Какое-то время он бродил по молитвенному дому и примыкающим помещениям. В кадастровом офисе он включил настольную лампу и в маленьком кружке желтого света принялся внимательно изучать проектор спутниковой связи. Ему пришла полубезумная идея, что можно, обойдя систему подавления, выйти через автономную коммуникационную сеть на связь с внешним миром. Система была жива, но сигнал почему-то отсутствовал. Или погода, или террористы полностью перекрыли все системы связи: радио, цифровую, прямую спутниковую. И Фальк ничего не мог поделать.
Он открыл один из металлических ящиков бюро и извлек несколько крупномасштабных карт для местности Айбёрн. Он хотел посмотреть, что находится в окрестностях, и также ему пришла в голову мысль, что у местных жителей могут быть более современные карты, чем те файлы, что им предоставили в Ласки. Он просмотрел карты всей местности от океана до кальдеры, вдоль всего шоссе, в пределах Антрима, Фурлоу Питс и Маблхэда. Фурлоу Питс был еще одним поселком городского типа, раза в четыре больше Айбёрна, и располагался в том же геопоясе побережья и кальдеры. Антрим был обычным промышленным городом, центром, объединившим вокруг себя целую группу шахтных комплексов. К тому же это было лучшее место в шестистах милях от конца шоссе. Его можно было сравнить с луной.
В таком случае Маблхэд был далекой галактикой, занимавшей весь восток. Поездка на экскурсию в Маблхэд стала одной из самых обидных трат времени, на которые когда-либо вынуждали Лекса Фалька. Но сейчас он был готов убить, если взамен его немедленно не отвезут туда.
Он внимательно изучил на лайтбоксе еще несколько местных крупномасштабных карт, запоминая, где находятся станция, Айбёрн Слоуп, агрокомплекс, склад горючего, перевал и пересечение шоссе. На востоке, в предгорье, был отмечен карьер для добычи руды открытым способом, и еще один, поменьше, к северу от него. Также там он увидел значки стоящих отдельно от основных поселений ферм и жилых домов, огороженных частных владений на выкупленной земле - все они входили в более обширное сообщество.
Фальк надел антиблики. Для большей верности эти карты стоило записать. И опять он запутался в опциях антибликов военного образца. Блум не удосужился показать ему, как с ними работать. Фальк действовал на свой страх и риск: тыкался вслепую, опираясь только на свое знание гражданских антибликов. Как простенький фотоснимок может вызвать столько затруднений?
Эти антиблики были еще и чужими. Прежде он не думал об этом. Он нашел их на полу вертолета, где их оставили или, что более вероятно, обронили. И обронил их кто-то из членов команды "Кило" или экипажа. Он вспомнил, что, когда в первый раз воспользовался этими антибликами, ему пришлось очистить их ото всех сохраненных снимков и файлов предыдущего пользователя.
И вот все они снова были на месте. Вся ерунда, которую он тогда позакрывал. Когда он наконец нашел опцию "фотоснимок", открылось уже сохраненное изображение. Множество откровенных снимков вуаповских друзей на вечеринках: они паясничали, смеялись, провозглашали тосты, брали оружие "на караул", выглядели как сама скромность, но были готовы вот-вот прыснуть со смеху. Он нашел заголовок папки. Имя пользователя: Смиттс Лемар. Лемар Смиттс входил в команду "Кило-3", а "Кило-3" определенно находилась на борту, когда Цицеро посадил машину на территории метеостанции, потому что Мартинз тоже был членом команды "Кило-3".
Фальк снова просмотрел снимки. Вот Мартинз с квазипивом в руке. Вот Вальдес и Горан. Кодел выглядел с гранатометом круто. Вот Джей и Клоделл. Вот Бигмаус, а это Прибен смеется, залитый солнечным светом, и Фальку еще не понятно, что стало причиной этого смеха. А вот Стаблер и Блум.
Его собственное лицо - и в то же время чужое. Нестор Блум и Карин Стаблер в каком-то баре, счастливые, позируют перед фотоаппаратом. Рука Блума обнимает плечи Стаблер - они живы. При виде Стаблер ему стало так больно, что даже легкая судорога свела живот.
Фальк проглотил подступивший к горлу ком, чувствуя, как где-то в глубине шевельнулась боль Блума. Он поспешно перескочил на следующий снимок, потом еще на один, и еще.
Вместе со снимками там был и видеофайл. Всего сорок секунд. Фальк выбрал "воспроизвести".
Кабина вертолета изнутри, изображение залито дневным светом, потому что программа трассировки лучей работала в полную силу, ракурс - с полу, взгляд снизу вверх, в сторону боковых окон и открытой боковой двери. Все засвечено, лишь мазки белого света, как на картинах абстрактного экспрессиониста Марка Ротко. Уровень колебаний при съемке нулевой. Пользователь не двигался, и вертолет тоже. Машина стояла на земле. Две фигуры, пригнувшись, проникли в кабину через боковую дверь, переговариваясь друг с другом. По ним можно было хорошо представить положение владельца этих антибликов. Чтобы сделать такую запись, Смиттс должен был лежать на полу, причем на спине, и голова, повернута набок.
Видео было совсем коротенькое. Сорок секунд почти засвеченной записи, где ничего не происходило, плохая фокусировка, а в качестве саундтрека - какой-то непонятный шум. Крадущиеся фигуры, всего лишь призрачные силуэты, разговаривали между собой около двадцати секунд, затем выпрямились, повернулись к камере, подошли к объективу. Быстрое непонятное движение, и воспроизведение прекратилось.
Фальк хотел стереть ролик, но что-то заставило его изменить решение. Он снова включил воспроизведение. На этот раз, когда фигуры выпрямились и повернулись к камере, он нажал на паузу. На секунду-другую они перекрыли ослепляющий дневной свет, льющийся в открытую дверь, устроив небольшое затмение, и превратились в нечто большее, чем силуэты. Одна фигура была крупнее, чем другая. Изображение осталось смазанным, но разрешение стало лучше. Мужчина и женщина - никто из них не одет в форму ВУАП.
Мужчину Фальк не знал. Но женщина оказалась той самой девушкой, что стреляла в него.
Нервный спазм с такой силой сдавил живот, что Фальк громко застонал, скрючившись. Это был страх, извивающаяся змея, но и физическая боль тоже. Охваченный невыразимым беспокойством, от которого казалось, будто его вот-вот вырвет, он отшатнулся от лайтбокса, сжав кулаки, широко раскрыв рот и при этом не произнося ни звука. Он задел одну из папок с картами, и та упала на пол. У него не осталось сил издать хоть какой-то звук.
Ему удалось, согнувшись пополам, подняться на ноги. В углу офиса стояла небольшая кушетка, покрытая потертым покрывалом. Еле двигаясь, он добрался до нее, свалился, затем перекатился на спину. Спазм снова усилился, затем отпустил, колени расслабились, и ему удалось вытянуть ноги.
На самом деле боль находилась не в желудке. И он понимал это. Он лежал на кушетке, растянувшись на спине, почти парализованный, вполне отдавая себе отчет, что боль, настоящая боль, локализуется у него в голове. Его сведенное судорогой тело - всего лишь еще одно свидетельство, что его мозг умирает. Головной мозг Блума и его приглушенное сознание умирали вместе. Может, от кровопотери, может, от развивающейся инфекции, а может, и от целого дерьмового букета причин - начиная с огнестрельного ранения и заканчивая его, Фалька, внедрением.
Голоса невидимых существ шептались в полумраке вокруг него, что-то бормотали и, возможно, ссорились.
Дверь офиса открылась, на пол упала косая полоска света. Гекльберри заглянул в комнату. Наверное, он услышал, как упала папка. Фальк не шевелился. Он не мог ни говорить, ни поднять головы. Гекльберри обвел комнату взглядом и, скорее всего, увидел Блума. Довольный, что Нестор наконец прилег отдохнуть, старший сержант вышел в коридор и тихо прикрыл за собой дверь.
Боль и мышечная слабость не проходили около часа, в течение которого Фальк, похоже, проваливался в краткий сон. Он сел, когда наконец понял, что может сесть. Хотелось пить, вкусно пахло кофе или горячим шоколадом, который готовили поблизости.
Он снова прокрутил видео, замедлил воспроизведение, просмотрел еще раз, поменял масштаб изображения, увеличил его, снова просмотрел. Он все больше склонялся к тому, что во время записи Смиттс был мертв или умирал. Он лежал, неуклюже растянувшись на полу вертолета, у самой двери. Возможно, его застрелили. Антиблики включились на запись видео случайно, или Смиттс, притворившись мертвым, пытался сделать запись тайком.
Даже при увеличении смотреть или слушать было почти нечего. Мужчина и женщина, пригибаясь, пробрались внутрь. Они переговаривались. Было трудно разобрать их фразы из-за непонятного шумового фона. Несколько слов, не на английском. Девушка определенно была та самая, что стреляла в Блума. Фальк вновь и вновь прокручивал то место, где она выпрямляется и поворачивается лицом к нему против света. Он видел рану у нее на черепе, засохшую кровь. Если бы ему сказали, что она из Центрального Блока, он не удивился бы. Что-то было в ее чертах, движениях, в том, как она себя вела: миниатюрная, но сильная, убедительная, неустрашимая. Мужчина был крупным, темноволосым, его лицо ни разу не показалось отчетливо. Его телосложение, подтянутость и внутренняя сила выдавали в нем военного.
Он прослушал их разговор четыре или пять раз. Девушка что-то говорила мужчине. Фальк пытался разобрать отдельные слова, пытался выудить их из свистяще-бормочущей мешанины записи на открытом воздухе. Что она говорила?
Их действия в конце видеозаписи, при повторном воспроизведении, стали более очевидными. Они выпрямляются и подходят к Смиттсу, потому что понимают, что он жив и наблюдает за ними. Несколько последних скомканных секунд записи и запечатлели это движение и сбой, когда они схватили Смиттса и потащили его из вертолета. Его антиблики свалились, и запись прекратилась. Вот как антиблики оказались на грузовой палубе вертолета.
Что же они говорили? Может, Фальк и прочитал бы по губам, но речь была не на английском.
Он поднялся и пошел на запах кофе. Выйдя из офиса, он обнаружил в вестибюле Прибена и Раша, разговаривавших с Масри.
Прибен оглянулся на Фалька:
- У нас вроде появился план.
ГЛАВА ДВАТЦАТЬ ТРЕТЬЯ
- Мы остаемся здесь, - сказал Масри.
- Все остаются здесь, - отозвался Гекльберри, уплетая с помощью пластиковой вилки соевые бобы из саморазогревающейся банки. Он ел стоя. Солдатам часто приходится есть стоя.
- Я не то имел в виду. Наступит рассвет, уже сутки, как мы отправились на задание. Сколько еще понадобится времени, чтобы командование АП хватилось нас? Когда до них дойдет, что тут происходит фрикинг-си совсем не то?
Гекльберри пожал плечами. Масри обвел взглядом лица окруживших его товарищей. Фальк промолчал. Здесь, в молитвенном доме, еще держалась прохлада долгой ночи, предрассветная сырость с едва уловимым запахом "Инсект-Эсайда". Небольшие жучки, отыскав лазейки, уже пробрались внутрь и теперь неуклюже летали вокруг источников света.
- Еще день? Два? - спрашивал Масри. - Неделя? И что тогда они намерены делать? Пошлют еще команды, чтобы выяснить, что же, фрик-си, случилось с предыдущими? Сомневаюсь.
Вальдес пренебрежительно хмыкнул:
- Эх, не хочет сержант, чтоб мы проветрились напоследок. Никак не хочет. - Сложив руки на груди, он стоял, прислонившись к стене. - Они получают удовольствие на полную катушку, любо-дорого посмотреть. Пришло время нанести им хороший ответный удар и сжечь этих ублюдков. Покажем им нашу самую первоклассную игру. Так, чтобы комар носа не подточил.
Горан и Клоделл кивнули. Раш остался невозмутимым. Другие члены команды "Отель-4" стояли в карауле, но Фальк почти не сомневался, что если бы они были здесь, то обязательно подражали бы своему командиру. Команда "Отель-4" отличалась сплоченностью. Правда, оставалась неясной причина этой сплоченности - доверие или болезненная нехватка личного воображения. Понятно, что Раш был требовательным командиром.
- Предположим, ты прав, - ответил Масри Вальдесу. - Сколько на это уйдет времени? Три, четыре дня? Мы не можем тащиться так долго. Надо выбираться отсюда, и не на своих двоих.
- И что ты предлагаешь? - спросил Гекльберри. Слизнув остатки соевого соуса с губ, теперь он с отсутствующим видом крутил в пальцах вилку. - Полетим домой по воздуху?
- Моя птичка теперь только для утиля хороша, - посетовал Масри, - а про "Джульетту" мы ничего не знаем. Остается только вертолет команды "Кило" на вершине холма.
- Да, на метеостанции, - сказал Прибен.
- Он получил много пробоин, - сообщил Фальк. - Мы с Маусом были там, когда его нехило прострелили из излучателя.
Масри кивнул:
- Знаю, он подбит, но не безнадежен.
- Нес, я рассказал Масри о повреждениях кабины и о разбитых ветровых стеклах, - сказал Бигмаус. - Больше всего пострадала система шасси.
От боли у Бигмауса вокруг глаз появились большие темные круги, похожие на отпечатки кофейной чашки на столе. Тупая боль от травмы груди определенно высасывала из него все соки. Фальк заметил край гематомы в районе ключиц и горла, видневшийся из-под бинтов и обезболивающих пластырей.
- Вертолеты строят с запасом прочности, - заявил Масри.
- Но у него пробоины, - повторил Фальк.
- Ничего, это крепкие машины, - не сдавался Масри. - Есть основания полагать, что вертушка команды "Кило" сможет доставить нас по воздуху домой фрик-си быстрее, чем пешком. И быстрее, чем любым наземным транспортом, какой мы могли бы раздобыть.
- А с управлением ты справишься? - поинтересовался Фальк.
- Ну, я, конечно, не пилот, - ответил Масри. - Но я на вертолетах уже шесть лет. И по-своему знаю их. К тому же все офицеры по полезной нагрузке относятся к летному составу и, если понадобится, способны справиться с управлением. Нас готовят на уровень второго пилота, чтобы заменить его в случае необходимости. По-моему, сейчас как раз тот самый фрикинг-си случай, а?
- Вроде того, - согласился Фальк.
- Так, с вертолетом я справлюсь. Может, в полете нас немного потрясет, но я справлюсь. Идет?
Фальк отвел взгляд. Высокие окна молитвенного дома уже начали светлеть. Не пройдет и часа, как рассветет. Времени на раздумья не оставалось.
- Давайте попробуем, - предложил Прибен. - Надо попытаться.
- Заткнись, - велел Фальк.
- Какого фрик-си ты боишься? - грубо оборвал Фалька Масри. - В чем твоя фрикинг-си проблема?
- В тебе, - ответил Фальк. Он почувствовал легкую судорогу, но она тут же прошла. - Масри, ты хватаешься за любую соломинку. Так правильные решения не принимаются.
- Что? Ты хочешь остаться здесь? - съязвил Масри.
Фальк стоял, прислонившись к стульям, составленным один на один. Он выпрямился и, глядя прямо в лицо Масри, указал на черную дыру на своей покрытой синяками щеке.
- Масри, вот это, по-твоему, что? Ты как думаешь, нужна мне медицинская помощь? И как, по-твоему, хочу я выбраться отсюда?
Мгновение Масри смотрел ему в глаза, затем, смутившись, отвел взгляд.
- Я хочу выбраться, - проговорил Фальк. - Но как - не знаю. Может, остаться здесь и не высовываться? Понятия не имею. И я буду рад услышать любое альтернативное предложение. Единственное, в чем я уверен, - не хочу возвращаться на метеостанцию и ввязываться в бой только потому, что Масри считает, что каким-то чудом поднимет вертолет в воздух и мы улетим домой.
- М-да, - задумчиво произнес Гекльберри. Он поставил консервную банку на стол, воткнув в нее вилку. - Мы должны принимать разумные решения. И действовать надо толково. Поспешность нам ни к чему. Так что, Раш, не обижайся.
Понятное дело, Раш слышал такое уже не раз.
Фальк подождал, потер глаза. Бросив взгляд на Бигмауса, он заметил, что тот смотрит прямо на него. В чертах его лица затаился страх, потрясение от одной только мысли, что они останутся здесь. Рядовой первого класса Уэйлон Уэйкс Маускин по прозвищу Бигмаус рассчитывал на Нестора Блума. На своего непосредственного командира, который вытащит его из этого дерьма и доставит в безопасное место. Бигмаус не собирался уговаривать. Он был такой. Он даже не скажет об этом вслух. Но он изо всех сил надеялся, что так будет.
- Проклятье, вот влипли! - чуть слышно ругнулся Фальк. Он проковылял к Гекльберри.
- Может, правда, получится, - заговорил он, - если мы будем действовать без шума. Давайте прикинем, что мы имеем. Медленно проникаем на территорию, осматриваемся, закрепляемся. Обеспечиваем себе отход, на случай если все пойдет дерьмово. Продвигаемся вперед. Если шансов нет, убираемся ко всем чертям. Никакого геройства.
- Никакого геройства, - кивнул Гекльберри.
- Если хоть что-то пойдет не так, немедленно сматываемся. Никаких идиотских игр, что бы ни случилось.
Секунду Гекльберри разглядывал носки своих ботинок. Затем поднял взгляд:
- Горан? Раш?
- Согласен с предложением Блума, - произнес Горан.
- Никакого геройства, - поддержал его Раш. - При малейшей опасности отступаем.
- Ладно, - подвел итог Гекльберри. Он посмотрел на часы. - Пятнадцатиминутная готовность. Мы должны попасть на холм, пока не рассвело. Я с "Кило-Три" выдвигаюсь вперед на разведку, о результате дадим знать. Раш, ты со своими парнями обеспечиваешь поддержку. Иди скажи им. Блум, ты и Прибен сопровождаете Мауса и Масри. Хорошо бы посмотреть карту холма и метеостанции. Можно такую раздобыть?
- Да, - сказал Фальк. - Сейчас принесу из офиса.
- Пятнадцать минут, - напомнил Гекльберри.
Все зашевелились.
Фальк направился обратно в офис. Приглушенные голоса снова зашептали ему из полумрака. Он нашел самую подробную карту местности, сфотографировал ее на свои антиблики и вырвал из атласа. После он сделал еще несколько снимков других карт.
В комнату заглянул Бигмаус.
- Спасибо, - сказал он.
Фальк протянул ему карту:
- Отдай Геку.
Бигмаус кивнул, взял карту и, шаркая, пошел обратно.
Фальк выбрал "воспроизведение" и просмотрел видеоролик еще раз. Пригнувшиеся в дверном проеме фигуры что-то пробормотали, затем выпрямились и стали приближаться. Конец.
Он немного повозился с настройками и пропустил запись через модулятор звука, который обнаружил в аудиоменю. Несколько реплик, вернее, обрывки слов. Девушка говорила более разборчиво, чем мужчина. Фальк прослушал эти наборы звуков три или четыре раза. Она говорила по-русски, поэтому то, что он мог разобрать отдельные слова, ничего не давало. Вот именно - ничего. С подключенным сэлфом их можно было бы перевести за долю секунды.
Одно слово выделялось среди других. И выделялось оно потому, что не было русским, или, по крайней мере, оно звучало не как русское. Она дважды произнесла его совсем с небольшим промежутком. Похоже на "кэликоу" или "хэлигоу". Что это значило?
Судорога снова внезапно нахлынула на него, заставив застонать от боли и схватиться за лайтбокс, чтобы не упасть. Змея страха у него в животе развернулась. Он дождался, пока боль отпустит и змея уползет, затем медленно выпрямился и, переведя дыхание, разжал пальцы. От давления и пота кончики пальцев прилипли к лайтбоксу. Отлепляя их, он заметил, что схватился так сильно, что по поверхности лайтбокса пробежала едва заметная трещина, всего с волос толщиной, будто в рентгеновских лучах проявилось нечто зловещее.
Фальк застегнул куртку, спрятал в карман свою неуверенность и поднял с пола автомат "Коба".
Его ждут.