- О, раньше нашим раем был Лондон, - объяснил Кориоул, но после некоторых перестановок в духовенстве лучшие люди после смерти стали отправляться в Нью-Йорк. Новую жизнь в Раю обретают только жрецы. Я вам об этом говорил?
Реинкарнация - краеугольный камень этой религии. Она обязывает каждого вести добродетельную жизнь, чтобы в другой раз родиться уже жрецом. А умерший жрец уже через мгновение оказывается на Пятой авеню в золотой колеснице, запряженной драконами. Это - факт!
Я пристально посмотрел на него, пытаясь понять, не было ли это все очередной его ужасной шуткой.
- Вы хотели бы это увидеть? - спросил он, потянувшись к экрану.
- Нет, нет, не думаю, что способен это вынести, - поспешно ответил я.
- Ну что ж, - сказал Кориоул и замолчал. Усмешка исчезла с его лица. - Это забавно, когда смотришь на это со стороны. Но весьма трагично, если принять во внимание, сколько поколений жило и умерло в рабстве, не имея никакой другой радости, кроме обещаний попасть в Рай за хорошее поведение. Конечно, это надежное средство держать народ в подчинении. Хотя в одном алхимики, возможно, правы. Земля не так сильно отклонилась от правильного пути, как мы, и ваше развитие, вероятно, в конце концов окажется лучшим.
- Сомневаюсь в этом, - сказал я. - Уже индустриальный век был достаточно плох, но атомный, из которого я прибыл, выглядит еще более мрачно.
Тут я вспомнил кое о чем.
- А как у вас в Малеско насчет индустриализации? - спросил я. - У вас механистическая цивилизация, но люди воспринимают некоторые технические достижения слишком уж серьезно. Та проекция Лорны на облаке, например…
- Вы знаете, как это делается? - Кориоул внезапно подался вперед, его бледно-голубые глаза засияли. - Вы знаете?
- Я знаю один способ. Возможны другие.
- Так это не было чудом?
Я хмыкнул. Веснушчатое лицо Кориоула расплылось в улыбке.
- Вы нужны нам, кузен, - сказал он. - Жрецы берут под контроль все технические новинки с момента их появления и объявляют их чудесами. Всякая вещь, которую человек не в состоянии сделать голыми руками или с помощью орудий, изготовленных самостоятельно из природных материалов, классифицируется ими как чудо.
Если вы нажимаете на кнопку и звенит спрятанный колокольчик - это чудо. Этот экран, на который из воздуха приносятся картинки, - тоже чудо. Никому, кроме жрецов, не позволено интересоваться, как все это работает. Вы понимаете?
Я попытался представить себе картину жизни Нью-Йорка, приводимую в движение чудесной подземкой, чудесным такси, чудесной электроэнергией, и не смог.
- И народ примирился с этим? - недоверчиво спросил я.
Кориоул пожал плечами.
- Люди со многим мирятся, - сказал он. - Время от времени они устраивают революции, и трон переходит в другие руки, но это никогда не подрывало основы - власти жрецов. То восстание, которое произошло триста лет назад, ближе всех подошло к этому, но вы уже знаете, что из этого получилось.
Народ слишком долго дурачили, чтобы он смог одолеть духовенство. Хотя с прошлым поколением произошло нечто, заставившее Иерарха поволноваться…
Он замолчал и лукаво посмотрел на меня.
- Что случилось?
- В Малеско появился мой отец, - сказал Кориоул. - Он, вероятно, был великим человеком, этот Джиммертон. Жаль, что я не узнал его получше.
Я молча смотрел на него и думал, как он рыжеволосым мальчуганом рос в Малеско, пока я рос в Колорадо, как мы оба изучали язык и обычаи Малеско, как бережно мы храним память о Джиме Бартоне, который так внезапно исчез и из его, и из моей жизни.
- Продолжайте, - попросил я. - Что же тогда произошло?
- Он появился во время одной из равноденственных Церемоний, шагнул через Земные Врата прямо в Храм, когда Иерарх славословил Нью-Йорк. Эмоциональный накал был так велик, что все были готовы принять Джиммертона за божество из другого мира. Имей Иерарх хоть каплю рассудка, он бы все так и обставил. Но он начал кричать о рыжеволосых дьяволах, и жрецы уволокли Джиммертона в тюрьму.
Я хотел бы перенестись в те дни, - сокрушенно продолжал Кориоул. - Жаль, что тогда не нашлось человека, который смог бы правильно воспользоваться представившейся возможностью. Народ был доведен до отчаяния. Если бы нашелся руководитель, то все поднялись бы, как один, на борьбу с духовенством. Но этого не случилось.
Однако среди тюремной охраны нашлись люди, которые не побоялись последствий того, на что они решились. Одним из них был мой дед. Такой же отчаянной была и моя мать. Они тайно переправили Джиммертона в один поселок у Восточного залива. Позднее люди совершали туда паломничество. О, это были великие дни!
Жрецам не удалось сохранить известие о побеге в тайне. Они не смогли поймать Джиммертона, хотя пытались сделать это в течение десяти лет. Поселившись в горах, он начал собирать войско для решительного наступления на жрецов. Рассказывают, что Джиммертон месяцами не ночевал дважды в одном месте.
Моя мать скиталась вместе с ним и помогала ему во всем. Я родился в рыбачьей лодке на Гонви, на расстоянии выстрела от бивачных костров алхимиков. то было в самый разгар их кампании против революционеров.
Кориоул замолчал, и его задумчивое лицо потемнело, совсем как у дядюшки Джима, когда тот размышлял о вещах, которые я и представить себе не мог. Теперь-то я кое-что узнал об этом. Выходит, все мои буйные фантазии о герое-землянине, сражающемся с врагом в неравной схватке, были не так уж далеки от истины.
Я просто представлял все несколько иначе. Подобные вещи происходят именно так, как о них рассказывал Кориоул. Конечно, в воображении перед нами предстает доблестный герой с потрясающей мускулатурой, занесший шестифутовый меч над головой непобедимого доселе противника, пока на заднем плане красиво дрожит от страха героиня, вдохновляя его на сверхчеловеческие подвиги… Это все отдает липой.
И людям с такой совершенно не романтической внешностью, какая была у Джима Бартона, в отчаянных ситуациях все же приходится играть героические роли. Я был рад, что героиней оказалась смелая и умная женщина, которая не тратила времени попусту, трусливо дрожа в каком-нибудь углу, И еще я подумал о том, что дядюшка Джим вряд ли находил большое удовольствие, разыгрывая из себя псевдогероя.
Наше время изобилует примерами, когда люди ведут партизанскую войну с обстоятельствами, не принимая при этом мелодраматических поз. Я не мог представить себе, чтобы дядюшка Джим оказался позером.
- А что было дальше? - снова спросил я.
- О, Джиммертон, конечно, потерпел поражение, - со вздохом сказал Кориоул. - Вы хотели услышать другое? Однажды они его настигли. Я был уже достаточно взрослым и все помню. Они с матерью отдыхали в горной деревушке после долгой кампании.
Как-то раз в полдень я дремал у родника за домом. Я и в самом деле очень хорошо это помню.
Кориоул снова вздохнул.
- Просто произошло одно из этих чудес, - с горечью сказал он. - Вся деревушка… А впрочем, нет смысла вдаваться в подробности. Настоящее чудо заключается, наверное, в том, что мы оба - Джиммертон и я - остались живы. Но он никогда больше не слышал обо мне. Я сильно обгорел и был заживо погребен под лавиной, сошедшей в результате взрыва.
Через три дня меня откопал один старый пастух и вернул к жизни. Когда я смог задавать вопросы, выяснилось, что Джиммертон вернулся в Рай. А вы не знаете, что на самом деле произошло?
Я покачал головой.
- Он никогда не рассказывал об этом. У него я научился языку Малеско, узнал немного об этом городе и его жителях совсем немного. Джиммертон долгое время проболел, возможно, это было последствием… чуда.
- Очень возможно. Моя мать погибла, и он, конечно, решил, что меня тоже нет в живых. После этого он, вероятно, махнул на все рукой. Если бы он вернулся…
Кориоул помолчал некоторое время, потом вдруг задумчиво сказал:
- Ну что ж, может быть, я завершу дело, которое он начал. Возможно, вы и я - мы вместе сумеем это сделать. Что вы на это скажете, Бартон?
Я бестолково заморгал:
- То есть как?
Он сделал нетерпеливый жест, его бесцветные глаза были холодны и решительны.
- Вы знаете многое из того, что нам необходимо знать. Вы тоже из Рая, как и Клиа, но вы не кукла, не марионетка, как она. Вы могли бы научить нас…
- Я актер, Кориоул, - твердо сказал я, - просто актер, только и всего. Я не знаю, как сделать ускоритель элементарных частиц из старого корыта и зажигалки. Я ничему не могу вас научить.
- Но ведь вы умеете считать? - с оттенком отчаяния в голосе спросил он. - Вы ведь знаете арабские цифры, которые начинаются с нуля, не так ли?
Я молча кивнул, внимательно глядя на него.
- А я не знаю, - сказал он. - Я не умею. Нам не разрешают пользоваться арабскими цифрами. Единственное, что у нас есть, - это римские цифры, но такая неуклюжая система счета позволяет решать лишь самые простые задачи. Вы понимаете, о чем я говорю?
Я понимал, хотя довольно смутно, и кивнул, вспоминая, что читал об изобретении нуля и о тех математических открытиях, к которым оно привело. Умножение и деление с римскими цифрами было очень нелегким делом. Используя арабские цифры, любой человек с улицы мог освоить такие арифметические премудрости, которые были доступны лишь немногим римским ученым, и с той же затратой труда.
- Я понимаю, что вы имеете в виду, - сказал я, - и хотя не очень разбираюсь в современной технике, но все же знаю, как тесно связано развитие, например, физики с математикой, Я понимаю ваши трудности. Эти алхимики - весьма ловкие ребята.
- Я создал крепкую организацию, - продолжал Кориоул все с тем же холодным пылом, который почему-то вызывал у меня неприязнь. - Расклад таков. Я не буду вдаваться в подробности, но я вошел в контакт со многими сподвижниками Джиммертона, и мы учли многие его ошибки. Например, мы поняли, что должны ударить в самое сердце духовенства - захватить Иерарха. Невозможно их одолеть, если начинать с периферии, как это пришлось делать Джиммертону. На всех ключевых постах я расставил своих людей, таких, как, например, Фалви. Ведь он одна из крупнейших фигур в Алхимии.
Я с некоторым сомнением кивнул головой, так как считал, что на этого типа полагаться нельзя. Но мне ли было говорить об этом.
- Народ с нами, - продолжал Кориоул, и от его холодного пыла каждое слово, казалось, хрустело. - Появление Клиа оказалось для нас помехой. Некоторое время мы надеялись, что сможем использовать ее в своих целях, но жрецы опередили нас, эти хитрецы никогда своего не упустят Они хорошо усвоили уроки, преподанные им Джиммертоном.
- А что произошло с Лорной - Клиа? - спросил я.
- Сейчас покажу, - сказал Кориоул, потянувшись к позолоченному переключателю под экраном.
ГЛАВА 9
Вновь перед нами засветилась золотая буква "А". Торжественным речитативом зазвучал архаичный язык Малеско. Через мгновение экран затуманился, и заиграла, все усиливаясь, величественная музыка.
Музыка стихла, и ее сменил отдающий эхом гул голосов. Мы увидели огромный зал с высоким помостом в дальнем конце, наполненный народом. Верхняя часть стен и весь потолок были окутаны клубами дыма, который собравшиеся, несомненно, воспринимали как небольшое чудо, хотя было очевидно, что он время от времени выбрасывается спрятанными от взглядов трубами - можно было заметить завихрения дыма там, откуда он поступал.
Это придавало Храму потрясающую таинственность. Сквозь изменчивую пелену проглядывали изображения на стенах, разноцветные и позолоченные: стилизованные львы - красные, зеленые, желтые; черные и красные орлы, золотые саламандры и все планеты со светящимися надписями.
У меня были кое-какие туманные воспоминания об алхимической символике, и я понял, что эти фигуры представляют именно ее. Но для народа они, очевидно, являлись таинственными знаками секретов духовенства. Взоры собравшихся были обращены на помост.
За этим возвышением находилось большое круглое окно с видом на город; хорошо была видна огромная сфера, окруженная огненно красными фонтанами, а дальше за ней - крыши и улицы. Это был тот самый вид Малеско, который впервые предстал моим глазам в дрожащем воздухе дядюшкиной квартиры. Я наблюдал за происходящим с огромным интересом.
- Это часть обычной Церемонии Равноденствия, - заметил Кориоул, потянувшись за очередным яйцом. - Они дают народу мельком взглянуть на Рай и читают лекцию о том, как туда попасть. Только в тот раз не все получилось так гладко. Смотрите.
Торжественно гудели огромные, свернутые спиралями трубы. Жрецы в сверкающих одеждах исполняли перед окном некий ритуальный танец, широко размахивая руками, как вдруг вид за стеклом начал туманиться. Затем облако, появившееся за окном, затрепетало и внезапно раскрылось, подобно кошачьему зрачку. Перед зрителями возникла картина Рая.
Это был настоящий Нью-Йорк, без Эйфелевой башни и пирамиды Хеопса. Камера как будто наплывала на Пятую авеню со значительной высоты. Над Манхэттеном стоял туманный вечер, эффектно подрагивали и мигали огни города.
Вдали за Центральным парком в тумане плавала усыпанная алмазами огней вершина многоквартирного дома, основание которого утопало в черных силуэтах деревьев. Под впечатлением от этого зрелища я почувствовал тоску по дому. Можно было себе представить, что думает о Рае человек, который не знает Нью-Йорка.
Городские улицы стали быстро удаляться. Огоньки автомашин оставляли в тумане яркие золотые полосы, - это попавшие в Рай жрецы вели огненных драконов по Пятой авеню. Я наконец понял значение этих слов.
- Это, знаете ли, - пояснил Кориоул, хрустя голубой яичной скорлупой, - всего лишь видение. Они думали, что это совершенно безопасно. Они не знали о трещине, сквозь которую прошел Джиммертон. Теперь смотрите - они наткнутся на нее через минуту. Вот! Видите?
Нью-Йорк на экране головокружительно закачался. На это страшно было смотреть. Люди, собравшиеся в Храме, пронзительно закричали и, казалось, тоже закачались. Рев труб превратился в дикую какофонию.
А Пятая авеню вдруг взмыла в небо и перевернулась, и теперь жрецы в Раю спокойно вели своих драконов по небесному своду. Затем город расплылся, словно его размыло дождем, и тут я с ужасом услышал голос Лорны, очень тонкий и слабый;
- Эдди, посмотри на меня! Эдди!
Откуда-то издалека я услышал свое собственное ворчанье, и это был потрясающий момент deja vu. На экране закружились какие-то тени. Это был, вероятно, мимолетный взгляд на мою квартиру, а для меня - на мое прошлое, хотя из-за быстроты все показалось незначительным.
Из кружащихся теней вырвался крик, поначалу слабый и далекий, а затем превратившийся в вопль сирены. Я уже слышал этот вопль, когда Лорна исчезла из моей квартиры, провалившись в брешь между мирами.
Тени заметались, на экране появилось искаженное ужасом лицо Лорны, которое медленно кружилось, пока растрепанные локоны не скрыли его. Потом раздался высокий вибрирующий звук, от которого заболели уши. И тут Лорна, вырвавшись из хаоса на экране, вдруг растянулась на помосте лицом вниз, ее волосы раскинулись веером по позолоченному настилу.
- Смотрите! - быстро сказал Кориоул. - Смотрите - сейчас все погаснет на мгновение. Вот - видите? Здесь жрецы вырезали немного пленки. Знаете почему? Не догадываетесь? Потому что все собравшиеся, все мужчины и женщины, увидев распластанную фигуру, выдохнули одно слово: "Джиммертон!"
Он вздохнул.
- Жаль, что жрецы не арестовали ее и не попытались как-нибудь избавиться от нее. Тогда нам было бы проще. Но Иерарх оказался слишком находчивым. Вот тот мужчина в золотых одеждах - это Иерарх. Смотрите.
Широкая, приземистая фигура, напоминающая монаха Тука или Санта-Клауса без бороды, вышла вперед и склонилась над Лорной. Затем Иерарх повернулся к народу и поднял обе руки. Мне показалось, что в усиливающемся ропоте толпы появились угрожающие нотки. Однако шум стих: все ждали, что скажет Иерарх.
- Ангел сошел к нам из Рая, - с важностью провозгласил он. Голос звучал так громко, что это наводило на мысль о микрофоне, спрятанном где-то на груди.
Лорна неподвижно лежала на помосте. Она, вероятно, ударилась головой при падении, так как это было совсем не похоже на нее - оставаться спокойной более пятнадцати минут подряд, особенно если ей представляется возможность единственный раз в жизни привлечь к себе внимание толпы.
- Потрясение от появления в нашем беспокойном и грешном мире, - елейно продолжал Иерарх, - оказалось слишком велико для утонченных чувств этой небожительницы. Мы должны молиться, чтобы она благополучно перенесла грубый прием нашего мира…
Экран опять померк. Кориоул хрустнул яичной скорлупой и сказал:
- Тут еще кое-что вырезано. Собравшиеся в Храме начали роптать. Они помнили, что случилось с Джиммертоном. Вероятно, у Иерарха и на этот раз было нечто подобное на уме, но, услышав этот ропот, он пошел на попятную, не рискуя спровоцировать еще одно восстание. А теперь - смотрите.
Почти без паузы Иерарх продолжал:
- Кубом Великого Алхимика, - торжественно заявил он, - я клянусь, что об этом ангеле мы всячески позаботимся. Посмотрите, она зашевелилась.
Он сделал шаг назад, и я увидел, что Лорна слегка дернулась.
- Мы подготовим ее для временного пребывания в нашем убогом мире и во всем будем следовать ее приказам, - продолжал он. - Вы будете собраны снова, когда она сможет лицезреть вас. А теперь, мой правоверный народ, давайте вознесем благодарственную песнь за это посещение небожительницы.
Затрубили трубы, и люди, не без колебаний, запели.
- Ну, этого достаточно, - Кориоул вытер пальцы и выключил экран. - А теперь я покажу вам кое-что действительно интересное. Посмотрите вот это.
Он встал на колени перед экраном и пошарил рукой под панелью с переключателями, от напряжения даже скосив немного глаза. Раздался легкий скрежет металла, Кориоул ахнул и аккуратно снял панель управления. От нее тянулись провода к какому-то сложному устройству в стене. Кориоул положил панель на стол и начал осторожно скручивать оголенные медные провода. Я слегка поежился.
- Это нужно делать осторожно, - веско заметил Кориоул. Если дотронуться до некоторых контактов, то невидимый огонь может спалить вас до костей. Но Фалви показал мне, как это делается, - совсем не сложно. Теперь нужно соединить эти провода с теми - вот так, и все готово. Превосходно. Сейчас вы кое-что увидите.
Оставив панель лежать на столе, Кориоул покрутил ручку, и экран мгновенно вспыхнул, на этот раз без золотой буквы "А", без музыки и без монотонных песнопений. Это выглядело совсем по-деловому.
- Это - тайна, известная только духовенству, - сказал мне Кориоул. - Обычные говорящие экраны показывают только те картины, что отобраны духовенством. Но если вы знаете этот секрет, то можете с помощью тех же экранов заглянуть куда угодно и подслушать любой разговор в этом Храме. Это же чудо, - криво усмехнулся он. - Что вы хотите увидеть?
- Ту машину, - незамедлительно ответил я, - что открывает ворота между мирами.
Я рассчитывал с ее помощью в ближайшее время возвратиться домой, хотя, казалось, не имело смысла обсуждать это именно сейчас. И все же было бы полезно знать немного больше об этом жизненно важном звене в моих планах.
- Как же она все-таки работает? - спросил я.