… - Нет, - покачала головой добродушная секретарша. - Профессора еще нет, и я понятия не имею, где он сейчас. Он звонил. Передал, что был бы очень рад, если у вас найдется возможность остаться в городе еще на несколько дней. Все необходимые бумаги будут подготовлены.
Сердце Кастора громко застучало.
- В гостинице для командировочных? - спросил он с надеждой.
Секретарша поджала губы.
- Если вам так удобнее, то, полагаю, это можно устроить, но профессор Фунг предложил вам остановиться у инспектора Цзунг. Для университета так будет удобнее. Заверяю вас, инспектор возражать не будет. - Секретарша усмехнулась. - Я уже поставила ее в известность. Поэтому оставайтесь в городе, развлекайтесь… Но сперва вы должны встретиться с профессором. Он появится с минуты на минуту.
Никогда еще, с самых ранних детских праздников, Кастор не испытывал такой радости. Сколько желаний исполняется, и все сразу!
- Я могу подождать профессора в студенческом центре? - поинтересовался он. Глаза его сияли.
- В центре? Зачем? Вы все еще голодны?
- Чтобы поработать с терминалами, - признался он.
- А вы умеете? Прекрасно! Зачем же вам пользоваться общественными экранами? Используйте терминал профессора.
Таким образом, целых три с половиной часа Мелкинс Кастор обитал на седьмом небе, усевшись за роскошной клавиатурой, хозяином которой был знаменитый ученый и высокопоставленный партиец, располагая неограниченным, похоже, доступом к любым научным данным во всем мире. Терминал потряс его воображение. Он осмелился коснуться его клавиш только после того, как минут десять внимательно изучал их расположение и функции. Затем провел тот же поиск-срез, что и в студенческом центре, добавив задание отыскать последующие публикации, включая источники полегче, не только научные, чтобы разобраться, что представляет собой Фунг Босьен и что он совершил. Экран оказался изумительным устройством. Казалось, он умел думать самостоятельно, исполняя все желания Кастора - стоило лишь отдать ему команду, объяснить, чего от него хотят. К моменту, когда вернулась секретарша (она принесла чашку чаю для Кастора и сообщила, что профессор по-прежнему не дает вестей). Кастор узнал о Фунге Босьене даже больше, чем хотел. Ему были пересажены мозговые ткани (или даже значительные участки мозга) десяти человек, все они погибли от несчастных случаев (пострадало лишь их тело, мозг остался в целости и сохранности). В черепе Фунг Босьена теперь обитало десять разных личностей - не совсем в его черепе, потому что обыкновенный череп не вмещал такое количество мозговой ткани. Вместительность черепной коробки постепенно была увеличена с помощью вживления костяных пластинок, а позднее - пластинок из благородных металлов. Казалось, он - или они? - обладали ненасытным аппетитом, продолжая добавлять к уже имеющимся все новые и новые личности: они бы с удовольствием добавили еще дюжину, проблема была не в недостатке сил и желания, но просто трудно было добыть подходящие совместимые мозговые ткани. Обычно проблемы с отторжением тканей решались достаточно просто с помощью иммунодепрессантов, но мозг был тонким и коварным устройством. Менее чем один из сотни усопших имел шансы прижиться внутри раздутого, словно тыква, черепа Многолицего, и не просто прижиться, но даже весьма сносно существовать.
После этого, окрыленный, Кастор закинул сеть пошире. Намечается ли прогресс в разгадке тайны Медведицы QY? Достигнут ли какой-то прогресс за прошедший год - с тех пор, как Кастор закончил курс астрономии? Нет. По-прежнему никакого продвижения вперед; по-прежнему звезда считается аномальной черной дырой. А извержение на Каллисто? Получены ли новые фотографии? Да, с помощью телескопов добыты новые фотоснимки - очень сносные, учитывая, что астрономы вновь были привязаны к поверхности планеты, а прорыв в космос остался на забытых страницах истории вековой давности…
Кастор просидел бы за терминалом вечность, если бы не возникла секретарша, сообщив:
- Профессор в своей лаборатории, ступайте туда. В коридор, потом вниз по лестнице, комната ЗС44 - не волнуйтесь, вы ее найдете без труда!
…Кастор и в самом деле отыскал лабораторию без труда. Лаборатория заявила о своем существовании разнообразными звуками и запахами - он не успел дойти до распахнутой двери. Чириканье, завывание, уханье, кряхтение; запахи - как в вольере, где в клетках томятся десятки животных. Клеток в лаборатории было много, и большинство не пустовало. Большей частью расквартировались в клетках монстры. Обезьяна-капуцин, здоровая и веселая, тараторя, перепрыгивала с насеста на пол и обратно; в клетке рядом сидела другая обезьянка, мрачно зарывшись в гнездо из тряпок, в углу, свирепо сверкая глазами - ее раздутую голову поддерживал кожаный ошейник. У всех уродцев в клетках была общая черта - непропорционально увеличенные головы, хотя попадались и другого рода монстры: змея с двумя телами, присоединенными к одному черепу (стальная полоска скрепляла извивающиеся кольца тел в месте соединения), поросенок с туловищем щенка, морская свинка, у которой нормальной головы вообще не было, только рот и нос, и глаза, жалобно смотревшие на Кастора. Кастор был потрясен. Позади стеллажа с клетками он заметил футбольный шлем Многолицего, и, стараясь больше на животных не смотреть, направился прямо к профессору.
Вместе с Многолицым в лаборатории находилось четверо обыкновенных людей, двое из них - янки, что Кастора приятно удивило. Спутники профессора внимательно прислушивались к невнятице, которую, как всегда, нес профессор. Похоже, они научились не обращать внимания на вторичные голоса, вычленять из неразберихи, в которую неизбежно превращалась речь Фунга из-за постоянной внутренней борьбы индивидуальностей, инструкции и указания своего шефа.
Кастор подобным мастерством не владел. Когда на него упал взгляд Многолицего, он невольно попятился. Фунг Босьен был не только уродом, он был стар. Лицо его избороздили морщины: кожу на руках покрыли коричневатые пятна, голос (голоса?) надтреснуто дрожал. Даже сквозь миазмы обезьяньих и прочих клеток Кастор уловил неприятный затхлый запах. Запах старости, дряхлости. Кастору не раз приходилось видеть стариков - янки. Но древний китаец-хань - для Северной Америки - это большая редкость. Почему этот старик, как остальные, не вернулся на Материк доживать последние годы?
- Кто такой? - спросил профессор, и Кастор, проведя языком по пересохшим губам, ответил:
- Я - Кастор, Мелкинс Кастор. Вы за мной посылали. Помните, вы видели меня в зале суда?
Все голоса попытались ответить одновременно:
- Какого суда?.. ТОГО САМОГО, ЧЕРТ ПОДЕРИ! АЛИСИЯ НАС ПОТАЩИЛА… Я никого не тащила, я хотела только… Ага, помню, - сказал один из голосов, самый уверенный. - Вы из деревни, коллектив "Небесное Зернышко"… КАКОЕ ЗЕРНЫШКО?.. пожалуйста… ЗАТКНИТЕСЬ… мне хотелось с вами… погодите.
Профессор отвернулся, голоса продолжали бормотать. Потом Многолицый снова посмотрел на Кастора и сказал уже другим голосом:
- Это я, - сказал он. - Поттер Алисия. Вы хорошо знаете деревню?
- Всю жизнь в ней прожил.
- Тогда… СЛУШАЙТЕ, КОНЧАЙТЕ… заткнись!.. тогда вы, возможно, знаете девочку по имени Грутенбарт Мария?
- Марию? Еще бы! Но она уже взрослая. Она моя жена.
После чего последовала невнятная перепалка персонажей, населявших череп Многолицего, продолжавшаяся секунд тридцать, а затем лицо его перестало дергаться, на нем появилось выражение наполовину радостное, наполовину умоляющее. Профессор сказал:
- Я ее мама!
6
Городская квартира инспектора Цзунг на поверку оказалась еще роскошнее, чем прибрежный домик, и более обжитой. Во-первых, целых пять комнат. Зачем нормальному человеку пять комнат? Этого Кастор не мог себе представить, но скромная горничная-янки, которая впустила его в квартиру, заверила Кастора, что все эти апартаменты - исключительно для Цзунг Делилы. И, конечно, "гостей". Кроме Кастора гостей в этот вечер не наблюдалось поблизости. Как и самой Цзунг Делилы, потому что, как объяснила горничная, она задержалась на службе, но к ужину обязательно приедет.
Делила приехала даже раньше обещанного. Бесшумно подкравшись за спиной Кастора, который восхищенно рассматривал вторую, дополнительную спальню, со всеми шкафчиками, встроенными в стены, умывальником и экраном, - спальня была просторнее, чем квартира Кастора и Марии вместе взятая, - и поинтересовалась:
- Нравится? - Она улыбнулась, когда Кастор, вздрогнув, обернулся к ней лицом. - Можешь ее занять… по крайней мере, у тебя будет место для вещей. - Кастор, застигнутый врасплох, невольно толкнул Делилу, но она, кажется, не рассердилась. Он рассыпался в извинениях, но хозяйка остановила его, покачав головой.
- Просьба самого Фунг Босьена - это честь для меня… и удовольствие тоже, я думаю, - добавила она, открыто глядя прямо в глаза Кастору. - Располагайся, чувствуй себя как дома… Мне нужно принять душ, переодеться перед ужином… впрочем, как я вижу, ты уже вполне освоился.
Тихие гудки экрана дважды прерывали ужин. Дважды Делила удалялась в соседнюю комнату, чтобы ответить на звонок. После второго она вернулась к столу мрачная.
- Можешь больше не тревожиться о судьбе старика из "Жемчужной Реки", - сообщила она. - Он покончил самоубийством, в камере.
- Ох! - выдохнул Кастор. Ему и в голову не приходило, что даже осужденный может самостоятельно распорядиться своей жизнью. - Это печально.
- Да, Кастор, печально. Он был достойным человеком, - тихо сказала Делила.
Кастор помолчал, вспоминая старика. Почему инспектора полиции вдруг взволновала смерть преступника? А потом Кастор напрочь забыл о старом фермере из "Жемчужной Реки" потому что события сегодняшнего дня были куда интереснее - и день еще не кончился! Делила молча ковыряла еду, позволив Кастору поупражняться в красноречии. Потом, когда горничная собрала посуду, и, вложив ее в моечную машину, удалилась, они пересели на впечатляющих размеров диван, устроились поудобнее друг против друга; инспектор Цзунг раскурила свою лакированную трубочку, а Кастор продолжал болтать. Он был рад такому случаю, потому что у него накопилась куча новостей и обо всем нужно было рассказать.
- Кажется, Многолицему я понравился, - похвалился он. - Он даже спросил, не соглашусь ли я с ним поработать. Как ты считаешь? Неплохая идея, по-моему, хотя работать с таким уродом, как Многолицый - удовольствие ниже… что?
Губы Делилы тронула улыбка, но лишь чуть-чуть.
- Только не с "Многолицым", - поправила она, - а с Фунгом Босьеном, высшим партийным работником. А словечко "урод" тебе лучше позабыть, совсем.
- О, дьявол! - пренебрежительно бросил Кастор. - К чему формальности, Делила! - Улыбку затянуло ледяной корочкой, и он испуганно решил, что перегнул слегка палку. - Да, ты права, конечно, - поспешно добавил он. - К власти человек обязан относиться с уважением. Но, все-таки, я ему пришелся по вкусу, честное слово! Одной из его составляющих, по крайней мере. Как ты считаешь, я могу с ним сработаться? Завтра утром назначена встреча. Ты подвезешь меня к университету?
- Конечно, - сказала Делила, пристально глядя на него.
Но разговаривать с ним - тяжкий труд! Особенно, если он волнуется. Они все начинают говорить одновременно… а человек он вспыльчивый, как я понял… - Кастор хлопнул себя ладонью по лбу. - Чуть не забыл! Я просмотрел свое собственное личное дело. Оказывается, для работы в обсерватории образования у меня достаточно. Если бы Многолицый замолвил словечко…
- Зачем тебе обсерватория? Телескоп - всего лишь инструмент. Если бы ты хотел управлять фермой, ты ведь не стремился бы заменить плуг?
Кастор озадаченно заморгал.
- То есть?
- Если Фунг Босьен может тебе помочь с переводом в обсерваторию, он с такой же легкостью устроит тебя в университет.
Кастор резко выпрямился, у него даже дух захватило.
- В университет?
- Почему бы и нет?
- У него такие связи?
Делила лишь рассмеялась в ответ. Разумеется, у Многолицего были связи, и он мог добиться, чтобы Кастора приняли. А вдруг он в самом деле поможет? Вдруг мечта всей его жизни, вдохновлявшая и мучавшая его, осуществится - и только потому, что по воле слепого случая одним дождливым днем, посреди рисового поля, он, Кастор, споткнулся о голову убитого человека?
Он заметил, что инспектор Цзунг смотрит на него с улыбкой, почти ласковой, и взял себя в руки.
- Забыл! - воскликнул он. - У меня для тебя подарок!
Цзунг Делила, несмотря на всю свою выдержку, не смогла скрыть изумления.
- Подарок? Для меня?
- Мне разрешили поработать на терминале, - объяснил он, поднялся и принялся рыться в рюкзаке, - и… можно я экран включу?.. и я вспомнил наш разговор вчера вечером… - Он присел перед небольшим комнатным экраном, ознакомился с клавиатурой, включил режим воспроизведения. - Университетский терминал может все! Через "Скайуотч" и ФАИ ничего выяснить не удалось, зато на отделении астрономии я отыскал нужные снимки… включая даже данные с большого телескопа в Лхасе и с парочки индийских. Вот я и совместил самые удачные радарные показания, ввел поправку на вращение и масштаб - объект движется в нашу сторону… и программа отобрала для меня самые четкие детали… просто, как дважды два четыре, - похвастался он, хотя это не соответствовало истине, и нажал клавишу. На экране возникло изображение загадочного объекта, окруженного чернотой, на фоне которой рассыпались ослепительно-белые точки.
Это был космический корабль.
Цзунг Делила смотрела на экран.
- Но там не может быть наших кораблей, - сказала она. Голос у нее почему-то сел.
- Вот именно! Здорово, правда? - Кастор сиял от восторга.
7
Утром небо приятно голубело, ветерок с Залива был свеж - запаха бензина почти не было слышно, и даже густой поток автомашин на улицах Нового Орлеана уже не представлял для Кастора пугающей головоломки. Мелкинс Кастор быстро приспосабливался к жизни в большом городе, с каждым днем становился на порядок увереннее в своих силах и умениях. Даже по пути в кабинет Многолицего он ни разу не заблудился. Безошибочно определяя направление, он прошагал к нужному корпусу, поднялся на нужный этаж, отыскал нужную комнату. Утро было омрачено только одной небольшой неприятностью - Многолицего в кабинете не было. Его даже не ждали.
Так объяснила Кастору преданная секретарша профессора. Когда Кастор вошел в приемную, она бесцельно тыкала в экран стержнем курсора. Выяснилось, что высший партийный работник Фунг Босьен не удосужился поставить ее в известность о встрече с Мелкинсом Кастором. Но секретарша удивления не выразила, и даже не извинилась. Похоже, подобное было в порядке вещей.
- С профессором такое бывает, Мелкинс. К профессору нужно приспособиться, - рассеянно пробормотала она, не отрывая глаз от экрана.
Вытянув шею, Кастор ухватил краем глаза кусочек изображения. Секретарша играла с компьютером в го. Сделав ход, она добавила:
- После очередного импланта профессор некоторое время приходит в себя.
- Разве ему сделали новую пересадку? Я не знал.
- О, да. Пять недель тому назад. Думаете, он всегда такой непредсказуемый? Разве я смогла бы у него работать? - Она покачала головой, с отвращением рассматривая ситуацию на экране. Наверное, предположил Кастор, компьютер ее обставил. Секретарша швырнула курсор на стол и поинтересовалась:
- Вы ели?
- Простите?
- Завтракали? Понимаете? - Она показала. - Кушать, жевать, глотать? Нет? Тащите стул поближе, сейчас закажем супу с рисом.
Честное слово, женщина очень дружелюбно с ним держалась! Она вызвала факультетскую столовую, заказала еду и, ожидая, пока доставят заказ, удобно устроилась в своем кресле, положив ноги на стол и оценивающе глядя на Кастора.
- Итак, юноша, вы хотели бы работать с профессором, как я понимаю?
Кастор кивнул.
- Но вы не уверены, сработаетесь ли вы с ним, сумеете ли приспособиться к его сумасшедшим выкрутасам, не так ли? Не тревожьтесь напрасно. Сейчас баланс его личности нарушен. Каждый раз, когда появляется новичок, они ссорятся… такая идет грызня, ужас! Но потом все возвращается на круги своя. - В приемную вошел служитель из факультетского клуба, и секретарша объяснила, куда поставить подносы.
- Ешьте! - велела она Кастору. - И можете задавать мне тем временем вопросы.
Кастор уже подцепил палочками немного риса, но рука его замерла на полпути ко рту. Он смотрел, как женщина ловко расправляется с рисом и супом, мысленно оформляя вопрос.
- Гм… мозг профессора содержит сознания нескольких личностей. Это что-то вроде шизофрении, расщепления сознания?
- Ни в коем случае. Расщепление сознания - или как выражаются коллеги профессора Фунга, "многостороннее расстройство целостности личности" - это из области психиатрии. Это травма, как правило, полученная в детстве, которая так или иначе вызывает уход от действительности. Но все голоса, все лица профессора - не иллюзия, они реальны.
Кастор зачерпнул горстку риса, глотнул супа.
- Но каким образом? - промямлил он.
- Как они уживаются в одной голове? Дайте-ка вспомнить… Много, много лет тому назад - еще даже существовала Америка, - психолог по имени Хилари Робертс опубликовал работу… и я приведу вам пример, который он использовал в этой работе, я задам вопрос. Что мы сейчас делаем?
- Ну… - Кастор прожевал рис и проглотил, и только после этого произнес достаточно внятно: - Разговариваем?
- Правильно. А теперь, юноша, объясните, откуда вы знаете, что мы разговариваем?
- Ну… - Кастор сглотнул, но уже не для того, чтобы улучшить дикцию, а чтобы собраться с мыслями. - Потому что я так подумал?
- Верно. Пока мы "разговариваем", вы, кроме того, "думаете", что мы разговариваем. А сейчас, наверное, "думаете" о том, что мы "думаем" о "разговоре". Это мышление второго уровня Робертс (и я в том числе) называет "метамышлением". Но, обратите внимание, Мелкинс, сейчас вы "думаете" о "метамышлении"! Какой следует отсюда вывод?
- Вот это да! Выходит что-то вроде "метаметамышления"?
- Именно! - Секретарша просияла, сплющив картонные чашки, в которых больше не оставалось ни супа, ни риса. Она точным броском отправила их в корзинку для бумаг. - Можно продолжать до бесконечности, понимаете, Мелкинс? До бесконечности.
- Здорово!
- Более чем! "Абсолютного", "предельного" мышления не существует! Мышление бесконечно. И с чего все начинается, что лежит на дне - даже этого не определить. Нет мышления, потому что бесконечность - это замкнутая петля.
Кастор почесал затылок, пытаясь как-то вписать всю эту метафизическую фата-моргану - как там его… "метамышление", - в привычную повседневную жизнь.
- Вы хотите сказать, что Многолицый - бесконечен? - предположил он.
- Нет, не бесконечен. Но замкнут, как петля. Не существует больше профессора Фунга. Все его части - настоящие.
Последовав примеру секретарши, Кастор смял свои картонные контейнеры и отправил их в корзинку. Он потянулся к оставшейся горстке риса, но секретарша его опередила.
- Откуда вы столько знаете? - спросил он.
Она посмотрела на него с неудовольствием.