- Ты знаешь, я - нер. Закончила школу и еще не доросла до тех лет, когда могу начать новый клан. Я была главой дома - как у вас старшая сестра для младших детей. Но эта роль постепенно сходит на нет. Младшие братья - Деллиран и Фоллиран - слушаются меня, но прекрасно знают, что им нужно только ждать. У вас старшие руководят всеми, у нас же младшие завладевают домом, титулом. Даже родителям приходится уходить, когда дети вступают в период деторождения.
- Куда ты решила уйти? Почему они не дали тебе остаться?
Она рассмеялась тихо, спокойно. Хан впервые слышал ее смех. Это доставило ему удовольствие.
- О, это зависело только от меня. Я свободна и могу делать, что хочу. Старшие тоже свободны. Некоторые собираются в маленькие общины, коммуны - хотя это не совсем то, что у землян. Другие занимают посты в правительстве или уходят в бизнес. И лишь немногие становятся Мнатами - мудрецами. Эти живут поодиночке, реже парами, в лесах или горах.
Хан слушал все это с удивлением. Он всегда считал, что у леров существует понятие брака, совместного проживания. Оказалось, все не так, но отношения между лерами регулировались более сложными и жесткими правилами. Однако он все еще не был удовлетворен.
- Все это хорошо, - сказал он. - А как насчет бедных и богатых? Или у вас их нет?
Она ответила, не задумываясь. Видимо, не замечала сарказма или вообще не воспринимала его.
- О, у нас есть и бедные, и богатые. Но это относится не к отдельным личностям, а к клану. Когда ты уходишь из клана, берешь только немного личных вещей. Мы знаем, что собственность порабощает. Каждый из нас имеет только необходимое. Не больше. Иногда некоторые леры приобретают очень много, но в конце концов все переходит в общую собственность. Что же касается правительства, каждый клан выполняет у нас определенную функцию. Одни пекут хлеб, другие строят дома и так далее. Существует клан, члены которого занимают определенные ключевые посты в правительстве. Они специально готовятся к этому. А мы, Карены, выполняем функции, подобные тем, чем у вас занимаются полиция и суд. Законы у нас просты, так как мы, как и все, презираем нечестность. Поэтому я изучала законы и философию, так как только умный человек может взять право судить и наказывать.
- Значит, ты хорошо знаешь структуру общества леров?
- Конечно. А ты любишь, когда тебе читают? - неожиданно спросила она. - Я могу почитать тебе "Книгу Закона", "Путь мудрости", "Комментарии четырнадцати мудрецов". В ней собраны высказывания четырнадцати поколений моих предков. Могу назвать их имена.
Хан засмеялся.
- А что еще?
Лизендир задумалась на мгновение, затем лицо ее просветлело, и она сказала:
- Если наше путешествие будет долгим, я могу научить тебя нашему языку Синглспич - обычному языку. Мультиспич тебе не постичь, но я могу рассказать о нем, так как я специалист и в том, и в другом. Кроме того, я могу научить тебя скользящим цифрам, которые бывают очень полезны.
- Скользящим цифрам?
- У нас нет фиксированной системы исчисления, как у вас десятичная и двоичная. Мы меняем систему в зависимости от необходимости. Мы - не последователи Аристотеля и поэтому уверены, что действительность не может быть характеризована конечным числом категорий. Теоретически мы можем использовать любую систему, но ограничиваемся лишь несколькими: шестиричной, десятичной, четырнадцатиричной. Наиболее распространенная система - с основанием девяносто четыре.
- Почему же?
- На это есть две причины. Во-первых, чтобы распространить неаристотелизм на все и, во-вторых, чтобы дети не считали по пальцам. Мы хотим, чтобы они с самого начала полностью абстрагировались, тогда потом им будет легче.
Она протянула свою руку, чтобы Хан смог рассмотреть ее. Это была красивая сильная рука, похожая на руку человека, только гораздо уже, а мизинец двигался, как большой палец. На пальцах Лизендир не было украшений, розовые ногти коротко подстрижены. У основания среднего пальца виднелась татуировка - чем-то похожая на древние китайские иероглифы Ян и Инь.
- В чем ее смысл? - спросил Хан.
- Она означает степень, которой я достигла в своем ремесле.
- Знак очень похож на китайские иероглифы. Вы что-то взяли от них?
- Да. Кое-что. Например, язык Синглспич - модель китайского, но мы, разумеется, не копировали их грамматику и фонетику. Каждый корень в Синглспиче имеет три части, а каждая комбинация - четыре значения. Но в основе системы мы базировались на английском, так как им владеет большинство людей. К тому же нам не нравится интонирование, без которого китайский язык невозможно понимать однозначно. Можно сказать, мы использовали их идеи, но на другом материале. Говорят, что рассматривался даже русский язык, который одно время был распространен на Земле, но затем стал мертвым языком. Однако строй этого языка, его структура оказались слишком примитивными, как и народ, говоривший на нем.
Хан хотел что-то сказать, но она не дала ему этой возможности, продолжала.
- Мы взяли у китайцев очень много, главное - веру в то, что все меняется, а имеющее начало должно иметь конец. Их на Земле считали отсталыми, но общество их существует гораздо дольше, чем любое из обществ, верящих в металл и камень, в неизменность. Кто не потерял надежды, будет жить вечно.
Хан поднялся, прошел на кухню, заложил программу и вернулся. Теперь они говорили о людях. Хан сразу ощутил некоторую неловкость из-за того, что ничего не знал о своих предках. А Лизендир помнила о своих всё. Странно: ведь общество леров считалось старомодным, консервативным, статичным, примитивным, и тем не менее они без всяких усилий развили такую технологию, уровня которой на Земле все еще не могли достичь. Но как общество они совершенно не менялись со временем. Их общество было на удивление однородно: леры с разных планет говорили на одном и том же языке и придерживались одинаковой социальной структуры. Люди же непрерывно менялись и мало походили друг на друга.
Своих предков Хан знал только до прадеда, который неизвестно откуда прибыл в Бумтаун и стал коммерсантом. Кажется, прежде он жил в Терсинге. Но откуда его предки, Хан не имел понятия. Впрочем, какая разница?
Хан смотрел на Лизендир и понимал, что, хорошо узнав девушку, он сможет предугадать поведение любого лера. Конечно, леры отличаются друг от друга, как и люди, но в гораздо меньшей степени. Спектр характеров людей гораздо шире, чем леров.
Еще одним барьером, препятствующим взаимопониманию Хана и Лизендир, была религия. Он описал религиозные воззрения людей, надеясь узнать что-либо о религии леров. Правящий класс в человеческом обществе всегда более или менее терпимо относился к той религии, которая в данный момент занимала умы людей. Религия была как бы константой в человеческих отношениях со времен Гильгамеша. Правда, религия, как и само человеческое общество, со временем менялась.
О религии леров - или ее отсутствии - люди почти ничего не знали. Правда, время от времени появлялись труды о предположительных верованиях леров, но более тщательное изучение указывало, что представленные теории в большей степени характеризуют воззрения авторов, чем истинное положение вещей. Хан не смог ничего узнать и от Лизендир, которая умело уклонялась от обсуждения этого вопроса. Единственное, что он выяснил, это почти религиозное отношение к оружию, действующему на расстоянии, - вроде пистолета, который они нашли в квартире Ефрема. Хан вспомнил, как неохотно она держала его в руках, а когда он захотел взять его с собой, только пожала плечами, явно не желая этого. Она сказала:
- Ни один лер не может касаться нечистой вещи. Особенно Карен.
При этом она сделала любопытный знак левой рукой - видимо, аналогичный тому, какой люди при упоминании дьявола. Это было все, что смог узнать Хан.
После этого разговора перешел на сексуальные темы. Хан вовсе не хотел касаться их, но это оказалось неизбежным. Напряжение между ними росло, и источник его был очевиден. - Хан не был новичком в этом деле и вовсе не стыдился того, чем занимался, но говорить об этом… Однако девушка с большим оживлением обсуждала свою жизнь со всеми подробностями.
Сначала они просто обменивались невинными историями, но становилось все яснее, что относятся к ним по-разному.
- Я удивляюсь, что вы, люди, ждете так долго. У нас все наоборот. Я расскажу тебе, как было со мной, но не для того, чтобы удовлетворить твое любопытство, а для того, чтобы тебе кое-что стало ясно. Видишь ли, по нашим понятиям я слишком задержалась в сексуальном развитии. Дети у нас совершенно свободны. Они могут желать, что хотят, ни в чем не знают запрета. В хорошую погоду мы все ходим голые. И всегда можно увидеть голых юношей и девушек, играющих в любовь на песчаном пляже. И никого это не интересует. Но приходит время, и тебе хочется попробовать того же.
Она замолчала, как бы пробуя на вкус свои воспоминания. Потом слабо улыбнулась.
- Итак, я несколько задержалась. Все мои друзья буквально упивались новыми ощущениями, которые они получали от своих партнеров. Однажды мы купались в море. Было очень жарко, и один мальчик, Фитгвин, очень красивый, взял меня за руку и повел на пляж. Я чувствовала себя очень странно и видела, что он тоже не был такой, как всегда. Но я только ждала. Он сказал: "Лиз, давай делать любовь вместе." Впервые меня назвали любовным именем. Ведь до этого мы пользовались только первым слогом имени. Я сказала, что не умею. Он ответил, что покажет. Мы поцеловались и легли на теплый песок. Некоторые смотрели на нас, некоторые нет. В этом не было ничего интересного. Всего лишь двое, которые занимаются любовью. Но для меня это было совершенно новым ощущением. Я не могла понять, как жила до этого, не зная его. И я, конечно, любила Фитгвина. Потом я хотела рассказать о своих ощущениях. Но кому? Мои друзья посмеются надо мной, они ведь давно знают это. Тогда мне было уже десять лет, а они начали лет с девяти. Поэтому я рассказала матери. Та была счастлива. Ее очень беспокоило мое позднее развитие. Но я быстро научилась. Сначала это была просто игра, забава. Затем ты влюбляешься, раз за разом, это чудесно, это прекрасно, как сон. Вендьерлей был моим последним любовником. Мы долго жили вместе и надеялись, что сможем остаться вместе навсегда. Правда, и у меня, и у него были другие связи, и мы не скрывали их друг от друга. Ведь когда мы будем взрослыми, то не должны ревновать - в Иссе не может быть места ревности. Нужно научиться преодолевать ее в юности. Школа была закончена, Вендьер уехал домой. Я сначала ждала его, но время шло, и мои иллюзии улетучились. Я больше никогда не смогла обнять его, и…
Она глубоко вздохнула.
Хан, в свою очередь, рассказал ей историю своего любовного приключения, когда он думал, что жизнь для него кончилась. Правда, потом были и другие связи, но дальше было легче. Однако он признал, что начал гораздо позже нее и не мог сравниться с ней в количестве связей.
- Понимаю, почему вы столь осторожны. Для нас - это просто развлечение в юном возрасте. Ведь мы не можем родить. Расплачиваемся за расставания лишь своим сердцем. У вас же совсем другое дело. Одна ошибка - и вся жизнь может оказаться мучением, да?
- Да, - единственное, что мог ответить Хан.
- Твое имя очень похоже на имена леров. И я могла бы называть тебя Хан. Но односложное имя обычно носят у нас дети. А в тебе, должна признать, нет ничего детского.
- Я солгу тебе, если скажу, что не считаю тебя очень привлекательной, несмотря на все наши отличия, - нерешительно сказал он.
Лизендир откинулась в кресле, лицо ее стало лукавым, и она посмотрела на Хана таким взглядом, что он потерял контроль над собой. Она в одно мгновение стала прекрасной в мягком свете звезд и экрана. Хан не мог преодолеть желания заключить в объятия стройное гибкое тело, различимое под свободной одеждой.
Она заговорила мягким голосом, какого он никогда не слышал от нее и который удивительно сочетался с ее лицом, обещавшим таинства любви, с широким чувственным ртом.
- Я ощущаю то же, что и ты… Но это пугает меня. Физически мы совместимы с тобой, но говорят, что не следует заниматься любовью с людьми. И это правильно, так как леры гораздо более сексуальны, чем вы, и им нужно гораздо больше. Но все же ты мужчина, и довольно привлекательный, несмотря на твою волосатость.
Она коротко рассмеялась, затем посерьезнела. После долгой паузы она сказала:
- Тебе не следует касаться меня. Мы, леры, очень сексуальны, а я к тому же была долго без мужчины, и во мне очень сильное желание. Поэтому мы с тобой не должны делать этого, Хан.
Она встала и отвернулась.
- Теперь твоя очередь дежурить. Я сделаю упражнения и лягу спать.
Она пошла к двери.
Хан сказал:
- Но ты так и не сказала мне, что означает твое имя.
Она удивленно оглянулась.
- Сам не знаешь, о чем спрашиваешь. Но это не тайна. Оно означает "бархатная ночь". Лизендир - это мягкое ночное небо, чистое, как будто над планетой нет воздуха, на котором сквозь легкие прозрачные облака просвечивают звезды. Обычно такое небо мы видим зимой.
Хан пожал плечами.
- Это некоторый прогресс. Теперь мы знаем друг друга немного лучше.
Лизендир смотрела на него с непроницаемым видом, затем она сделала жест отрицания.
- Никакого прогресса. Только небольшое изменение.
И она исчезла за дверью.
III
Нет ни одной доктрины, теории, концепции, идеи, которая не обладала бы способностью завладевать умами.
Комментарии Четырнадцати Мудрецов.
Т. 1. Гл. 3. Сантрев 15.
Остаток путешествия до Челседона прошел во взаимном молчании. Но все же между ними оставалось что-то незаконченное, нерешенное, что при других обстоятельствах не составляло бы никакой проблемы.
Хан, несколько обескураженный своей реакцией на Лизендир, старался сдерживать себя и, как ему казалось, облегчить положение Лизендир. Для этого от отпустил большую бороду. Бороды были редким украшением людей в эту эпоху, только коммерсанты нередко носили их. Сначала борода Хана росла медленно, затем внезапно Стала большой и более темной, чем волосы на голове. Хану чрезвычайно она нравилась, и он проводил много времени, ухаживая за ней.
Лизендир была разочарована, как он и ожидал. Ведь мужчины-леры не имели растительности на лице, как, впрочем, и на теле. Хана чрезвычайно волновала мысль об этом, так как он предполагал, что Лизендир тоже не имела волос на теле. Вероятно, заниматься любовью с нею - все равно, что с ребенком. Но когда он видел ее умные, всепонимающие глаза, мягкие женственные движения, он тут же отбрасывал эту мысль.
В свою очередь, Лизендир старалась говорить с ним только о деле, не касаясь скользкой темы. Однако для нее это было состоянием кролика, который притворяется, что не любит капусту. Она раньше никогда не подавляла своих желаний и теперь поняла, что это - великолепное упражнение для самоконтроля.
Чтобы скоротать время, Хан учил ее управлять кораблем. Это было необходимо, так как могла возникнуть ситуация, когда один должен будет управлять кораблем, а другой работать с оружием, которого на борту корабля было много. И он понимал, что она не будет пользоваться оружием - по своим, ему не понятным причинам. Согласно документам их корабль считался вооруженным торговым кораблем. Хан знал, что хотя это допускается законами, вооруженных торговых кораблей в этой части космоса давно не было.
Хан спросил у Лизендир, как ведут войны леры, если не пользуются оружием, не покидающим руки.
- Вам, людям, это может показаться странным. "Испытай войну леров - и станешь пацифистом", - гласит одна из наших пословиц. Разумеется, у нас есть разногласия. Если дело доходит до войны, мы от нее не уклоняемся, однако поводов для войн у нас совсем немного. Мы не воюем из-за территории, из-за религии или политики. И когда приходится воевать, мы берем ножи, мечи, щиты, булавы и деремся с врагом. Когда битва кончается, сражающиеся расходятся, победитель получает то, что хотел, а проигравшие подчиняются. Леры - вовсе не пацифисты, нельзя сказать, что они не агрессивны. У нас нередки уличные драки, но при этом никогда не применяется оружие, покидающее руку, каким бы жарким ни было сражение. А тот, кто осмелится на это, будет линчеван своими же сторонниками. Это самая страшная кара в обществе леров. Кроме того, они вовсе не были беззащитны в межпланетных войнах, наказывали тех, кто осмеливался выступить против них с оружием. Леры сами не применяли в войнах оружия, действующего на расстоянии, но создали систему, вызывающую взрывы на солнце. Корабли противника разрывались на части. Если же какой-нибудь корабль оказывался на планете, врагов встречала целая армия защитников, смелых, бесстрашных, не знающих пощады.
В обмен на уроки управления кораблем Лизендир предложила Хану показать несколько боевых приемов. Хан их усвоил, но после этого у него несколько дней болели кости и мышцы. Ему пришлось довольно трудно, так как не хватало реакции и координации, которые Лизейдир были, видимо, присущи от рождения. Самое главное, что во время борьбы им приходилось соприкасаться друг с другом, это беспокоило их, хотя ни тот, ни другой не признавались.
- Лизендир, в ваших школах мальчики и девочки тренируются вместе?
- Да. Мы почти не делаем исключений для пола и физического состояния ученика, - сказала она немного возбужденно.
- Но разве физические контакты не стимулируют сексуальных отношений?
- Конечно, да. Первые шесть лет они тренируются совершенно голые. Для изучения основ движений полезно видеть сокращения мышц, чувствовать их. А если у кого-либо возникает желание, кто мешает удалиться в кусты или за угол и удовлетворить его? Ваши школьники выходят из класса, если им нужно удовлетворить естественную потребность? То, о чем ты говоришь, - тоже естественная потребность. В старших классах мы занимаемся самоконтролем, стараемся подавлять желания, если они возникают.
Обучив Хана нескольким элементарным приемам, Лизендир попыталась показать ему более сложные. Но Хан оказался совершенно неспособным учеником, и Лизендир, смеясь, сказала ему об этом.
Хан провел необходимые расчеты и объявил, что конец путешествия близок. Скоро они окажутся на Челседоне и своими глазами увидят следы пребывания Воинов Рассвета.