Положив бластер и лазерный хлыст на землю, Марк вытянул руку к пленнику, затем показал на летательный аппарат. Зеленокожий моргнул, нижние веки приподнялись, закрыв глаза, и снова опустились. Он все еще стоял в позе покорности, но в спектре его эмоций возникла новая нота, что-то сродни удивлению. Иди и живи, мысленно произнес Марк и представил скачущего к машине дроми. Иди и живи! Сегодня ты не уйдешь в Великую Пустоту.
Пленник выпрямился, приложил когтистую лапу к пятну на животе, что-то проскрипел и медленно побрел с площади.
* * *
Патта был потрясен - Парные Твари его отпустили. Он сделал жест благодарности и пожелал хосси-моа, с которым удалось вступить в чувственный контакт, чтобы тот дожил до Времени Пятна. Хотя, вероятно, эта Парная Тварь была вполне взрослой и способной к размножению, если судить по ее размерам. Как все существа его вида, Патта плохо различал пол и внешность гуманоидов, и более надежным критерием для него служили их рост и масса тела. Те хосси-моа, что не дотягивали до стандартов, объявленных Патриархами, воспринимались как молодь-халлаха, то есть Не-Вошедшие-в-Разум или попросту Безмозглые, чья жизнь стоила меньше обрезка когтя или упавшей с плеч чешуйки. Взрослых можно было приравнять к Старшим-с-Пятном и Старшим-под-Большими, однако главенствующую роль Патриархов-прародителей и Больших-Старших играли у хосси-моа не самые крупные экземпляры и даже не самые древние. Возраст и масса тела у них не являлись знаком мудрости и власти, и даже Отпавшим кланам, сражавшимся с Парными Тварями тысячи лет, их иерархия осталась непонятной. Патта, принадлежавший к трибе владык - или, как сочли бы на Земле, политиков, психологов и историков расы - пытался в этом разобраться, как и в других аспектах, связанных с хосси-моа, их поведением и обычаями, но достиг лишь самых скромных результатов. Да и то своими познаниями он был обязан Тихаве, а не Отпавшим, не клану Риккараниджи, в который его направили советником.
Ну было бы время, и он поймет больше! Станет, как Тихава, зонг-ап-сидура, проживет еще лет двадцать, а это немалый период. Главное, что сейчас он жив, и благодарить за это нужно Одарившего Мыслью. Одаривший велик! И только Он решает, кого спасти от гибели, а кого послать в небытие! Наверное, Патту Он спас с той целью, чтобы тот увиделся с наставником Тихавой и мог продолжить тайную миссию… Ибо Он не только велик, но и мудр!
Патта был не слишком религиозным, но, забравшись в машину, сдернув наплечники и шлем, тут же царапнул шею. Капля крови упала на пульт - единственная жертва, приемлемая Одарившим. Затем он сунул когти в пазы управления, поднял свой летательный аппарат и задал курс к обители Патриарха в Хо. Кабина выглядела слишком просторной - в ней уже не было пилотов зонг-тии и воинов из касты Получивших-Имя. Патта о них не сожалел. Они принадлежали к трибе Отпавших и к тому же являлись бойцами; ранняя смерть была их долгом.
Машина летела на запад, а он, взирая с высоты на мрачный пейзаж Холодного Мира, размышлял о тайне местных хосси-моа. Почему они живут в развалинах, где нет ни пищи, ни воды? Почему сопротивляются с таким бессмысленным упорством? Уничтожение мелких отрядов синн-ко или десятка-другого Старших-с-Пятном не наносило вреда клану Риккараниджи, сильному и весьма многочисленному. Казалось бы, те Парные Твари, что еще остались на свободе, должны изъявить покорность или, в крайнем случае, забиться в норы и молить своих богов, чтобы их не нашли и не забрали в Хо. Но они проявляли невероятную активность, причем во всех разрушенных поселениях! Логикой это не объяснялось. Патта знал, что хосси-моа очень ценят свое существование - тем более что его срок превосходил жизнь дроми в два-три раза. Однако они рисковали - и для чего? Чтобы уничтожить несколько сотен Получивших-Имя?.. Это казалось нелепым.
Была еще одна загадка, связанная с разным поведением Парных Тварей в Холодном и Теплом Мирах. Теплый Мир, вращающийся ближе к светилу и более удобный для обитания, заняли трибы Корронингаты и Синвагатаншера, тоже из Отпавших. Население этой планеты оказалось очень значительным, сосредоточенным частью в городах, частью в угодьях, производивших пищу и различное сырье. Здесь реакция хосси-моа совпала с прогнозом: устрашенные атакой на их города, пожарами и разрушениями, они предпочитали прятаться, а не сражаться. По утверждению советников из трибы Патты, изучавших Теплый Мир, многие вымерли и многие усердно трудились, получая за это пищу и кров. Но здесь, в Холодном Мире, ситуация была другой.
Патта решил, что хотя Парные Твари, сражавшиеся с кланами в Великой Пустоте, принадлежат к одной и той же разновидности, их группы сильно отличаются друг от друга. Эти отличия представлялись не такими, как среди дроми, где одни кланы производили бойцов, другие - правящую элиту, торговцев, техников или рабочих определенной специальности. Структура общества у хосси-моа была намного сложнее, что, вероятно, объяснялось наличием двух полов и способом размножения. Особенности индивидуумов, как и групп, обитавших на разных планетах, были выражены резче, что вносило в их планы и действия элемент случайности. На первый взгляд - беспорядок и хаос! Но в этой путанице таилась некая система, порождавшая импульсы озарений, стремительный прогресс и удивительную способность к выживанию. Патта давно уже осознал, что земные хосси-моа развиваются быстрее, чем его собственная раса, имеют более совершенные корабли и более мощное оружие. Знал он и другое - что его народ, миллионы кланов в сотнях миров, племя, превзошедшее числом всех хосси-моа Галактики, медленно, но верно движется в тупик.
Эта война тоже являлась тупиком. Тихава, зонг-ап-сидура и наставник Патты, предупреждал, что тупики бывают разные - где стена, где яма, а где бездонная пропасть. Есть тупики, где можно остановиться, повернуть назад и выбрать верную дорогу, и есть другие, где ждут катастрофа и гибель. Война с земными хосси-моа как раз и была таким тупиком.
Внизу появились океанский берег, руины города и взлетно-посадочное поле, которое строили пленные. Затем возникли башни Хо и самая высокая из них - обитель Патриарха. Сбросив скорость, машина начала снижаться.
* * *
Трупы дроми и их оружие Пьер сжег своим метателем - на земле остались только основательные ямины с кучками пепла. Девушки отвернулись - зрелище было неаппетитное, а запах - того хуже. Марк вытащил запасную батарею, зарядил свой бластер, потом стал совать Ксении и Майе сухие плитки рациона, не очень вкусного, зато питательного. Но они отказались от еды, заметив, что пригодится в дороге, ибо до Никеля путь неблизкий, четыре с лишним тысячи километров по горам и плоскогорьям, и съедобного в тех краях лишь мхи, да крысы, да каменные дьяволы. Однако напиток из фляжки попробовали все, и близнецы принялись вспоминать, какие соки из фруктов готовила Синтия Льягос, какие пышки пекла тетка Кармен, хозяйка "Бильбао", где было лучше мороженое, в "Сладкоежке" у Боба Пинча или в "Португальском кафе", которое держал дон Альфонсо. Обсудив эти проблемы, они затеяли яростный спор: Кирилл жалел, что отпустили жабий транспорт, и клялся, что смог бы сунуть пальцы в отверстия панели и совладать с машиной; Прошка ему возражал, утверждая, что без когтей никак, что пальцы хоть и лезут в щель, но до контактных клавиш не добраться - сам проверял не раз, дергается жабья хренотень, но не летит и не едет; Павел же, знаток военной техники, братьев высмеял, сказав, что оба - идиоты, дело не в пальцах и когтях, а в особой штуковине вроде компьютера, что отличает своих от чужих. Не придя к единому мнению, братья обратились к Марку, и тот пояснил, что по инструкции технику дроми использовать нельзя - многие их аппараты, как и земные устройства, способны к самоликвидации.
Под эти разговоры они вернулись в медицинский центр и спустились вниз, в свое убежище. Рядом с просторной ординаторской был кабинет поменьше, где спали девушки - судя по табличке на дверях, там обретался когда-то доктор Каширин, ювенолог. Ксения повела Марка туда и, заметив, что Майя колеблется, будто желая оставить их наедине, обняла ее за плечи и потянула за собой.
Марк шагнул в комнату и замер, пораженный: все ее стены были увешаны картинами, пейзажами Ибаньеса: на одной стене - прежний город, каким он был два с лишним года назад, на другой - нынешний, обращенный в руины. Память детства мгновенно вернулась к нему, пронзив острой болью: вот колледж, где он учился, вот городской театр, госпиталь, здание музея, уютные таверны и кабачки, виды улиц и площадей, вот сад Синтии Льягос, дома Серано, Алферова, Семеновых, Сантьяго, а вот и его собственное жилище, усадьба Вальдесов. Серый, желтый и розовый камень, черепичные крыши, портики и колонны, широкие светлые окна, палисадники, засаженные цветущим мхом… А напротив - ужас разрушения: хаос разбитых строений, пепел, обугленная земля и обгорелые скелеты…
Он повернулся к Майе, и девушка, прочитав в его глазах вопрос "зачем?..", сказала:
- Чтобы помнили.
- И чтобы город снова стал таким, - добавила Ксения, кивнув на картины с прежним Ибаньесом. Они были как окна в прошлое, в минувшие безвозвратно детство и юность, а настоящее глядело на Марка с другой стены, вселяя темные мысли о смерти и отмщении. Майя писала по старинке, световой палитрой на полихромном пластике, и оттого ее пейзажи, сохраняя объем, не походили на голографию; в них было то, что видел художник, а не объектив фиксирующего реальность прибора.
Марк поглядел на одну стену, на другую, подумал, что горе и счастье ходят рядом, и спросил:
- Как ты это делаешь? Мне кажется, что рисовать на поверхности слишком опасно.
- Все здесь. - Майя коснулась виска. - Я помню все, что вижу, и рисую здесь.
В дальнем конце комнаты, за постелями девушек, стоял мольберт с листом пластика. Майя надела перчатки-палитру и принялась неторопливо выбирать цветовые кольца: черный цвет угля, серый - камня и пепла, бурый - опаленной почвы и самый яркий из них, фиолетовый, оттенка неба. Из ее пальца ударил черный лучик, коснулся пластика, побежал по его белоснежной поверхности, оставляя тонкий четкий след. Вскоре к нему добавились серый, бурый, фиолетовый лучи, и перед Марком начала стремительно возникать картина: площадь, где они сражались с дроми, руины жилища Льягосов, пни на месте сада и, в отдалении, машина зеленокожих с нацеленными на площадь метателями. Они с Ксенией смотрели на творившее перед ними волшебство, а лучики все бегали и бегали туда и сюда, извлекая из прошлого фигуры дроми и людей, Пьера с тяжелой трубой излучателя, бегущего к машине Марка, Панчо, присевшего у развалившейся стены, близнецов Семеновых…
- Она постоянно рисует, - прошептала Ксения. - Я думаю, чтобы отвлечься от мыслей о сестренке и родителях. Но теперь… - Она сделала паузу, потом выдохнула прямо в ухо Марка: - Теперь ты здесь.
- Теперь я здесь, - так же тихо отозвался Марк. - Я здесь, и ей не тринадцать лет.
Ближе к вечеру Пьер с близнецами отправился с обходом наверх, а девушкам, Марку и Панчо велел ложиться спать. Дорога в Никель была долгой и нелегкой - собственно, никакой дороги не было, так как в мирные времена с рудником сообщались по воздуху. Но летящий флаер был бы слишком заметен, да и флаеров на Тхаре почти не осталось.
Сантьяго быстро уснул, а Марк все ворочался, думал о погибшей эскадре, о матери и отце, о Ксении и Майе, и так продолжалось до той поры, пока от шлема, лежавшего в изголовье, не долетел тихий перезвон. Натянув шлем, он услышал тихий бестелесный голос: "Двадцать два тридцать четыре местного времени. Получен сигнал от маяка. Координаты…" Сдвинулась лицевая пластинка, возникла россыпь символов и цифр, и Марк, вглядевшись в них, покачал головой: Арсенал находился почти у северного полюса планеты.
Глава 6
Патриарх
- Они погибли? Хосси-моа перебили всех?
Риккараниджи, прародитель клана, с неудовольствием уставился на Бахарана и Патту. Первый из них имел ранг зонг-ап-сидура и возглавлял миссию советников в Холодном Мире, так что с ним приходилось считаться. Что до второго, то он являлся одним из пятнадцати помощников Бахараны, ничтожным зонг-тии, который при других обстоятельствах не был бы допущен к Патриарху и даже к его прямым потомкам из первого поколения. К тому же Субьяроке, сидевшему сейчас позади своего Патриарха… Однако приходилось слушать Патту, и это раздражало прародителя гораздо больше, чем потеря двух пилотов и нескольких синн-ко.
Патта сделал жест почтения.
- Да, почтенный зонг-эр-зонг. Отряд погиб, но меня Парные Твари отпустили. Я думаю, потому…
- Мне неинтересно, что ты думаешь, - произнес Риккараниджи. - Твое имя, младший советник, короче когтя, и думать тебе не положено. Я спросил и услышал ответ. Этого достаточно. - Он заворочался на сиденье, пытаясь развернуться всей своей огромной тушей к Бахарану. - Теперь я спрошу о другом. Долго ли я буду посылать синн-ко в развалины? Долго ли буду терять своих потомков? Зачем это нужно?
Теперь жесты почтения делал Бахаран.
- Ты, чье имя длиннее, чем путь до звезды Зоккар… Я объяснял: мы изучаем реакции местных хосси-моа. Таково пожелание старейшин.
- Ваших старейшин, - раздался скрипучий голос Субьяроки.
- И ваших тоже, раз вы вернулись с границы Скрытных в сектор Кланов, - напомнил Бахаран. - Так решили ваши прародители Риккараниджи, Корронингата и Синвагатаншер. Пожелав сражаться с земными хосси-моа, а не с их халлаха, что служат Скрытным вместо вас, вы согласились признать старейшин своими вождями.
- И они отправили нас в эти миры, где мы пребываем в ничтожестве, - снова проскрипел Субьярока.
Облизав языком ту часть лица, которая могла считаться подбородком, Риккараниджи недовольно покосился на него. Слишком прямолинеен и, вероятно, уже слишком стар, а потому не годится в преемники. Но в качестве военного предводителя полезен и, значит, будет получать снадобье, продляющее жизнь. Будет получать, пока новый Патриарх, Виттанихан или Ниддакапар, не лишит его этой привилегии.
- В ничтожестве! - повторил Бахаран, уже без всяких жестов почтения. - Стоит ли так говорить, сидура-зонг? Разве ваши кланы не нанесли хосси-моа удар, отняв великолепные планеты? Разве не уничтожили их корабли над Холодным Миром? И разве это не случилось совсем недавно?
Хоть Субьярока был вдвое старше Бахарана, но в споре тягаться с ним не мог. Триба Бахарана была невелика, но производила правящую элиту, существ особо изворотливых, чей язык мог дотянуться до плеча. Патриарх это понимал и думал сейчас о том, что исход из космических цитаделей, граничивших с пространством Скрытных, был несомненной ошибкой. Долгий, очень долгий период времени Отпавшие считались цветом расы, основой ее могущества, ибо снабжали империю дроми новыми технологиями и продлевающим жизнь снадобьем. Это являлось платой Скрытных, которым они служили, и в ту эпоху воля старейшин была им не важней обрезка когтя. Теперь все изменилось - Скрытным служат хосси-моа, а Отпавшие кланы сами стали обрезками когтей.
Патриарх раздраженно царапнул край сиденья и произнес:
- Я спросил, Бахаран, но не услышал ответа. Или мои слова легче сухой чешуи?
- Да будет Одаривший Мыслью милостив к тебе! Твои слова слышны всем, кроме почтенного Субьяроки, - вымолвил Бахаран, и Патриарху стало ясно: глава миссии знает, что Субьяроке не быть его преемником. - Отвечаю зонг-эр-зонгу: мы должны понять, что движет хосси-моа в этом мире, в чем источник их упорства. Это важно, очень важно, прародитель. Особенно сейчас.
- Почему?
Патта сделал знак, что хочет говорить, но Бахаран быстро провел когтями по спине помощника, содрав несколько чешуек. Это являлось жестом неудовольствия, но не слишком большого - в противном случае из-под когтей Бахарана полилась бы кровь. Сам Риккараниджи спустил бы с Патты всю чешую вместе с кожей, но власти над Старшим-с-Пятном из другого клана у него не было.
- Я объясню, зонг-эр-зонг. - Бахаран снова принялся делать почтительные жесты, а закончив, произнес: - Местные хосси-моа могли полагать, что их земные владыки пришлют корабли и изгонят нас из этой системы, а также из соседней, которая занята кланами Минтаварлахи и Роттизиншираха. Если такая мысль поддерживала их, то теперь обстоятельства изменились: корабли с Земли пришли, были уничтожены на орбите Холодного Мира, и Парным Тварям об этом известно. Нужно выяснить их реакцию, и потому я просил тебя, прародитель, послать синн-ко в пять или шесть поселений, и с одной из этих групп отправился Патта, младший советник. Ему не хватает почтения к старшим, - тут Бахаран опять царапнул спину помощника, да так, что показалась кровь, - но он хороший наблюдатель. Теперь мы знаем, что есть такие хосси-моа, чье поведение не объясняется логикой. Нашей логикой, - подчеркнул Бахаран. - Возможно, таких существ лучше уничтожить.
- Нужно уничтожить каждого хосси-моа, - проскрипел Субьярока. - Сражаясь на границе с теми, кто занял наше место, мы убивали всех. Цена им не больше, чем халлаха!
- Это верно, но старейшины желают знать, на что они способны. За тем вас сюда и послали. Вам многое о них известно. Вы воюете с ними больше двух сотен лет.
- Но победить не смогли. - Патта все же решил вмешаться в спор. Возможно, не стоило всех убивать, сидура-зонг?
Субьярока приподнялся с сиденья, явно желая содрать с Патты шкуру, но Патриарх, устало моргнув, приказал:
- Прекратить! Все могут удалиться. Ты, Субьярока, тоже.