Наступил вечер. Алива 1381 уже висела над горизонтом, окрасив небо в цвет старого золота.
Хатингер привел во двор нестройную толпу местных торговцев. До поздней ночи они спорили и торговались, делали предложения и контрпредложения. Некоторых встречали радостным смехом, других - презрительным фырканьем. Во время торга они разговаривали, выспрашивали. Хан использовал приемы, которым обучали в Коммерческой Академии Бумтауна. Он молил, угрожал, взывал к теням усопших, превзошел самого себя в торгах. Лизендир не вмешивалась в это, она только внимательно слушала, и Хан мог сказать, что они произвели на нее впечатление: время от времени она улыбалась.
После того, как были выслушаны все рассказы торговцев и из них выделено главное, они кое-что выяснили. Народ Челседона был действительно перепуган до смерти. Однако во время налета очень мало было убито или ранено. И Хану стало ясно, что Воины забирали людей только определенного типа, а вовсе не случайно. Они хорошо знали свое дело, знали, что им нужно. Во время торговли Хан узнал, что Воины забрали из Столицы всех рыжих определенного возраста, а также смуглых со светлыми волосами. Из других групп населения они выбирали только отдельных представителей.
- Да, да, - сказал один из торговцев. - Они выстроили людей в линию, и трое пошли вдоль линии, разглядывая людей. Они искали людей определенного типа. Они не интересовались ни полом, ни красотой, ни физическими достоинствами, ни возрастом. Они хватали некрасивых так же, как красивых. Леры говорили, что Воины говорят на сильно искаженном Синглспиче со множеством незнакомых слов. А мы, люди, вообще ничего не могли понять.
Другой торговец, низенький и толстый, сказал:
- Воины ходили по трое. Эти тройки были составлены из одних мужчин или одних женщин. Но были тройки, где были и те, и другие. Местные леры, которых они хватали, тоже разбивались на тройки, и их уводили на корабль. После всего грабители сбросили несколько бомб и улетели.
Но никто из торговцев не мог сказать ничего конкретного об этих "бомбах". Та, что обрушилась на Столицу, прилетела внезапно. Яркая вспышка - и земля зазвенела, как колокол. Некоторые утверждали, что они видели облако в небе и слышали гром. Но никто не был уверен в своих наблюдениях и ощущениях. Во всяком случае, после взрыва все компасы в округе испортились. Наиболее сильный эффект наблюдался вблизи воронки. Магнитные бомбы для уничтожения компьютеров? Вряд ли. Они слишком дороги, и не стоило использовать их здесь, где не было счетных машин сложнее абака. Челседон был пограничной планетой, и здесь не требовались сложнейшие расчеты.
Хану и Лизендир больше ничего не удалось выяснить в эту ночь споров, торговли и осторожных расспросов. Наконец, люди начали расходиться. Хан и Лизендир закрыли торговлю, завершили сделки, о которых договорились, и пообещали продолжить завтра. Все ушли. Хан и Лизендир рухнули в то, что показалось им постелями, и мгновенно заснули.
Пришло утро, ясное и сырое, как стена, из которой сочится вода. После завтрака Хан и Лизендир направились к кораблю. Здесь уже собралась громадная толпа. Снова началась торговля, и им пришлось здорово потрудиться, вытаскивая из корабля товары и затаскивая туда то, что удалось получить в обмен.
К полудню большая часть работы была сделана, и они остались среди мутного беспорядка. Посреди поля, изрытого копытами, колесами, гусеницами, громоздились груды ящиков, мешков, корзин. Палленбер был покрыт густым слоем пыли.
Вскоре прибыл Хатингар. Он был угрюм, но добр и любопытен.
- Ну что же, вы свое дело сделали? Получили товары и теперь покинете наш несчастный мир? - спросил он. - Но что это? Оружие? - добавил он, указывая на подозрительные выпуклости на борту корабля.
- Да, оружие, - ответил Хан. - Мы решили приготовиться к худшему. Вполне возможно, что нам пришлось бы столкнуться здесь с Воинами или другими грабителями. Такие случаи бывают в наше время. Именно поэтому Ефрем улетел отсюда в такой спешке. Он боялся.
- Может быть, - ровно ответил Хатингар. - Но это не спасло его, не так ли?
Лизендир ответила ему на своем языке.
- Ситиси махарало альтензид.
Она перевела эти слова для Хана:
- Каждый находит свой конец.
Хатингар на это не ответил.
Все молчали, как будто не знали, о чем говорить. Нарушил тишину Хатингар.
- Теперь куда отправитесь, друзья?
- Мы намереваемся перелететь на западное побережье континента, - ответил Хан. - На наших картах, а они несомненно устарели, там отмечен большой город. Он наверняка тоже пострадал, и жители нуждаются в товарах.
- Да. Это Либревилль. Им нужна помощь. Я слышал, их сильно бомбили, и все жители покинули город. Я знаю и другие поселения, где требуется помощь. Могу проводить вас, и тогда вы быстрее закончите свои дела и сможете отправиться в обратный путь.
Лизендир уже вошла в корабль. Хан посмотрел на лера. Немного погодя он ответил.
- Хорошо. Поехали.
И тут же пожалел о своем приглашении.
Хан стоял наверху лестницы и смотрел, не понадобится ли помощь Хатингару. Этого не случилось. Напротив. Он взлетел по лестнице с такой же легкостью, как Хан. Юноша приписал это прекрасному физическому состоянию лера и сразу же забыл об этом. Оба вошли в корабль.
В рубке управления Хатингар все рассматривал, изумлялся, прищелкивал от восхищения языком.
- Это же настоящая жемчужина! Прекрасная работа! Это корабль леров или людей?
- Людей, - ответил Хан, усаживаясь в кресло пилота.
Лизендир сидела рядом с ним. Оба ощущали какое-то смутное беспокойство.
Они взлетели и убрали опоры. Хан знал, что лететь недалеко и не стал подниматься на орбиту, а полетел по более низкой траектории. Направив корабль по курсу, он повернулся к Хатингару:
- Куда, Хатингар?
Ответа не последовало. Старый лер исчез.
- Куда он девался? - спросил Хан у Лизендир.
И тут появился лер. Но он не был одет в свою традиционную одежду, а абсолютно обнажен. На нем не было ничего, кроме красочной набедренной повязки. Исчезли длинные седые волосы. Голова была наголо обрита. На голой безволосой груди красовалась татуировка, изображающая битву каких-то жутких зверей, совершенно незнакомых Хану. Хатингар оказался вовсе не старым. И тут Хан ахнул: в руках у лера был пистолет - точно такой, какой они обнаружили в квартире Ефрема, в Бумтауне. У Хана похолодело в груди. Он вспомнил, что его собственный пистолет находится в сейфе, за спиной Хатингара. Значит, сейчас он так же полезен для Хана, как если бы остался в комнате Ефрема. А этот лер! Он был силен, очень силен, мышцы вырисовывались под его кожей.
- Вот и все, - сказал Хатингар.
Лизендир поднялась с кресла.
- Теперь без споров и промедлений бери курс на два газовых гиганта этой системы. Там вас ждет встреча с моими Воинами.
- Твоими Воинами?
Хан хотел выиграть время, хотя, откровенно говоря, не понимал, зачем оно ему. Внизу медленно таял Челседон. Края планеты уже слегка размывались в атмосфере.
- Да. Я вождь Орды. Двигайтесь помедленнее. Этот пистолет стреляет ампулами с самым неприятным веществом. Действует оно практически моментально. Я очень искусен в обращении с ним, да и во многом другом. И не думайте, что вам удастся обезоружить меня.
Хан уголком глаза посмотрел на Лизендир. Ему показалось, что все ее мышцы напряжены, она как бы разогревала их, готовясь к действиям.
Когда Хатингар сделал шаг к ним, она вдруг крикнула:
- Двигайся! - и пригнулась, показав ему пример.
Хан тоже упал на пол. Без видимого усилия она вдруг взвилась в воздух, перевернулась, сбросив при этом движении одежду, и метнулась к Хатингару. Хан раскрыл рот от изумления, глядя на летящее обнаженное тело. Ведь она сумела проделать этот сложнейший акробатический трюк при удвоенной силе тяжести. Он все еще лежал на полу, когда раздался выстрел. Он ничего не почувствовал.
Хатингар выстрелил, но промахнулся и теперь прыгнул вперед. Пистолет остался у него в руках.
Затем началась битва, которой Хан не мог рассмотреть, настолько молниеносно все происходило. Тела сталкивались, наносили удары, отражали их. Никто не мог добиться перевеса. Лизендер, как привидение, металась по рубке, стараясь избежать выстрела Хатингара. Ей приходилось трудно, так как она должна была думать и о Хане, который подвергался опасности. Но вот они сошлись снова, и тут Хатингар вылетел из рубки. Хан успел заметить, что ухо у него стало пурпурно-красным.
Лизендир заперла дверь и встала перед Ханом. Она тяжело дышала, обнаженное тело было покрыто потом.
- Эта лысая обезьяна сумела ускользнуть от меня! Будь он проклят! Но я успела немного потрепать его.
Первый раз Хан видел ее в гневе. И гнев этот был направлен против нее самой.
Она спросила:
- Есть выход из корабля?
- Да, спасательные гондолы. Их пять или шесть.
- Тогда бери одну и улетай!
- Лизендир, я…
- Нет! Делай, что я говорю! Если я буду одна, у меня будет шанс сравниться с ним. К тому же я уже научилась водить корабль. Ты мне ничем не сможешь помочь. Даже наоборот. Я не унижаю тебя, а стараюсь спасти. Я должна убить его. Он же использовал оружие. Но я могу добиться успеха, только оставшись одна. Он чрезвычайно опасен. Ты даже не можешь представить, насколько.
- Но у него же пистолет!
- Чепуха! Я могу победить его. И если это случится, приведу корабль обратно. Если же победит он, для нас обоих обратного пути не будет. Я спасаю тебя по своим личным мотивам. Не хочу, чтобы он захватил тебя в плен. Теперь иди! У меня мало времени. Оно придает мне силы и скорость. Но я не могу долго поддерживать это состояние. Оно быстро проходит.
Она на мгновение прижалась щекой к его лицу. Щека была обжигающе горячей.
Хан понимал, что она права. Но покинуть корабль? И тем не менее это единственное, что остается сделать, хотя ему это совсем не нравилось.
Он открыл замок люка, прыгнул в гондолу и начал закрывать ее колпак. Лизендир протянула руку и нежно коснулась его щеки:
- Если я выиграю, жди меня в горах, к северу от Столицы. Если проиграю, прощай и помни меня. Твое имя на нашем языке означает "последний".
Она заморгала и отпустила его.
Началось бешеное падение вниз, и вскоре гондола вышла из поля искусственной гравитации корабля и погрузилась в поле тяготения планеты. Хан видел корабль, удалявшийся от него. Гондола управлялась автоматически. Вскоре падение замедлилось, стало плавным. Хан видел, как Челседон медленно приближается к нему. Но такое медленное движение было всего лишь иллюзией, на самом деле скорость была достаточно велика. Хан смотрел на поверхность планеты, покрытую коричневыми и зелеными пятнами, а кое-где - пушистыми белыми облаками. Это было последнее, что он видел. Автоматика сработала, открылись клапаны, выпускающие усыпляющий газ. Конструкторы гондолы предусмотрели, чтобы пассажир не видел своего падения с орбиты. Это могло привести к смерти человека. Они были, конечно, правы. Но Хан ничего этого не знал.
IV
Когда-то на Челседоне жили совместно леры и люди. И в деревянной хижине в горах жил Клислангир Тлан, очень старый и мудрый лер. К нему прибыл человек, просто мальчик, который привез письмо, где сообщалось, что его жена Вервертин Орит умерла, желая ему добра. Мудрец выслушал известие и продолжил изучать закатные облака. Наконец, он сказал:
- Я скорблю при виде этих прекрасных облаков, которые вскоре разгонит ночной ветер.
Человек, некий Родриго, воскликнул:
- Как ты можешь говорить об облаках в такое время? Твоя жена, с которой ты прожил всю жизнь, умерла!
Мудрец ответил:
- Именно за то, что я научился истинной скорби, меня называют мудрецом.
Он отвернулся и больше не произнес ни слова. Родриго тоже посмотрел на облака, и на него снизошло просветление. Он вернулся в свой дом, роздал все имущество и стал учеником Клислангира Тлана. Позже его тоже стали называть мудрецом.
Апокриф Челседона
Тот, кто находится один среди дикой природы, никогда не ощущает скуки, никогда не приходит в отчаяние от бессмысленной деятельности. Напротив, для него все полно смысла, все исполнено истинного вдохновения.
Тот же, кто живет в большом городе, в огнях которого меркнут даже звезды, должен постоянно бороться со злом, окружающим его. Лекарство от зла очень горькое, но пить его необходимо.
Родриго
Спасательные гондолы должны были быть на всех кораблях, хотя пользовались ими редко. Они были предназначены для спасения одного из членов экипажа. И вблизи, в поле тяготения планеты, они работали автоматически. В эру космических полетов люди сравнивали космос с бурным морем, и это сравнение было справедливым. Правда, таких опасных морей, как космос, никогда не было и не будет на Земле. И берега этого моря были гораздо более опасными, чем берега любого земного моря. И спасательные гондолы были предназначены для того, чтобы в целости и сохранности перенести пассажира через прибрежный прибой и острые рифы, чтобы доставить его на землю. Гондолы были малокомфортабельны, но выполняли свою функцию.
Хан проснулся, ничего не зная. Все тело его болело. Он попытался двинуться, но почувствовал, что не может. Мгновенная паника охватила его, но он тут же все вспомнил. Спокойно лежа, сквозь прозрачный экран он видел, что приземлился в лесу и что уже глубокий вечер, почти ночь. Свежий воздух проникал в гондолу. Хан снова уснул. Когда он проснулся, была ночь. В сплетениях ветвей виднелись звезды. Теперь он вспомнил, что нужно сделать, чтобы открыть гондолу, и через мгновение выбрался из нее. Его окружал холодный воздух молчаливого леса.
Коммерсанты в своих школах обучались очень многому: как добывать деньги, как сохранять их в любых условиях. Но самым ценным было то, что коммерсанты были готовы ко всяким неожиданностям. И хотя Хан не был самым примерным студентом, учился спустя рукава и уделял больше внимания девушкам, чем занятиям, он знал и умел многое.
Как советует "Учебник выживания", если ты упадешь даже в собственном доме, остановись! Ничего не предпринимай! Сначала вспомни, кто ты, как сюда попал. Не доверяй впечатлениям. Первый выпавший был Адам - тот, который не знал, куда попал, в рай или ад.
Хан сел на поваленное дерево и начал вспоминать. Полет, корабль, Лизендир. И вот он где-то на Челседоне. Прекрасно - значит, он хотя бы знает, на какой планете находится. Правда, без пищи, без денег… Нет, неправда. Кое-что есть на гондоле: провод, пила, нож, вода для питья, кое-какие концентраты. Он встал и вытащил из гондолы мешок с НЗ. Что дальше?
Снова учебник: "Если возможно, иди ночью, когда огни видны издалека".
Хан не мог видеть на большое расстояние, слишком густ был лес. Он чувствовал, что находится на склоне холма, поэтому быстро взобрался на вершину. Он видел звезды на небе, очертания отдаленных холмов, темные пятна долины, но больше не видел ничего: ни огней, ни дыма. Как будто он был единственным человеком на Челседоне. Он даже не знал сторон света, хотя их можно определить. Правда, на это потребуется время. Но его-то много.
Хан рассмотрел знакомые созвездия на небе, засек их местонахождение и время. Затем стал ждать. Время на Челседоне текло медленно. Прошло несколько стандартных часов, когда он снова стал искать созвездия. Одни спустились к горизонту, другие сияли высоко в небе. Однако теперь он мог сказать с уверенностью, что находится к северу от Столицы, расположенной в экваториальной области. Правда, он не знал, далеко ли они успели улететь.
Однако нужно было идти. Хан собрал мешок и осторожно двинулся в темноту. Нож он держал наготове: ведь ему ничего не было известно о хищниках Челседона. Ему не хотелось знакомиться с ними.
Он шел по пустынной земле и уже потерял счет дням. Челседон нельзя было назвать абсолютно плоской планетой. Но гор на нем не было. Хану все время приходилось подниматься и спускаться с холмов, лишь изредка пересекая равнины. Несколько раз он переправлялся через реки. Вскоре он выработал определенный ритм движения: два перехода в день с отдыхом между ними. Однако ему так и не удалось приспособиться к длинным суткам Челседона, которые составляли тридцать два стандартных часа. Хан шел, но никак не мог определить, какое расстояние преодолел: на поверхности не было ничего, по чему он мог бы ориентироваться. Все вершины были похожи одна на другую.
Никаких зверей он не видел, хотя в ночной тиши изредка раздавались крики. Его, видимо, никто не преследовал, так как крики все время были разными. Птиц он тоже не видел. Неужели на этой планете их нет? Самым приятным для него обстоятельством оказалось то, что на Челседоне не было ядовитых растений, поэтому он мог есть все фрукты, ничего не опасаясь. Фрукты помогли ему выдерживать пищевые концентраты, ужасные на вкус. Да и дистиллированная вода порядком надоела. И он все шел, избегая мыслей о том, что может случиться с Лизендир, вступившей в поединок с Воином Рассвета Хатингаром.
Хан остановился на ночной отдых более усталый, чем обычно. Весь день ему пришлось взбираться на каменистые террасы. Он выбрал место для лагеря в небольшой долине среди высоких деревьев, поэтому не заметил, что часть неба над горизонтом слабо светилась И только потом, когда он обходил лес, как он делал это всегда из осторожности, он заметил свечение. Но после стольких дней пути он устал и не ощутил радостного возбуждения. Кроме того, он подумал, что это свечение обусловлено какими-то атмосферными явлениями. Он взял свой мешок и осторожно поднялся на вершину холма.
Перед ним расстилалась широкая долина, настолько широкая, что ей не видно было конца. Однако в долине он увидел огни - слабые, но огни - будто окна домов светились в темноте. Вероятно, там приютилось небольшое поселение. Для Хана это было самым прекрасным зрелищем. Забыв об усталости, он стал спускаться вниз, по направлению к огню.
Однако идти ему пришлось очень долго. Вероятно, чистый ночной воздух искажал восприятие расстояния. Огни гасли один за другим, и вот уже осталась только одна группа. Хан подошел ближе и убедился, что это, скорее всего, деревня леров: люди не жили в низких домах, имеющих форму эллипсоида. Поселение было небольшим. Возле домов Хан заметил темные сараи, стойла для скота. Вокруг виднелись возделанные поля. Однако эта деревня, по всей видимости, была изолирована от мира. Кроме тропинок вдоль полей, Хан не нашел никаких дорог. Тропинки были протоптаны копытами и ногами леров. Отпечатки были видны даже в темноте.
Хан предположил, что в этот час все жители деревни спят. Леры любят поспать, укладываются сразу с наступлением темноты, даже в городах. А здесь, после дня трудной работы, они наверняка уже все спят. Огни везде были погашены, освещен только один дом. Хан подошел настолько близко, что мог слышать в темноте голоса. Голоса! Слабые, говорящие на незнакомом ему языке - Синглспич, эти звуки все равно наполняли его радостью. Он с трудом сдержался, чтобы не крикнуть, и пошел быстрее.