Глава 10,
в которой ставят паруса
Как-то поутру Княгиня заглянула в кают-компанию и спросила у Сашки, не желает ли он сыграть с ней дуэтом. Была вахта Белки, а Санька как раз занималась своей ежедневной профилактикой, так что у Сашки не было никаких причин отказываться - даже если бы он в принципе вздумал отказываться, когда предлагает капитан.
К себе его Княгиня не позвала, а вместо этого принесла свою арфу в кают-компанию.
Они сыграли небольшую пьесу, которая нашлась у Балл в нотах - простая, нежная и немного грустная мелодия - причем сыграли удовлетворительно. Сашка слегка нервничал, что сфальшивит, но нет, обошлось. Он радовался, что его перестали давить капитанские эманации Княгини. Появилась иная неловкость - от воспоминаний про тот дурацкий укус на Аль-Кариме и не менее дурацкое его выслеживание на Оловати. Однако с этой, новой неловкостью почему-то оказалось проще справиться.
- На мой взгляд гораздо лучше, штурман, - заметила Балл. - Вы разработали пальцы.
- Старался, - ответил Сашка. Он и в самом деле старался: не ради Балл, понятное дело, а просто терпеть насмешки Саньки не было никаких сил.
- Кстати говоря, помните, о чем мы говорили, когда я брала вас на борт?
- О чем? - спросил Сашка, который честно забыл.
- О том, что вы могли бы тренироваться на сэйл-мастера. Повышать квалификацию. Вы не передумали?
- Нет, конечно, нет. Но…
- В таком случае, не хотите ли начать тренировку сейчас? Я буду вас учить.
- П-польщен, - только и сумел выговорить Сашка.
Ага, и он думал, что превозмог робость перед этой женщиной? Ничуть не бывало: едва она предложила заниматься с ним самолично - как предательское чувство вернулась с новой силой.
- Тогда я предупрежу нашего пилота, - сказала Княгиня, касаясь рукой броши на воротнике - так она носила свой амулет корабельной трансляции. Сашка знал, что вампиры не любят прокалывать уши.
Не успел он оглянуться, как Бэла и Сандра были предупреждены о возможности маневров, а они с Княгиней поднялись по узенькой лестнице в парусный фонарь. Он располагался сразу за грот-мачтой: шестиугольник зеленоватого стекла. Сквозь прозрачные стены очень ясно было видно и течение Большого Залунного Стрима (для Сашкиного глаза - фиолетовое, хотя, как он знал, Сандра находила его золотистым). Над стримом парили, свиваясь в узлы, бледно-зеленые ветры, а звезды за тонкой вуалью эфирного пространства казались алмазной крошкой.
Внутри фонаря хватало места только для низкой деревянной скамейки - сиденье для одного или двух парусных мастеров: больше на таком маленьком кораблике, как "Блик", просто не нужно. Это на фрегатах на один парус может приходиться один человек - но где фрегат, а где бригантина!
Сашка припомнил свои тренировки на учебных судах в Санкт-Петербургской Академии эфира и вздохнул: как все это решительно отличалось. Здесь он видел вокруг бесконечное, колышущееся пространство эфира, чувствовал под собой дрожь и качку корабля, и отчетливо осознавал, насколько мала и хрупка их бригантина; насколько отчаянны люди, вздумавшие штурмовать бескрайние пространства в такой непрочной деревянной скорлупке.
- Ну же, штурман, - Балл оседлала скамейку и похлопала рукой перед собой. - Приступайте.
Сашка сел - до этого он стоял, согнувшись в три погибели. Глубоко вздохнул. Княгиня развела руки, коснувшись стенок фонаря - там, где тонкими насечками нанесены были на стекло управляющие печати. Две из четырех. Две, стало быть, для него.
Пальцы коснулись зеленоватых стенок парусного фонаря, почти вмерзая в стекло. Легко и естественно: туда, где за долгую жизнь корабля ложились, наверное, десятки ладоней. Совсем рядом с руками Княгини: Сашка слегка поежился, соображая, что сейчас они оказались слишком близко, особенно после этого дурацкого кровавого дела. На расстоянии дыхания. С другой стороны, она же капитан, и если она все воспринимает как должное, значит, и ему не стоит начинать нервничать.
Тем не менее, спокойствие все не приходило.
- Вот, - сказала Княгиня. - Почувствуйте корабль. Вам, как штурману, это может быть сложнее, чем пилоту, и все же отчаиваться не стоит. "Блик" совсем небольшая пташка, он легок в управлении.
Сашка прикрыл глаза, вслушиваясь в гудение корпуса, в вибрацию мачт, представляя себе траекторию, которую концы их выписывали в темном пространстве между звезд. Легче легкого: проникнуться и поверить. Он уже делал это - несколько раз.
Стрим перекатывал бригантину на мелкой волне: основной ветер был направлен слегка под углом к стриму, и дул сильнее, от этого появлялась косая рябь. С двигательными кристаллами они могли идти хоть против ветра, хоть поперек - да хоть против стрима или по относительно неподвижному эфиру, взбреди им в голову такая дурацкая фантазия. С парусами же… это все представляло определенную сложность.
- Ну вот, - сказала Княгиня. - Как только я раскрою паруса, давайте Сандре сигнал вырубать двигатели. А потом возьмете у меня бизань-марсель, грот-марсель я оставлю за собой. Двух парусов пока хватит за глаза.
- Есть, капитан, - сказал Сашка, надеясь, что она не заметит, как у него потеют ладони.
Княгиня чуть улыбнулась. Ее темные глаза на миг изменили цвет, стали как будто лиловыми - словно внутри разожгли костер. Сашка не отпрянул: он знал, что такое частенько случается с магами, а вампиры особенно беспомощны перед бесконтрольным выделением энергии; да что там, с ним самим такое тоже случалось пару раз. Хорошо, он это со стороны не видел.
И тут же - ему показалось - корабль вспыхнул ярким, ало-оранжевым огнем. Пораженный, Сашка еле успел схватиться за серьгу и скомандовать Саньке "Двигатели - отбой!" А может быть, и не успел, он не мог бы за это поручиться. Просто Санька, своим предвидением или же просто хорошим чувством корабля, поняла, что что-то изменилось в рисунке движения "Блика", в окружающей реальности - и выключила двигатели сама.
Над бригантиной распустился цветок парусов, похожих не то на розу, не то на тюльпан - насыщенный красный цвет, с нежнейшими переходами в оранжевый и желтый; пламя, чище и яснее всего, что Сашке доводилось видеть. Капитан Балл подняла не только грот и бизань-марсели; она распустила абсолютно все паруса. В ее интерпретации оснастка "Блика" выглядела довольно старомодно - с прямыми гротом и бизанью, которые даже на море не используются вот уже сотню лет - но необыкновенно красиво. Без паутины бегучего такелажа, со световыми лучами рей (ибо настоящих рей на мачтах "Блика" имелось ровно по одной, для поддержки аварийных парусов в случае посадки на дальнюю воду), окутанная голубоватым сиянием, - должно быть, со стороны бригантина казалась не то детской игрушкой, не то сверхъестественным существом. Ангелом, случайно попавшим на торговый маршрут.
Если же смотреть снизу вверх, из сэйл-фонаря, то все это выглядело, как пожар, и вместе с восторгом рождало самый настоящий страх.
Корабль дернуло, как будто даже приподняло в фиолетовом потоке стрима; Княгиня неожиданно по-настоящему хмыкнула, часть парусов (не все названия Сашка мог вспомнить), опала, и бригантина заскользила под углом к ветру
- Ваш черед, Александр, - Княгиня говорила редкостно эмоционально - с удовлетворением мастера. - Перехватываете бизань-марсель, - и, очевидно, не слишком веря в то, что ее штурман хорошенько выучил домашнее задание, добавила: - Верхний косой на задней мачте.
Сашка кивнул. Он нервничал, и довольно сильно, но все-таки прекрасно помнил, как это делается. Парус сначала надо раскрыть внутри себя, как говорил каперанг Шкалик, их препод в Академии; и только тогда…
Пока Сашка не поднял свой первый парус, Шкалик казался ему бесполезным старым романтиком, а его наставления - поэтичными, но малопонятными. В эфирном флоте предыдущего поколения, обтесавшимся во время долгих русско-турецких войн, иногда попадались удивительные персонажи. На самом деле, как Белобрысов решил потом, чудаковатый бывший шкипер ближе всего подошел к описанию того, как это на самом деле ощущается: ты раскрываешь парус, как ладонь, и тянешься ей к звездам.
Глупо, да. Но работает.
Может быть, поэтому не все способны поднять паруса: не все сэйл-мастера, встреченные Сашкой за его недолгую военно-эфирную карьеру, были романтиками, а еще меньше из них страдали поэзией в той или иной форме, но, пожалуй, все были наделены определенным качеством, которое он для себя называл широтой души. Хотя некоторые, при всей этой широте, отличались узким кругозором и совершенно невыносимым характером.
Итак, он нашел то, что искал - то ровное, спокойное пространство, - и вывел его наружу. Его собственные паруса с первых академических дней были нежно-зелеными, как молодая листва. Именно такой зеленый лист распустился на бизань-мачте "Блика" вместо алого лепестка Княгини.
- Цветовая гамма не очень, - заметила капитан. - Вы ведь не умеете управлять их цветом, не так ли, штурман?
- Нет, - удивился Сашка, - да нам говорили, никто не умеет. Это просто такое свойство…
Сашка слышал даже байку, будто многие военные капитаны недолюбливали сэйл-мастеров за "неряшливую пестроту". Если корабль был большим, на каждого сэйл-мастера приходилось по одному парусу - и все они оказывались разных оттенков. Облику аккуратного военного судна не вполне соответствует, безусловно; но Сашка не верил, что именно по этой причине и отказались от парусного вооружения на военных фрегатах и линкорах.
- Тогда сделаем вот что, - сказала Балл, и вдруг "уронила" почти все паруса, кроме одного, на грот-мачте, как и обещала. И этот, единственный, парус вспыхнул чистейшей лазурью.
У Сашки перехватило дыхание: такого виртуозного владения собственными подсознательными стремлениями он никогда не видел.
- Ничего сверхъестественного, - сказала Княгиня. - С возрастом у некоторых сэйл-мастеров появляется второй или даже третий цвет парусов. Мы это называем "линькой". Не совсем верный термин: ведь первый тоже остается за нами. И все же. Ну-те ка, теперь попробуем зайти ближе к ветру. Не бойтесь выйти за пределы стрима: здесь он широкий. Давайте, на счет три…
Глава 11,
о романтических историях
- Нет, никак! - Сандра злобно посмотрела на нотную бумагу, разбросанную по столику в кают-компании.
- Не выходит каменный цветок? - спросил Сашка, задумчиво подкручивая колки. Он пытался настроить альт самостоятельно, одолжив у Княгини камертон.
Наверное, еще неделю назад он не рискнул бы обратиться к капитану с личной просьбой, но недавняя парусная тренировка что-то сдвинула.
- Не то слово! - Санька покачала головой и отпихнула от себя листы. - Ладно, с этим все ясно. Дело зряшное, даже стараться не буду.
Бэла подняла голову от своей книги ("Размышление о природе сознания" Фадеева, которое она мучила последние триста эфирных миль), потом опустила. Она умела читать ноты, но редко играла по записям. Дар своевременности, нередкий у хороших пилотов, помогал ей легко находить ритм и рисунок почти к любой композиции, стоило хоть раз ее услышать.
- Нам просто нужен нормальный струнный квартет, - предложил Сашка. - Или хотя бы трио. Скажем, еще одна скрипка и виолончель. Или просто виолончель.
- Ты с ума сошел, золотце, - Санька с юмором посмотрела на Сашку. - Где ты возьмешь такого идиота, чтобы потащил виолончель на корабль?
- Да, это я не подумал.
- Но Княгиня потащила арфу, - заметила Белка.
- Во-первых, она капитан, ей можно. Во-вторых, у нее - портативная, - снисходительно пояснила Сандра. - А портативная виолончель - это вон, как раз альт. Кстати, чтобы играть на нем, действительно много ума не надо.
На это Сашке сказать было нечего, тем более, что камертон не особенно помогал.
- Виолончель или не виолончель, - продолжала Санька, - а еще одного человека Княгиня все равно на Жемчужине брать будет.
- Зачем? - Белка настороженно вскинула голову.
- Затем, что если она намеревается натаскать Сашку как сэйл-мастера на переходе от Жемчужины до Майреди - который три месяца минимум, напомню вам, салагам - то одним человеком в рубке никак не обойдешься. Нужен либо второй пилот на подхвате, либо, скорее всего, еще один штурман. Сашка в фонаре, Княгиня либо с ним, либо из рубки командует, и двое на руле. Нормально.
- М-да, - протянул Сашка. В словах Саньки был очевидный резон. Интересно, она как, возьмет еще одного человека вторым штурманом, или, наоборот, старшим?.. Не то чтобы Сашка был особенно честолюбив, но от места в судовой роли зависела доля в выручке…
- А не лучше ли было брать штурмана на Новой Оловати? - спросила Белка. - Это же крупная колония, а на Жемчужине что?
- Оловать - да, большая колония, большая промышленность… - кивнула Санька. - А на Жемчужине разве что рыболовный промысел, да, собственно, добыча жемчуга. Но зато это хороший перевалочный пункт: после Жемчужины, как ты знаешь, Большой Стрим уходит к краю Галактики, куда сроду никому не надо, и народу приходится выбирать стримы поменьше и похуже. А это значит, что там само собой скапливается целая куча эфирников.
Бэла дернула плечом: ей показалось слегка обидным, что Сандра сочла необходимым объяснять ей вещи, которые проходят в старшей школе.
- Так что если брать кого, особенно транзитом, лучше Жемчужины не найти, - заключила Санька.
- Ну вот, раз ты так посвящена в планы Княгини, может, уговоришь ее взять кого-нибудь с виолончелью? - попытался подковырнуть Сашка.
- Лучше с концертным роялем, - покачала головой Сандра. - Чтобы в решающий момент из кустов - р-раз!.. Слушай, а вот как тебе эта штука Моцарта? - Санька наиграла.
- Она же для гобоя!
- Ну и фиг ли? Это уж моя забота, гобой изобразить. А ты изобрази аккомпанемент.
- Именно что "изобрази"… - вздохнул Сашка, послушно поднимая альт к подбородку.
Бэла перелистнула страницу. Фадеев казался как никогда туманным.
- Белка, бери тамбурины, - приказала Сандра. - Там как раз на переходах удобно ритм отбивать.
"Ну вот! - подумала Белка. - А если я не хочу брать тамбурины?"
Однако послушно потянулась за своими ударными, которые теперь обрели постоянное место у ручки дивана в кают-компании.
* * *
Во время краткого перелета до Жемчужины Княгиня провернула еще одно дело.
Она пригласила себе в каюту Людоедку и Сандру и спросила, что именно они думают насчет шелка, груженого на Новой Оловати. Если слово "груженый" подходит к ситуации, когда она невеликого телосложения женщина по дружбе прихватывает посылочку от старого приятеля.
- Ничего не думаю, - Сандре предложили высказываться первой. - Я так поняла, у вас есть четкие каналы поставки? Свои люди? Вы мне сами говорили, что весь креатив начнется с Майреди.
Она не столько думала об ответе на вопрос, сколько разглядывала каюту капитана, где раньше ей бывать не доводилось. Ничего так. Аскетично. Только уж очень странные, ни на что не похожие амулеты висят на стенах. Вот что это может такое быть: решетчатый треугольник с закругленным нижнем краем и каким-то прибабахом сбоку? Такой символ плодородия?
Сандра знала, что символом плодородия может оказаться почти все, что угодно. Но зачем такой эфирнику?
- У вас хорошая память, - благосклонно кивнула Княгиня. - Дело в том, что незадолго до отлета с Новой Оловати я выяснила, что связь со второй точкой на Жемчужине пропала. Возможно, это временное недоразумение, и они объявятся через пару дней, - Сандра и Людоедка кивнули.
Обе они хорошо представляли, что такое межпланетная связь на длинную дистанцию - изнурительные перевозки почты на корабликах того же типа, что и "Блик". Да что там говорить: на каждой планете "Блик" брал огромные пакеты писем для следующего пункта назначения. Перевоз почты оплачивался не так чтобы очень хорошо - еле окупить рейс с таким вот куцым экипажем, как их, - но тем не менее много судовладельцев на этом умудрялись сносно зарабатывать. Как правило, за счет особой или срочной корреспонденции. Ясное дело, при таком положении вещей письма подвергались превратностям фортуны и природным флюктуациям ничуть не меньше их перевозчиков. За историю освоения долгих планет очень много процессов о введении в наследство было инициировано раньше срока или надолго отложено.
- А возможно, - продолжала Княгиня, - там случился форс-мажор. Теперь на Жемчужине нам придется придумывать что-то другое.
Людоедка бросила на капитана короткий взгляд. Она ничего не произнесла, но Саньке почти физически послышалось: что-то заковыристое на немецком.
- Хочу услышать ваши предложения, - продолжила Княгиня.
- Жемчужина - водная планета… - раздумчиво начала Сандра.
- Соотношение суши и воды там такое же, как на Земле, - покачала головой капитан. - Просто поселений выше и ниже экватора там пока нет. Нечего там делать вдали от экватора. А на экваторе - островной пояс. Изумительной красоты места.
- Если уронить в океан в условленном месте? - спросила Сандра. - Берусь магией выпустить посылку из корабля так, что она выпадет из эфира в точно установленном квадранте. Шелк же там легкий?
- Двести метров всего, - кивнула Людоедка. - Граммов сто.
- Не выйдет, в Амбервилле, столице, есть ПВО. Предлагайте дальше, штурман.
- Да какое там ПВО, - начала Людоедка, - курам на смех! Помнишь, как мы…
- Каким бы оно ни было, - оборвала Княгиня старпома. - Промокший шелк - это полбеды. А вот за сгоревший мы ничего не выручим.
- Постойте, - в голове кормчей начала оформляться в голове некая идея, - а вот… говорите, сто граммов? И двести метров?
- Деточка, - снисходительно усмехнулась Людоедка (Сандра уже привыкла к этому "деточка", и не вздрогнула - только мороз по коже пошел). - Это же оловатский шелк. Четыреста метров через обручальное кольцо не предел. Неужели не видела?
- Видела, конечно, издалека просто, - Сандра тряхнула головой. - А колор какой?
- Писк сезона, само собой: красный. Капитан, может, покажете девочке?
Княгиня, кажется, чуть улыбнулась, подошла к своему сейфу, открыла его - просто за ручку, ибо сейф охранялся заклятьем - и достала оттуда небольшой тючок из коричневой бумаги. Растеребила угол.
Сперва Сандре показалось, что цепкие пальцы Княгини извлекли паутину с каплями росы. Потом - что тончайшую пленку с поверхности мыльного пузыря. Потом - дрожащее отражение пламени, оторванное от поверхности зеркала. Княгиня подхватила край, ткань обвисла, и сразу стала тонким слоем перламутровой краски на пальцах капитана.
- С-с ума сойти, - прошептала Сандра. Она первый раз видела оловатский шелк.
- Не надо, недостойный вас повод, - покачала головой капитан. - Вы, кажется, что-то хотели предложить?..
- Ага, - кивнула Сандра. Вид лужицы красного серебра, чуть ли не струйкой стекшего с ладони княгини на стол, здорово подстегнул ассоциативную память. - Марина Федоровна, вам когда-нибудь приходилось читать Александра Грина?
- Да, разумеется.
- "Алые паруса" помните?
- Естественно.
- Это что? - спросила Людоедка. - Об эфирниках?