- Да! - отрезал Ларс. - И я этого не стыжусь. Могу тебе честно признаться: она довела меня… ну, не до слез, но до аналогичного состояния.
- Тем лучше, - Кенни потер руки, согревая застывшие пальцы. - Потому что мне снова потребуется твое содействие.
- Опять собираешься воспользоваться своими связями? - ехидно поинтересовался Ларс.
- Ну да, кое-какими. В конце концов, какой смысл быть светилом науки, если не пользоваться своим положением? - задал риторический вопрос Кенни. Он задернул иллюминатор и развернул коляску к столу. Подключившись к терминалу, он соединил его напрямую с Ларсом и очень личной базой данных, озаглавленной "Услуги". - Ну что ж, друг мой, за работу! Прежде всего - к кому вообще ты можешь обратиться? Затем - кто из имеющихся в нашем распоряжении политиков может оказать влияние на программу подготовки капсульников, кто из них больше всего мне обязан и кто из последней подгруппы может прибыть сюда в ближайшее время?
Генеральный секретарь сектора не заискивал и не рассыпался в любезностях, но, к немалому удовлетворению Кенни, когда Квинтан Вальдхейм-Кверар-и-Чан явился на "Гордость Альбиона", первое, что он сделал после всех официальных обходов и осмотров, это изъявил желание встретиться с блестящим невропатологом, которому удалось спасти племянника генсека от той же судьбы, которая постигла самого Кенни. Он уже знал почти все, что стоило знать о Кенни и его молниеносной карьере.
И Квинтан Вальдхейм-Кверар-и-Чан был не из тех, кто станет избегать неудобных тем.
- Вот ведь ирония судьбы, а? - заметил генеральный секретарь после крепкого рукопожатия, взглянув на мотоколяску Кенни. Он выпрямился, не потрудившись одернуть консервативный синий мундир.
Кенни не улыбнулся, но про себя вздохнул с облегчением. "Отлично, отлично! Больше можно никого не искать - мы нашли того, кто нам требуется".
- В чем - в том, что мое увечье практически идентично тому, что грозило Перегрину? - незамедлительно ответил он. - Это не ирония судьбы, сэр. Именно то, что я сам оказался в таком положении, побудило меня заняться неврологией. Не стану утверждать, что, если бы сам я не пострадал и не стал бы столь упорно искать способ излечивать подобные заболевания, его не нашел бы кто-нибудь другой. В конце концов, все медицинские исследования строятся на находках предшествующих поколений.
- Но если бы не ваша личная заинтересованность, способ мог быть найден слишком поздно, и Перегрину бы никто не помог, - возразил Вальдхейм. - И дело не в одной только методике - именно ваше мастерство помогло ему снова встать на ноги. По мастерству равных вам нет - по крайней мере, в нашем секторе. Вот почему я организовал этот визит. Мне хотелось поблагодарить вас.
Кенни только пожал плечами. Это было самое удачное начало, какое он видел в своей жизни, - и он твердо намеревался не упустить свой шанс. Пожалуй, это ответ на мольбы Тии…
- К сожалению, всех спасти не удается, - сухо ответил он. - Увы, я не бог. Хотя временами мне хотелось бы быть богом, и именно сейчас я имею дело с одним из таких случаев.
"Большой человек" посерьезнел. Генеральный секретарь был не просто большим чиновником - он был еще и доступен человеческим чувствам, до него можно было достучаться.
- Насколько я понимаю, вам пришлось столкнуться с безнадежным случаем? - спросил он. И, сознавая, что он обязан Кенни, произнес заветные слова: - Быть может, я могу чем-то помочь?
Кенни вздохнул, словно ему не хотелось продолжать этот разговор. "Не показывай, как это важно для тебя!"
- Ну как вам сказать… Быть может, вы посмотрите запись? Речь идет о ребенке…
Дети были одной из слабостей большого человека. Он организовал больше ориентированных на детей программ, чем трое его предшественников, вместе взятые.
- Ну что ж… Если не идет речи о вторжении в частную жизнь этого ребенка….
- Вот, - Кенни нажал на кнопку, запустив заранее заготовленную запись. Эту запись они с Анной монтировали вместе. Тщательно редактировали, отбирали кадры с учетом рекомендаций Ларса и личных особенностей большого человека. - Это не отнимет у вас много времени - никак не больше пятнадцати минут.
Первые семь с половиной минут записи были посвящены тому, чтобы выставить Тию в наиболее выгодном свете. Кенни с Анной и Ларсом стремились показать, как отважно она держится, как старается выглядеть веселой и беззаботной при врачах и при родителях.
- Это Гипатия Кейд, дочь Поты Андрополус-Кейд и Брэддона Мартенса-Кейда, - пояснил Кенни. Он в нескольких словах изложил, кто она такая, и поведал ее короткую и трагическую историю, особенно напирая на ее ум, гибкость и чувство ответственности. - Боюсь, прогноз весьма печальный, - говорил он, тщательно следя за хронометражом, чтобы закончить свою речь прежде, чем начнется вторая половина записи. - Мы сделали все возможное, но тем не менее она обречена провести остаток своих дней в каком-нибудь лечебном учреждении. Единственный способ вернуть ей подвижность - это провести операцию на нервных окончаниях, а мы здесь этим не занимаемся. Это больше по части хирургов, работающих в Институте экспериментальной медицины, в программе подготовки капсульников…
Кенни умолк. Экран моргнул и потемнел. Тия осталась одна.
Механическая рука ее кресла протянулась и взяла печального голубого медвежонка, которого до сих пор было не видно за столиком и подушкой. Рука поднесла игрушку к лицу девочки, и она прижалась щекой к мягкому голубому меху. На этом кадре была отчетливо видна молния Курьерской службы на рубашке медвежонка - одна из причин, почему Кенни выбрал именно его.
- Они уехали, Тед, - шепнула девочка медвежонку. - Мама с папой уехали обратно в Институт. Теперь у меня тут никого не осталось, только ты.
В уголке ее глаза возникла крупная прозрачная слеза, которая медленно покатилась по щеке девочки, слабо поблескивая в тусклом свете.
- Что? Да нет, что ты, Тед, они не виноваты - у них просто не было другого выхода. Так приказало начальство - я сама видела депешу. Там б-было написано, что… что п-поскольку мне в-все равно н-не станет лучше, н-нет… н-нет смысла б-больше т-тратить вре-емя-а…
Она всхлипнула и зарылась лицом в шубку медвежонка.
Спустя некоторое время снова послышался ее приглушенный голос:
- Они т-так п-переживают из-за меня… Им т-так т-трудно с-сохранять му… мужество… Если бы я заплакала, им… им было бы только хуже. Я д-думаю, может, оно так и лучше, а? Так проще… Д-для… для в-в-всех…
Запись снова моргнула; это было то же время суток, и ракурс почти тот же, но день уже другой. На этот раз девочка плакала открыто, слезы катились по ее щекам, она всхлипывала, уткнувшись в медвежонка.
- Мы предоставили ей возможность свободно пользоваться библиотекой и нашей коллекцией фильмов, - объяснил Кенни вполголоса. - Обычно это ее подбадривает и развлекает, но перед тем, как была сделана эта запись, она посмотрела эпизод из "Покорителей космоса", и… Видите ли, ее родители рассказывали, что она мечтала стать пилотом…
Девочка все плакала, беспомощно всхлипывала, что-то бормотала себе под нос - разобрать можно было только отдельные слова:
- Тедди… я хотела… полететь… видеть звезды…
Запись кончилась. Кенни снова включил свет в своем кабинете. Он взял салфетку и, не стыдясь, вытер глаза.
- Боюсь, я принимаю ее судьбу слишком близко к сердцу, - сказал он и слабо улыбнулся. - Вот вам и профессиональное хладнокровие…
Большой человек торопливо моргал, глядя в сторону.
- Почему же никто ничего не сделает для этой девочки? - осведомился он хриплым голосом.
- Все, что мы могли сделать здесь, мы уже сделали, - ответил Кенни. - Единственный способ сделать для нее хоть что-то - это ввести ее в программу подготовки капсульников. Но тамошние психологи, похоже, полагают, что она уже слишком взрослая. Они даже не хотят прислать эксперта, который мог бы проверить ее пригодность, несмотря на то что ее родители просили об этом и мы дали свои рекомендации…
Он многозначительно умолк на середине фразы. Генеральный секретарь пристально взглянул на него.
- А вы, я так понимаю, с ними не согласны?
Кенни пожал плечами.
- Это не только мое личное мнение, - уклончиво ответил он. - Наш штатный психолог, прикрепленный к девочке, считает так же, и того же мнения капсульник, управляющий этой космической станцией, а также знакомая девочки, мозговой корабль из Курьерской службы. Та самая, что подарила ей медвежонка, - мягко добавил он.
Упоминание о медвежонке решило дело - Кенни видел это по лицу большого человека.
- Мы попробуем что-нибудь с этим сделать, - сказал генеральный секретарь. - Люди, с которыми вы общались, знают далеко не все, и они не главные в этом вопросе.
Он встал и снова протянул Кенни руку.
- Обещать я ничего не могу - но не удивляйтесь, если в ближайшие несколько дней здесь появится кто-нибудь из Института экспериментальной медицины, чтобы ее посмотреть. Много ли времени вам потребуется, чтобы подготовить ее к перемещению - в случае, если ее все-таки примут?
- Двенадцать часов, сэр, - ответил Кенни, мысленно поздравляя себя с тем, что догадался уговорить ее родителей подписать разрешение, дающее ему право поступать с девочкой по своему усмотрению. Разумеется, родители Тии думали, что речь пойдет всего лишь об экспериментальных медицинских процедурах…
Но, с другой стороны, именно Пота и Брэддон обратились в Институт экспериментальной медицины с просьбой включить Тию в программу подготовки капсульников. И получили отказ из-за ее возраста.
Большой человек вскинул бровь.
- Двенадцать часов?
Кенни ответил ему прямым взглядом.
- У ее родителей контракт с Институтом археологии, - объяснил он. - Институт отозвал их обратно на раскопки, поскольку их отпуск, взятый по уходу за ребенком, подошел к концу. Они не хотели уезжать, но в противном случае их бы просто уволили. А при их профессии не так-то просто найти работу, не имеющую отношения к Институту. - Он кашлянул. - Они сочли возможным положиться на меня и перед отъездом назначили меня полноправным опекуном Тии.
- Так что вы имеете право устраивать ее судьбу, как сочтете нужным. Очень предусмотрительно!
Генеральный секретарь усмехнулся. Он явно понимал, что его поставили в положение, из которого был только один выход, но не имел ничего против.
- Хорошо. В течение недели сюда прибудет представитель Института экспериментальной медицины. И если с девочкой все обстоит именно так, как вы мне рассказывали, ему потребуется не более двух дней, чтобы оценить ее профпригодность. Ну а там…
Он многозначительно поднял бровь.
- Быть может, он и увезет с собой новую ученицу. Как знать?
- Посмотрим, сэр! - сказал Кенни. - Посмотрим!
Если бы не репутация доктора Ухуа-Зорга и не просьба бывшего воспитанника, Ларса Мендосы, Филип Гриффин бин Броген с удовольствием сказал бы комитету, куда следует засунуть запрос генерального секретаря. И что сделать с ним потом. Пропихнуть неподходящего кандидата в программу подготовки капсульников не позволят никакие связи! Может, в Академии такие штучки и проходят, но только не в их Институте!
Филип не был склонен поддаваться на уговоры или уступать принуждению. На борт "Гордости Альбиона" он вступил в весьма воинственном расположении духа. Как и любая медицинская станция, "Гордость Альбиона" неприятно поразила его стерильно-белыми стенами и общим ощущением непомерной важности.
В приемной уже ждали - и явно именно его. Человек на мотоколяске. Человек был молод, с приятным лицом, густыми темными волосами и худым лицом аскета.
"Если они думают, что им удастся меня разжалобить, приставив ко мне человека, с которым я не решусь быть резким… - гневно подумал Филип, когда коляска мягко скользнула в его сторону. - Тоже мне, хитроумные!"
- Профессор Броген? - обратился к нему неприлично молодой, хрупкий на вид человек, протягивая руку для приветствия. - Я доктор Зорг.
- Если вы полагаете, что я стану… - начал Броген, в упор не замечая протянутой руки, - и тут до него дошло. - Доктор Зорг?! Ухуа-Зорг?
Молодой человек кивнул. На его губах мелькнула еле заметная улыбка.
- Доктор Кеннет Ухуа-Зорг? - еще раз уточнил Броген, чувствуя, что его подставили, и тем не менее сознавая, что в данном случае подставил он себя сам.
- Он самый, - подтвердил молодой человек. - Насколько я понимаю, вы не рассчитывали, что я встречу вас лично?
Это был шанс выпутаться из неловкой ситуации - не самый изящный, но все же выход, и Броген им воспользовался.
- Ну да, конечно, - ответил он. - Глава отделения нейрохирургии и неврологических исследований обычно не выходит лично встречать скромного профессора из-за обычного ребенка.
- Тия - далеко не обычный ребенок, профессор, - возразил доктор Зорг. На его губах по-прежнему играла все та же неуловимая улыбка. - Да и вы - не просто "скромный профессор". Будьте любезны, следуйте за мной - и вы сами получите возможность познакомиться с Тией.
"Ну, по крайней мере, в одном он прав, - нехотя признался себе Броген, проведя час в обществе Тии, пока орды интернов и специалистов осматривали, ощупывали и тормошили ее. - Девочка действительно необычная. Любой обычный ребенок давно бы уже бился в истерике". Тия была не только необычайно терпеливой девочкой, но еще и очень привлекательной. Ее темные волосы были коротко острижены, чтобы не мешали, однако тонкое, заостренное личико и огромные глаза делали ее похожей на викторианского эльфа. Эльфа, зажатого в огромном металлическом кулаке, эльфа, которого мучают и донимают рои назойливых ос.
- Долго еще это будет продолжаться? - осведомился он у Кеннета Зорга раздраженным шепотом.
Кеннет приподнял бровь.
- Это зависит только от вас, - ответил он. - Вы приехали сюда, чтобы оценить ее. Если хотите поговорить с девочкой наедине, вам достаточно сказать об этом. Кстати, это уже второй ее осмотр за день, - добавил он. Броген мог бы поклясться, что в его голосе прозвучало нечто вроде гордости. - Сегодня утром, с девяти до полудня, ей пришлось иметь дело с еще одной стаей медиков.
Теперь Броген снова пришел в негодование, но уже из-за девочки. Должно быть, Кеннет Зорг понял это по его лицу, потому что он развернул свою коляску к толпе интернов в одинаковых белых халатах и кашлянул. Все тут же обернулись в его сторону.
- Пожалуй, на сегодня достаточно, - негромко сказал доктор Зорг. - Леди и джентльмены, прошу вас удалиться. Профессор Броген желает поговорить с Тией наедине.
В сторону Брогена было брошено несколько разочарованных и даже враждебных взглядов, но он не обратил на них внимания. По крайней мере, девочка, похоже, испытала облегчение.
Он хотел что-то сказать Кеннету Зоргу, но обнаружил, что доктор укатил следом за остальными и дверь за его коляской захлопнулась, оставив Брогена наедине с девочкой. Он смущенно прокашлялся.
Девочка смотрела на него довольно странно. Не со страхом, но с опаской.
- Вы не психолог, нет? - спросила она.
- Н-нет, - ответил он. - Не совсем. Но, возможно, я буду задавать те же вопросы, что и они.
Девочка вздохнула и на миг прикрыла бархатные карие глаза.
- Я так устала от этого промывания мозгов! - откровенно призналась она. - Просто ужасно устала. А потом, это в любом случае ничего не изменит - я все равно буду думать так, как думаю. Это несправедливо, но эта штука, - она указала подбородком на свою коляску, - никуда не денется оттого, что это несправедливо. Верно ведь?
- Как ни печально, но это правда, дорогая моя.
Броген почувствовал себя спокойнее и понял почему. Кеннет Зорг был прав. Это необычный ребенок. Разговор с нею не похож на разговор с ребенком - это напоминает скорее разговор с кем-нибудь из детей-капсульников.
- Тогда давай поболтаем о чем-нибудь совсем другом. Ты знакома с кем-нибудь из капсульников?
Девочка взглянула на него странно.
- Вам, наверно, не так уж много обо мне рассказывали, - ответила она. - Или вы плохо слушали. Одна из моих лучших друзей - мозговой корабль, Мойра Валентин-Майя. Это она подарила мне Теодора.
"Теодора? Ах да! Медвежонка…" Он бросил взгляд на кровать - и точно: там сидел слегка насупленный медвежонок в костюме Курьерской службы, о котором ему рассказывали.
- А ты когда-нибудь думала о том, каково это - быть капсульником? - спросил он, прикидывая, как бы рассказать ей о программе так, чтобы не дать ей понять, что ее оценивают.
- Ну разумеется! - воскликнула девочка, не потрудившись скрыть свое презрение. - Я однажды сказала Мойре, что, когда вырасту, хочу быть как она, а она засмеялась и рассказала мне про их школу, и про обучение, и про все…
И не успел Броген опомниться, как эта чересчур взрослая девочка принялась рассказывать ему про его собственную программу. Или, по крайней мере, про то, как она видится с точки зрения капсульника.
Все за и против. От способности заниматься несколькими вещами одновременно до незабываемого ощущения непосредственного восприятия сингулярности и искривленного пространства. От вечного заточения в металлическом ящике до одиночества и понимания, что ты переживешь всех своих напарников, кроме последнего…
- Я ей сказала, что, наверное, не хочу становиться капсульницей, когда поняла, что они не могут ни к кому прикоснуться напрямую, - устало закончила девочка. - Нет, я понимаю, что есть тактильные сенсоры, подведенные напрямую к коже и всему прочему, но мне как раз это и не понравилось. Смешно, правда?
- Что смешно? - не понял профессор.
- Ну, потому что теперь я все равно не могу ни к кому прикоснуться. И никогда больше не смогу. Смешно. Я не могу ни к кому прикасаться, но и мозговым кораблем мне не стать.
Усталая покорность судьбе, звучавшая в голосе девочки, взбудоражила Брогена.
- Не знаю, почему ты так думаешь, - сказал он, понимая, что уже принял решение. Это одновременно ужасало и забавляло его. - В группе твоих ровесников найдется место еще для пары кандидатов; и даже в отделении мозговых кораблей могут принять одного-двух новых учеников.
Девочка растерянно заморгала, потом выпалила:
- Но ведь мне сказали, что я уже слишком большая!
Он рассмеялся.
- Дорогая моя, ты не была бы слишком большой, даже если бы ты была ровесницей своей матери! Ты подошла бы для программы подготовки капсульников, даже будь ты уже взрослой!
Какой ребенок - просто не верится: интеллектуальный, ответственный, гибкий… Да, Ларс и Кеннет Зорг были правы. Броген невольно задумался, сколько же других талантливых детей были отвергнуты за глаза, не глядя, только оттого, что их сочли слишком взрослыми, скольким из них пришлось бесплодно влачить свои дни в какой-нибудь больничной палате, только оттого, что за них не замолвил словечко какой-нибудь энергичный и влиятельный Кеннет Зорг…
Ладно, всему свое время. Пока займемся этим ребенком. А на будущее запомним, что стоит заняться и другими тоже.
- Мне, конечно, придется еще завершить кое-какие формальности и оформить все документы, но если ты хочешь, Тия, с этого момента можешь считать себя принятой в программу.
- Хочу! - воскликнула девочка. - Хочу, хочу, хочу! Пожалуйста… то есть спасибо, спасибо вам большое-пребольшое!