- Я не могу говорить долго и поэтому мало что смогу объяснить тебе. Ты должен принять все на веру. Хата скоро вернется. Слушай: во-первых, их система сексуальных отношений ужасна. Она не может привести ни к чему, кроме вырождения расы. Даже если Хата предложит тебе выбрать женщину, не отказывайся. Он уверен, что наши отношения с тобой связаны только плотским вожделением. Он даже не знает о существовании высших чувств. Поступай, как варвар, - это он сможет понять и одобрить. Обо мне не думай, считай, что все делается для нашей пользы. Помни, та женщина, которая будет с тобой, тоже человек, как и ты. Понял? Хорошо. И дальше, На этой планете что-то не так. Я еще не осознала, что именно, но мне все это очень не нравится.
Хан понял, что должен будет принять решение сразу, без раздумий и возможности отступления. То, чем они были раньше, и то, что было, уже никогда не вернется. У них останутся лишь воспоминания. И он ответил:
- Я сделаю все, что смогу.
Времени больше не было. Хата возвращался. Он вошел в комнату.
- Мы крайне полезно провели время. Должен заметить, эта девушка - настоящий феномен. Ее служба будет очень ценной для меня. Кроме того, к своему удивлению, я обнаружил, что ты имеешь на нее сильное влияние. Поэтому я решил не разлучать вас.
Стараясь казаться равнодушным, Хан пробормотал:
- Это чудесно.
- А теперь, Хан, - сказал Хатингар, жестом отсылая из комнаты Лизендир, - теперь поговорим о твоей работе. Ты думал над тем, в чем вы сможете быть полезными?
- Да. Думал. Я считаю, что ваша система защиты может быть улучшена. Эти метеориты хороши, когда вы завоевываете мирные планеты. Но против военных кораблей, которые видят вас задолго до того, как вы обнаружите их… Понимаешь? Мне бы хотелось посмотреть ваш корабль, его аппаратуру.
Хан решил, что если Хата что-либо заподозрит, он не увидит в этой просьбе ничего опасного.
- Что же, в твоих словах есть мудрость. Я и сам думал над этим. Хорошо! Мы будем на корабле.
- Сейчас?
- Да, прямо сейчас. По пути все и обсудим.
Хата повернулся и вызвал охранника, который, видимо, ждал за дверью. Тот, выслушал приказ, ушел, затем вернулся. Хата и Хан пошли за ним. Выйдя из дома, они подошли к одной из гондол. Через несколько минут они уже летели к кораблю. Вскоре Хата и Хан очутились на корабле. Снова Хан оказался там, где был вместе с Лизендир. Когда же? Полгода назад? Год? Хата повел Хана по лабиринту переходов. Наконец они оказались в большой комнате с низким потолком. Чересчур низким. Видимо, это был пункт управления. Везде стояли приборы, панели с кнопками, рычагами, дисплеи. Большинство приборов было выключено. В комнате сидела горстка людей - Хан не мог поверить своим глазам! - перед экраном радиолокатора.
Операторы вскочили, увидев Хату. Старший доложил, чем занимается группа. После этого начался общий разговор. Операторы с гордостью рассказывали о радиолокаторе, искренне убежденные, что это лучший прибор во вселенной. У Хана было свое мнение, но он держал его при себе. Радарная установка определения дальности и азимутального угла! Неуклюжие антенные системы на корабле! Чудовищно! Каменный век!
Хан выслушал все объяснения и тут же дал несколько ценных советов, благодаря которым эффективность системы могла повыситься без существенных переделок аппаратуры. Он также согласился взять на себя обучение второй группы операторов.
- А как у вас со связью? - спросил Хан.
Ответ, который он получил, ошеломил его. В самом корабле была телефонная связь, а на поверхности стола поддерживалась с помощью посыльных, а также световой сигнализации. Гелиографом. Источником света служили фонари. Код для передачи сигналов был очень сложным. Хан не стал предлагать радикальных изменений системы связи, только рекомендовал улучшить конструкцию фонарей, чтобы они могли посылать сфокусированные лучи света в определенном направлении, а также разработал простой код, который намного ускорил передачу сообщения и уменьшил вероятность ошибок.
К удивлению Хана, Хата с готовностью согласился со всеми предложениями. Затем они пошли дальше по пульту управления кораблем. Хан обратил внимание, что многие приборы управления установлены совсем недавно и, по-видимому, в большой спешке. Очень важное наблюдение!
После этого они снова вернулись в гондолу. Хата буквально захлебывался от восторга, обсуждая проекты Хана.
- О, сотрудничество и прогресс! Мой мальчик, если ты осуществишь все свои проекты, наши возможности будут неограниченны. Ты - настоящий клад для нас. У нас много работы для тебя, так что принимайся. Я не техник, но и то чувствую, что многое здесь нужно переделать и усовершенствовать.
- А я решил, что вы хотите просто купить меня.
- О, это поспешное замечание, которое было вызвано событиями на Челседоне. Вообще-то говоря, если бы не твои технические знания, ты не представлял бы для нас никакой ценности. Нет, это не оскорбление, но среди пород людей, которых мы видели, есть такие, что гораздо интереснее тебя.
Хан подумал, что такие "одомашненные" люди - просто рабы, готовые делать все за пищу. Хата прервал ход его мыслей.
- Я лично не занимаюсь выведением новых пород людей и считаю это тратой времени. Ни к чему заниматься работой над совершенствованием чужой расы, когда собственная нуждается в этом.
- Как давно началось одомашнивание?
- С тех пор, как мы взяли первых людей в плен. Впрочем, вернемся к делу. Я обещал тебе плату, и ты ее получишь.
Расчетливый блеск мелькнул в глазах Хаты.
- Я дам тебе дом, место для работы, несколько клерков. Но самое главное - я дам тебе возможность выбрать женщину. Видишь? Ты занимаешь довольно высокое положение. Немногие из Воинов получают право выбора.
- Но из кого мне выбирать? Я здесь видел всего несколько старух.
- О, это не проблема. Если ты не видел клеш, это не значит, что они не существуют. Клеш - это женщины, полученные нами путем селекции. Мы идем туда сейчас.
Хан снова забрался в гондолу вместе с Хатой. Чувствовал он себя очень неспокойно - не был уверен, что ему хочется смотреть на продукты селекционной работы леров. Какую цель они преследовали? Внешнюю красоту или чисто женские функции? Как выглядят клеш? Хан не мог представить этого.
Они летели на север. Ночь уже опустилась на эту часть планеты: дневной цикл тут был еще короче. Вскоре Хан различил громадный комплекс зданий, залитый огнями. Хата очень гордился своим детищем.
- Тебе повезло. Сейчас - ежегодная экспозиция успехов, достигнутых селекционерами. Демонстрируются управление генетическими кодами. Настоящие чудеса!
Они приземлились. Охранник почтительно поклонился Хате, когда тот вышел из гондолы и направился к комплексу. Хотя снаружи он напоминал цирк шапито, внутри все оказалось совсем иным: здесь царили роскошь и богатство.
- Сегодня выставка только тех клеш, что созданы для украшения, а не для работы. Они обучены хорошим манерам, ласковому обхождению. Большинство из них спокойны и уравновешены. Но некоторые капризны, иногда неуправляемы.
Они прошли в первую секцию. То, что увидел Хан, совершенно сместило его чувство реальности. Образцы помещались в кубических каморках с открытой стенкой, украшенных гобеленами и коврами. Все образцы были снабжены этикетками, висевшими на передней стенке каморки. Хан не смог прочесть ни одной этикетки. В каморках сидели или расхаживали совершенно обнаженные мужчины и женщины, ничуть не смущенные ни своим положением, ни наготой. На лицах их можно было прочесть любопытство, оживление, но ни страха, ни ненависти, ни негодования. В этой секции все образцы были рыжими и странно похожими друг на друга, как члены одной семьи. Хан присмотрелся повнимательнее. Нет, все же они чем-то отличаются друг от друга. У них были густые волосы цвета темной меди, спадающие на плечи, кожа - смуглая и гладкая. Странно, но и у мужчин, и у женщин ноги ниже колен были покрыты густыми темно-красными волосами. Женщины были хрупкими, с глазами цвета морской волны. Хан никогда не видел таких глаз.
Хата комментировал все, на что смотрел Хан.
- Это лучшие экспонаты клеш. Мне говорили, что их очень трудно вывести, но еще труднее поддерживать чистоту породы.
Хан чувствовал, что в нем бурлят эмоции. Их нельзя было не ощутить, глядя на такое издевательство над людьми. Он смотрел на красивые точеные лица, в которых не отражалось ничего, кроме покоя и безмятежности. Большинство были молоды, примерно одного возраста с Ханом. Но были и повзрослее, а кое-кто входили в возраст старости, хотя и оставались в прекрасной физической форме.
- Должен признаться, Хата, мне больно видеть представителей моей расы в таком виде.
- Понимаю. Но это еще одно испытание для тебя. Немногие из людей могут равнодушно смотреть на подобное. Но что в этом плохого? Посмотри на них! Они вовсе не жаждут освобождения, предпочитают вести жизнь, полную покоя и неги.
Голос Хаты был холоден.
Хан еле удержался от того, чтобы не броситься на него. Но он видел Хату в деле и понимал, что нет шансов справиться с ним голыми руками.
- Я не могу перевести надписи. Вот это, например, молодая девушка, да ты и сам видишь. Она заняла четвертое место в своем классе. Совсем неплохо для первого показа публике. Ее недостаток - хрупкость, чересчур тонкая кость. А вот эта заняла первое место. Разница между ними в том…
Пока Хата обсуждал достоинства занявшей первое место, Хан рассматривал обладательницу четвертого. Она спокойно сидела на ковре, глядя в никуда. Казалось, дремала. Почувствовал его взгляд, она слегка шевельнулась, но не повернулась в его сторону. Потом она поднялась, грациозно двинулась по каморке.
Хан внимательно рассматривал ее.
Лицо девушки было овальное с чуть выдающимися скулами, глаза - глубокие и задумчивые, слегка раскосые, что придавало лицу неуловимое очарование. Рот красиво очерченный, хотя губы чуть припухшие. Красота ее поразила Хана. Он взглянул на ее тело: стройная фигура с прекрасно развитыми формами, груди маленькие, круглые, упругие. Она посмотрела на Хана и улыбнулась как бы по обязанности, но тут же она узнала в нем человека. Взгляд ее потеплел, стал дружеским. Хан отвернулся от нее. Стыд пронзил его душу.
Хата продолжал объяснения. Хан пытался слушать его, но не мог забыть прекрасной девушки.
Хата был неистощим. Он провел Хана по всей выставке. Их путь составил несколько миль. Они просмотрели все типы выставленных людей. Здесь были сотни модификаций. Такого разнообразия особей невозможно было себе представить. В обычном мире нельзя было найти чистой породы людей. Они уже давно перемешались между собой, а здесь были представлены не только известные расы, но и совершенно новые, ранее никогда не существовавшие.
Наконец, Хата сжалился над ним и закончил просмотр. Хан был потрясен. Экспонатов было еще очень много, но Хан не мог больше выдержать.
Хата сказал с гордостью:
- Ты видел далеко не все. Может быть, меньшую часть. Что-нибудь привлекло твое внимание?
- О, очень многое. Мне даже трудно сделать выбор.
- Понимаю тебя. Но все же ты выбрал?
- А можно только одну?
В голове Хана мелькнула безумная мысль взять всех, но это не решило бы проблемы, да ему бы и не позволили.
- Только одну.
- Ну, тогда…
Хан задумался, вспоминая. Девушек он видел много, но, пожалуй, лишь одна произвела на него очень сильное впечатление. В ней была не только женская красота и очарование - таких было много, чувствовалась личность.
- Из всех, кого я сегодня видел, меня околдовала лишь первая девушка. Та самая, четвертого класса.
- Как четвертого класса? Ты меня разочаровал. Но, пусть так. Сейчас я сделаю распоряжения. Это же надо! Четвертый класс. Вероятно, ты видишь в ней что-то, чего не замечаю я. Впрочем, четвертый класс дешевле, за что я благодарю тебя. Может, ты думал об этом, выбирая ее?
- Понимает ли она, что представляет собой?
- Нет, она не умеет ни писать, ни читать. Но это не проблема. Я знаю, этому она быстро научится. Ты действительно собираешься сделать ее своей женой? Если так, я бы посоветовал тебе выбрать что-нибудь получше, хотя это и обойдется мне дороже. Но я готов пойти на это, чтобы доказать тебе свое расположение.
- Нет, не надо.
- Ну, хорошо. Эх, молодость, молодость! Хорошо, пусть будет по-твоему. Идем!
Они вернулись обратно - туда, где выставлялись экспонаты четвертого класса. Хан с изумлением обнаружил, что уже вечер. Так быстро прошел для него день! После долгих поисков Хата нашел менеджера и выписал ему счет. Менеджер выдал Хану папку с подробной, инструкцией владельцу злат, правда, написанной очень сложным по терминологии языком, так что Хан мало что мог почерпнуть из нее. Еще менеджер дал регистрационные бумаги, где содержалась родословная девушки, перечислялись ее предки. Да, девушка хоть и принадлежала лишь к четвертому классу, она была чистых кровей. Хан долго смотрел на затейливую вязь письма, затем ткнул пальцем в несколько букв:
- Это ее имя?
- Да, для регистрации, - ответил Хата.
- Сама она даже не знает, что проходит в книгах под этим именем. А как же ее зовут на самом деле? А, вот, Устеин, ее настоящее имя.
- Она умеет разговаривать?
Хан почувствовал себя идиотом, задавая этот вопрос.
- О, конечно. Но говорит она медленно, по слогам, как ребенок. И с ней надо так же.
Они вернулись на площадку, где выставлялись злат, и без труда нашли каморку с Устеин. Менеджер всю дорогу бубнил, что с ней нужно делать, чем кормить и тому подобном.
- Эти злат очень чувствительные. Но обращайся с ними правильно, и они будут настоящим чудом, жемчугом! Они могут делать все, кроме того, что требует силы. Лично я предпочитаю иметь дело с хайдарами.
Хан вспомнил, что Хата говорил ему о хейдарах. Он называл их охотниками и следопытами. Интересно, на кого они охотятся здесь, где нет зверей?
Устеин уже спала. Хан смотрел на нее, борясь с желанием обнять ее и прижать к себе. Но она была чужой ему, более чужой, чем Лизендир. Но тело ее было ему очень знакомо. Скольких девушек он держал в объятиях… И все же она была продуктом общества, совсем чужого ему. Девушка лежала в глубине каморки на низком диване, завернутая в мягкое покрывало. Губы ее были приоткрыты. Она дышала ровно и глубоко. Видимо, ей снилось что-то приятное, так как изредка на лице появлялась слабая улыбка. Хан жестом показал менеджеру, чтобы тот не будил девушку, пусть видит приятные сны. Но вот она шевельнулась, и в голове Хана всплыли строки старого классика Даррела:
- Нехорошо смотреть на спящую женщину.
Менеджер ласково разбудил ее. Сначала она испугалась, увидев возле себя стольких мужчин, но менеджер объяснил ей, в чем дело, и она успокоилась, даже оживилась. Хан чуть не сошел с ума, глядя, как девушка радуется, что ее купили. Она спросила Хана, не разрешит ли он ей взять с собой некоторые вещи. Хан с бьющимся сердцем разрешил.
Пока она собирала подушку, покрывало, сумочку, менеджер сообщил Хану сведения о злат.
- Родословные их мы ведем очень давно. Они живут на этой планете почти столько же, сколько и мы. Это первые люди на планете. Ты должен обращаться с ней очень осторожно, кости ее хрупки и могут сломаться, если ты будешь груб с ней. Кроме того, она боится холода. Впрочем, об этом все написано в инструкции. Можешь не опасаться: бежать она не будет пытаться.
Хан вполне согласился с этим. Наверняка в них целыми поколениями вдалбливали, что бегство - вовсе не выход. У них сложилась особая психология: бежать они не могли, оставалось только принимать все таким, как оно есть. Хан посмотрел на девушку. Лицо ее светилось счастьем. Она уже собралась и теперь ждала его. Хан взял ее за руку - первая рука женщины, которой он коснулся за столько лет - нет, веков! Рука оказалась мягкой, нежной, теплой, с аккуратно подстриженными ногтями. Девушка спокойно пошла с ним к гондоле.
На улице уже было темно. Ночь опустилась на планету. Хан опять изумился, что время для него пролетело незаметно. Начиналась сильнейшая буря. Колючие хлопья снега с силой обрушивались в лицо. Когда они шли к гондоле, Хан заметил, что девушка дрожит от холода. Он взял из рук Устеин покрывало, размотал и укрыл ее. Девушка смотрела на него широко открытыми глазами. Хан посмотрел на ее красивые босые ноги, оставляющие на снегу следы маленьких ступней. Ноги уже покраснели, но девушка не жаловалась.
Уже в гондоле Хан ощутил, как на него тяжелым туманом опустилась усталость. Сквозь туман до него смутно доносился голос Хаты. Тот говорил, что теперь Хан может работать над усовершенствованием корабля и отдыхать, играя с этим домашним зверьком. Когда они прилетели в дом Хаты, тот отвел их в прекрасно обставленные комнаты и ушел.
X
Цивилизация - это вовсе не то, чего действительно хочет человек. И это не то, что ему нужно. И поэтому очень часто нам приходится сталкиваться с простыми, но жуткими вопросами, которые начинаются с "почему"…
Апокриф Родриго
Вы можете ждать все или ничего, как вам заблагорассудится. Но и то, и другое неверно. Верно лишь то, что на самом деле происходит с вами. И это непредсказуемо.
Доктрина Покорности
Прошло несколько коротких унылых дней зимы, в течение которых Хан пытался приспособиться к новой реальности. Это была сложная задача, которая усугублялась тем, что он не знал в точности, к чему должен приспосабливаться, какова новая реальность. Он пытался сопоставить все, что произошло с ним, с прошлым опытом, но увы! Все, что было с ним прежде, невозможно было сопоставить с настоящим. Исходя из прошлого опыта, он не мог представить своего будущего. Более всего его тревожило незаметное присутствие этой девушки - Устеин, которая непрестанно напоминала ему о том, что его жизнь изменилась коренным образом. То, что началось, как обычное путешествие, кончилось иным. Там не было места обычным человеческим чувствам, исчезло само понятие личности. Пока события развивались закономерно, он и Лизендир поддерживали душевное равновесие. Затем резкие изменения ситуации оторвали их от реальности. И вот теперь эта девушка, казалось, вернула его к прежним ощущениям. Но эта реальность не имела для него никакого смысла.
Что касается Устеин, она была тиха, ласкова, незаметна, полностью погружена в себя. Она жила своей особой жизнью, которая, казалось, не зависела от того, что происходило вокруг нее. Хан часто наблюдал за ней спящей. Она спала, как зверек, чутко, почти не двигаясь. Ей что-то снилось - Хан замечал это в смене выражений на ее лице. Вела себя она просто, без всякого кокетства, отвечала прямо. Возможно, она действительно считала себя всего лишь домашним зверьком, но Хан не мог сказать этого с уверенностью, так как Устеин не открывала перед ним своего внутреннего мира. Хан мог поблагодарить Лизендир, которая объяснила ему, что такое бесхитростное поведение может скрывать подлинные глубины души, в то время как открытое кокетство, умолчания могут означать всего лишь узость ума. Если это правда, то за внешней простотой Устеин скрывался сложный внутренний мир.