достигнуто в полной мере. Голова на ослабших мышцах шеи болталась. Боль в бедре и под правым глазом усилилась. Фальк ощущал себя как в дурмане.
Он уставился на свои ноги - ноги Нестора Блума, вытянутые перед ним. Дождь барабанил по его походному снаряжению. Его ноги были прямые и расслабленные. Его антиблики, сломанные на переносице пополам, валялись на земле справа от него. На его форме виднелась кровь, которую дождь вбивал в ткань. Кровь капала с его лица, с его носа. Он поднял руку, чтобы вытереть ее. Его левая рука не двигалась. В поле зрения появилась, неуклюже поднявшись, правая. Он чуть не ударил себя в рот. Некоторое время ушло на то, чтобы отладить более точный контроль, требующийся для владения руками. Он вытер рукой лицо, ощупал щеки и рот.
На пальцах осталась кровь. Кровь Нестора Блума, и пальцы тоже Нестора Блума. Фальк чувствовал, что с лицом не все в порядке. Его саднило, но оно оставалось неподвижным. Кровь текла из ноздрей, изо рта и из раны на правой щеке, под глазом. Когда он касался лица, пульсирующая боль усиливалась везде - в скуле, коже, нижней челюсти и зубах, пазухах, носу, языке и глазницах. Он вдруг понял, что пускает кровавые слюни, и захотел утереться.
Фальк попробовал пошевелить левой рукой Блума. Складывалось впечатление, будто тело Блума наполовину парализовано и работает только одна его сторона. В голове снова вовсю билась боль, повторно зажженная его пытливыми пальцами. Бедро тоже болело. Странно, очень странно, но бедро у Блума болело именно в том месте, где до этого оно болело у Фалька. Он попытался подняться и совершил тактическую ошибку. Поскользнувшись, он завалился на бок - на парализованный левый бок.
Он оказался лицом к лицу со Стаблер. Она лежала на спине, вытянувшись под дождем рядом с ним. Они лежали рядышком, словно любовники, на вершине холма, глядя на облака или звезды. Ее глаза были открыты. Затылок ее головы снесло выстрелом. И с ее волос стекала розоватая дождевая вода.
Фальк в ужасе отшатнулся. Он снова поскользнулся и откатился прочь от трупа Стаблер, тело Блума безвольно плюхнулось, будто плохо управляемая марионетка, и дернулось в грязи, издавая какие-то ужасные мяукающие бессвязные звуки, похожие на всхлипывание.
Он произносил ее имя. Он произносил ее имя ртом, который был поврежден и отказывался работать как надо.
Фальк замер в нескольких метрах от нее и оглянулся на оставшуюся половинку ее лица. Тут же на него нахлынуло отвращение, рефлекторный ужас, когда обнаруживаешь, что лежишь рядом с трупом с простреленной головой. Но ни потрясение, ни жалость, ни отчаяние так и не появились. Они пришли бы от Блума. Блум знал ее. Блум был близок с ней - товарищи по команде и все такое. И это именно Блум, несчастно всхлипывая, повторял ее имя, не Фальк.
Блум, или какая-то невольная его часть, все еще где-то оставался живым.
Фальк опять попробовал подняться. Сплюнув кровь, он потянулся вслед за плевком, заставляя себя тяжело вдыхать и выдыхать в положении сидя. В конце концов он сел, привалившись к обломку рекламного щита.
Насколько Фальк понял, они находились на выходящем к океану склоне горы в том небольшом тупике за зданием метеостанции. Сильный ветер и ливень несло с моря, и из-за белого тумана и висящей в воздухе дымки дождя видимость была плохая. Время уже, похоже, было за полдень.
Под ним, на склонах, находились склады, и разборные ангары, и еще несколько накрытых обработанных участков земли, защищенных от непогоды и ветра стенами. На задний двор вела грязная аллея. С подветренной стороны выстроились в ряд деревянные домики, напротив - ветрозащитные панели, и среди них и та, со "Счастливой Улыбкой Берри", прикрывающие эту часть станции.
Это был пустырь, небольшой проход в стороне от обычных маршрутов обитателей станции. Как и свалка под окном туалета, вполне удобное место, чтобы перетащить туда трупы и закопать их. И его, и Стаблер от главного здания сюда приволокли. Несмотря на дождь, Фальку удалось различить в грязи следы. Там был еще один труп, тоже вуаповца. Фальк заметил его только сейчас, когда сел. Он лежал вниз лицом с другой стороны от Стаблер. Фальк не был уверен, но вроде этого солдата звали Мартинз. У него на спине виднелись три отверстия с рваными краями, похожие на жерла вулканов.
Все оружие у них забрали и, похоже, карманы и патронташи опустошили тоже.
Он отчаянно старался удержать под контролем свое положение и равновесие. С его парализованной левой стороной и почти отсутствующей моторикой он привалился к щиту, точно какой-нибудь беспомощный инвалид на больничной койке, ожидающий, когда подойдет санитар, взобьет ему подушки и переложит его по-другому. Его правая рука безвольно покоилась на коленях. Он чувствовал, как на губах скапливается слюна и длинными тягучими струйками стекает ему на грудь.
Немного посидев, он еще раз попытался подняться на ноги. Выяснилось, что левая сторона не двигалась частично из-за сервоарматуры, которая была предназначена для равномерного распределения нагрузки и теперь оставалась разблокированной. На все про все ушло около дюжины попыток.
Кроме настойчивости, тут ничего не работало. Каждое движение, каждое действие он повторял снова и снова, пока не добивался правильного результата. Движения оставались неуклюжими и прискорбно неточными. Он не смог бы поднести ложку ко рту. Что же касается вдевания нитки в иголку, он не смог бы эту иголку даже взять пальцами.
Пока сервосистема оставалась подключенной к его левой руке, это служило хорошим подспорьем - твердой подпоркой, на которую можно опереться и которая останется твердой, в какой бы ситуации ее вдруг ни пришлось выставить вперед. Медленно, с трудом он передвигался вдоль водостока, а затем, опираясь на трубу, встал прямо. Это заняло несколько тысяч лет. Материки изменили свои очертания, пока ждали, когда же он встанет вертикально. Он неуправляемо покачнулся, и голова тут же по-сумасшедшему дернулась, но всю свою злость он вложил в скрежет зубов.
И вот он стоял прямо, опираясь, но прямо, дождь хлестал по лицу, боль бежала по венам, и все равно абсолютно такой же беспомощный, каким он был, когда только очнулся.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Он двигался как зомби, неуклюжее, запинающееся существо, у которого между импульсом и действием сохранилась только рудиментарная связь через мозговой ствол. Он нащупывал путь с помощью бесчувственной левой руки, используя для опоры и для удержания равновесия сервоарматуру, цепляя щиты металлической манжетой.
По-прежнему никто не явился открыть танк и извлечь Фалька из Нестора Блума. Ни Эйуб, ни Клиш, ни этот долбаный Бари Апфел.
Дождь едва накрапывал. Ветер тоже утих. Дневной свет желтел, и день превращался в вечер. Везде было тихо, только вода журчала по водостокам или капала с карнизов.
Он дернул дверь. Ухватить ручку удалось только с третьей попытки. Дверь открылась.
Раздался неожиданно пронзительный звук. Этот звук существовал на грани восприятия человеческим слухом. Он скорее почувствовал его, чем услышал, этот визгливый лай. Звук заставил его подпрыгнуть. Он дернулся назад и случайно захлопнул дверь.
От этого звука содрогнулись и другие существа. Шквал из больших белесых жуков пронесся над головой, улетая прочь, по склону крыши.
Снова раздался звук. И снова, хотя Фальк и ждал его, звук заставил его подпрыгнуть. Он вжался в стену за дверью, невольно глухо ударившись затылком Блума о щит. Правая нога поскользнулась в жидкой грязи, и он чуть не упал. Выбросив вперед левую руку, он схватился за дверной косяк. Тут же сработала сервосистема, закрепляя его там.
Фальк кое-что понял. Он не распознавал сигнал - просто резкий, необычно модулированный звук, заставлявший его поспешно отпрыгивать. Но он реагировал на этот звук с большей дрожью и тревогой, чем он того, казалось, заслуживал. Реакция его тела не соответствовала обычному любопытству ума. Будто тело Блума знало этот звук. Точно мышечная память Блума знала, что его надо бояться.
Звук раздался в третий раз. Теперь Фальк учуял в холодном воздухе и запах горелого. Подчиняясь мгновенной инстинктивной реакции тела Блума, он вернулся назад и укрылся в нише дверного проема.
Раздались шаги. Кто-то в тяжелых армейских ботинках двигался короткими перебежками по лужам, разбрызгивая грязную воду. Две человеческие фигуры промелькнули подобно теням в конце аллейки, пересекая открытое пространство территории метеостанции. Все видение длилось один миг, но Фальк успел заметить, что оба человека несли какие-то тяжелые предметы.
Излучатели.
Он снова услышал звук, на этот раз ему сопутствовала вспышка света в том направлении, куда удалились фигуры.
Теперь он понял, что это за звук.
Это стреляли МЗА.
Дрожащей правой рукой он открыл дверь, пробрался в темный коридор станции и закрыл за собой дверь.
Внутри воздух был прохладным, с каким-то не то привкусом, не то запахом копоти. Он почувствовал вонь обожженной плоти и дерьма.
Опираясь левой рукой о стену, он стал пробираться внутрь здания.
Когда он дошел от черного входа до середины коридора, его схватили сзади. Рука замкнулась вокруг шеи. Ощущение было такое, будто его придавило шкафом.
- Ни слова! - прошипел в правое ухо голос. И что-то еще коснулось его правого уха. Холодное дуло пистолета.
Он позволил, чтобы его оттащили из коридора в небольшое жилое помещение, в котором пахло грязными носками и затхлостью. В комнате стоял полумрак и было неубрано. Комод, заваленный грязной одеждой. Стену над кроватью слева украшали вырезки с Шионой Коной.
Отпустив его шею, Бигмаус, не опуская кольта, чуть оттолкнул его, вглядываясь.
- Нес? Нес? Мать твою!
Фальк заморгал и покачнулся. Он тяжело опустился на одну из коек, при этом ударившись виском о полку.
- Чтоб тебя! Нестор! - прошипел Бигмаус и убрал пистолет. - Боже, я совсем не хотел ранить тебя! Боже! Да что ж такое! - Он опустился на колени, заглядывая Фальку в лицо. - Что случилось? Нес? Что с тобой произошло? - Охваченный ужасом, он говорил напряженным шепотом, как можно тише.
Фальк никогда не видел Бигмауса таким и знал, что и Блум не видел. Стресс довел Бигмауса почти до полной невменяемости.
Бигмаус протянул руку и взял Блума за челюсть.
Фальк невнятно замычал и попытался высвободиться, но Бигмаус повернул голову Блума, рассматривая в тусклом свете рану:
- Вот блин, тебя задело. Ты ранен, Блум! Блин!
Фальк попробовал ответить, но Бигмаус не отпускал голову. Его большие пальцы прощупывали щеку Блума под правым глазом, вызывая боль, которая разливалась по всему лицу.
- Что случилось? - спросил Бигмаус, не прекращая осмотра. - Вот дерьмо, ты только глянь! Надо, чтоб тебя подлатали! Придется доставить тебя в полевую хирургию!
Фальк издал звук.
- Ужасно, Блум! Прямо под глаз! Слушай, я вытащу тебя отсюда, идет? Ну, ты как? В порядке? Я вытащу тебя из этого дерьма! Мы вместе выберемся отсюда, и я доставлю тебя в полевой госпиталь. Идет? Нес, ты как? Идет?
Фальку удалось издать еще один жуткий звук и сбросить руки Бигмауса:
- Хватит трогать меня.
- Больно? Понял. Давай обработаю рану?
- Нет.
- Черт, Нес! Да мы тут в полном дерьме! Террористы, Блум! Они захватили всю станцию! Они ждали нас! И мы вляпались по самые уши!
- Кто жив? - прохрипел Фальк. Язык Блума словно распух.
- Да мне-то почем знать! Когда началась стрельба, Спайерман и Цицеро куда-то делись вслед за Прибеном, Стаблер и Мартинзом.
Спайерман. Что еще за Спайерман? Сержант, что прибыл с Цицеро?
- "Бумер" все еще на земле? - Каждое слово давалось с большим трудом.
- Ну, наверное. Я не выходил наружу. Стреляют.
На борту вертолета должен быть экипаж. Врач, которого Цицеро собирался позвать к нему. Может, еще одна команда. Фальку требовалась медицинская помощь.
- Стаблер убита, - произнес он.
- Что? Ты издеваешься?
- Нет. Мартинз вроде тоже. Или это кто-то другой.
Бигмаус качнулся на каблуках.
- Мать твою! - проговорил он. - Ну ни фига себе! Ты уверен?
- Я видел, - сказал Фальк. Он позволил себе устроиться на койке поудобнее, привалившись спиной к стене, смещая вырезки с Шионой Коной в бикини. - Они забрали наше оружие. И боеприпасы.
- Вот дерьмо.
- Мне надо выбираться отсюда, - произнес Фальк.
- Я понимаю. Нес, я вытащу тебя.
- Мне плохо.
- Все будет хорошо.
- Здесь есть связь?
Бигмаус помотал головой:
- Все каналы подавлены. И защищенный тоже.
- Рация на станции?
- Выключена.
- Маус, а ты можешь включить ее?
Бигмаус уставился на него и покачал головой:
- Это небезопасно. Я-то включу, а они нас засекут.
Он щелкнул пальцами. Фальк заметил, как сильно у Бигмауса дрожат руки.
- Стаблер точно подпалили? - спросил Бигмаус.
- Да.
- Дело дрянь, - произнес Бигмаус, глядя поверх своих антибликов.
- Надо что-то делать, - сказал Фальк. Его уже тошнило от тех неимоверных усилий, которые ему приходилось прикладывать, чтобы заставить работать голос Блума. И еще ему было плохо, как после инсульта. Горло болело, будто его отдраили металлической мочалкой. - Маус, мне правда очень хреново. Мне надо выбраться отсюда.
- Да я понимаю, Блум.
- Нельзя ждать. Может, попробуем связаться через рацию станции?
- Бесполезно.
- Давай хоть попытаемся передать сообщение. Может, в штабе и не знают, что тут происходит.
- Блум, слишком рискованно!
- Если мы дадим о себе знать, они направят к нам подкрепление. Давай пошлем сообщение с местной рации и попросим о помощи.
- Блум, забей на это!
Фальк проглотил ком в горле.
- Маус, мне надо выбраться отсюда. Мне нужна помощь. Мне плохо.
- Нес, тебя подстрелили.
- Я не чувствую себя.
Бигмаус пристально посмотрел на него, затем снял антиблики и вытер глаза рукавом своей камуфляжной куртки.
- Говорю же, - произнес он, - как только включим местную рацию, нас засекут.
- Так давай включим рацию ненадолго, отправим сообщение и сразу уйдем. В другое здание. Или вообще с этого места.
Бигмаус все еще оставался в нерешительности. Неподалеку раздался неопределенный шум, похожий на удары в дверь. Бигмаус тут же выхватил пистолет. В следующую секунду он уже целился в дверь.
Они замерли в ожидании. Кровь пульсировала в висках Блума, колоколом отбивая каждый удар. Прошла целая вечность и еще чуть-чуть. Бигмаус опустил оружие.
- Нам нельзя тут оставаться, - прошептал он.
- Нельзя, - согласился Фальк. Ужас змеей снова вернулся в его живот. - Они здесь повсюду. Если будем сидеть сложа руки, они найдут нас. Надо послать сообщение, позвать на помощь или убираться ко всем чертям.
Бигмаус встал, спрятал пистолет и бесцеремонно поднял Фалька на ноги, обхватив его под мышками. Тот старался не упасть. От резкого движения боль в голове и бедре вспыхнула с новой силой.
- Вот я попал в передрягу, - проскрежетал он. - Не знаю, будет ли от меня толк.
- Это ничего, - сказал Бигмаус. - Все в порядке. Я поведу тебя.
Теперь, когда Блум опирался на него, Бигмаус опять вытащил свой пистолет.
- Я могу держать его, - предложил Фальк.
- Отлично.
- А ты возьми тяжелую артиллерию, - произнес Фальк.
Тупорылый гранатомет все еще был пристегнут к заднему щитку бронежилета Бигмауса.
- Видать, здорово тебя шарахнуло по голове, - заметил Бигмаус.
Ну еще бы. Гранатомет в помещении. Много проку от него.
Они добрались до двери. Бигмаус выглянул в коридор, затем, поддерживая Фалька, двинулся дальше, держа пистолет наготове.
Они пришли в аппаратную метеостанции. Портативный передатчик Бигмауса по-прежнему лежал на одном из столов, где его и оставили. На консольной панели переплетались разноцветные проводки. Бигмаус усадил Фалька в компьютерное кресло у одной из стоек с мониторами, а сам вернулся к передатчику.
- Поторопись, - произнес Фальк. Перед глазами снова все плыло.
Отключив передатчик, Бигмаус закрыл крышку и перенес его к рации метеостанции. На ее настройку понадобилось бы немного времени.
Боковая дверь открылась, и в помещение вошел незнакомый человек. В руках он держал ПАП-20.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
На вид ему было лет двадцать пять, короткие русые волосы, удлиненное обветренное и загорелое лицо. Грязная одежда из темного непромокаемого материала, ботинки на толстой подошве. Дождевые капли на его одежде напоминали нашитые блестки. ПАП-20 был вуаповского образца и, скорее всего, в начале этого дня еще принадлежал кому-то другому.
Фальк знал это, нутром почуял. Он мгновенно подметил все эти мелочи: взгляд, манеру держаться, одежду, чужое оружие, запах холодного влажного воздуха, который незнакомец принес в помещение, и растерянность на долю секунды, когда он обнаружил, что в предположительно пустой комнате находятся двое мужчин.
Незнакомец тут же вскинул оружие. Единственное, что заставило его замешкаться, была необходимость сделать выбор между двумя целями, расположенными в противоположных концах узла связи. Всего миг он раздумывал, в кого стрелять первым.
Он выбрал Фалька. И это был неверный выбор.
Кольт все еще находился в руке у Бигмауса. И Бигмаус отреагировал мгновенно. Вскочив, он швырнул свой электронный боекомплект так, что инструменты разлетелись во все стороны, и выстрелил. Шум отвлек незваного гостя. Две или три пули врезались в стену справа и слева от него. Еще три или четыре попали в него - в грудную клетку, плечо, лоб и подбородок. Рана в подбородок была самой тяжелой. Нижняя часть лица мужчины исказилась. Он уже летел назад, раскинув руки, со сломанной шеей. Его волосы растрепались. Глаза сначала разъехались в стороны, а потом собрались в кучку, лицо исказила судорога. Он шмякнулся спиной о стену и сполз вниз, повалился на бок. ПАП-20 с грохотом упал на пол.
Струйка дыма поднималась в тишине, вплетаясь в поток солнечного света из потолочного окна.
- Мама дорогая, - выдохнул Бигмаус, еще не совсем понимая, что он только что сделал. Он поднялся на ноги, опуская кольт.
Ошеломленный, Фальк неуклюже пошевелился, и кресло на колесиках выскользнуло из-под него. Консоли, между которыми он падал, с грохотом полетели в стороны, а он свалился на спину. Кресло опрокинулось, а колесики продолжали вращаться. Это падение забрало у него последние силы.
- Оставайся там! - приказал Бигмаус.
С кряхтением пытаясь подняться, Фальк слышал, что Бигмаус прошел на другой конец комнаты к человеку, которого только что убил. В просвете под столом он видел, как Бигмаус проверил у того пульс, обыскал его карманы и забрал автомат. Бигмаус не хотел касаться его, словно убитый был радиоактивен.